Неучтенный фактор

Первым, на что упал взгляд, когда он протер глаза от жидкой грязи, были высокие сапоги и штаны в крупную клетку. Тео попытался подняться на четвереньки, но дно лужи коварно ускользнуло из-под ладоней, и он испуганно забарахтался, вытягивая шею — не хватало еще захлебнуться в грязи. — Осторожнее! Это же трясина, сейчас я вам помогу. Голос был женский и молодой. Тео замер пауком-водомеркой и попытался рассмотреть лицо незнакомки, но его скрывала тень от нелепой шляпы, больше похожей на школьный котел для варки зелий, чем на головной убор. Разве что растянутых полей у оловянных котлов не было, а так полное сходство. Спасительница между тем положила охапку невзрачных цветов на ближайшую кочку и подобрала какую-то корягу. — Держитесь, сэр! — Спасибо, — булькнул Тео, ухватиться за деревяшку оказалось не так просто, подлое болото не хотело отпускать добычу. — А теперь ползите сюда. И Тео пополз, молясь Мерлину, Мордреду и Слизерину, не поминать же дракклов в такую минуту. — Здесь уже можно встать. Тео и сам почувствовал, что под слоем болотной жижи появилась твердь. Он неуклюже раскорячился — ноги разъезжались, — но все же поднялся. Спасительница подобрала свою охапку травы и повернулась спиной. — Идите за мной след в след, — бросила она, не оборачиваясь. — И лучше вам будет на палку опираться, не думаю, что вы, милсударь, горазды по болотам ходить. Тео хмыкнул: — Не горазд, верно подмечено. А вы, милая леди, не боитесь спиной поворачиваться к незнакомцу в такой глухомани? — Леди или не леди, но аврорскую мантию могу различить даже под слоем грязи, — фыркнула она. — А без меня вам нипочем не выбраться из гиблых болот, аппарировать нельзя, магия не действует. — Остров Дрир? — осторожно спросил Тео. — Он самый. А вас, господин бравый аврор, как сюда занесло? — Портключ. Разрядился, наверное… — Наверное. Тео мучительно соображал, что можно еще сказать, но кричать в спину было как-то нелепо, и уйма сил уходила на то, чтобы держаться тропы, не оступаться и не угодить снова в трясину. Болотные испарения вызывали тошноту, и он старался дышать поверхностно, отчего перед глазами плыли разноцветные круги и кожу на лице нещадно стягивало подсохшей коркой. Умыться бы, но вокруг была бесконечная трясина, укрытая клочковатым туманом, без единого намека на погожий летний день, которому радовались в Лондоне. — До острова дойдем, там полегче будет. Тео прищурился и, кажется, на самом деле увидел очертания деревьев где-то впереди. Если он надеялся перевести дух на твердой земле, то жестоко ошибся: проводница шла широким шагом по колосящейся осоке, лишь пару раз оглянувшись на него, не отстал ли. Хотя, с точки зрения самого Тео оглядываться нужды не было, в сапогах издевательски громко хлюпала болотная жижа, просясь наружу — захочешь, не потеряешься. Носки сбились и натирали ступни, по-хорошему бы стоило разуться, но отстать было страшно, а просить даму о передышке — унизительно. Он так старался не показать своей слабости, что совсем перестал смотреть по сторонам и оказался не готов, когда буквально перед носом появилась покрытая зеленоватым налетом старая дверь. Доски, ее составляющие, были, пожалуй, дубовые. Тео огляделся: приземистый домик напоминал пристанище охотников или егерей. При мысли о егерях холодок пробежал по спине, и Тео запоздало испугался, что сам как теленок на веревочке пришел в логово недобитков. Проводница бросила охапку травы, с которой так и не рассталась, на покосившуюся скамью у входа, пошевелила пальцем стебли: — Ну вот, половина испорчена, — расстроенно сказала она. — Теперь хорошей цены никто не даст. — Я мог бы компенсировать. Сколько это стоит? — Ну, кнатов пятнадцать, наверное, — девица обернулась, и теперь Тео мог бы сказать, что ей лет двадцать пять — двадцать семь, и если бы не грязные разводы на лице, то можно счесть и симпатичной: правильные черты лица, серые глаза с озорными искорками в глубине, длинные густые ресницы, и воображение дорисовало миленькую россыпь веснушек на хорошеньком носике. Тео с тоской подумал о том, сколько времени у него не было нормального секса, коль дикарки с болот сходят за смазливых девиц и вздохнул. — Десять. — Что? — Меньше не могу, за восемь в Лютном не глядя возьмут. — Я не… — Тео смутился. — Я, конечно же заплачу пятнадцать. Не беспокойтесь! — Отлично, — девица открыла пинком дверь, Тео бы тоже не захотел к ней прикасаться. — Заходи, господин аврор. Сейчас очаг разожжем, мантию твою подсушим. Тео наклонился, чтобы не стукнуться лбом о низкий косяк, и нырнул в остро пахнущее сухими травами нутро избушки, там против ожидания оказалось почти светло — окно было чистым и пропускало достаточно света, чтобы разглядеть самую простую мебель и отсутствие засады. Он обрадовался, увидев камин, но на каминной полке не было ничего похожего на плошку с дымолетным порошком. — Не подключен к каминной сети? — Не-а, — хозяйка раздувала угли, и подкидывал дрова. — Какая сеть, тут и магия через раз срабатывает! Гиблые болота. — Тяжело здесь жить? — Не знаю, — девица повесила над огнем закопченный чайник. — Мало найдется дураков, чтобы тут жить. Отдохнем чуток, да дальше двинем. Миль пять пройдем, а оттуда уже аппарировать можно. Ну кто умеет, конечно. — А ты? — Лет с десяти, — девица пожала плечами. — Акромантула увидела и как-то дома оказалась. Тео очень хотелось забросать ее вопросами, но что-то подсказывало, что с незнакомым аврором эта травница не станет откровенничать. Вместо этого он нейтрально спросил, бездумно вертя в руках видавшее виды огниво: — Я бы тоже испугался. Ты училась в Хогвартсе? — В самой лучшей школе чародейства и волшебства, — мечтательно протянула девица, и Тео понял, что невольно улыбается ей в ответ. — Нет. Первое ощущение подтвердилось: она и впрямь оказалась дикаркой. Раньше Тео имел дело с дикарями из Лютного в основном по службе, а если кто и оказывал услугу, то откровенничать не торопился, держался настороже. Это было первое почти дружеское общение с дикаркой, в том, что живет она где-нибудь в глубинах Лютного, Тео не сомневался. Задать вопрос не рискнул: ясно же, что ответит, что живет дома, и замкнется из опасения сболтнуть лишнего. — Твой чай, аврор. Пред ним поставили видавшую виды кружку, когда-то белую, а сейчас посеревшую от времени и покрытую тонкой сеткой трещин. Тео вдохнул аромат — пахло обычным черным чаем, немного терпко, горьковато. Посторонних добавок он не учуял. Сделал глоток, девица тоже неспешно пила из своей кружки, думая о чем-то своем. К грязным разводам на лице добавилось пятно от сажи возле носа. Тео вздохнул, но промолчал, подозревая, что выглядит не лучше. — Спасибо, — запоздало пробормотал он, чувствуя себя невоспитанным хамом, но искусственно привитые леди Нарциссой манеры давали сбой в самый неподходящий момент. Драко бы не оплошал, наговорил кучу комплиментов и в словесном кружеве невзначай намекнул, что надо умыться им обоим, но то урожденный Малфой, а Тео не рискнул: поди потом доказывай обиженной девице, что хотел как лучше. Девица меж тем выплеснула остатки чая в камин, поставила кружку на полку и оглянулась: — Готов? Тео кивнул, поспешно допил уже терпимо горячий чай и по привычке одернул мантию. На пол полетели ошметки подсохшей грязи, и ему стало неловко. Девица на такие мелочи внимания не обратила, кивнула каким-то своим мыслям и пошла на выход. Тео поспешил следом. Путь через болота оказался тяжелым. Тео едва поспевал за проводницей, которая была легче на несколько десятков фунтов и имела, по всей видимости, немалый опыт, оскальзываясь и пару раз едва не упав. Девица оборачивалась, делала терпеливое лицо и ждала, поглядывая не то жалостливо, не то отстраненно — очень уж сложно было уловить изменчивое выражение прозрачно-серых глаз. Ко всему прочему начался противный дождь — А теперь иди след в след. Ответить Тео не успел, ему только и оставалось, что стараться не отставать и мечтать о толстой длинной палке, но среди редких кочек, окруженных зловонной жижей, не было ни одного деревца, только мелкая кривая поросль, изуродованная болотом и непригодная вообще ни на что. Под ногой что-то хрустнуло, и Тео неловко взмахнул руками в попытке удержать равновесие, но все же позорно свалился, подняв тучу брызг. Неловкость раздосадовала и даже чуть-чуть развеселила: он представил, как смотрится со стороны, нелепо барахтаясь в грязи. — Не дергайся! Сейчас помогу! Тео хотел было сказать, что все ерунда, что он сейчас выберется, но вдруг ощутил, как неумолимы объятия трясины и как неведомая сила тянет его вниз. Накатило отчаяние и паника: жить хотелось с немыслимой силой, и только многолетняя аврорская выучка помогла кое-как взять себя в руки. — Если что, сообщи в аврорат, — сказал Тео. — Угу, непременно. Руку давай. — Или Магнусу Нотту в Нотт-мэнор, — добавил он, уловив сарказм в ее голосе. — Руку! До кончиков пальцев оставалось каких-то пять дюймов, но это расстояние казалось невозможно преодолеть. Тео тянулся и тянулся, три дюйма, два… Он уже готов был признать поражение и сдаться, когда почувствовал неожиданно крепкую хватку на запястье. Потом они долго лежали на краю болота, где уже начинался настоящий лес, но еще было много мха и жесткой колючей травы. Тео чувствовал себя родившимся заново, икрящаяся радость оттого, что жив, что ветерок ласкает грязную щеку, что под спиной такая неровная, но такая замечательная земля, переполнял его. — Спасибо, — искренне поблагодарил Тео и повернулся на бок: разговаривать, не глядя на собеседницу, было как-то неловко. — Говорят, в старину маг женился, если дама спасала ему жизнь. — Как приятно, что еще кто-то помнит старые обычаи, — после паузы произнесла спасительница и тоже повернулась на бок, подперев голову рукой. — Я, пожалуй, соглашусь.

***

— Мне и в голову не могло прийти, что она согласится! — Тео с вызовом посмотрел на Драко, затем смутился и опустил голову: сам дурак, нашел где и с кем шутки шутить. — И что теперь делать? Малфой, истинное дитя своего папеньки, прижмурил полыхающие гневом глаза и сказал, противно растягивая слова: — А что теперь делать? Жениться! Будет тебе, дураку, наука. — Драко! — Что «Драко»? Чем ты думал, когда на болоте этой неотесанной деревенщине предложение делал?! Дай угадаю: это был мимолетный порыв, благодарность и… — Ну да! Конечно, благодарность! Посмотрел бы я на тебя на том болоте! — Ну так и женись на своей спасительнице, чего орать-то, — Малфой насмешливо улыбнулся и посмотрел на «спасительницу» Теодора: та чинно сидела на лавке и с явным восхищением наблюдала за тренировкой: бойцы ковена перед восторженной зрительницей выпендривались как никогда. — Отец мне шею свернет. — И будет прав, — припечатал Малфой. — Делать-то что? — Тео надеялся на светлый ум Драко, что тот, наконец, перестанет пилить за совершенную глупость и придумает очередной гениальный план. — Не знаю. Разве что она сама от тебя сбежит. — Как Панси, да? — Тео горько улыбнулся, вспоминая покойную супругу. — Ну вот сам все и придумал. Недели через две-три, если до самой не дойдет, что леди из нее, как из клобкопуха мантикора, расскажешь душещипательную историю про первую любовь, про то, как ценой жизни Цветочек родила наследника, про твое неизбывное горе, про тоску и печаль, про то, что детей дать ей не сможешь. Пусти скупую мужскую слезу и стой на своем. — Да, жених я не слишком завидный, — Тео вздохнул и опустил голову: он почти пятнадцать лет ловко избегал серьезных отношений, а тут — словно удача отвернулась. И кто за язык тянул?! — А вот этого не надо! — Да что не надо?! Ведь правда же. — Глупости, — отрезал Драко. — Гарри теперь настоящий целитель, Блейз зельевар от Мерлина. Если бы вы с Панси чуть-чуть подождали с ребенком, но что уж теперь говорить о том, чего не изменить. Лучше вспомни, что еще говорила твоя нареченная. — Что я хорошая партия, — послушно повторил Тео под насмешливое хмыканье Драко, — но перед свадьбой нужна помолвка хотя бы в месяц. Тео вспомнил, как они лежали там, на болоте, и понимал, что повторись все еще раз, то он бы, наверное, поступил точно так же. И дело не в эйфории оттого, что смерть прошла рядом, а в том, что он чувствовал себя обязанным этой странной девице с не менее странным именем: Некки. Сначала он не расслышал, даже переспросил, а потом, спохватившись, представился сам. Все у них вышло не как у людей, шиворот-навыворот, но что уж теперь. Он помнил ее комнатку в Лютном — где же еще — чистенькую, наполненную светом и запахом трав и ничем не походившую на жилище девушки, разве что кровать была застелена ярким лоскутным покрывалом, да зеркало на стене, казалось, попало туда из другой реальности. Может, кстати, так оно и было: кто-то продавал по дешевке бабкино наследство, а то и ворованное, в Лютном не принято проявлять излишнее любопытство. И на пятнадцать кнатов она купила в аптеке какие-то баночки «для девичьей красы». Аптекарь отпускал товар с таким постным лицом, что невольно закрадывались подозрения: облапошивает наивную дурочку, как пить дать — облапошивает. — Ну слава Мерлину, хоть у кого-то проблеск разума случился, — Драко воздел руки к небесам. — Тише ты, — Тео недовольно шикнул на друга и постарался улыбнуться невесте, которая настороженно обернулась и готова была встать с облюбованной скамьи, откуда наблюдала за тренировкой. Пришлось даже успокаивающе помахать рукой: сиди, мол, наслаждайся; та кивнула, отчего нелепая шляпка с пучком длинных фазаньих перьев съехала на глаза. — Тоже мне ведьма, — ехидно заметил Драко шепотом, наблюдая, как Некки поправляет шляпку, — нет, чтобы по размеру подогнать. — Вот и предложил бы свою помощь. Заодно бы и подружились. — Тео, я надеюсь, что мне не придется этого делать. Да и тебе… — Не начинай! — Ты сделал глупость. Если бы мои родители были в Англии, то объяснили тебе все наглядно, у меня, по всей видимости, не получается. Если бы твой отец был дома, то просто выпорол и был бы прав. Срок у тебя не больше пары недель. Нужно разобраться с этой нелепой помолвкой до их возвращения. — Скажи еще за три дня! — Тео! Надо будет — и за сутки управишься. Когда они вернутся, один Мерлин знает, и нам докладывать никто не будет. И вообще! Девица из Лютного не может быть слишком романтичной и вопреки доводам рассудка побежать под венец. Напирай на бедность и жизнь по строгой букве закона, ты же аврор! — Угу, — Тео был не рад, что ввязался в разговор с другом, тот говорил вроде бы правильные вещи, с которыми и грех не согласиться, но что-то царапало внутри и не давало полностью принять план. Может быть, долг жизни, а может быть, простая благодарность, в себе Тео пока разобраться не мог. — И про чары гламура расскажи. — Лучше ты! Где я и где чары гламура! — Книжку ей дай, надеюсь, хоть читать это дикое дитя леса умеет. А то ужас что такое! Тео согласился: аптечное снадобье надежно скрыло веснушки на носу, но превратило хорошенькое личико в безжизненную маску, а небрежно измазанные помадой губы выглядели ужасно вульгарно, хотелось подойти и немедленно стереть всю эту «красоту». — Хотя, — Драко вдруг передумал, — не говори ей ничего! Так будет даже лучше, пусть убедится сама, что на фоне других дам выглядит чучелом. Ты, главное, не поддавайся жалости, а то придется с этим пугалом под венец идти. — Она хорошая, — вяло запротестовал Тео и виновато посмотрел на невесту. — И вообще, неприлично оставлять даму одну. Пойдем, познакомиться все же надо, — он потянул друга за рукав, тот не поддавался, но в этот момент Некки снова посмотрела в их сторону и с улыбкой поднялась. Как назло, бойцы закончили тренировку и начали расходиться. Сбежать сейчас было бы просто невежливо, пришлось стоять, ожидая, пока Некки неспешно приблизится к ним, и Тео, маясь от неловкости, представил ей Драко. Тот высокомерно кивнул и сделал вид, что не заметил протянутую руку. — Как вам понравилась тренировка? — подошедший Терри Ургхарт разрядил обстановку и, сцапав девичью ладонь, нежно ее облобызал, невзирая на сомнительной свежести нелепые перчатки без пальцев. — Э-э, — замялась Некки, похлопала ресницами и более уверенно продолжила: — Тренировка была хорошая. — Да, — радостно согласился Терри, сияя как новенький золотой галеон. — Отличная была тренировка! Что скажете о бойцах? Кто по вашему мнению лучший? Тео мысленно застонал и хотел было осадить разошедшегося Ургхарта, но Некки уже выпалила: — Вы! — Я? Польщен, польщен, — Терри, шут гороховый, прижал обе ладони к груди: — И чем же я привлек внимание милой леди? — У вас отличная задница! Тео захлебнулся воздухом и зашелся в надсадном кашле, Драко молча открывал и закрывал рот, а сам Ургхарт хлопнул себя по ляжке и залился хохотом. — Подумать только, никогда бы и предположить не мог, что дамы обращают внимание на… — Хоть ты будь чуточку умней, — прошипел Драко. — Заткнись. — Но для боевого мага хорошая физическая форма важна, разве нет? — Некки не чувствовала смущения и наивно хлопала ресницами. — Конечно, — согласился Терри и снова заржал. — У меня очень тренированное тело, особенно ягодичные мышцы! Тео был готов убить дракклова придурка, а Некки с интересом смотрела на его зад, а потом внезапно ущипнула: — Отличная задница! Что ты меня дергаешь? — она обернулась к Тео. — Не веришь — сам пощупай! Ничего щупать Тео не стал, а позорно сбежал, мечтая отправиться в путешествие куда-нибудь подальше и не возвращаться как можно дольше. В ушах все звучал хохот Ургарта — тому, как тупому малолетке, понравилась не менее тупая шутка глупой девчонки. — Вот сам бы на ней и женился, олух, — пробормотал Тео себе под нос, опомнившись только у двери своей комнаты. В общем-то там делать было совершенно нечего: спать еще рано, принимать водные процедуры не хотелось, а читать в таком состоянии — только зря время тратить, все равно свои навязчивые мысли чужими умными не перебить. — Правда, что ли, уехать? — спросил он у паука в коридоре и тут же вспомнил, что никто никуда его не отпустит, пока не разгребет на работе завалы и не сдаст штук пять рутинных отчетов, за которые еще и не думал приниматься. Тео поежился: писанину он не любил, стажеров в ближайший месяц не предвиделось, но если выбирать между невестой и бумажной работой, то выбор напрашивался сам собой. И он решительно направился к подключенному к сети камину. Пылая праведным гневом, Драко оттащил дуреху в сторону, от души желая дать ей затрещину, и даже спрятал зудящие ладони в карманы, сжал кулаки и попытался донести до пустой головы мысль, что дамы так себя не ведут! — Зарубите себе на носу, мисс, что такие выходки в приличном обществе недопустимы! — Угу, — согласилась девица и пошкрябала мыском башмака каменную плиту, давным-давно утонувшую в грязи в углу двора. — Вы не будете позорить своего жениха! — Угу, — рассеянно отозвалась та, ковыряя плиту, которая интересовала ее гораздо больше нудных нравоучений. — Мисс, — угрожающе начал Драко тем самым тщательно выработанным тоном, какого до одури боялись подчиненные. — Вы меня поняли? — Ну! — Как порядочная девушка и невеста будущего главы рода, вы пойдете сейчас на кухню и будете помогать, там всегда не хватает рук, от лишней пары они не откажутся. — Домовики? — У Ноттов мало домовиков, приходится все самим! — Драко едва сдерживался, мало кому удавалось настолько вывести его из себя. — А вы как раз поучитесь вести хозяйство, неужели вы считаете, что леди только и делают, что сидят в гостиных и пьют чай? Некки неопределенно пожала плечами — наверное, как-то так и представляя замужнюю жизнь с лордом. Обвела взглядом двор, прикидывая, куда бы исчезнуть долой с глаз злого друга жениха — Драко читал все мысли на подвижном лице как в открытой книге, мимикой Мерлин ее не обделил. Плиту, впрочем, оставила в покое. Драко посмотрел под ноги: камень как камень, мало ли обломков по двору валяется, и иезуитским тоном предложил проводить до кухни. И даже предложил локоть, хотя дикарка и не оценила — просто не поняла, плетясь рядом, словно на казнь. На кухне было жарко, а в воздухе витали аппетитные запахи жареного мяса и свежего хлеба. Рот Драко непроизвольно наполнился слюной, почему-то простая пища в Нотт-мэноре была ему милее изысканных яств. Это повелось то ли с детства, когда они проводили здесь лето, то ли Поттер незаметно взрастил в наследнике Малфоев непритязательность — Драко не задумывался над такими вещами, просто, как обычно, сунул руку в корзину с теплыми еще булочками и с наслаждением надкусил румяный бок под напряженное молчание кухарок. И только прожевав, объявил цель прихода: — Дамы, позвольте вам представить новую помощницу. Это Некки, невеста Теодора, возможно, вы уже знаете. Она хочет научиться быть хозяйкой большого дома. — Добро пожаловать, мисс, — с расстановкой произнесла одна из женщин, сидящих у большого деревянного стола. — Я Оливия Стоун, здесь за старшую. Остальные тоже стали называть себя, настороженно приглядываясь к новенькой. Сейчас на кухне за небольшую плату или какие-то льготы семье с удовольствием помогали жены арендаторов, жаль, что леди Паркинсон и леди Флинт давно покинули Нотт-менор и вернулись в свои дома. У них обуздать Некки получилось бы лучше. Драко коротко кивнул Оливии и удалился, понадеявшись, что у матери большого семейства хватит сил справиться с совершеннейшей дикаркой, которая не факт что когда-нибудь видела настоящую кухню. Он шел с высоко поднятой головой, расправив плечи, как настоящий аристократ, и двигался нарочито степенно, копируя отца и веря, что это придает ему дополнительный вес и значимость в глазах обитателей кухни. И все было бы хорошо, если бы прямо на пути не стоял Теофиль. — Что, сплавил мою будущую мачеху на кухню? А я хотел познакомиться, — насмешливо протянул он. — Скрываете? — Здравствуй, Фил, — голову пришлось задрать еще выше, пятнадцатилетний сынок Тео был на добрых шесть дюймов выше и свое полное имя терпеть не мог. — Пытаешься придумать что-нибудь убедительное? В проницательности паршивцу было не отказать. Да и вообще неловко получилось: как-то в суматохе про него и правда забыли — да Фил и сам старался реже попадаться родным на глаза. — Ну отчего же придумать, просто… — Крестный, когда ты говоришь слово «просто», это всегда настораживает. — И в кого ты такой умный, — пробормотал Драко в попытке выиграть время. — В дедушку Паркинсона, — Фил неприятно улыбнулся, и у Драко заныло по ложечкой: дед отказался иметь дело с внуком, когда выяснилось, что тот не только убил своим рождением мать, но и оказался почти сквибом. — Тогда пригляди за ней, раз уж так охота познакомиться с будущей мачехой. — Я?! — Фил искренне изумился. Драко глубоко, но бесшумно втянул воздух в легкие — с крестником всегда было непросто, а сейчас, когда они все вместе дружно проебались, особенно. — Ты. Видишь ли, твой отец сделал предложение несколько импульсивно, под влиянием обстоятельств, — Драко решил не лукавить, а выложить всю историю глупости Тео как на духу: — Поэтому сам понимаешь, за ней нужно присматривать, — закончил он несколько скомкано. Фил промолчал. Посмотрел куда-то за плечо крестного, кивнул скорее своим мыслям, чем в ответ на просьбу, и, развернувшись, ушел, ставя ноги точь-в-точь, как лорд Паркинсон — он был до боли похож на деда и статью, разве что ростом обогнал. Крепкий высокий парень, наследник рода и почти без дара. Драко посмотрел, как он устраивается под навесом, неспешно достает кусок дерева и нож — непременные его спутники, и поспешил к камину. На работе была еще прорва дел. На кухне Некки неловко переминалась с ноги на ногу под оценивающими взглядами женщин. Молчание затягивалось, от нее ждали ответного шага и не спешили помочь и принять в свою компанию. — Здравствуйте, бабоньки! — выпалила Некки и заискивающе улыбнулась, из угла донесся одинокий смешок, а госпожа Стоун кашлянула и сдвинула брови. — Бабоньки, милые, нельзя меня на кухню! Я ж настоящая ведьма! Теперь уже смеялись все. — Да что ты говоришь, милая! — Оливия Стоун вытерла тыльной стороной ладони заслезившийся глаз. — Истину говорю, — буркнула Некки. — Молоко киснет, тесто не подходит, яйца тухнут. Я могу на охоту сходить, надо? — Да ну тебя! Полон замок тех, кто только на охоту и может сбегать, а помощи ни от кого не дождешься, — Оливия махнула рукой. — Да, мужиков сюда не заманишь, — поддержала молоденькая девица, до одури похожая на саму Оливию — не то дочь, не то младшая сестра. — Так что не отлынивай, милая, горох лущить и ты сгодишься. Дело нехитрое, на свежем воздухе можешь устроиться. — Эм, ну ведь вам же не обязательно меня в помощники? — Ну если какого бойца уговоришь, то так и быть, примем такую замену, — Оливия откровенно смеялась. — Только ты все равно не сможешь, даже не пытайся, — сказала молоденькая, которая была побойчее остальных. — А-а, — протянула Некки. — А что мне за это будет? — То есть? — Мы же вроде как спорим? Значит, должна быть и ставка. Вот это что? — Некки ткнула пальцем в сторону корзины с крупными ягодами. — Вишня же, — Оливия пожала плечами, про себя дивясь чужой бестолковости. — На пирог и на компот. — Ее хочу, — Некки облизнулась. — Хорошо, — внезапно согласилась Оливия к удивлению товарок. — Если до заката здесь будет другой помощник и останется на неделю, то корзина твоя, а если нет, то не обессудь — завтра тебя ждёт горох! — Идет! — Она выскочила из дверей кухни, не видя ироничных улыбок за спиной, и остановилась почти сразу: двор был почти пуст, если не считать подростка, увлеченно ковыряющего деревяшку, и того самого бойца с крепким задом, из-за которого ее и сослали на кухню, тот заметил интерес к своей персоне, состроил почтительную физиономию и сказал: — Мисс смазливое личико. — А, мистер отличная задница, — протянула Некки в тон. — Простите, спереду не сразу узнала. — У мисс острый язычок, — заржал он. — Шла бы ты на кухню, там бы оценили! — Сам-то чего не идешь? Твой филей тоже без внимания бы не остался. — А я, мисс острый язык, боевой маг. Мне положено другими делами заниматься. — Так я тоже маг! Еще какой боевой! — Проучить бы тебя, красавица… — Дуэль? — с надеждой спросила Некки. — С тобой?! — Так что бы и нет? Твоя победа — так и быть, буду я на кухне в рабстве, моя — не обессудь, ты на неделю в помощниках. — Отлично! — он хищно улыбнулся. — Тебе пойдет белый кружевной передник и чепчик. — Тебе тоже, — Некки усмехнулась в ответ и первая пошла в центр двора. Фил перестал делать вид, что увлечен своей поделкой, зажал будущую фигурку краппа в кулаке и уставился во все глаза на парочку: девка и впрямь была дурой, раз связалась с Терри! Тот веселился вовсю, дурашливо кланялся, прижимал руку к сердцу и вел себя так, будто перед ним был целый партер народа, а не один единственный зритель. Филу на мгновение стало жалко бестолковую дикарку, та стояла и хлопала глазищами, разве что рот от удивления не открыла — видать, не готова была к целому представлению. — Палочку доставать будешь или сразу сдашься? — Палочку? Да, — она извлекла откуда-то из складок короткую палочку, покрытую красноватым лаком и больше похожую на морковь-переросток, чем на настоящий волшебный инструмент. Фил вытянул шею, силясь рассмотреть такое чудо, в Британии таких точно не водилось, и на дешевую шлюшку она тоже не походила, откуда-нибудь с континента привезли, наконец, решил он. А потом подумал, что, может быть, это вообще раритет, передается испокон веков в семье, откуда у этих дикарей деньги на приличные палочки. Ургхарт меж тем красовался, выписывал какие-то сложные чары, девка с интересом смотрела, слегка оставив руку в сторону. «Мерлин великий, Терри не позавидуешь, только и смотри, чтобы не пришибить ненароком», — успела проскочить в голове у Фила мысль, как внезапный порыв свежего ветерка поднял с земли горсть пыли и мелкого мусора, швырнув его прямо в лицо Ургхарта. Он моргнул, и этой доли секунд хватило, чтобы его противница выкрикнула: — Экспелиармус! — и палочка незадачливого бойца оказалось у нее в руке. Фил обалдело смотрел на безоружного Терри, тот сначала хлопал глазами, потом ржал как ненормальный, забирая свою палочку. — Ну что, красавица, твоя взяла! Проигрыш есть проигрыш, — он подмигнул почему-то Филу, развернулся и широким шагом пошел в сторону кухни. Будущая мачеха побежала следом: — Эй, подожди! — Что еще? — он обернулся уже на пороге. — Кое-что забыли, — фыркнула она, наколдовывая Ургхарту длинную зеленую юбку и белоснежный фартук. — Чепец сам, а то я твоих вкусов не знаю. Фил едва сдержался, чтобы не заржать, как Терри. Закусил губу и спрятал лицо в ладонях, чтобы унять смех, а когда поднял голову, на пороге кухни уже стояла одна отцова невеста с корзиной и довольно жмурилась, ни дать ни взять кошка у пылающего очага в зимнюю стужу. Некки небрежно вернула волшебную палочку в рукав и снова потянулась к вишне, лицо ее лучилось самодовольством. Фил не раз видел такое выражение у одноклассников, когда кто-то из них проворачивал удачную шутку. Он задумчиво посмотрел на уже обретшую очертания фигурку, зажатую в кулаке — иногда он совершенно не замечал, что делает, нож в руках жил как будто своей жизнью, поспешно сунул ее в карман, попутно незаметно обтерев вспотевшую ладонь о полу рубашки. Нож привычно занял свое место в самодельных ножнах на поясе; он давно стал верным спутником: за неимением сколь-нибудь сильного дара приходилось полагаться на грубую силу и оружие. Порой Филу казалось, что это что-то гораздо большее, чем просто кусок железа, что он обладает если не разумом, то чем-то похожим на душу или, лучше сказать, нрав и молчит просто из вредности. Фил не смог бы объяснить свои ощущения, даже если и захотел, а потому молчал о странных фантазиях, забредавших в голову; его и так считали достаточно странным. — Позвольте выразить свое восхищение, мисс, — сказал он, подходя к стоящей посреди двора Некки. — Чем же? — У вас отличный глазомер, — Фил кивнул в сторону аккуратной кучки вишневых косточек в паре ярдов от них. — Хм, благодарю, — с сомнением произнесла Некки, уловив иронию в его голосе. — Эванеско. Фил вроде бы не сводил глаз с собеседницы, но как появилась волшебная палочка у нее в руке, не заметил. — Я Теофиль Нотт, а вы, я полагаю, моя будущая мачеха? — Ага. Хочешь? — она чуть переместила корзину так, чтобы он мог взять ягоды. — Терпеть не могу вишню. — Это ты зря, — очередная косточка приземлилась в том месте, где еще недавно была их целая куча. — Эванеско! — Некки под недовольным взглядом будущего пасынка ткнула палочкой в сторону непорядка и следующую косточку испепелила в полете, видимо, удержаться и не есть эти дурацкие ягоды она не могла. Фил стоял рядом и не мог понять, как себя вести. Дикарка — крестный не скрывал ее происхождения — не была похожа ни на кого из знакомых, манеры имела странные и вела себя непредсказуемо. Он уже было собрался тихо исчезнуть, но что-то заставило сказать: — Так как насчет прогулки? Она подняла на него глаза, и Фил затаил дыхание — вроде бы ничего в них особенного не было, обычные серые, по-кошачьи чуть приподнятые к вискам, но по коже вдруг поползли мурашки. Он хотел было отвернуться, но не смог — она вдруг улыбнулась уголками испачканных вишневым соком губ, отчего на левой щеке проявилась ямочка. — Почему нет? — Можно на реку сходить, — ничего другого в голову не пришло, да и не хотелось вести ее далеко, а больше поблизости и смотреть было не на что. — Можно, — согласилась она и продолжила рыться в корзине, выбирая самые крупные вишни. — Пошли уже! — почти грубо произнес Фил и первым двинулся к воротам. Через десяток ярдов он обернулся: шагов не было слышно, и он был уверен, что она так и стоит посреди двора, даже не заметив его отсутствия, и растерялся, столкнувшись с ней нос к носу. Фил смутился и едва не бегом припустил к берегу. Вода всегда успокаивала его, заставляла забыть хотя бы на время свои промахи, обиды и детские невзгоды. Фил остановился там, где всегда купался, и почти всей кожей почувствовал ее присутствие рядом. — Вот, — сказал Фил, потому что повисшее молчание угнетало. — Река. Река ее не заинтересовала. Взгляд рассеянно скользил по причалу, высокой траве вокруг, замковой стене и ни на чем не задерживался дольше пары секунд. Фил мучительно искал тему для разговора, но в голову упорно ничего не приходило — не рассказывать же о красотах природы, да и разливаться певчей птичкой он никогда не умел, даже советы крестного не помогали. Тишина невольно заставила прислушаться к внутреннему состоянию, где-то в глубине поселилось беспокойство, и это была не неловкость от присутствия почти незнакомой молодой женщины, а что-то иное. Чувство было слабеньким, едва заметным и ни на что не похожим, как легкий зуд от вчерашнего комариного укуса — вроде и прошел почти, а все свербит. — А там что? — Некки кивнула в сторону дороги, разрезающей овсяное поле на две неровные части. — Дома арендаторов, а потом лес, — Фил ответил нехотя, опасаясь, что ей придет в голову идея туда прогуляться. — Ага, — она пошла по тропинке, повесив корзину на локоть. Фил постоял немного, разглядывая узкую спину в дурно сидящей буро-зеленой мантии — тащиться никуда не хотелось, беспокойство росло, но и уйти, бросив ее одну, было как-то неловко. Он нехотя двинулся следом. Некки ела проклятую вишню, выплевывала косточки со снайперской точностью по одной ей ведомым целям. — Жарко, — она остановилась только на опушке, где уже была кое-какая тень, и стала обмахиваться шляпой… — А как же… — Фил хотел сказать: «Чары охлаждения», но разглядев тонкую струйку пота, стекавшую по виску, прикусил язык. Интуиция завыла дурниной, внутри как будто что-то щелкнуло, проясняя сознание. Он и сам не понял, как смог почти мгновенно вытащить нож и прижать его к тонкой шее: — А теперь быстро отвечай, кто ты и что здесь делаешь! Прижатое к его груди тело оставалось расслабленным, и жилка под пальцами билась размеренно, не думая выдавать панику. — Проклятое любопытство, — пробормотала Некки себе под нос и вздохнула, а Фил понял, что перехватить ее второй рукой под грудью было плохой идеей, хотя он все сделал правильно. Как учили… — Я слушаю внимательно, — злясь скорее на себя, чем на нее, неприязненно сказал Фил. — Захотелось посмотреть, как живут цивильные маги в своих мэнорах, — Некки запрокинула голову, скользнула виском по его скуле и устроила голову на чужом плече, как будто сидела с возлюбленным на скамейке в парке, а ножа у горла не было и помине. Фил смотрел на ее лицо сверху вниз, на глаза, в которых отражалось небо, делая их пронзительно голубыми, и молчал. Терялся. Не понимал. И плыл, как в утлой лодчонке, подгоняемой свежим ветром. — Не прокатило… — Некки положила в рот очередную ягоду, довольно прижмурилась, вздохнула: — Это все крестный. Вперлось ему, чтобы я поглядела на дитя его друга, типа в свое время маменька твоя испугалась и ритуал до конца довести не дала, отсюда вроде как и твои проблемы. — Врешь, — выдохнул Фил, веря и не веря. — Вот еще! Клянусь, что говорю правду и только правду и ничего, кроме правды. Люмос! Нокс! — Ты ритуалист? — он предпочел сделать вид, что не заметил, с какой легкостью волшебная палочка скользнула ей в ладонь, придурок Ургхарт был бы в восхищении. — Да прям! Просто крестный слишком высокого мнения о моих врожденных способностях, а уж с твоим папенькой мы так внезапно столкнулись на болотах, что… — Что? — Знак свыше. Судьба. Называй, как хочешь. — Ну и что теперь? — Фил медленно убрал нож от изящной шейки, Некки нехотя выпрямилась, интересуясь больше содержимым корзины, коего оставалось буквально на донышке, нежели человеком, который только что угрожал ее жизни. — А что теперь? — повторила она, засовывая в рот последнюю горсть. — Ничего не вижу, не ритуалист я, сколько повторять можно. Разве что спросить у знающих людей. Хочешь? Фил медленно кивнул и оказался не готов к внезапной аппарации. Они оказались явно где-то далеко — невысокие и совершенно незнакомые горы вздымались ввысь на горизонте, пряча вершины в густом тумане. Аккуратные мощеные дорожки вились между миленькими белыми домиками под черепичными крышами, а прямо перед ними стоял трактир, если судить по крикливой вывеске со свиньями и кружками пенного пива в виде виньетки. Прочитать название Фил не сумел: «Wildschweinehütte», шесть согласных подряд ввели его в ступор, а спросить он постеснялся. Да и буква «ü» явно не относилась к английскому алфавиту. — Идем! — Некки потянула его за рукав. — Нет! — Фил уперся, хотя и понимал почти полную бесполезность сопротивления; даже сумей он вырваться и сбежать, то что делать дальше, было совершенно непонятно — ни аппарировать, ни найти помощь в чужой стране. — Что еще? — Некки остановилась, глаза ее зажглись пониманием и весельем: — Пойдем, магией клянусь, что вреда тебе никто не причинит. Домой верну в целости и сохранности. Фил завороженно посмотрел, как зажигается и гаснет прямо на ладони яркий, почти белый огонек и тут же гаснет. — Сука! — Некки затрясла запястьем: — Гребаные перчатки. — Митенки, — Фил развеселился, настолько потешно выглядела ведьма, которая возмущенно разглядывала получившуюся дыру. — Зачем нацепила-то? Ни красоты, ни практичности. — Да что бы ты понимал в женской красоте, мужлан! И это вместо того, чтобы утешить леди! На слове «леди» Фил неприлично заржал и даже не стал уворачиваться от кулачка, которым его самозабвенно лупили по плечу. — Прошу прощения, леди, — сказал он, отсмеявшись и все же вспомнив про манеры, постаравшись серьезно произнести последнее слово. — Ну тебя! — дверь с треском захлопнулась за напряженной девичьей спиной. Фил на секунду почувствовал нечто вроде раскаяния, но предаваться рефлексии все же не стоило — из соседнего домишки на него пялились отнюдь не с дружеским интересом. Такие взгляды жалили похлеще крапивы и вызывали острое желание смыться подальше, а единственным местом, где можно было спрятаться, оставался трактир. Он приготовился увидеть притон наподобие «Дырявого котла», в других-то злачных местах бывать не приходилось, но внутри было чистенько и светло. Белые стены, окна с кружевными занавесочками, и только массивные темные балки под потолком да крепкие дубовые столы выпадали из общего антуража воскресной школы. Некки была уже почти у стойки, где бармен, больше похожий на вышибалу, скалился в улыбке, которая у него, должно быть, сходила за любезную. Фил замедлил шаг, но ни мрачному типу, который скучал, изучая содержимое двухпинтовой кружки, ни вяло переругивающейся компании у окна он оказался не интересен. — Молодой человек желает промочить горло? — встретил его бармен, хорошо хоть улыбаться перестал. — Нет. — У Фила не было денег, но пускаться в объяснения он не собирался. — Отчего же? Денек-то сегодня жаркий. Я угощаю. Фил содрогнулся от усмешки, перекосившей лицо бармена, к такой роже полагались бы шрамы от щеки до подбородка, но кожа была гладкой: то ли свели так удачно, то ли проклятье какое хитрое, не разобрать. — Пойдем, — Некки потянула его к ближайшему столу, где уже стояли запотевшие кружки. — Я не пью спиртного, — отрезал Фил. — Да кто вам его еще нальет! — захохотал бармен. — Самоубиться можно как-нибудь и попроще, — закончил он едва слышно. — Вольфи, — Некки поморщилась, но махнув рукой, села. — Ладно, забыли. Фил, садись, надо поговорить же. Он нехотя сел. Демонстративно повел рукой над ближайшей кружкой, амулет молчал; Некки по соседству расправляла подол, снимала шляпку, устраивая ее вместе с корзинкой на спинке стула, и приглаживала растрепанные космы рукой, будто простейшие чары ей были незнакомы. — Познакомимся, детка? — Нетрезвый маг из той четверки у окна стоял, покачиваясь и скабрезно улыбаясь. — Иди с миром, мистер, — сквозь зубы процедила Некки, вытаскивая из-за пазухи странного вида ожерелье из зубов и когтей. — Смит. Мой малыш в нетерпении. Пойдем, не пожалеешь! — Иди с миром, мистер Смит, — Некки возвысила голос и жалобно посмотрела на бармена, тот сделал большие глаза и выставил вперед руки: мое дело сторона. — Малыш, говоришь, в нетерпении? Ну давай, оценим твоего малыша. Показывай! Фил опешил от ее слов, мужик захлопал глазами, открыл рот, закрыл и пошел неровными красными пятнами. — Чего застыл, как изваяние, вроде на доступном тебе языке говорю. Помочь, что ли? — Некки небрежно щелкнула пальцами, и мешковатые штаны резво сползли с бедер горе-ловеласа. — О, и правда малыш. Бармен за стойкой издал какой-то сдавленный звук и усиленно загремел тарелками, Некки же небрежно трансфигурировала из салфетки лорнет и принялась с преувеличенным вниманием разглядывать изрядно подувявшее достоинство ухажера. — Не, мужик, я с такой мелочью дела не имею! Иди отсюда. — Ты! Да ты не знаешь с кем связалась, дура! — Сам дурак! — отрезала Некки. — Нечего намекать, что я нормальный член от писюна не отличу. — Ты-ы! — взревел мужик и попытался достать из рукава волшебную палочку. — Пусть тогда нас люди рассудят. Может, я и правда чего-то не понимаю и это, — она снова поднесла лорнет к глазам, — образчик эстетического вкуса. Фил так и не понял, как «мистер Смит» оказался стреножен и подвешен к одной из балок. Без штанов, разумеется, а его достоинство уныло свисало вниз, повинуясь земному притяжению. Он беззвучно разевал рот, капая слюной в проход между столами. Парень, который в одиночестве хлебал пиво за отдаленным столиком, оживился. Привстал, нарочито медленным жестом достал палочку и неспешно выписал в воздухе замысловатый пасс; прозрачная радужная пленка окутала висящую под потолком фигуру, как мыльный пузырь. Незваный помощник прижал руку к груди, едва заметно наклонил голову и вернулся на свое место, не делая попыток как-то завязать беседу. «Да я бы тоже не рискнул с ней заговорить», — весело подумал Фил, разглядывая Некки, та царственным жестом поблагодарила незнакомца и шумно отхлебнула из кружки. — Э-э! — заорал кто-то из приятелей неудачливого героя-любовника. Некки поставила кружку, достала волшебную палочку и встала, тот парень, что помог с защитными чарами, поднялся тоже. Компания резко передумала выручать дружка и дала деру через окно. — Что за день! — Некки плюхнулась обратно на стул, отточенным жестом вернула палочку в рукав и залпом осушила половину кружки. Фил покосился на бармена, на его трясущиеся плечи и засмеялся тоже: несмотря ни на что, было на самом деле весело. Ну и приключение, конечно. Он принюхался к содержимому своей кружки: пахло чем-то кисловатым и очень непривычным. — Пей, не отравишься. Фил последовал совету, сделал пробный глоток, посмаковал: вкус оказался неожиданно приятным, кисло-сладким и немного терпким. За первым глотком последовал второй, и кружка как-то совершенно незаметно опустела. — Вкусно. Спасибо. А из чего эту штуку делают? — он не смог сдержать любопытства. — Поверь, лучше этого не знать. Ходят слухи, что Вольфи настаивает свои носки… — Поклеп и наглая ложь! — завопил бармен и погрозил пальцем. — Чистейшая, как слеза, комбуча! — ... в отваре ромашки, — невинно закончила Некки. — В лучшем индийском чае, — бармен с грохотом выставил на стойку прозрачную бутыль, где плавала неаппетитного вида масса. Горловина бутыли была прикрыта кружевной салфеточкой, при виде которой Филу пришло на память слово «гипюр». Кажется, у леди Нарциссы был какой-то наряд из этого самого гипюра. — Я же говорила, что лучше не знать, — хмыкнула Некки и подмигнула. Фил до боли закусил изнутри губу, чтобы не смеяться — подумалось, что бармен обидится, а этого почему-то не хотелось, поэтому он сидел и старался даже не смотреть в сторону стойки. Взгляд споткнулся на том парне, который остался единственным посетителем, не считая их с Некки, конечно, тот лыбился, не стесняясь, и пялился, не таясь. «Сука», — недовольно подумал Фил и передернул плечами: тип вызывал раздражение, несмотря на смазливую рожу и дивную подтянутую фигуру, нисколько не скрываемую изрядно потрепанной мантией и которую ему самому не видать никогда. Как любил повторять крестный: наследственность не пропьешь. — Я могу быть чем-то полезен? — пока Фил был занят невеселыми мыслями, этот мерзавец успел незаметно подкрасться, хотя и встал в некотором отдалении. Всем видом он умудрялся выражать почтительность и желание помочь. «Как будто на фестрала натянули дамское неглиже. Из гипюра», — зло подумал Фил и, сжав зубы, повернулся на шум от входа, не заметив тонкую понимающую усмешку, мимолетно скользнувшую по губам незнакомца. — Вот! Вот эти мерзавцы! — вопль отразился от стен, прозрачная сфера с заключенным в нее героем-любовником пошла рябью и закачалась. Бармен сложил руки на груди и напустил на себя столь ангельский вид, что хотелось не то рассмеяться, не то спрятаться под стол. Некки перевела кроткий взгляд на приближающуюся группу авроров, за спинами которых маячила та троица, что не так давно поспешно покинула негостеприимный трактир через окно. — Ну, — один из авроров, пожилой маг с аккуратной седой бородкой, остановился возле их стола. — Рассказывай! — Я была в своем праве, — буркнула Некки. — Мерлин свидетель! Малышка была в своем праве! — И ожерелье показала, — подхватил красавчик. — И просила по-хорошему валить с миром. — И уточнил: — Два раза сказала! — Это так? — аврор нахмурился, пытаясь в поднявшемся гвалте разобрать хоть что-то. — Как меня достали эти недоумки с островов! Вы зачем к охотникам полезли? Все мозги пропили, ебанаты! — Но-но! — возмутился кто-то из «ебанатов». — Уделить немного внимания девушке… — Вам, суки, подробно все при въезде в страну объяснили. Памятки дали, — голосом аврора можно было замораживать воду. — А толку?! Возись с вами теперь. Торстен, этих троих выдвори на родину, нечего им здесь воздух портить. А с этим, — он посмотрел наверх и брезгливо скривился от собравшейся в углублении сферы бурой лужицы. — Придется сложнее. Не соблаговолит ли госпожа охотник расколдовать это сокровище? — Не соблаговолит, — чопорно произнесла Некки и вздернула нос. — Некки! Побойся Мерлина! Убирай нахрен эту красоту, скоро же здесь будут все окрестные ведьмы! Смилуйся! — заорал бармен. — А он там не задохнется? — тихонько поинтересовался Фил, но бармен его услышал: — Мне только покойников в заведении не хватало! Мне что, его еще и хоронить за свой счет?! — Некки, — аврор угрожающе навис над ней. — Ты же не откажешь своему старому учителю? И имей в виду, чистящие чары на него накладывать нельзя, потому что… — Я помню магическое право, — процедила Некки сквозь зубы. — А чего это старый учитель не сидит в тиши кабинетов, а самолично в патрулях ходит? — Потому что некоторые ученики вместо того, чтобы идти в патрульные, по лесам скачут за пятиногами и прочими невинными животинами! Некки, или ты сейчас его оттуда снимаешь, или мне придется вызвать наряд из Отдела сложных проклятий. Пусть распутывают. — Не распутают, куда им. — Фамильное? — заинтересовался аврор. — Собственные наработки большей частью, — Некки скромно опустила глаза в пол и закусила губу. — И мне нужна будет твоя помощь, старый учитель. — В разумных пределах, наглая дева. — Так и живем, — Некки повернулась к Филу и лукаво усмехнулась. — Середину освободите, сейчас магичить буду. — Умоляю, без… — взвыл бармен, но окончание фразы потонуло в грохоте: два ближайшие стола превратились в огромную лохань, пол содрогнулся, а из невероятных размеров посудины выплеснулась вода. Некки едва заметно кивнула типу в потертой мантии, тот почти незаметно глазу ответил, палочек никто так и не достал, но сфера истончилась и пропала совсем, а пленник, громко вереща, шлепнулся в лохань и заорал еще громче. Кажется, кто-то и не подумал подогреть колодезную воду хотя бы до комнатной температуры. — Мыло? Мочалку? — поинтересовался тип. — Пожалуй, — после короткого раздумья ответила Некки. Неведомая сила макнула орущего мага с головой во внезапно вспенившуюся воду, и что там происходило в этой самой пене, разглядеть было совершенно невозможно, как Фил ни старался. «Но какая же силища, — потрясенно думал он. — Вот так запросто, небрежно даже, невербалкой сотворить корыто и не наполнять его водой, как сделал бы любой обычный маг на ее месте, заклинанием. Папане повезло. Дурак он будет, если отпустит, дите они родят достойное рода, не то, что я». На душе стало паскудно, вся веселость куда-то испарилась, и он без интереса смотрел, как вынимали незадачливого ухажера из воды, переругивались, выясняя, как сушить эту мокрую курицу, заматывали в простыню, спешно трансфигурированную из пивной кружки, и мобиликорпусом отправляли в аврорат в сопровождении молоденького стажера. — Как бы то ни было, но я рад тебя видеть, — старый аврор задержался возле Некки. — Не передумала? — Все непросто, — ответила та и пожала плечами. — А этот мальчик? — Фил понял, что речь о нем, хотя на него никто не смотрел, и насторожился. — Протеже крестного. Есть подозрения, что ритуал на его рождение пошел не так… — Я ничего не чувствую. Ритуал был на благословение магии? — Угу, — буркнула Некки. — Мать жива? — аврор соизволил-таки обратить внимание на Фила. — Нет. Умерла родами, — неприязненно ответил тот. — Хартмут, если у тебя есть знакомые ритуалисты… — Погоди. Ну-ка, парень, что скажешь? — аврор вынул из уха крупную жемчужную сережку и положил на стол. Фил с опаской разглядывал украшение: во-первых, знал, что серьезные маги простых цацек не носят, во-вторых, не понимал, чего от него хотят — ну сережка, ну жемчужина огромная, каплевидная и стоит целое состояние, тут и к старьевщику ходить без надобности. Он долго разглядывал ее издали, боясь протянуть руки. Общее молчание способствовало раздумьям, даже бармен стоял тихонько за своей стойкой и не возникал. — Красивая, — наконец выдал Фил и против воли коснулся кончиком пальца округлого бока. — Теплая, и, — он не смог подобрать подходящего слова и с сомнением произнес: — Опасная? — Почему? — аврор проявил живое участие и с интересом разглядывал то Фила, то свое украшение. — Вы вряд ли будете носить бессмысленные вещи, так что это либо щит, либо оберег, либо портключ. — Логично, — хмыкнул аврор, — но все же я не об этом. — Ты сказал: теплая и опасная. Почему? — Сначала опасная, — подумав, исправился Фил. — Шипы. Она как будто предупреждает: не трогай! Но потом видит, что я не несу угрозы, убирает колючки и теплеет. — Интересно. Я предложил бы потолковать для начала с братом. Завтра? — Мы завтра сможем прогуляться, Фил? — Некки подперла обеими кулачками подбородок и терпеливо ждала ответа, как будто перекладывала решение важного вопроса со своих плеч на чужие. — Почему нет? — Суббота, — она поморщилась от его неопределенного пожатия плечами. — Торжественный обед? Гости? — Ничего такого, — заверил Фил. — Обычный день. — Хорошо, Хартмут, мы постараемся. — Отлично, тогда до завтра. — Это кто? — не выдержал Фил, когда суровый маг исчез из поля зрения. — Хартмут Малер, глава местного аврората, — вместо Некки ответил позабытый было тип. — Но, — Фил задумался, что-то не сходилось. — Учитель? — Угу, продвинутый курс боевых искусств. Что тебя удивляет, еще лет десять назад с ним мало кто мог встать наравне. — Отец сказал, что Некки не училась в школе. — Он услышал то, что хотел услышать, а не то, что я сказала, — Некки встала. — Пойду попробую выпросить у доброго хозяина что-нибудь из закромов, а то так ходить даже неприлично. — Она помахала в воздухе рукой в дырявой перчатке. — Зачем ей вообще такие уродские митенки? Ни одна леди такое не наденет, — Фил проводил глазами изящную фигурку, которая танцующей походкой двигалась в проходе. Вместо ответа странный приятель Некки положил на стол руку ладонью вверх. Фил ничего не понял в этой демонстрации и выжидающе смотрел на парня, тот молча взял его за запястье, сложил так, чтобы выступал только указательный палец и провел его кончиком по жесткой и бугристой от мозолей коже. От улыбки этого чудика становилось не по себе — ни дать, ни взять маньяк на выгуле. Но посыл Фил, кажется, понял: если Хартмут учитель их обоих, то ладошка у Некки вряд ли будет ухоженной и нежной. — Эм, — Фил отнял руку, хотя странное и в чем-то даже медитативное занятие завораживало. — Не знаю, как к вам обращаться, сэр… — Рутгер, для своих Рут, — все с той же отстраненной улыбкой ответил тот. — Кто-то скажет, что в Англии Рут это женское имя, но я так скажу: не имя красит человека. Еще ты можешь услышать от некоторых недалеких людей прозвище Жопа Ангела. Так называют за глаза. Ты тоже можешь, но только будь, пожалуйста, уверен, что я не слышу. Прокляну. — Кхм, — Фил не знал, как реагировать на такое признание. — Только Некки может сказать это в лицо. — Очень приятно, Рутгер. Меня зовут Теофиль. Но лучше Фил. — Тема была откровенно скользкой, и он постарался перевести ее на другое: — Так что там со школой? Домашнее обучение? — А как звучал вопрос? Фил наморщил лоб, вспоминая слова крестного: — Училась ли она в Хогвартсе? — и еще не договорив, понял, в чем подвох и на чем попался отец: — Некки могла закончить любую другую школу. — Угу, — как бы соглашаясь с ходом его мыслей, насмешливо улыбнулся Рутгер. — Дурмстранг. Рут развлекался: редко ему выпадала радость столь обыденного общения. Мальчишка не боялся, не лебезил, не изъявлял тошнотворной почтительности и смотрел, как на обычного мага. Сто тысяч раз прав был учитель, когда предупреждал, что можно быть сколь угодно сильным, храбрым, спасать обывателей направо и налево, но их любви это не прибавит ни на кнат. Рут не назвал бы мальчика наивным — нет, скорее просто неискушенным в силу возраста и образа жизни. Все же родственники у него придурки, какой сквиб! Благословение магии не даст родиться ущербному ребенку, а вот какой-то редкий дар привести в мир — запросто. Некки закончила спор с Вольфгангом, надо думать пройдоха отправил ее на чердак рыться в барахле, уж перчатки там точно должны найтись. — Вы пара? — Требовательно спросил Фил. Рут улыбнулся: незамутненное дитя! — Дай-ка подумать, — он нахмурил лоб и свел брови, изображая работу мысли: — Да. Или нет. В зависимости от того, что ты хочешь узнать. И от того, что захочу сказать я. Мальчишка надулся и отвернулся — не привык к казуистике и уверткам. Рут усмехнулся: почему бы не развлечься самому и не преподать юному созданию практический урок? Он призвал со стойки пару салфеток, проигнорировав недовольный взгляд Вольфи — переживет, — и превратил их кусок пергамента и карандаш. — Итак, твой вопрос, — он написал вверху два слова: «вы пара» и поставил жирный вопросительный знак. — Какие варианты? — Да и нет, — буркнул Фил, и Рут послушно написал чуть ниже эти слова и поставил стрелочки. — И что из этого следует? — Рут, забавляясь, смотрел на нахохлившегося мальчишку, но тот молчал, лелея обиду. — Допустим, «да»? Мы любовники. Мы женаты уже десять лет. Мы боевая двойка. Мы были парой когда-то давно, но не сейчас. Или возьмем «нет», — Рут продолжал писать и рисовать стрелочки под словами: — Мы были парой когда-то, мы рассматриваем наше общее будущее, мы не пара, но любовники, мы просто дружим, мы родственники… — Довольно, я понял! — Ну, и каков же твой правильный вопрос, дитя? Что ты хотел узнать? Фил молчал, опустив глаза в пол, и только алеющие щеки показывали, что он услышал вопрос. — Вы спите? — наконец выпалил он. Рут засмеялся: — Боюсь, и это тоже не самая удачная формулировка. — То есть спите? — Какой, однако, интерес к нашей личной жизни! Нет. — Нет? То есть не спите… Сейчас? — Фил, кажется, уловил идею и теперь подозрительно смотрел на Рута. — Сейчас нет, — почему-то дразнить парня было очень приятно. — Но спали? — Конечно. Обходиться без сна целых пять лет было бы затруднительно. Как курсанты мы жили в одной комнате, разумеется, и спали тоже. А насчет того смысла, который вкладываешь в свой вопрос, то нет, мы никогда не были близки. Лучше с мантикорой перепихнуться. — И Рут шепотом добавил: — Не удивлюсь, если она до сих пор девственница. — Но… — Фил ничего не понимал. — Она же красивая! — А еще умный, талантливый и очень сильный маг. Темный. — Моя мать тоже была темная, — буркнул Фил, почему-то его задело такое отношение к Некки. — Ты не понял. Я порву любого за нее. Она крестная моего ребенка, но… Смотри сюда, — Рут перевернул пергамент и стал спешно набрасывать небольшую октаграмму, вписывая в лучи руны и числа. Он постучал торцом карандаша по вязи символов: — Видишь? Если бы мы оказались в одной постели, то она забеременела бы, несмотря ни на что: хоть зелья, хоть чары контрацепции. Тот случай, когда шутка про то, что муж снял штаны, а жена уже беременна, не шутка вовсе. А наши дети залили бы кровью не только Британию. Лудо Архангел показался бы ласковым котенком по сравнению с тем чудовищем, что могло бы родиться. Так что мантикора предпочтительнее, — Рут криво усмехнулся и подмигнул. — Да, в моем случае только воздержание надежный способ предохранения, — за разговором они не заметили Некки, которая уже вернулась и держала в руке пару шелковых перчаток с драными пальцами. Впрочем, Фил подозревал, что не заметил ее приближения только он, ожидать от охотника подобной невнимательности было бы глупо. А обо всем остальном стоило бы крепко подумать. Но не здесь. — Вольфи, дай-ка ножницы, — крикнула Некки, не оборачиваясь, и ловко поймала устрашающих размеров портновский инструмент, глухо лязгнувший черными лезвиями у нее в руке. — Зачем такие сложности? — Фил не понимал смысла кромсать старые перчатки. — Почему просто не трансфигурировать? Да и дырку можно магией залатать. — Потому что охотник — это диагноз! — мстительно сообщил трактирщик. — Привычка, — поморщился Рут. — Вторая натура. Большинство опасных тварей, с которыми приходится иметь дело, весьма чувствительны к любым проявлениям магии, поэтому в лесах приходится в основном полагаться на себя. — Угу, — согласилась Некки. — Никогда не знаешь, когда и куда тебя занесет. — И кто на тебя выскочит, — добавил Рут. — И вообще, — он хитро улыбнулся: — Как у тебя с бытовыми чарами? — Да примерно, как и у тебя, — Некки передернула плечами, уверенным движением бросила монструозные ножницы на стойку и натянула получившиеся митенки. — И к чему эти прозрачные намеки? Портки штопать жену проси. Рут помотал головой и зашелся смехом. — Придурок. Филу очень хотелось спросить про бытовые чары, просто язык чесался, но нарушать хрупкую атмосферу доверия не хотелось; ему казалось, что он здесь случайный свидетель и лишнее слово разобьет это ощущение сопричастности, которое было для него внове. — Некки, детка, — позвал трактирщик таким подозрительно ласковым голосом, что даже Фил насторожился. — Чего? — Некки и не подумала обернуться, лишь задрала бровь и по-птичьи склонила голову к плечу: мол, что это за странные предложения. — Конфетку хочешь? Некки открыла рот. Закрыла. Похлопала ресницами. — Конфе-е-етку? — протянула она и развернулась всем корпусом. — Хочу! А в чем подвох? — Милая, скоро народ пойдет, а тут вот… Прибрать бы надо. — У-у-у. — Некки! — А можно к конфетке еще ма-а-аленький кусочек мяса? Вот такусенький, — она развела пальцы на добрых шесть дюймов и состроила умильную мордашку. Рут тихонько фыркнул в кулак, Фил закусил губу, чтобы не рассмеяться. А у дверей уже топтались трое парней, не решаясь идти дальше и в изумлении пялясь на лохань поперек прохода. — Ладно, будет тебе кусочек. — И конфетка? — И конфетка! — рявкнул выведенный из себя трактирщик. — Но чтобы чисто было, и без вот этого корыта! — Сделаем. Эй, вы трое, топайте сюда! — крикнула она мнущимся парням, те неуверенно приблизились, и стала заметна причина их сомнений: форменные мантии, видать студиозусам возбранялось посещение злачных мест. — Слыхали? Чтоб чисто было. Это убрать, полы и окна вымыть. Вольфи, чердак тоже? — Некки, это как называется? Совести у тебя нет! — Это называется делегирование полномочий. Тебе важнее, чтобы чисто, или чтобы я корячилась? Так чердак мыть? Перед таким предложением трактирщик не устоял, согласно кивнул и про совесть больше не вспоминал, наверное, засунул туда же, где Некки хранила свою. — Приступайте, мальчики. Двое достали волшебные палочки и засучили рукава, а третий возмутился: — У нас вообще-то практика по темным чарам, а не по бытовому волшебству! — Ах, практика, — Некки щелкнула пальцами, и недовольный обзавелся длинным фиолетовым хоботом, свисавшим почти до пупа, остальные — кто ослиными ушами, кто довольно милыми рожками. — Практикуйтесь на здоровье. И про чердак не забудьте. — Конфету давай, жмот, — Рут выхватил у обалдевшего трактирщика леденец на палочке и сунул его подруге. — А мясо зажал, сука. А я ведь только утром целого оленя приволок. Трактирщик издал невразумительное бульканье и выпучил глаза. — И не надо нам того мяса, — гордо отказалась Некки. — У нас же обед скоро. Правда? — она ткнула острым локтем Филу куда-то в солнечное сплетение, и он резко выдохнул:  — У-у! — Вот и славно. Может быть хотя бы завтра бедной девушке в этом вертепе и гнезде порока дадут… — Пиздюлей? — шепотом поинтересовался Рут. — Милый, пиздюлей я сама кому хочешь дам, особенно этому жмыру болотному, зажавшему отбивную. Фил изо всех сил пытался сохранить серьезный вид, но получалось плохо: Некки, пышущая праведным гневом, трактирщик, стонущий за стойкой и хватающийся за голову, невезучая троица с выпученными глазами; он понимал, что с достоинством пройти через весь трактир и благополучно выйти на улицу не сможет. Но чья-то крепкая рука взяла его за предплечье, и через мгновение они уже стояли на опушке леса, судя по горам на горизонте, не так уж далеко от злополучного трактира. — Ты чего устроила? — Рут отпустил его предплечье и повернулся к Некки. — Я? — Ну не я же. — Угу, всегда я виновата, а не стечение обстоятельств, — Некки засунула леденец в рот. — Ладно, с теми тварями ты была в своем праве, а мальчики? — А что мальчики? — она перекатила конфету за щеку, чтобы не мешала говорить, а Филу против воли начали мерещиться неприличные картинки. — Мальчики сами виноваты, что зачеты вовремя не сдали. У одного дед важная шишка, остальные подпевалы. Учить надо. Даже против воли, чтобы уроки намертво затвердили. — Шишкин внучок это с хоботом который? — Угу. Красавец! Скажи, здорово получилось? Фил хрюкнул и кивнул, хотя вроде бы и не к нему обращались. — А ты тоже считаешь, что я слишком жестока? — тут уж было не ошибиться, точно спрашивали его мнения. — Не знаю всей подоплеки, но крестный говорит, что экстремальное обучение всегда дает больше пользы. — Во завернул, — Некки фыркнула и пояснила: — Остолопы отчего-то решили, что я в любой момент готова с ними возиться, а мне хватило года. Нахуй такую работу. С громмамонтом скорее найдешь общий язык, чем с этими… — Они дети, Некки. — Друг мой, слухи о моей чудовищной жестокости несколько преувеличены. Чары развеются через час. Кстати, это и будет еще одной проверкой на честность этих орлов. А как они справились с уборкой, узнаем завтра. Кстати, корыто сотворено наитемнейшими чарами, которые эти балбесы должны были изучать на десятой неделе семестра. Можно нарисовать в табеле хоть выше ожидаемого, хоть превосходно, только это все равно, что собственноручно проклясть чем-нибудь неснимаемым. Магия не терпит пренебрежения. — Прости, я не понял твоего великого замысла, — повинился Рут. — Прошу прощения, но меня ждут дома на обед, раз уж контракт не обломился. — Да какие контракты по пятницам. В понедельник приходи, будут — Почему? — Фил не смог постичь логику нанимателей. — За выходные магам обычно приходит в голову много свежих идей, — Некки подмигнула. — Правда, половина из них на трезвую голову не больно-то и свежи, но вот остальные как раз и могут оформиться у обывателя в контракт: кому эдельвейсов нарвать, кому яда акромантульего срочно надо, а кому просто за женой последить. — А ты решила обратно в охотники податься? — Не знаю. Есть у меня пара мыслишек, если выгорит, пойдешь со мной? Рут пожал плечами: — Пойду скорее всего. Семью кормить надо. — Тогда до завтра, — и, не дожидаясь ответа, Некки вернула Фила на то же место, с которого они аппарировали к трактиру. — Блядь, корзинку забыли. Нехорошо получилось, вернуть же надо. Фил отмахнулся: таких корзин он от нечего делать плел десятками. И вряд ли на кухне заметят пропажу одной. — Как скажешь, — Некки была сама покладистость. — А кормят тут когда? И надо ли переодеваться к ужину? — Обычно часов в девять вечера, но, если что, можно попросить на кухне, — Фил помялся, стоило им остаться наедине, появилась неловкость, и он как никогда ощущал себя ничтожеством. Эйфория от сумасшедшей надежды, что удастся переломить злодейку-судьбу, постепенно испарялась, настроение портилось. В голове роились сотни вопросов, но положа руку на сердце, ему и так сегодня открыли намного больше, чем можно было рассчитывать узнать при самом лучшем раскладе. Над этим тоже стоило подумать. Некки решила вернуться к реке. Делать действительно было нечего, и Фил поплелся за ней и даже сел рядом на перевернутую лодчонку, уставившись невидящим взглядом в солнечные блики на воде. — Жрать хочу. Фил покосился на пригорюнившуюся Некки, она выглядела такой несчастной и потерянной, что хотелось проникнуться сочувствием и немедленно пожалеть. Но что-то мешало, наверное, здравый смысл. — Что смотришь? Я сегодня на голодном пайке, считай. Утром чашка кофе, в обед вишня и леденец. Маловато будет. Фил проследил, как от тяжелого вздоха поднялась и опала грудь, прикинул, что размером она не дотягивала даже до половины богатства леди Нарциссы, и понял, что нестерпимое желание бежать и угождать пропало. Некки хмыкнула и снова отвернулась к воде. — А у тебя половина веснушек стерлась, — мстительно сказал Фил и стал наблюдать за реакцией. — Какая досада, — воскликнула Некки и уставилась в зеркальце, возникшее в руке. — Ну я, конечно, их не считала, но вроде бы все на месте. Это была шутка? Фил пожал плечами, мысль, сначала неясная, приобретала все более четкие контуры. — А не проще было бы оборотку использовать? Или чары, не помню как называются, которые внешность улучшают. — Смотря для чего, смотря кому, — Некки фыркнула и встала. — Раз уж кормить меня никто не собирается, то придется самой позаботиться о пропитании. А на свои вопросы ты вполне можешь ответить сам, тут даже думать не надо. И она пошла по берегу, скинув туфли и подобрав юбку, оголила стройные ножки почти до колен. Фил беззвучно застонал, ухватил себя обеими руками за затылок и с силой прижал полыхающее лицо к коленям. Он поднял голову только тогда, когда рядом раздался голос: — Рыбу будешь? На бережке, где обычно все местные устраивали пикники, на старом кострище были сложены дрова и Некки пристраивала последнее полено к аккуратной горке таких же. — А где рыба? — тупо спросил Фил. — Нет, я, конечно, очень сильный маг, но даже я не могу за полчаса наловить рыбу, почистить и приготовить. Поимей совесть. Фил покраснел: правда, неловко получилось, — и достал нож. — Почистить? — Почищено уже, — Некки достала свою несуразную палочку. — Гори давай. — Кхм, хорошее заклинание. — Неплохое, — фыркнула Некки и почесала палочкой лоб. — Прости, это не мое дело, конечно, но странная она у тебя все же. — Кто, палочка? — Угу. — Зато не ломается. Не поверишь, это уже девятая. Пока держится. Разговор грозил опять иссякнуть, и Фил поспешно брякнул: — Обычно боевики по две палочки с собой носят. — Угу, — в руку Некки отточенным движением легла вторая палочка, черная, длинная, украшенная серебряным орнаментом. — Только я все равно не понимаю, зачем они тебе, ты вроде и без них отлично обходишься. — Обхожусь. Но я собиралась в гости, не хотелось пугать хозяев. А здесь нас видно со стены. — И поэтому ты светишь вторую палочку? Не понимаю. — Там сейчас никого нет. Наблюдатель ушел, — Некки убрала обе палочки и поправила костер. — А пальцами я щелкаю потому, что в приличном обществе принято обозначать деяние, этакая дань правилам хорошего тона. Нет, в голову я к тебе не лезла, амулеты у тебя хорошие, просто этим вопросом англичане на континенте допекли всех. Фил смутился: если судить по тем магам, которые были в трактире, то такие, пожалуй, действительно достали. Мимолетно подумалось, что вряд ли вопрошающие получали вразумительные ответы: совсем немного пообщавшись с континенталами, он мог бы побиться об заклад на десяток галеонов, что дурили гостей знатно. А амулет у него был только один, и делал его сам Пьюси, так что на оговорку Некки внимания обращать не стоило — такая защита и не то могла показать.

***

Со стены фигурки невесты и сына казались игрушечными, они рвано двигались по каким-то своим, только им известным траекториям, отчего на ум приходила музыкальная шкатулка, которую Драко подсунул церберу. Отчего ему пришла в голову именно эта аналогия, Тео не знал и теперь бездумно наблюдал за сыном и его будущей мачехой: шаг влево, разворот, еще шаг — ни дать ни взять танец зачарованных фигурок. — Что скажешь? — Тео вздрогнул, но оборачиваться не стал, буркнул только недовольно: — Хоречина, опять подкрался. Сколько раз… — Аврор называется, — фыркнул Драко. — Я у себя дома, — вяло огрызнулся Тео и резко перевел тему — препираться с Хорьком можно было бесконечно: — А ты какими судьбами? Гарри с тобой? — Нет, — Драко погрустнел, разлуки с амантом давались ему тяжело. — Конгресс же. Или симпозиум? Вечно я их путаю, хотя суть одна: две недели до — разговоры о предстоящем, неделя отсутствия, и две недели после — обсуждение всех докладов. Иногда мне хочется проклясть всех колдомедиков скопом, но нельзя, они полезные. Поэтому чтобы не чахнуть от тоски дома в одиночестве, я решил навязать свое общество другу. — Кхе-кхе, — выразительно кашлянул Тео. — Надо же оценить твое нежданное приобретение поближе! — Забирай. — Я всего лишь предлагаю ужин в приватной обстановке. Но торжественный, — Драко мило улыбнулся отточенной улыбкой, но глаза при этом оставались серьезными. — Пока твоего отца нет дома, можно провернуть. — Сдается мне, что я узнаю тактику, — буркнул Тео. — В прошлый раз она сработала так себе. — В прошлый раз, если ты помнишь, была мощная третья сторона, которой сейчас нет. Уверен, твой отец будет счастлив, если ты избавишься от такой невесты. — А вот я уже не уверен, — буркнул Тео. — Взгляни. Кажется, они нашли общий язык. Ребенку нужна мать. — Этому, с позволения сказать, ребенку послезавтра шестнадцать. Ему не мать нужна, а кое-что другое. И я бы на твоем месте не очень обольщался, утром я попросил его приглядывать за твоей нареченной. — Как будто Фил когда-то выполнял чьи-то просьбы, — съехидничал Тео. — Но судя по всему, ты прав, симпатией или интересом там не пахнет — пацан сидит, уткнувшись в колени, дева бродит по воде. Я бы не удержался, на ножки попялился, раз показывают. С ним что-то не так, может, Сметвику показать? Драко возвел очи горе: что там увидит твой Сметвик, раз даже мой Поттер бессилен, но вслух сказал мягко, как разговаривают с тяжелобольными или буйнопомешанными: — Пойдем. Хватит уже страдать. Смирись, мальчик вырос. — Тебе хорошо говорить. — Мне всегда хорошо, только ты забываешь, что Фил мой крестник и я за него переживаю не меньше. — Я не знаю, что делать, стараюсь быть с ним помягче, проявлять терпение, но… — Бабу ему найди, — рявкнул выведенный из себя Хорь. — Или, блядь, создай условия, чтобы сам нашел! И не говори, что ему больше нравятся мальчики, прокляну! — Ему, как ты сказал, шестнадцать только будет, он почти сквиб и даже контрацептивных чар наложить не сумеет! Что, в бордель вести? — заорал в ответ Тео. — Можно и в бордель, — внезапно успокаиваясь, произнес Драко, как будто и не было только что вспышки раздражения. Он вновь был уравновешен и непоколебим к зависти Тео. — Девицу посговорчивей, несколько золотых монет, и она сама и чары наложит, и зелье выпьет. А если нет, так еще и лучше: бастарда лорд Нотт с превеликим удовольствием в род примет. Пойдем, распорядимся насчет ужина и примем по стаканчику огневиски для успокоения нервов. — Пользуешься, что Гарри рядом нет, он бы тебе мозги вправил, — пробурчал Тео, последний раз поглядел на парочку внизу — никаких изменений — и пошел вниз, вполуха слушая разглагольствования Драко, что Поттер де сам виноват, бросил умного и красивого аманта в одиночестве, променял на сухую науку. И что бедный, несчастный, покинутый коварным возлюбленным амант будет заливать горе столько, сколько захочет. Напоминать в такие моменты Хорьку, что он сам никуда не поехал, променял теплые объятия — тут Тео чуть не фыркнул вслух, признавая: «теплые», это он погорячился, — на рабочие будни значило вызвать поток обвинений в ненадежности дружеского плеча и черствости его обладателя. — А наука, друг мой Теодор, ночью постель не согреет, поэтому мы будем пить огневиски и заливать горе. Каждый свое и общее. — У меня столько огденского нет, — пробурчал Тео, но подлый Хорь сделал вид, что не услышал, и, вцепившись в запястье, резво потащил его в кабинет — знал, где нычка, гад. Кабинетом между собой они называли небольшую каморку, которая сама собой образовалась из куска коридора, ведшего в никуда: той части замка уже давно не было, а переход остался, вернее, часть его. Каморка сначала превратилась в «штаб» и только значительно позже получила гордое название кабинета. Отец не возражал, посмеивался над мальчишками и исподволь подталкивал к экспериментам: то фальшивые окна наколдовать, то камин настоящий сделать. Но больше всего Тео нравились кресла: удобные, мягкие, на невысоких гнутых ножках — маггловские, сказал тогда Поттер, транфигурируя — как еще обозначить процесс превращения одного предмета в другой — из четырех разномастных табуретов. Впрочем, тому, что сделал Гарри, и названия не было, кресла получились на удивление вечными — с трансфигурацией такие фокусы бы не прошли, вернулись бы табуретки в обычное состояние как миленькие, а тут держатся сколько лет уже. Тео стало грустно: время пролетело стремительной птицей, не успел оглянуться, а сын уже вырос, и проблемы вместе с ним, и уже не спрячешься за отцовой спиной, как в детстве, самому выгребать надо. — Вижу тень вселенской печали на твоем челе, возлюбленный друг мой. И как лицо, приближенное к глубинным недрам колдомедицины, прописываю тройную дозу чудесного снадобья, что скрывается в недрах этого дивного стола. — Не к глубинным недрам колдомедицины, а глубинам нутра одного колдомедика, — проворчал Тео и налил им обоим по полному стакану. Драко сделал вид, что обиделся, обозвал пошляком, но потом оттаял и рассмеялся: — Ладно, слушай и восхищайся моим простым, но невероятно гениальным планом!

***

— В фольге?! — уж чего-чего, а этого Фил не ожидал на таком спонтанном пикнике. — А ты чего ждал? Делать мне нечего с глиной возиться. — Эм, прости, — Некки кажется, обиделась, голос был раздраженный и Фил счел за благо извиниться. — Жрать хочу, — пожаловалась она и ткнула указательным пальцем в первый из трех свертков, минутою раньше каким-то мудреным заклинанием извлеченных из углей. — Горячий, зараза. — Перчатки сними, снова испачкаешь. Некки уставилась на свою руку, насупившись. — Уговорил. Назначаю тебя главным хранителем перчаток, — она кинула в него сначала одной, потом сунула и вторую. Фил аккуратно сложил обе и со всей возможной торжественностью убрал за пазуху. Некки фыркнула и ножом, больше похожим на кинжал, разрезала фольгу сверху самого большого свертка. По берегу поплыл одуряющий запах печеного мяса. Фил кашлянул: — Рыба? — Там, — Некки указала кинжалом в сторону оставшихся кульков. — А это? — Кролик, сам на меня выскочил, а кто я такая, чтобы отказываться от подарков судьбы? Фил согласно кивнул и взял протянутый кусок. — Так ты всегда фольгу с собой носишь? — Нет, бля, сову посылаю каждый гребаный раз! — Некки вгрызлась в кроличью ногу, задумчиво и неспешно прожевала и все же соизволила пояснить: — Я много чего ношу с собой, иногда запасливость спасает жизнь. Жарить на открытом огне добычу глупо — только внимание привлекать, можно, конечно, и сырое съесть, с голодухи бывало, но… Заканчивать мысль она не стала, но выразительно подвигала челюстью — кролик, даже приготовленный, жевался не слишком хорошо, наверное, решил уже сам помирать, а тут такая оказия вышла, не дали. Рыба оказалась костлявой, как и всякая речная рыба. Фил вздохнул, отщипнул крохотный кусочек, придирчиво осмотрел со всех сторон и, сочтя безопасным, положил в рот. Некки же щелчком пальцев отправила рыбий скелет в остатки костра, можно было сколько угодно завидовать таким способностям, но просить повторить фокус со своей долей он не хотел. Зато его грызло любопытство, которое удержать в узде не удалось: — Я не понимаю… — У? — Некки повернулась и вопросительно кивнула, ее губы блестели от жира и выглядели — Фил затруднился с определением: обольстительно? маняще? искушающе? — Так чего ты не понимаешь? — терпеливо уточнила она и облизала нижнюю, чуть более пухлую губу, Фил невольно повторил и попытался собраться с мыслями — сейчас это было ой как надо! — Ну вот ты сейчас колдуешь, а как же магия, она не остается на тебе... как бы это сказать? Фоном? Флером? И кошель. Он же должен фонить магией. — Нет, магия — она… Ну вот, например, — Некки бросила на остывающие угли остатки трапезы и запустила туда маленький огненный шарик: — Действие — возмущение пространства — успокоение. Ровно как бросить камень в воду: бульк — круги на воде — ровная поверхность. — И муть со дна. — Сечешь! — рассмеялась Некки, — но и муть осаживается, только дольше. Так о чем я? Ах, да. Можно почувствовать сам момент волшбы, есть маги, которые это ощущают. У магических тварей людское колдовство вызывает страх, а страх порождает раздражение и желание уничтожить источник. — В этом нет логики, — подумав, сказал Фил. Размышления как нельзя лучше помогали отвлечься от непристойных мыслей. — Да какая логика в тварях, помилуй. — Ну хорошо, — сдался Фил. — А кошель? Он же зачарован на то, чтобы быть внутри больше, чем снаружи? Должен ощущаться. Вот у крестного амулеты… — Не знаю. Магия внутри, а снаружи кошель как кошель. — Мастер делал? — Пожалуй, сейчас таких нет. — А можно его поближе рассмотреть? — прикусить язык стоило бы раньше, но неприличная просьба уже вылетела и повисла в вечернем воздухе, как паутина между кустами. — Руки помой. Заминку перед ответом Фил уловил и стушевался окончательно. Чтобы немного прийти в себя, он поспешно вскочил и почти побежал к реке, запнулся на полдороге о какой-то корешок, машинально сунул его в карман и, едва добравшись до воды, стал оттирать песком жирные руки, в который раз за день ощущая себя болваном и деревенщиной. — Не долбанет? — Фил медлил и разглядывал протянутый кошель издали. — Кто его знает, — Некки пожала плечами и улыбнулась: — Не должен. Вроде бы говорили, что он от потери и воровства зачарован, а не от любопытных отроков. Фил вспыхнул и почти грубо выхватил у нее вещицу. Ничего не случилось. Он повертел далеко не новый артефакт и так, и этак: не знал бы, что кошель волшебный, так и не догадался бы: плотная, но местами потертая и выцветшая ткань, с едва различимыми звездами по невнятному фону. Зачем просил, дурак! И чтобы хоть немного сгладить неловкость, спросил: — А зачем делать его видимым? Это как-то неправильно. Некки скривила губы в усмешке, пожала плечами — чего пристал, балбес — и поднялась на ноги. — Пойдем-ка, сынуля, к ужину надо успеть переодеться. — А у тебя есть во что, мамуля? — колкость слетела с языка легко: почему бы и не съязвить в ответ на дурацкую шутку? — Пока нет, но будет, — хмыкнула Некки и потрепала его по волосам. Аппарации Фил не почувствовал, просто очутился на узкой мощеной улочке перед дверью с большим медным колокольчиком. И судя по витиеватой вывеске над входом: «Травы и зелья», это была аптека. — Идем, — Некки не дала ему осмотреться и втащила внутрь. — Привет! — Добрый вечер, — им навстречу поднялся молодой человек в темной мантии, накинутой на маггловскую одежду. «Потакание привычкам и дань традициям», — вспомнились некстати слова Гарри Поттера, который тоже любил наряжаться в такие вот грубые синие штаны под целительскую форму. — Здравствуйте, — выдавил из себя Фил с запозданием, все не мог прекратить разглядывать просторное светлое помещение, ничуть не похожее на аптеку Малпеппера или «Слизень и Джиггер». Здесь и пахло приятно: мятой, шалфеем и лимоном, а не гнилыми кабачками и прочей дрянью. — Какими судьбами, неужто утрешнее зелье для девичьей красы уже кончилось? — молодой человек откровенно смеялся и даже подмигнул Филу. — Что за люди! Уже доложили! — Сплетни, дорогая, это информация. Информация — это товар, а товар, само собой, можно обменять на деньги. Что тебя удивляет? Человеческую природу не переделать. Тем более, когда такая известная личность появляется в сопровождении привлекательного мужчины в форме… — Тьфу! — Вот тебе и «тьфу»! — Кевин, пригляди за мальцом пару десятков минут, мне нужно подобрать наряд для ужина в обществе жениха и его друзей. — Малкин? Твилфитт и Таттинг? — Мадам Гризельда! — торжественно произнесла Некки и первая засмеялась, наслаждаясь выпученными глазами Кевина. — Не скучай, Фил, скоро вернусь. Кевин хороший, ему можно доверять. — Надеюсь, это не ты жених? — мягким баритоном спросил Кевин, едва за Некки закрылась дверь. Фил помотал головой: — Нет, мой отец. Теодор Нотт, может слышали. — Конечно. А ты, стало быть, Теофиль? — Угу, — Фил угрюмо кивнул, ситуация нравилась ему все меньше и меньше. Зачем было тащить его с собой, чтобы бросить в лавке с незнакомцем, и почему нельзя пойти к неизвестной мадам Гризельде вдвоем?! Все же Некки была очень странная. Дикарка? — Не обижайся на нее. Темные маги мыслят иначе, и очевидное для них совсем не является таковым для остальных. Я Кевин Чэпмен, аптекарь, как ты уже догадался. И нет, шляться по Лютному вдвоем с ней плохая идея. — Все-таки Лютный, — пробормотал Фил. — Я не торгую запрещенными ингредиентами и дурманными зельями, — тут Кевин странно скривил губы в подобии улыбки. — Я до омерзения законопослушен. Поэтому в моем обществе тебе и правда ничего не грозит. И репутация не пострадает, в отличие от милой Гризельды, вот уж где хорошим домашним мальчикам и правда появляться не след. — Вы меня пугаете. — Чем же? Некки сумеет укротить неистовую мадам, да та и не станет нарываться, зная, с кем имеет дело. — Да кто она такая, эта ваша Гризельда?! — вспылили Фил. — Старьевщица, которая промышляет скупкой краденого и подторговывает кое-чем, о чем аврорам знать не положено. — Всего лишь? Я думал… — Какое разочарование я слышу в твоем голосе, — хмыкнул Кевин. — Но это Лютный, детка, и авроров здесь не выносят на генетическом уровне. — Кого? Каком?! Вы меня совсем запутали. — А в этом есть своеобразная прелесть, согласись. — В чем, в запутывании собеседника? — Прости, я на минуту забыл, что ты светлый и еще слишком молод. Фил ждал продолжения, сцепив зубы и с трудом подавляя желание дать мистеру аптекарю в глаз или высокомерно скрестить руки на груди — понимал, что в любом случае будет выглядеть нелепо. — Темные взрослеют быстрее и учатся защищаться, — грустно улыбнулся Кевин и внезапно потрепал его по волосам, Фил не ожидал и не успел отстраниться. — Порой дурными манерами напоказ и глупыми смехуечками выходит отвести глаза лучше, чем десятком заклятий. Чай будешь? — Но Некки скоро вернется, не успеем, — Фил принял мировую. — Выпьет с нами, — и Кевин поставил на прилавок три чашки. — Молоко? Сахар? Конфеты? Фил кивал на каждое предложение, не обращая внимания на понимающую улыбку: раздражение требовало сладкого, и точка! — Я магглорожденный, как ты уже догадался. Надеюсь, у тебя нет предубеждений по этому поводу. — Зато вы маг, мистер Чэпмен, — против воли получилось горько, и даже засунутая за щеку конфета — маггловская — приобрела странный привкус. Он вдруг похолодел: зелье? Еще какая-нибудь хитрая начинка? Надо же быть таким дураком! — Не надо кривиться, не понравилась мятная начинка, выбери другую. — А без начинки ничего нет? — Фил все-таки выплюнул гадость и поспешно запил чаем послевкусие. — А на мяту и не похоже совсем. — Магглы вроде меня так не считают, — Кевин развернул фантик и с довольной физиономией засунул в рот как раз мятную, Фила непроизвольно передернуло. — А Некки аврор? — спросил он, впрочем, не особо рассчитывая на ответ. — Я думал, кто-то вроде егеря. — Охотник. Ловец нечисти, опасных магических тварей и персона над законом. — Ой! Аптекарь развел руками и насмешливо улыбнулся: — Не на службе, но в строю. — Ага, — у Фила в голове забрезжило понимание, и он было потянулся к выбранной конфете, чтобы простимулировать мыслительный процесс: очень уж хотелось сложить обрывки в единое целое, — как на двери звякнул колокольчик и в аптеку в облаке удушающих духов вплыла Некки. — Бля! — не сдержавшись, сдавленно каркнул Фил. Кевин ударил себя по ляжкам и захохотал.

***

Ужин не задался с самого начала: то ли Малфоевская идея оказалась так себе, то ли его гениальность помножилась на простоту дикарки из Лютного и превратилась в пшик, но все пошло не так с первых минут. Вместо того, чтобы насладиться замешательством невесты возле накрытого по всем правилам стола, ее неловкостью и смущением от торжественности обстановки, они с Драко только молча пялились на нее, одетую в бордово-желтое нечто. Назвать это парадной мантией не смог бы и самый либерально настроенный маг — у наряда был шлейф, немыслимое количество оборок, кружевных вставок и блесток. Спереди наряд был длиной до колен и открывал вид на серо-зеленые бархатные панталоны, украшенные кокетливыми пуговицами из ограненного стекла. Картину довершал огромный тюрбан, наверченный, похоже, из первых попавшихся тряпок и украшенный петушиным пером. Нет, маги, конечно, умели и любили чудить, но, кажется, Тео за годы аскезы от этого успел отвыкнуть, в его окружении дамы равнялись на леди Нарциссу с ее безупречным вкусом. За всем этим великолепием они как-то упустили из вида, что шла Некки под руку с Теофилем; тот выступал чинно, почти как индюк по двору — с полным осознанием важности миссии. — Мерлин великий, — просипел рядом Драко и Тео был полностью с ним согласен: пиздец как он есть! Сынок между тем демонстрировал манеры: отодвигал стул, усаживал даму и все это происходило в полной тишине. Глаза, паршивец, все же прятал и Тео надеялся, что это он не всерьез, что про себя потешается над бедной дурочкой, но случайно пойманный взгляд выражал что угодно, но не насмешку. Драко попытался было предложить ей закуски, но Некки с царственной небрежностью отказалась: — Благодарю вас, я не голодна. Воды, если можно. И просидела весь ужин, неспешно цедя из кубка прохладную воду и обсуждая с Филом прошлогодний урожай винограда и виды на будущий. Тео не лез, все равно ничего не понимал в виноделии, да и таким оживленным сына еще никогда не видел — не хотел мешать. Но кто бы мог заподозрить у Фила такие интересы, может быть, все же в деда пошел с его хозяйственной хваткой? Драко пару раз пытался перехватить инициативу, взять беседу под контроль, но ничего не вышло, он тоже понятия не имел, чем позапрошлый год был хорош для вызревания ягод и отчего в этом не удалось собрать урожай для Eiswein. — Это надо было так облажаться, — Драко развязал галстук и повесил его на сгиб локтя. — Но кто бы мог подумать… — Мне кажется, что подход к дикарям все же нужен несколько иной. — Да уж. Просчитать заранее такое невозможно. Прости, Тео. Наверное, если бы народа за столом было побольше, включая других леди, то ее удалось бы смутить. Тео пожал плечами, разубеждать интригана-Малфоя смысла не было, сам все обдумает, найдет слабые места и изобретет еще более хитромудрый план. Только сработает ли он на дикарке — большой вопрос. Тео сомневался, но благоразумно помалкивал, Драко мог быть обидчив, когда его ум и сообразительность пытались оспорить. — Нам определенно нужно выпить. — Согласен! — Тео предпочел сделать вид, что это не они перед ужином уговорили почти целую бутылку Старого Огдена: выпить на самом деле хотелось, потому что ошибки низались одна за одной, как бусины на бечеву, и конца-края тому не предвиделось. Были бы рядом отцы… И лучше папа Люциус, на своего Тео надежд не возлагал — даст по загривку, и вся недолга. — Или лучше кофе? — Драко остановился в дверях и обернулся, сурово сдвинутые брови придавали ему вид скорее комичный, нежели строгий. — На ночь? Я за виски, может, попустит. Тошно мне. — Ничего, скоро папани, даст Мерлин, вернутся. Не хочешь поговорить с наследником? — Драко как всегда неожиданно перевел разговор на другую тему, повинуясь каким-то своим вывертам логики. — Нет. — Трусло, — правильно оценил его демарш Драко. — Да что я ему скажу сейчас? Сам в раздрае. — Дурень. Не говорить надо, а слушать! Фил с твоей нареченной полдня провел, всяко больше каждого из нас. — Не хочу, — уперся Тео, наперед зная, что разговора по душам не выйдет: не те у них отношения, чтобы откровенничать. У Драко, может быть, и вышло бы разговорить упрямца, да и то не факт — то-то сам не рвется беседы беседовать с крестником. — Хочу напиться до потери пульса и забыть обо всем хотя бы до завтра. — Ну как хочешь, — сдался Хорек и принял вид своего в доску парня, разом скинув серьезность и суровость, как форменную мантию перед сном. — Я тоже смутно представляю, как расположить Фила к беседе по душам, разве что напоить? Но это как-то непедагогично. Тео пожал плечами — тратить виски на этого охламона уж точно не стоило, во хмелю сынок становился еще более нелюдим и подозрителен, норовя забиться подальше от людей, желательно на чердак, где среди хлама только и чувствовал себя сносно, а потом еще пару дней недобро косился на каждого встречного. Нет, поить ребенка точно не стоило. В «кабинете» домовики еще не успели прибраться, Драко налил по новой порции виски в прежние бокалы, подумал и добавил еще: пить, так пить, говорило выражение его лица. Тео был согласен. — Как не вовремя все, — пробормотал он, скорее чтобы нарушить звенящую тишину, чем завязать беседу. — Угу, — Драко любовался огнем магического светильника через толщу бокала. — Я давно заметил, со школы еще: ни один пиздец вовремя не происходит. И идут они косяками. Почему-то. — Притягиваются? — предположил Тео. — Угу. Вся наша жизнь сплошной и непреходящий пиздец. Вот кажется, что еще чуть-чуть, и будет лучше, а за поворотом — очередной. — Не хочу об этом думать, — Тео поморщился, хотелось отвлечься, а не погружаться в пучины Малфоевской меланхолии. — Думай не думай, а очередные перемены не за горами. — Ну, моя женитьба вряд ли сильно повлияет на судьбы родины, — попытался пошутить Тео. — Ты дурак? Или прикидываешься? — Драко вскочил и навис над ним, заложив руки за спину, словно силясь прочесть нечто, только ему ведомое, на лице старого друга. — Прикидываешься, — наконец, заключил он. — Тео, я боюсь этих непрошенных перемен. Неужели ты нет? — Уж кто-кто, а ты должен быть доволен. Гарри будет легче, детям Сметвика, да и другим темным. Давно пора восстановить равновесие. — Мерлин всеблагой, Тео! Цель хороша, а средства? — А что средства? — Ты считаешь, что это хорошая идея — поставить во главе аврората пришлого темного мага?! Когда своих… — Повыбили, — закончил Тео. — Кого из наших темных ты видишь на этой должности? Чтобы и мозги были, и сила, и в упивающихся не засветился? Да и не пожелаю я никому из своих друзей такого счастья. — Я боюсь, — упрямо повторил Драко и приложился к горлышку бутылки, забыв про бокалы. — Имею право. — Имеешь, — Тео вдруг понял, что он набрался гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Отсюда и обиды на всех, а главное на то, что давний и почти забытый план не осуществился: Малфой спал и видел во главе аврората его, Тео. И если от руководства отделом Тайн самого Драко отделял всего лишь шаг, то с авроратом не задалось с самого начала. — Я дурак и идеи у меня дурацкие, — сообщил Малфой и плюхнулся в кресло — ясно, цитировал кого-то, и Тео догадывался кого. — Замечательные у тебя идеи, — Драко следовало успокоить, уверить в непревзойденном уме и сообразительности и отправить спать. — Просто всему свое время. Пусть гнусный посторонний темный маг таскает для нас каштаны из огня… — Ты в курсе, что Кингсли ведет переговоры, ик… — В курсе. И наши отцы в этом тоже замешаны. Не волнуйся, лорд Малфой не даст наломать министру дров, а объединение ковена и аврората давно обсуждалось, — Тео крепко держал Драко за локоть, не давая упасть, и вел в сторону гостевой комнаты. — Угу. А он обещал! Кто и что обещал Хорьку, Тео так и не узнал: с трудом свалив Драко на постель и кое-как укрыв — раздевать у самого уже сил не было, — он упал рядом; что ни говори, день выдался чудовищно тяжелым, и даже дружеская попойка не принесла облегчения. Дернуло же начать политику обсуждать, можно подумать, своих проблем мало! Он потянул на себя край покрывала и, мысленно пожелав другу всю ночь любиться с дракклами, провалился в тяжелый неглубокий сон.

***

Фил проводил Некки до отведенной ей комнаты. Очень хотелось зайти, поболтать перед сном ни о чем, просто так. Может быть, обсудить ужин и потрясенные лица отца и крестного, расспросить о планах на завтра — как-то за всеми событиями он совершенно забыл про встречу с братом того аврора. Как бишь его, Хартмут Малер? И время-то не назначено… Но внутри домовик неспешно разглаживал незаметные складки на простыне, что-то бормоча себе под нос. Ночная сорочка из простой белой фланели уже была приготовлена и ждала хозяйку. Пришлось вежливо желать спокойной ночи под строгим взглядом домового эльфа, и убраться восвояси, «дабы не компрометировать леди». Не хватало еще, чтобы из дамской спальни его выдворяли всем ковеном. Некки на прощанье потрепала его по волосам и подмигнула: мол, что поделать, надо соблюдать приличия. И вроде бы ничего такого не сказала, а настроение скакнуло вверх, как игривый клобкопух, и он шел до своей комнаты, улыбаясь как дебил, хорошо, что никого не встретил — уж точно бы вечер закончился в Мунго! Фил упал навзничь на свою кровать, раскинул руки, уставился в потолок и принялся перебирать в памяти события дня. На смех Кевина Некки не обратила внимания. С очень серьезным лицом сделала несколько шагов к прилавку и, раскрыв дырявый веер, спряталась за ним, скромно потупив глазки. — Это уже перебор, — Кевин вытер выступившие слезы. — Думаешь? — она с треском захлопнула потрепанное страшилище. — А мне казалось, что этот образ уже ничем не испортить. — Ты великолепна, но… — Не надо этого «но»! Я великолепна и точка! Старая проститутка Гризельда содрала с меня пять галеонов за все это. — И четыре за веер, видать, с возрастом Эванеско перестало ей удаваться совсем. Фил тихо прыскал в кулак, стараясь не мешать пикировке — она его забавляла, и хотелось продолжения. Колокольчик на двери звякнул, Фил поспешно отступил, а вот Некки оказалась на пути у двух громил. — С дороги, кошелка! — один из них оттолкнул ее с дороги и заломил руку за спину, а второй направил волшебную палочку на аптекаря: — Галеоны сюда, грязнокровка! — Батюшки, да нас грабят что ли?! — Некки поднесла свободную ладонь ко рту, округлив глаза, как два блюдца. — Ну то есть караул, конечно, — поправилась она под бешеным взглядом ближайшего грабителя. Фила, стоявшего аккурат за дверью, они то ли не заметили, то ли сочли персоной неопасной — сквиб, что с него взять! — Да какие галеоны, — заныл Кевин. — Торговли нет, вот — несколько кнатов и десяток сиклей, — он было потянулся к ящику, где хранил мелочь, но был остановлен рыком: — Не шевелиться! — Да ты б определился, милый, денег тебе или… — Молчать! Пока Фил в своем укрытии соображал, как помочь и не выскочить ли наружу в поисках подмоги, Некки тяжко вздохнула: — Не то, чтобы меня раньше грабили, но как-то вы неправильно это делаете. Кевин издал приглушенный звук, похожий на сдавленное сипение. — Договоришься, сука. Давай, Чума, обыщи эту… — Чума? Знавала я одного Чуму, — заинтересовалась Некки и запрокинула голову, чтобы рассмотреть того, кто ее держал. — Не похож. Самозванец, видать. Нехорошо это, милсударь. Нехорошо! И вообще, не надо лезть мне под юбку, я честная девушка! — Заткни ее! Фил не понял тогда, да и сейчас, прокручивая в голове происшедшее, тоже не мог уловить тот момент, когда Некки приклеила обоих неудачников к потолку. В том, что это была она, сомнений быть не могло — Кевин откровенно ржал и вытирал слезы и никаких посторонних движений не делал, да и палочка его лежала на стуле рядом с книгой, которую он недавно читал. Почему-то в способности аптекаря творить волшбу одним желанием Фил не верил, грязнокровки, как правило, придерживались традиций и были заметно слабее чистокровных магов — от этих прописных истин никуда не деться. Да и не мог быть улыбчивый Кевин Чэпмен темным магом, а беспалочковой магией обычно баловались только они. — Пожрать есть? — деловито поинтересовалась Некки и оперлась руками на прилавок. — Кому чего, а тебе только пожрать. Бедный твой муж, не прокормит ведь! — Тебе жалко кусочка мяса для бедной уставшей девушки?! Жмоты. И ты, и мой гипотетический муж. Темным магам надо много кушать, чтоб ты знал, — наставительно произнесла она и сделала очень несчастное лицо, сдвинув густо намазанные темной краской брови к переносице и опустив уголки рта. — Темные маги способны съесть все, что не приколочено! — А что приколочено, то оторвать и все равно съесть! — подхватила Некки. — Давай, будь хорошей девочкой, сними это сомнительное украшение, и тогда, так уж и быть, поделюсь с тобой сэндвичем с олениной. — Олениной? Такое ощущение, что Жопа Ангела отметился везде, — пробормотала Некки себе под нос и уже громче добавила: — Зачем снимать, хорошо же висят. — Эти сомнительные украшения совершенно не вписываются в интерьер. Снимай. — Вот так просто: снимай?! Один обозвал меня кошелкой, второй щупал за интимные места, попирая мою врожденную скромность, и совал грязную руку мне в рот! И после этого — снимай?! Знаешь, я категорически против всепрощения, оно дурно сказывается на организме прощающего в краткосрочных перспективах. Пусть повисят, осознают… С потолка раздалось слаженное мычание — «украшения интерьера» пытались донести до хозяев, что осознание вины прошло ударными темпами. — Некки… — Авроров пригласи, пусть поразвлекутся. — Только смердящих покойников мне не хватало! Они и месяц провозятся, одно название, что авроры. Придумай другое наказание. — У меня острая нехватка еды в организме, — проныла Некки. — От голода мысли путаются, а ты говоришь: «думай»! Это жестоко, не ожидала от тебя. — На, — Кевин раздраженно сунул ей в руки завернутый в бумагу сэндвич, который достал из-под прилавка. — Да воздастся тебе за доброту, — Некки прижала вожделенную еду к сердцу, отвернула край бумаги, понюхала и с блаженным выражением лица откусила огромный кусок. — И даже Мерлина не помянула, — Кевин подмигнул Филу и закусил губу, чтобы не рассмеяться. — Я за него сегодня. Эй, вы там, наверху! Готовы искупить, загладить и все такое? — донесшееся мычание было выразительным. — Ну тогда будете поставлять мистеру Чэмпену траву. — Какую траву? — сам мистер Чэпмен казался ошарашенным. — Ну какую скажешь, такую и приносить будут. Я по некоторым причинам выбываю из игры, не оставлять же аптеку без товара, — Некки разделалась с сэндвичем и с сожалением посмотрела на промасленную бумагу. — Слышали? Значит, три года, три месяца… — И три дня, — зачем-то встрял Фил, но промолчать не смог. — Наш человек, понимает, — уважительно произнесла Некки и похлопала его по плечу. — И три дня длится ваш контракт. Обманывать не советую, пытаться удрать — тоже. Все подробности обговорите с нанимателем. Фил снова не смог заметить того пасса, который опустил грабителей на пол. — А оплата? — один из них, тот, что побойчее, решил воспользоваться моментом, пока злая ведьма была настроена вроде бы благодушно. — Побойся Мерлина! Плата — твоя свобода. — С голоду подохнем же. Лучше сразу добей. — Ладно, — Некки поморщилась. — Будет вам еда. Кевин, оплати в «Дырявом котле» ужины для этих господ пока на месяц вперед. — Твоя доброта безгранична, — хохотнул Кевин. — А то! — Некки подмигнула и аппарировала обратно, кажется, Фил уже начал привыкать к внезапным перемещениям. А потом был великолепный ужин, где они обсуждали маггловские новости с последней страницы газетенки, в которую был завернут сэндвич. Фил полежал еще немного, азарт и возбуждение все еще бурлили в крови, делая невозможной любую попытку заснуть. Он повернулся на бок, раздумывая не почитать ли для успокоения, но из кармана вывалился давешний корешок. «Вот и занятие нашлось, — подумал он, повертел в руках странно изогнутую находку с дырой посередине. — Кольцо или браслет?» Он все еще раздумывал над тем, что можно сделать из этой штуки, а нож в руках уже как будто жил собственной жизнью, отрезая лишнее и придавая неведомую пока форму заготовке.

***

Утром Тео безбожно проспал; уже бойцы вышли на тренировку, а он все сидел на краю постели, поддерживая гудящую голову обеими руками. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слушать нудные причитания глупого домовика, а еще лучше залезть бы снова под одеяло, накрыться сверху подушкой, и пусть катится все в болото! Увы, болота нынче напоминали только о невесте. «И она пусть… В свои болота!», — зло подумал Тео и рявкнул на домовика: — Антипохмельное принеси! — Нету! Нету! Ни капельки не осталось! — заверещал домовик и принялся заламывать руки. — Х-хоре-ечина, — простонал Тео, догадавшись, кто опустошил запасы с утра пораньше. — Вот же хоречина! Хотя на Драко это было непохоже: оставить друга загибаться от похмелья и не прислать фиал—другой с совой. Но больная голова, гадостный привкус во рту, дрожащие руки и прочие прелести недоброго после вчерашних возлияний утра не давали мыслить связно и сколько-нибудь логически. На работе наверняка можно будет разжиться толикой спасительного зелья, но для этого нужно встать, дойти до ванной комнаты, привести себя в порядок, одеться… Тео застонал: список телодвижений на пути к спасительному антипохмельному оказался внушительным. Он застонал еще громче, вспомнив про камин, и почувствовал сильнейшую тошноту. — Ах, чтоб тебя! К унитазу он склонился буквально за секунду до того, как внутренности скрутило сильнейшим спазмом. Старинные часы над буфетом показывали почти одиннадцать, когда Тео спустился вниз. Остро пахло кофе и свежим хлебом — завтрак на столе источал ароматы, в любое другое время казавшиеся аппетитными, но сейчас вызвавшие лишь новый приступ тошноты и мизантропии: услужливых домовиков нестерпимо хотелось одарить новой одеждой, чтобы никогда больше не видеть и не слышать их мерзкие голоса. Людей этим утром Тео тоже отказывался любить, пожалуй, даже терпеть их было бы затруднительно. Он подумал про каминную сеть, но желудок заранее отозвался протестом, намекнув, что такого надругательства не стерпит, и от глупой затеи пришлось отказаться. Оставалось дойти до площадки аппарации и понадеяться на удачу. По крайней мере, можно надеяться, что досужих взглядов на заднем дворе аврората будет поменьше, чем в главном холле с камином. Во дворе давно шла тренировка, Тео, забывшись, одобрительно кивнул, и виски тут же прострелило болью от неосторожного движения. Он тихо выругался и понес себя дальше, как хрустальную вазу — гордо, с достоинством и чуточку надменно, по крайней мере, ему в это верилось. Не хотелось бы в глазах у невесты и родного сынули выглядеть чванливым гусаком или еще кем похуже. К счастью, парочка, сидевшая под навесом, была чем-то увлечена и на его старания вкупе со страданиями не обратила никакого внимания. Тео позволил трусливому желанию сбежать не поздоровавшись взять верх и тихо покинул двор — сил на разговоры и хоть какую-то любезность не было совершенно. — Папенька твой нынче утром что-то не в духе, — заметила Некки, размечая лист пергамента по одной ей ведомой схеме. Фил бросил короткий взгляд на родителя, тот отчаянно делал вид озабоченный и деловой, но как же плохо это вязалось с его зеленой физиономией! Тут и пророком быть не надо: бухали с крестным. За отца стало неловко. — Бывает иногда, — буркнул он, шлифуя уже почти готовую вещицу: корешок превратился в небольшое колечко, и теперь на нем проступал необычный витой узор, лишь отдаленно похожий на слои дерева. — Он же аврор. А что это ты делаешь? Некки усмехнулась, подмигнула — все с тобой понятно, уход от темы засчитан — и, наклонившись почти к самому его уху прошептала: — Страшное-ужасное колдунство творю! Теплое дыхание, коснувшееся кожи, вызвало сладкий спазм внизу живота, и вместо того, чтобы шутливо спросить, что это она такое затеяла, Фил непроизвольно ойкнул и закрыл пахнущей древесной стружкой ладонью рот. — Скучно здесь, — Некки вписала в один из квадратов руну. — Даже боевка скучная. — Чего это? — Фил обиделся за бойцов, парни выделывались перед дикаркой и старались как никогда. — Предсказуемая. Фил долго смотрел как парни швыряются заклинаниями и валяют друг друга по каменным плитам с руганью и смехом. Все было как всегда, и он пожал плечами. — Я заранее могу предсказать, как будет действовать каждый. У кого какая любимая связка заклинаний, вон тот, например, когда хочет использовать оглушающее, всегда бросает хитрый и в тоже время отстраненный взгляд на жертву, вроде как отвлекая внимание. — Это Маркус, он славный. И боец отличный! — Угу, насколько может быть славным темный маг, и насчет бойца я бы поспорила, — Некки нарисовала несколько одинаковых значков в разных квадратах. — Отчего же? — Филу стало обидно за бойцов, пусть у него не было ничего общего с ними, в лучшем случае с их стороны можно было ожидать мимолетную жалость, а большей частью равнодушие, проистекавшее из превосходства над убогим сквибом. Но все же они были свои. — Темный маг славным быть не может по определению. А насчет боя… Вот скажи, как ты себе представляешь реальную схватку, когда расклад сил неясен? Надо как можно быстрее вывести из строя как можно больше противников, так? Значит, скорость решает все? А они используют связки, проговаривают заклинания пусть не вслух, пусть мысленно. Делают сложные пассы палочками. Мы бы с Жопой Ангела уделали весь этот отряд за полминуты. — Да ладно! — Я не шучу. Один ставит щит, второй лупит веерно. Первый держит щит и отправляет поисковое, второй лупит выборочно чем-нибудь коротким, — Некки пожала плечами. — Так они и стали ждать, пока вы их… — Они бы просто ничего не поняли, к сожалению. Совершенно другая тактика, основанная на иных принципах. Они же щиты ставят только как контрмеру на конкретное заклятие, надеются на амулеты, а сжечь большинство из этих побрякушек как нечего делать. У твоего Марка, наверное, целая связка за пазухой. — Некки вздохнула и перечеркнула лист пергамента загогулиной, как бы признавая бесполезность «страшного и ужасного колдунства». — И все же, что это было? — Фил решил не отступать и указал рукоятью ножа на испорченный лист. — Гадание? — Нет, — Некки мотнула головой, отчего вчерашняя — дневная, не вечерняя — нелепая шляпа съехала на одно ухо. — Неудачная попытка собрать мысли в кучу, скажем так. Кстати, тебя будут ждать в «Хижине» у Вольфи к семи. До вечера у нас куча времени, как насчет того, чтобы сходить в гости к Жопе Ангела? Фил хмыкнул и, не удержавшись, подмигнул: мол, тему ты сменила если не виртуозно, то вполне удачно, я оценил. Некки фыркнула в ответ и рассмеялась, а Фил подумал, что с ней, несмотря ни на что, необыкновенно легко… Корзина с кувшином молока и пирогом оттягивала руку, когда их все-таки выпустили из замка «на пикник». Фил отговорился пожеланием крестного присматривать за отцовой невестой, и от них отстали — видать, и правда тот свои идеи до остальных донес. Вопросов больше не было, и компанию составить никто не навязался. Они дошли до опушки леса. Некки сорвала веточку тимьяна, поднесла к носу, обернулась и, на мгновение тесно прижавшись к Филу, аппарировала. Пару секунд спустя они стояли на поляне в окружении подпирающих небо сосен, чуть поодаль блестела водная гладь то ли моря, то ли озера. Эта ее манера перемещаться в пространстве без предупреждения и шумовых эффектов нервировала, Фил уговаривал себя, что не маленький и пора бы привыкнуть и быть если не благодарным, то хотя бы терпеливым, но все равно ощущал смутное раздражение и невнятную обиду. — Нам туда, — Некки махнула в сторону почти незаметного среди величественных стволов коттеджа, темные каменные стены которого разменяли, пожалуй, не одну сотню лет. Слегка дезориентированный после перемещения, Фил неуверенно шагнул вперед. Вот вроде бы аппарация у нее выходила на порядок мягче, чем у того же крестного или отца, без выворачивающей кишки тошноты, но легкая оглушенность все равно была. Наверное, потому он сразу и не заметил, какая вокруг стояла звенящая тишина, от которой становилось не по себе — как это в лесу ни птичка не чирикнет, ни лист не затрепещет? — А нас точно ждут? — спросил он подозрительно, уж очень место показалось негостеприимным, а домик словно поджидал наивного путника, чтобы запереть в своих стенах навсегда. — Сам пригласил, — Некки и не думала останавливаться. — И тебе ничего не кажется странным? — Что именно? — Тишина и безлюдье. — Здесь дикие места. Женщине с ребенком нужна защита. — Угу, — Фил хотел было выспросить подробности, но неудачно споткнулся о коварно разлегшийся поперек тропинки корень, едва не упал, выронил корзинку, и как раз в это время на порог вышла молодая женщина. — Привет, — сказала она. — Зайдете, или сразу отправимся на берег? Некки заходить отказалась, а Фил счел свое любопытство неуместным и не стал настаивать; вблизи коттедж хоть и выглядел обжитым, но уютнее от того не стал. — Рутгер, выходи! — Крикнула женщина в приоткрытую дверь. — Меня зовут Валери, а ты Теофиль? Муж мне описал ваше знакомство. Ты очень милый. — Спасибо, — пробормотал Фил, смущенный ее словами. Жена Рута не была похожа ни на одну из знакомых дам, ни у одной из них не было такого удлиненного и костистого лица. Красили его только большие выразительные глаза, опушенные густыми ресницами, да улыбка была хороша. Искренняя. — У нас здесь по-простому, надеюсь, это тебя не сильно оскорбит? — Нет, не сильно. Я постараюсь пережить прискорбное отсутствие этикета и светских правил, — съязвил Фил, не понимая, зачем принижать себя и выставлять в дурацком свете. Пустое кокетство, а оно всегда заставляло острый язык работать поперед головы. — Получила? — фыркнула Некки и показала Валери язык, та не осталась в долгу, а Фил только хлопал глазами: что вообще происходит? — Девочки, не ссорьтесь, — примирительно произнес Рут, выходя на крыльцо. На руках он держал годовалого примерно малыша, пухлощекого и кудрявого, как все они в этом нежном возрасте. Валери закатила глаза, забрала ребенка и первая двинулась в сторону воды, остальным ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Рут левитировал перед собой огромный баул, видимо, к пикнику они с женой подошли со всей ответственностью. На берегу Фил немного помог с обустройством, да и то из чистого упрямства и желания оказаться полезным. Валери растянулась на пледе, подсунув сыну десяток разномастных игрушек. — Кто первый купаться? — Некки покосилась на водную гладь и едва заметно вздохнула. — Идите уже, — махнула рукой Валери, — мне пока Фил поможет. Ты же не против, милый? Фил не понял, к кому она обращалась с этим «милым», то ли прося помощи у него, то ли спрашивая разрешение у мужа. — Пусть их, мы потом поплаваем спокойно, — тихо произнесла Валери и положила на салфетку сэндвичи с сыром и холодным мясом. Рядом оказалась бутыль с холодным чаем. Фил обернулся на плеск и вопли, едва не облившись чаем: совершенно голые Рут и Некки бежали по мелководью, держась за руки. — Чему ты удивляешься. Темные! — в голосе Валери ему послышалась горечь. — Что с них взять. — Но как же… — Вот так, — Валери усмехнулась краешком губ. — Боевая двойка. Семь лет в одной комнате, единственная девочка среди набора, общие душевые, они правда не понимают, как это выглядит со стороны. Фил сглотнул, переменил позу, скрывая закономерную реакцию организма, и чудовищным усилием воли опустил глаза, чтобы перестать пялиться на аккуратную задницу, длинные ноги и острые холмики грудей. Фигура у Некки была скорее мальчишеская, поджарая, но отнюдь не хрупкая — под нежной кожей перекатывались вполне заметные мышцы. — Да, я ревную, — неожиданно созналась Валери. — И мне ничуть не стыдно, несмотря на все клятвы дорогого муженька. Как, вот скажи, как можно привыкнуть, что… Майель, не смей тянуть в рот всякую гадость! — она вырвала у тут же заревевшего малыша камушек, который тот уже успел обмусолить. — Держи вкусненькое. Фил рискнул бросить взгляд в сторону купальщиков, они ныряли и дурачились не хуже мальчишек — сыновей арендаторов, когда те приходили поплавать к стенам замка. — Прости, что вывалила на тебя такое, — вдруг сказала Валери. Она сидела и водила пальцем по рисунку на пледе, довольный Майель пускал слюни на ломтик яблока, а Филу захотелось подробностей. — Я понимаю, миссис Дамрау, вам нужно выговориться, — тихо произнес он. — Просто Валери! Я тут совсем одичала в одиночестве. Так редко куда-то выходим, а к нам вообще не пробиться: щиты похлеще осадных. Не знаю, кто ставил, но, кажется, они и под землей. Абсолютная безопасность, мать ее! — Но это же хорошо. — Конечно. Мелкий подрастет, переберемся куда-нибудь в более цивилизованное место. Надеюсь на это. По крайней мере, муж делает вид, что понимает, как мне тут тяжело. Это у них по двадцать поколений за спиной, а мой отец первый в роду… Фил закусил губу: Рута можно понять, и выбор он сделал неплохой, но жене его и правда не позавидуешь. — Я пытаюсь убедить себя, что все их заморочки в порядке вещей, но когда утром на Рождество выходишь и видишь спящего мужа в обнимку с… Майель! Куда ты пополз! — Валери подхватила сына и наколдовала ему туннель ярда на три с полупрозрачными стенами, куда ребенок тут же шустро залез. — И он хлопает глазами: что такое, почему ты шумишь? И эта невинная овечка тоже глазками хлоп-хлоп! И оба магией клянутся, что никогда и ничего! Сразу чувствуешь себя такой дурой. Иногда мне кажется, что лучше бы они правда были любовниками, хотя я как почти маггла не понимаю этих всех чистокровных заморочек. Зачем жениться, если потом на сторону бегать? А я-то еще радовалась, что брак по какому-то древнему обычаю, без измен и внезапных амантов. Фил с жалостью посмотрел на замолчавшую Валери, уж очень отличалась она от мужа. А Рут молодец, ясно же, что любит жену, раз пошел на такие уступки. — Мне кажется, что вам нужно просто принять их такими, как они есть. Смысл рвать себе сердце? — Я пытаюсь, — Валери закрыла лицо руками. — Я даже знаю, что Рутгер меня любит, по-своему, конечно, но любит. А моя любовь, она другая, чуждая этому миру. Тяжело смириться. Хотя Некки на самом деле ничего плохого мне не сделала, и знаю, что не сделает. Она крестная нашего сына, а это много значит. Купальщики вернулись, когда Майель уже начал кукситься и тер кулачками глаза — устал от свежего воздуха и движения. Рут подхватил сынишку на руки, ласково заворковал, умильно улыбаясь. — Вытерся бы хоть, — проворчала Валери, вставая и протягивая ему полотенце, но тот завернул в мягкую ткань ребенка и принялся укачивать, а капельки воды продолжали прочерчивать следы по его телу, прежде чем сорваться и упасть на землю. — А еще лучше, — продолжила Валери, — перестали бы вы смущать парня, бесстыдники. Пойдем, Фил, искупаемся. Не волнуйся, я тебе наколдую приличный купальный костюм! — Но это глупо стесняться своего тела, — весело сказала Некки, и Фил невольно взглянул в ее сторону, поспешно отвернулся, заалев щеками, и получил очень своевременный укол жалящего заклинания в ягодицу. — Спасибо, — прошептал он Валери, уже зайдя почти по колено в воду. — Обращайся, — хмыкнула та и нырнула. В прозрачной воде четко проступал женский силуэт в черном купальном костюме, который был похож скорее на вторую кожу, чем на ткань, и оставлял открытыми руки, ноги и большую часть спины. Фил едва не рассмеялся: понятия о приличиях у Валери тоже были своеобразными, — и поспешно плюхнулся в прохладную воду. День, проведенный на берегу озера, был странный, но Филу было безумно жаль, когда он подошел к концу. Внутри что-то свербело и царапало, подталкивало запомнить последние минуты: вот Рут подхватывает малыша и сажает на шею, вот Валери собирает нехитрый скарб, и Некки стоит, запрокинув голову, ловит лучи уходящего солнца… Странное ощущение сожаления заполнило его целиком, ужасно не хотелось уходить, потому что вернуться сюда уже не получится. Фил с удивлением понял, что был, пожалуй, счастлив сегодня. Они вернулись к коттеджу. Идти внутрь он отказался, присел на каменное крыльцо; солнце щедро обливало старые стены теплым оранжевым светом, делая окружающий пейзаж не таким мрачным, как утром. Сосны отбрасывали длинные тени и тоже казались отлитыми из бронзы, и только звенящая тишина нарушала сказочную идиллию. — Готов? — из коттеджа вышла Некки в ставшем уже привычным наряде. Фил пожал плечами: готов — не готов, какая разница. Он не ощущал ни трепета перед неизвестным, ни любопытства — сегодняшний день перебил утреннее волнение и принес не покой или апатию, а благодатную отрешенность: будь как будет.

***

Знакомый трактир встретил многолюдьем и шумом. Фил старался держаться за спиной Некки, а она решительно отодвигала зазевавшихся магов с дороги и уверенно шла к барной стойке. — Привет, Вольфи! Налей нам чего-нибудь промочить горло с дороги, — сказала она и прошла к столу, за которым они сидели прошлый раз. Трактирщик кивнул, отсчитывая сдачу какому-то здоровяку в тесной куртке. — А где Рут? — Фил оглянулся. — Здесь я, — высокий парень в костюме из драконьей кожи сел рядом. — Разве можно пропустить самое интересное? Фил смущенно кашлянул: не узнать человека, с которым провел целый день и видел, уж казалось бы, в самой разной одежде и даже без, надо умудриться. Но необычный костюм и правда сбивал с толку, отвлекая внимание от лица. — Он хочет сказать, что тебе идет, — перевела его покашливание Некки. — Да, — согласился Фил. — Очень, — он поискал слово, — добротная вещь. — Еще бы, — проворчала Некки. –За такие-то деньжищи. — Драконья кожа? — Фил решил блеснуть познаниями, кожа как на куртке, так и на штанах была для драконьей тонковата, плотно облегала тело, но имела такой крой, чтобы не стеснять движения. — Она самая, — кивнул Рут и улыбнулся до ямочек на щеках. На стол плюхнулись две полные кружки. Некки повела рукой, убирая лужу. — Вольфи, еще одну! Трактирщик что-то недовольно пробурчал, и Некки, вздохнув, сказала: — Не справляется. Пойду, помогу. До семи оставалось еще около четверти часа. Фил огляделся: народ вокруг был разношерстый, причем настолько, что оставалось только диву даваться. У двери парочка головорезов переговаривалась, смеясь, о чем-то со степенной дамой, та вела себя дружелюбно и уходить по своим делам не торопилась. За соседним столом расположилась компания студентов и шумно обсуждала недавний экзамен. Четыре пожилых леди раскладывали пасьянс, возле каждой из них стояла двухпинтовая кружка янтарного эля. Две девушки шушукались о чем-то в углу… — О чем задумался? Фил пожал плечами — что тут ответишь, обо всем и ни о чем. Некки сновала между столами, ловко разнося напитки, чувствовался опыт. Он не успел даже оформить свою мысль в вопрос, как Рут негромко сказал: — Вольфи частенько выручал нас, когда еще учились, помочь ему не зазорно. Он хороший человек. Фил задумчиво кивнул и еще раз посмотрел на совершенно зверскую физиономию трактирщика. — Внешность обманчива, — Рут понимающе улыбнулся. — У нее такая живая мимика, — Фил наблюдал за Некки, она перебрасывалась словами с посетителями, и кому-то перепадала ласковая улыбка, кому-то строгий взгляд, а кто-то удостаивался лишь холодного кивка. — М-м? — Это странно. Если она боец, то показывать свои эмоции чревато… — Она боец, — улыбка Рута из доброжелательной стала насмешливой, а затем превратилась в хищный оскал. — Даже не сомневайся. Фил смотрел как сменяется одно выражение лица другим, без усилий, без перехода, как будто Рут снимал и надевал маски: вежливое любопытство, отвращение, злость, мечтательность, растерянность. — Но зачем?! — воскликнул Фил. Рут тихо рассмеялся, откинулся на спинку стула и протянул руку — на раскрытой ладони лежало почти готовое кольцо, над которым он трудился почти всю прошлую ночь. Очень хотелось задать риторический вопрос, как это ему удалось, но смысла сотрясать воздух не было никакого: и так понятно, «как». И на вопрос «зачем» у Фила тоже был ответ — эти темные маги, похоже, придерживались того принципа обучения, что лучше один раз показать и позволить сделать выводы ученику. — Вы когда-нибудь бываете искренними? — сухо спросил Фил. — Иногда, — Рут улыбнулся краешком рта. — Всегда. Ответ был очередной загадкой, но как ни удивительно, Фил понял, что «всегда» относится к своим. Наверное, лгать своим считалось дурным тоном. — Подаришь? — кольцо так и лежало на раскрытой ладони. Фил открыл было рот, чтобы согласиться — на самом деле, такую безделицу и не жаль вовсе, он сам вечно поделки раздавал всем подряд, но кольцо на крепкой мужской ладони смотрелось таким маленьким и чужеродным. — Понятно, — Рут правильно истолковал заминку и пододвинул кольцо к Филу. — Значит, не мне. — Я тебе потом что-нибудь другое сделаю. Если захочешь. — Хорошо, — Рут серьезно кивнул, как будто ему пообещали не никчемную безделушку, а что-то жизненно важное. — А вот и братья Малеры по твою душу. Хартмута ты знаешь, второго зовут Хельмут. Не буду вам мешать, — с этими словами Рут поднялся и оставил его наедине с двумя магами. — Добрый вечер, — выдавил из себя Фил, тоскливо провожая спину дезертира. Шутник! Хартмут, Хельмут, поди разбери кто из них кто, совершенно же одинаковые… — Погуляй пока, — распорядился тот, что стоял справа, левый хмыкнул, но отошел к стойке. — Меня зовут Хельмут Малер, я артефактор, довольно известный.  — Врет! — тут же сообщил трактирщик. — Кхм, — кашлянул Хельмут. — И не краснеет! — Хорошо, я очень известный артефактор. Вольфи, перестань вмешиваться, прокляну! — А нечего скромнягу тут разыгрывать да мозги парню полоскать. Хельмут сел. Покачал головой. — Говорил же, что надо в другом месте встречаться, — он погрозил пальцем трактирщику, и вокруг вдруг стало тихо. — Поговорим? — Давайте попробуем, — Фил не понимал, о чем им можно беседовать. — Так какие у тебя проблемы? — Никаких. Какие у сквиба могут быть проблемы? — Ты же не сквиб. — Хорошо, пусть будет очень слабый маг, сил которого не хватило даже на обучение в школе! — Фил начал злиться, и безмятежное выражение лица собеседника только усиливало это чувство. Сейчас он уже не казался точной копией брата, у этого и морщин вокруг глаз было больше, и губы тоньше, а серьга в ухе — большая грушевидная жемчужина — вообще больше бы подошла какой-нибудь разбогатевшей торговке. — Сила — понятие весьма относительное. — Конечно! — саркастически согласился Фил и скрестил руки на груди. — Не всегда и не везде нужна грубая сила. На столе появилась грубая наковальня, молот и подкова, рядом возникли миниатюрные тисочки, моток проволоки, щипчики и какой-то еще неопознанный Филом инструмент. — Можно ли сделать подкову на этом? — Хельмут показал на почти игрушечные инструменты. — А изящную брошь с сапфирами с помощью молота и наковальни? Фил невольно улыбнулся. — То-то же, — удовлетворенно произнес Хельмут. — С этим разобрались. А что ты скажешь об этом? — Он вынул серьгу из уха и положил перед Филом, отчего возникло острое чувство дежавю, и только острое чувство противоречия заставило его сказать: — Я не разбираюсь в украшениях. — Попробуй взять в руки. Я разрешаю. Жемчужина оказалась теплой, то ли хранила тепло человеческого тела, то ли таково было ее свойство. Ему показалось, что она недовольна чужими руками, и что если бы хозяин не сказал, что разрешает ее трогать, то ничего хорошего бы из затеи не вышло. Она как будто на время спрятала ядовитые иглы, только и выжидая момент, чтобы их выпустить. — Неприятная вещь, — Фила передернуло, едва он вернул украшение хозяину. — Опасная. — Мне не стоит ее носить? — Не для вас. Вас она защищает. Мне так кажется. Хельмут кивнул, возвращая серьгу на место. — Все верно, это защитный артефакт, и я тебя уверяю, что никто из твоих приятелей даже не догадался бы, что это такое. Их грубая сила перекрывает тонкие эманации истинной магии. Хартмут молодец, имея дело со мной всю свою жизнь, он догадался, кто ты такой. Прости за тест с серьгами, это самые безобидные артефакты у нас с братом. — А Некки и Рут? — Фил все еще не верил, что сильным магам может быть что-то не по плечу, как и в то, что Некки не поняла кто он такой. — Думаю, что только после того, как Хартмут решил свести тебя со мной. Пойдешь ко мне в ученики, Теофиль Нотт? — Хотел бы, но… Не представляю, как вы будете учить меня магии. — Нашей магии нельзя научить, — Хельмут подмигнул. — Она либо есть, либо ее нет. Очень редкий и капризный дар. Я буду учить тебя обращаться с разными материалами, но одно то, что ты делаешь амулеты из дерева, достойно удивления и уважения. Фил подбросил на ладони колечко. Амулет? Не может быть. — Подаришь учителю первую работу? — Как только сделаю под его руководством что-то, так и подарю. Непременно, — Фил ухмыльнулся, засунул кольцо поглубже в карман — что они все к нему прицепились?! — и сделал честное лицо, урок Рута не пропал втуне. — Хорошо, — задумчиво протянул Хельмут и побарабанил пальцами по столу. — О твоем даре поговорим позже, но, поверь, лет через пять отбоя от клиентов знать не будешь. Ученический контракт сейчас подпишем? — Я несовершеннолетний. Придется у отца или деда как главы рода дозволение испрашивать. — Не испрашивать, а ставить в известность. Значит, завтра жди с визитом, — Хельмут помахал рукой, привлекая внимание Некки. — Я думал, что это вы поставили сферу тишины. Хельмут хмыкнул и покачал головой: — Прости, но дурной силищи во мне нет ни грана, как и в тебе, между прочим. — Но ведь можно было бы какой-то артефакт создать? — И носить с собой, активировать, заряжать? Когда вокруг столько добрых сильных магов, готовых ради твоей благосклонности в лепешку расшибиться? — Хельмут подмигнул, а Некки, уже подошедшая к их столу, возразила: — Ничего подобного! Я хотела просто дать вам поговорить тет-а-тет. Хельмут хмыкнул и улыбнулся улыбкой умудренного жизнью старца: мол, говори-говори, девочка, меня не проведешь, но вслух ничего не сказал. Просто попрощался и ушел. Поздним вечером Фил лежал в кровати, пялился в темный потолок и чувствовал себя абсолютно счастливым. Впервые в жизни.

***

Драко завтракал в одиночестве. Тео дулся, лелеял надуманную обиду и вел себя, как обиженный ребенок: то сбегал от разговора, то замыкался в гордом молчании с каменным лицом. Кажется, он и дома сегодня не ночевал, только бы не встречаться за столом. Драко хотел извиниться: действительно, неловко вышло с этим антипохмельным, но на работе так плотно взяли в оборот, что из головы мигом вылетели все посторонние мысли. Будто бы Тео сам не знал, как это у них бывает! Плюнуть бы на все да вернуться домой, вот только без Гарри там слишком тошно… — Здравствуй, крестный. — Доброе утро, — Драко едва не облился кофе от неожиданности, так внезапно появился крестник. — С днем рождения. — Спасибо, — Фил устроился напротив, и домовики тут же поставили перед ним тарелку и чашку. Драко повнимательнее посмотрел на крестника и раздумал бежать на работу, слишком тих и не похож на себя был ребенок. Хотя какой к Мерлину, ребенок — вырос крестник, а никто и не заметил, как. — Что-то случилось? — мягко спросил Драко. — Нет, почему ты так решил? — Зачем ты меня обманываешь? Мне кажется, я этого не заслужил, — вышло, на вкус самого Драко, как-то натужно и выспренне, а внутренний голос ехидно твердил: «заслужил, заслужил». — Я не знаю. Драко терпеливо ждал, зная крестника, торопить его не стоило, а тот выписывал ложкой узоры по овсяной каше в тарелке и говорить не спешил. — Боюсь сглазить. Боюсь, что все приснилось. Лучше подождем до вечера. — Это связано с нашей будущей леди Нотт? Крестник посмурнел. Вздохнул. Помотал головой, а потом выдал: — Опосредованно. — Кхм, — Драко сдержал улыбку, уж очень обтекаемо выразился Фил, чего за ним раньше не наблюдалось. Вырос? Или набрался от кого-то? Скорее, прочел в дешевой книжонке, которыми был забит целый чулан — любили некоторые дамы коротать за ними вечера, отдыхая от кухонных забот. — Ну что «кхм»! — вскинулся Фил. — Мы провели вместе почти два полных дня, по твоей просьбе между прочим. И да, кое-что произошло, но я до сих пор боюсь поверить и спугнуть удачу! — Тише! Успокойся, я не собираюсь выпытывать твои секреты. — Надеюсь, все решится сегодня, и секреты больше не понадобятся, — Фил отстраненно улыбнулся и вернулся к овсянке. — Может быть, хоть этот день рождения окажется не таким, как предыдущие. Драко мысленно выписал себе пинка: как можно было забыть про подарок крестнику! Нормальный бы крестный нашел нужные слова и уж точно озаботился подарком заранее. Беда только в том, что он понятия не имел, чего хочет Фил. Придется купить очередную книгу. — Мы что-нибудь придумаем. Интересное. Наши должны вернуться, и твой дед… — Не надо. Мне давно не пять лет, чтобы огненные шары в небе доставляли удовольствие. — А мне до сих пор нравятся. Магнус… — Не надо, — повторил Фил. — И гостей не надо, не хочу снова быть объектом жалости. Драко счел за благо сменить тему, потому что переубедить упрямца все равно бы не вышло. — Я подобрал тебе подарок, — соврал он, — надеюсь, что понравится. Но, может быть, есть пожелания? Шестнадцать лет весьма знаковая дата, я вот помню, как мечтал о метле, которая стоила целое состояние. Фил усмехнулся, покусал уголок нижней губы, от чего казалось, что он кривится, потом откинулся на спинку стула, глаза его блестели лукавством, чего на памяти Драко не было еще никогда. — Хочу костюм охотника. — Прости? — Драко растерялся. — Охотники, по-нашему егеря. Они носят костюмы из специально выделанной кожи молодых драконов. Правда, — тут крестник вздохнул и все же потупился: — Стоят они как десяток твоих дорогущих метел. — Ты решил податься в егеря? И откуда… — Забудь! Я пошутил. Не с моей комплекцией и магией. А ты знаешь, что костюмы охотников не прошивают, а скрепляют детали между собой шнуровкой? — Зачем?! Теофиль, откуда ты набрался этой чуши? — От охотников, — Фил пожал плечами. — А не сшивают потому, что если кого-то ранят, то проще разрезать шнуровку, а не сам костюм. Охотники люди небогатые, а оттого практичные. — Фил, куда тебя занесло?! Это твоя новая подружка, она? — больше всего на свете Драко хотелось вскочить и вытрясти правду из бестолкового недоросля, но, зная крестника грубой силой получить ответы не удастся. Разве что Пьюси просить в надежде, что тот не откажет. — Нет, это не она рассказала мне об охотниках, — на губах Фила появилась странная, непривычная улыбка: многозначительная и безмятежная одновременно. — Я не враг тебе, — Драко попытался положить свою ладонь на руку крестника, но тот взялся за чашку и принялся пить мелкими глотками чай. — Я знаю, — манжета рубашки на правой руке задралась, оголяя запястье, натягиваясь и некрасиво собираясь складками. Драко стало неловко — рубашка была откровенно мала, да и в целом наряд крестника больше бы подошел сыну арендатора, чем внуку лорда. «Надо заказать хоть у Малкин полдюжины приличных рубашек, а еще лучше самого сводить в Косой. Парень у нас вообще нигде почти и не был. Пусть развеется». — Хижина диких свиней, — вдруг заговорщицки произнес Фил и рассмеялся, довольный произведенным эффектом: — Вильд-швайне-хют-те, — добавил он по слогам. — Трактир, где собираются… Охотники там бывают тоже. — Мне кажется, я сослужил тебе дурную службу, — пробормотал Драко почти неслышно, — прости. Думаю, что после свадьбы твой отец приструнит… Губы Фила исказила саркастическая усмешка, не хуже Снейповой. — Конечно, — кроткое согласие никак не вязалось с выражением лица. — Теофиль, мне кажется… — Крестный, прости, но мне кажется, что тебе слишком много кажется, — сказал паршивец и чинно промокнул уголок рта салфеткой. Драко остался сидеть за столом в одиночестве, мысленно ругаясь, проклиная все на свете и клянясь себе непременно выяснить все. И начать стоило хотя бы с той таверны, пристанища диких свиней, или как ее там.

***

Во дворе было по-утреннему прохладно. На плацу еще никого не было, Фил один оказался столь ранней пташкой. Он пересек двор, устроился под любимым навесом и достал кольцо, которое следовало довести до ума и, наконец, решить, покрыть ли его лаком, или, быть может, пропитать маслом. Руки привычно делали тонкую работу, не мешая мыслям течь в своем направлении. Правильно ли он поступил, разболтав все крестному? Не все, конечно, но вполне достаточно, чтобы такой ушлый человек, как урожденный Малфой, раскопал остальное. Еще вчера казалось, что правила игры понятны, но вдруг он все понял не так? Фил успокоил себя тем, что говорить о времяпрепровождении никто не запрещал, тайну соблюдать не просил, клятв и обетов не требовал. Фил улыбнулся своим мыслям: да он бы и под страхом авады не стал бы рассказывать больше! Он как будто вернулся во вчерашний день, заново переживая и проживая события: — Ну, что, Хельмут тебя обнадежил? — Некки возникла возле стола, едва только артефактор вышел из таверны. Фил кивнул, не в силах вымолвить ни слова, слишком переполнен был эмоциями. — Еще как обнадежил, — ответил за него Рут. — Повезло мальцу в ученики к такому мастеру попасть. — О! За это надо выпить! — и Некки первая потянулась к одной из забытых кружек. Фил радостно схватился за другую и с наслаждением припал к терпковатой жидкости, в этой их комбуче все же была некая прелесть. — Гляньте-ка, старая мышь уболтала-таки Фолькерта. — Что? — Некки обернулась и удивленно вскинула бровь: к стойке шел тот самый маг с разбойничьей рожей, а не менее бандитский трактирщик улыбался умильной улыбкой, что в его исполнении выглядело устрашающе. — Ну что, Вольфи, гитара-то моя еще жива? — Обижаешь! — И трактирщик нырнул куда-то за стойку и вынырнул уже с гитарой, лаковые бока которой мягко поблескивали, отражая свет зажженных ламп. Чуткие изящные пальцы, удивительно диссонировавшие с остальным обликом, пробежались по грифу, тронули струны, то трактиру поплыл тихий звон, и наступила тишина. Было такое ощущение, что замерло даже пламя в камине, боясь нарушить это всеобщее предвкушение. Фолькерт присел на подставленный кем-то стул, взял первый аккорд и запел. Фил невольно отбивал бодрый ритм, вслушивался в слова: менестрель пел о каком-то трудном походе, о девушках, которые ждали воинов дома, и, наконец, понял, что смущало его в песне: — А рифма где? Рут, который в такт мелодии покачивал кистью руки, щелкнул пальцами, и тут же разноголосый и разноязыкий шум накрыл Фила с головой. Он завертел головой, понимая, что почти все присутствующие говорили на разных языках. Большинство, правда, использовали латынь, а ее, слава Мерлину, Фил худо-бедно понимал, а вот Фолькерт пел на незнакомом наречии. — Так лучше? — на ужасающем английском спросил Рут и шкодливо улыбнулся. — Здорово, — выдохнул Фил в восхищении и удостоился самодовольного смешка. Менестрель завел новую бодрую песню. Некки снова скользила между столами, разнося напитки, перебрасывалась парой слов то здесь, то там, но теперь Фил понимал, что она говорит на разных языках. Как до сих пор он не догадался по не совпадающей со словами артикуляции о подвохе, было не понятно. — Чары отвлечения внимания, — почти промурлыкал явно гордый собой Рут. — Латынь разумеешь? — Да, — Фил и не подумал пояснять, что на латыни были написаны почти все книги, подаренные ему крестным, да и не дареные тоже — ученые мужи предпочитали излагать свои мысли именно на ней, вот и пришлось освоить. Правда, читать было не в пример легче, чем понимать на слух, а тем более говорить. — Нас в школе учили на латыни, а на родном языке изъясняться запрещали. — Чудно́! — Мера оправданная, когда дети из разных стран. Можно выучить язык товарищей по комнате, правда, на это особенно сил и времени не хватает, — Рут усмехнулся: — Да я думаю, ты заметил: мой английский далек от совершенства. — А почему бы сразу не использовать заклинание, которое бы позволило всем понимать друг друга? — Действительно, почему? — Рут смотрел насмешливо и выжидающе, как будто ждал ответа от него самого, и Филу пришлось импровизировать. — Чтобы времени свободного было поменьше? Или вы это заклинание сами придумали? О, ты еще говорил, что магию не всегда можно использовать, поэтому, да? — Самое забавное, что ты прав по всем пунктам. Латынь нужно знать, чтобы создавать свои чары и понимать, как построены чужие. Это заклинание, — Рут щелкнул пальцами какофония звуков вокруг превратилась во вполне различимые слова, — оно не позволяет читать. И заклинание мы придумали сами, как и многие поколения школяров до нас. — Но ты не используешь латынь, ведь достаточно намерения? — Намереваюсь я тоже на латыни, так удобнее. — Вольфи! Да ты в конец охренел! — от мощного рева за спиной зазвенели бокалы. — Во дает, — восхищенно прошептал Рут и обернулся, Фил тоже уставился на тощего типа в бандане, кто бы мог подумать, какая мощь скрывается в его в легких! — Вольфи, — тип, потрясая почти полной кружкой, подошел к стойке. — Что это? Что, я тебя спрашиваю! — Пиво! — рявкнул в ответ трактирщик. — А почему оно с базиликом?! — Новый рецепт! — А соленое?! — Новый рецепт! Пей и не выделывайся, Питер. Что б ты понимал в тонком искусстве пивоварения! — С-сука, только не говори, что ты его запатентуешь. — Ну если ты так настаиваешь, то и пожалуйста. Не скажу! — Вольфи, во всем должна быть мера, выхухоль ты траханная. Похлебка была с базиликом, жаркое было с базиликом, — Питер по одному оттопыривал зажатые в кулак пальцы. — Лепешки ты щедро начинил сам знаешь чем. И как это называется?! — Урожай! — Вольфи! — Иди, Питер, сядь и пей свое пиво. А то я тебе чаю налью. С базиликом! Питер выругался, круто развернулся, от чего добрая половина пива из кружки оказалась на полу, и, бормоча что-то откровенно непристойное, убрался на свое место под хохот всех присутствующих. Фил смеялся так, что выступили слезы из глаз. — Уверен, что это пиво жуткая гадость, — улыбаясь, проговорил Рут. — И почему оно соленое? — Некки незаметно оказалась у стойки и подмигнула Филу. — Банка упала прямо в котел, — сознался трактирщик. — Не выливать же. Фил уронил голову на руки, смеяться было уже невмоготу. — А базилик не вянет, сука. Я его положил в ту корзиночку, с которой тот раз Некки пришла… Твоя работа, малец? Фил кивнул. — Молодец. Я сразу понял, что непростая вещица. Придется тебе заказ делать на три десятка корзин. Сучий базилик уродился как никогда, куда девать, ума не приложу, а выбросить жалко. — Я пока не знаю… — Понимаю, понимаю, — закивал трактирщик. — Но ты уж не забудь про первого заказчика-то. — Фолькерт, ты еще споешь? — Некки обернулась к менестрелю, тот сидел, поглаживал бок гитары и улыбался. — Как только промочу горло, можешь пока сама что-нибудь исполнить. — Не надо! — вдруг заорал Рут. — Вот, люди правду говорят, — Некки попятилась, но уперлась задом в край стола. — Спой, малышка, — вступил в разговор Вольфи. — А я подыграю, — он помахал рукой с какой-то штукой, которую Фил опознал как губную гармонику. — Ну если вы так просите… — и Некки заголосила не хуже кошки, которую тянули за хвост. Рут, зажав уши, раскачивался на стуле, Фил пытался в этих воплях разбирать слова, но это удавалось с трудом: что-то там было про девушку, которая собиралась на свидание, прихорашивалась, наряжалась, а ее кавалер не пришел. Припев Некки вопила особенно вдохновенно, и там уже оказалось возможно уловить мелодию, тем более что Вольфи отвлекся и перестал дуть со всей мочи в губную гармошку. Припев внезапно пришелся по душе посетителям, кто-то стал подпевать, кто-то выстукивал кружками ритм, и даже суровый менестрель не выдержал и стал подыгрывать самозабвенно вопящей «певице» на гитаре, кусая губы и мотая головой. А потом они играли в мяч. Уже после того, как Некки сплясала на столе во исполнение какого-то проигрыша, Фил так и не понял, кто и на что спорил. Вроде бы было письмо, доставленное не банальной совой, а напыщенным разноцветным попугаем, Фил задумался и хотел было пристать с вопросом к Руту — уж тот-то, судя по задранным бровям и губам, сложенным в трубочку, точно знал, от кого депеша, но тут Некки потащила всех, кто помоложе, во двор, объясняя, что ничего сложного в правилах нет. Как и никакой магии. Было правда очень весело, и Фил не отказался бы повторить такое еще разок. Или два. Или каждую неделю…

***

— Привет, — Некки заглянула под навес, мигом вернув его в реальность. — Доброе утро, — Фил едва успел спрятать уже тщательно отполированное и покрытое лаком кольцо в карман, почему-то не хотелось, чтобы она именно сейчас увидела эту поделку. — С днем рождения! — она с торжественной медлительностью вынула руку из-за спины и поставила перед ним цветочный горшок. — Крапива? — Фил осторожно потрогал пестрый лист, но тот не спешил жалить беззащитные пальцы. — Вот еще! Это комнатный цветок. — На тебя похож, — Фил улыбнулся в ответ на хитрую усмешку, убеждаясь, что так и было задумано. — Типа на память. — А-а, — он растерялся, не веря, что уже все и что ее больше не будет рядом и они могут и не увидеться больше никогда: что ей, взрослой самостоятельной женщине, нет дела до него, считай, еще подростка, едва вступившего в совершеннолетие. Фил пожалел, что не составил заранее речь, сейчас бы сотни важных и нужных вопросов вперемешку с глупыми и ненужными не толпились в голове овечьим стадом. Он выделил вроде один, собрался открыть рот, чтобы спросить, как долго она еще погостит, но двор стал подозрительно быстро заполняться людьми: вернулся дед в компании леди Нарциссы, лорд Малфой в сопровождении аманта шел от аппарационной площадки, Флинты, отец и сын — будто всех пригласили разом, чтобы сообщить новости. — Друзья, — дед усилил сонорусом голос. — Сегодня у нас знаменательный день… Фил поднял бровь: неужели вспомнили о его совершеннолетии? — но дед даже не смотрел в сторону навеса и, судя по напряженной спине, был сильно взволнован. — Друзья, — повторил дед, собираясь с мыслями; он никогда не был силен в риторике. — Сегодня мы ждем Кингсли Шеклбота… — И что забыл министр в наших пенатах? — ехидно поинтересовался Ургхарт, поигрывая бицепсом, в сочетании с фривольным нарядом это смотрелось хоть и комично, но внушительно. — Вот он лично и сообщит цель визита. А пока займитесь делом. Кстати, с чего это ты так вырядился? — Я решил, что излишне консервативен в выборе нарядов, — Терри ухмыльнулся и кокетливо поправил чепчик. — Паяц, — припечатал дед, настроение которого, видимо, не располагало к шуткам. — Впрочем, дело твое. Только на глаза министру не попадайся. — И он было пошел ко входу, но большой черный ворон с громким «Кра-а» спикировал перед ним. — Что еще? — рявкнул дед, а Терри, стоявший ближе всех, уже отвязал привязанное к лапе птицы письмо и, повертев в руках, передал адресату. Фил вытянул шею, но на таком расстоянии разглядеть мелкие буквы было невозможно. — Еще и это! Как не вовремя. Марк, встреть гостя у камина через полчаса и попроси подождать, не до него сейчас, — Магнус оглянулся на внука, ободряюще ему кивнул и ушел в замок. Если бы Фил чуть меньше знал своего деда или не имел привычки наблюдать за окружающими, то не заметил бы опущенных плеч и походку без обычной пружинящей легкости. — Что там еще могло случиться, — Фил обернулся к Некки, но та была увлечена лентой в косе, все пыталась завязать бант попышнее, отчего и так не слишком аккуратное плетение приобретало совсем уж неряшливый вид. — А? — она отвлеклась от своего занятия. — Не знаю, но скорее всего твой учитель собирается явиться с визитом. А тут министр. Накладочка. Фил вздохнул, погладил подарок по пестрому листу и мысленно пообещал себе хорошо ухаживать за растением. «С гербологом, что ли, списаться каким? Должны же они хоть немного разбираться и в немагических растениях». Под навесом им с Некки было хорошо, никто из ковена к ним так и не подошел, стояли поодаль, что-то обсуждали. Лорд Малфой поигрывал тростью, внимательно слушая супругу, изредка вставляя пару слов, амант же в беседе участия не принимал, стоял со скучающим видом, смотрел отсутствующим взором на горизонт. На плацу тем временем парни перешли от обсуждения новости к обычной тренировке — с этим Фил был полностью согласен: чем маяться неизвестностью, лучше заняться делом. Он бы и сам с радостью, но кольцо было уже готово, а приниматься за новую вещицу не хотелось, весь прошлый опыт говорил о том, что толку из этого не выйдет никакого. Руки становились как чужие, нож соскальзывал, и вместо задуманного выходила полная ерунда. Он без интереса понаблюдал за тренировкой, но парни никак не могли собраться, и даже самый неискушенный взгляд замечал промахи и глупейшие ошибки. Некки теребила косу и время от времени морщилась, как от зубной боли. — Ты была права, это Хельмут, — Фил запнулся: наверное, не стоило так неуважительно отзываться о будущем учителе. — Мистер Малер. — Угу, — Некки встала ровно и заулыбалась: щегольски одетый парень, шедший чуть позади Хельмута, ухмыльнулся знакомой улыбкой, поднял руку, чтобы помахать, но как назло запнулся за выступавший край плиты и неловко упал на четвереньки, выставляя на всеобщее обозрение туго обтянутый штанами зад. Тренировка, и так шедшая ни шатко ни валко, тут же прекратилась — бойцы заржали. — Какая задница! — заорали в толпе, Фил не разобрал, кто. — Я впечатлен! — Да так себе задница! Так себе, прямо скажем. Видали мы и получше, — с самым простодушным видом сказала Некки, отвлекаясь, наконец, от своей косы. — Вот у мистера Ургхарта или лорда Малфоя, — она закатила глаза, всем своим видом демонстрируя экстаз от одного только воспоминания о предмете разговора. Голос при этом у нее сделался удивительно пронзительным и громким, так что не услышать восторги от своего зада у Люциуса не было ни единого шанса. Но первой среагировала на провокацию Нарцисса: — И когда это, милая, вы успели полюбоваться на филейную часть моего мужа?! — Дык эта, — Некки старательно отыгрывала простушку. — Когда оне ебстись изволили. — Она повела рукой в сторону егеря, спрятавшего лицо в ладонях, и Люциуса, на которого было страшно смотреть; невольные зрители и не смотрели — старательно отворачивались и делали вид, что ничего такого не происходит, но короткие смешки, неловко замаскированные за сдавленный кашель, нет-нет у кого-то да и прорывались. — Убью! — лорд выхватил палочку, а из трости трансфигурировал короткий клинок и бросился к Некки. — А я говори-ил, — простонал вслед Люциусу амант. — Караул! — завопила Некки и выскочила из-под навеса на плац. Минут пять она бестолково носилась по двору, непрестанно вопя: — Не виноватая я! Вы все сами, ваша милость! И на правду что ж обижаться: таким задом по праву гордиться, а вы стесняться задумали! Рядом в открытую ржал Рут, Фил хихикал в кулак, опасаясь смеяться громко, Хельмут улыбался во весь рот и не спешил перейти к разговору, наслаждаясь внезапным представлением. Где-то на десятом кругу Некки притормозила: — Я могу извиниться! Лорд Малфой тоже почти остановился, но продолжал идти к ней. — И вообще, ничего такого я не хотела и вообще отворачивалась, лет с пятнадцати точно! Все равно одно и то же, никакой фантазии! Амант Люциуса — Фил хоть убей не мог вспомнить его имя — отнял руки от лица и уставился нехорошим взглядом на Некки, которая относилась к происходящему с ужасающей несерьезностью. Он медленно выпрямился, стал как будто выше и приобрел сходство с Рутом: не внешне — нет, — но манерой держаться, осанкой. «Егерь, тот же охотник», — подумал Фил, а тот уже с обнаженным клинком наперевес спешил к замершей посреди двора парочке. — Караул! — тоненько взвизгнула Некки и попятилась, на ходу создавая себе второй клинок из носового платка. — Я тебе сейчас покажу разнообразие и фантазию, — прорычал Люциус, нападая уже всерьез. Некки ловко парировала удары, не забывая тонко и противно верещать. — Не дело это, — Рут судорожно вздохнул, стараясь перестать смеяться. — Пойду помогу, а то битва уж больно неравная. Фил открыв рот смотрел, как Рут вместо того, чтобы помочь Некки, присоединился к нападавшим на нее. — Что он делает? Зачем… Хельмут посмотрел на него долгим взглядом и пожал плечами: — Развлекается? — Но это неправильно! Некки неплохо держалась, но предпочитала больше уворачиваться, чем нападать, и это смотрелось бы забавно, если бы Фил так не переживал за нее. — А не размять ли мне старые косточки? И не успел Фил оглянуться, как Хельмут уже пополнил ряды нападавших на девушку. Некки бросила только один острый взгляд на нового противника, на зажатую боевым хватом палочку и от души засадила Люциусу ногой по яйцам. Под дружный сочувственный вой, лорд, согнувшись, дополз до стены, а Некки мгновенно развернувшись, от души врезала его аманту по скуле, и пока тот от неожиданности немного раскрылся, тут же сильным ударом в живот отправила его в компанию к Малфою. Фила затрясло: он уже понимал, что шутки закончились, что раз в ее руке тоже появилась палочка, то бой начнется нешуточный. Вокруг улюлюкали, подбадривали бойцов и как-то не особо верили в победу Некки. Да, наблюдать за ней было забавно, но… — Да перестаньте же! — закричал Фил, задыхаясь. Ему никогда не было так плохо: перед глазами роились темные точки, в ладони впивались тысячи иголок, а окружающий мир стремительно выцветал. Звон клинков доносился, как через вату, и он бессильно снова опустился на скамью, с которой успел вскочить минутой раньше. — Все хорошо, успокойся, — прошептал знакомый голос. — Тише, тише… Фил судорожно вздохнул, прижался щекой куда-то в район солнечного сплетения и попытался взять себя в руки. Странный приступ оставил после себя слабость, но он готов был пережить сотню таких приступов, чтобы раз за разом млеть в объятиях Некки. Даже ткань ее дурацкой бархатной мантии — вот кто в жару такое носит?! — казалась такой удивительно приятной, что хотелось самым вульгарным образом тереться о нее щекой. Он был настолько занят своими переживаниями, что не сразу обратил внимание на звенящую тишину. — Ты? — Фил поднял голову и уставился на встревоженное лицо Некки. — Угу. Тебе надо успокоиться. Фил покосился на беззвучно открывающих рты бойцов, на Рута, который размахивал руками, на Хельмута, который что-то втолковывал хмурому деду и обеспокоенному отцу… И снова прижался щекой к такой приятной мантии и даже обнял Некки за талию. Он готов был так сидеть вечно. — И чего ты разволновался, — говорила меж тем Некки, поглаживая его по голове, как ребенка. — Подурачились чуток. Чтобы меня прибить, нужны чуточку более обученные маги. — А Рут? — Фил почувствовал, как воздух снова сгущается, становится вязким и не хочет никак проходить в легкие. — Я Жопу Ангела знаю вдоль и поперек, как и он меня. Бессмысленно драться, а вот размяться самое то. — А почему Жопа Ангела? — Фил готов был спрашивать что угодно, лишь бы слушать эти волшебные вибрации зарождающегося где-то внутри голоса, отрешиться от реальности и перестать вспоминать недавнее. — Глупая детская история, — Некки хмыкнула. — Нам тогда лет по десять было. Или девять? Выпал первый снег, и его было очень много, все высыпали во двор, стали дурачиться, и Рут упал в сугроб, чтобы сделать снежного ангела, а когда встал, то на свежем снегу остался отчетливый след сам понимаешь чего. Так и прилипло. — Бедняга! — Да, он очень переживал, сейчас относится с юмором. Фил мысленно не согласился — Рут до сих пор реагировал болезненно, иначе зачем бы предупреждал? — Вы с отцом уже разорвали помолвку? — Ага. Утром еще. Никогда не видела более счастливого человека. — Да, — хмыкнул Фил: иногда для счастья нужно очень немного. — Значит, теперь ты свободная девушка? — Не могу сказать, что сильно огорчена этим. — Выходи за меня замуж. Фил ждал хоть какой-то реакции, но Некки молчала и даже, кажется, затаила дыхание. Он запрокинул голову и наткнулся на очень внимательный, изучающий взгляд. — Странная фантазия, — она попыталась отстраниться. — Нет! — Фил обхватил ее крепче. — Рут же не просто так показывал мне, как высчитывать совместимость пар! Я проверил. Ты же тоже знаешь результат, почему нет-то? — Я старше тебя в два раза. — Не в два, — упрямо возразил Фил. — И это не имеет значения. — Я не планирую выходить замуж. Детей можно привести в род и по ритуалу принятия. — Но свои все равно лучше! А я… — Фил запнулся, как-то неловко оказалось говорить со взрослой женщиной о таких вещах. — Я могу дать тебе детей, а не… — Темных тварей, договаривай уж. И как ты себе представляешь нашу семейную жизнь? — Я тот, кто не потребует от тебя жертв во имя домашнего очага, — твердо сказал Фил. — Продолжай, — почти промурлыкала Некки, и Фил приободрился, понял, что на верном пути. — Я буду ждать тебя дома, слушать истории о контрактах и заниматься детьми. — Уверен, что эта роль тебе по плечу и ты не пожалеешь? Что-то изменить будет уже нельзя. И родственники… — У них нет выбора, — Фил неосознанно выпятил подбородок вперед. — Пусть хоть из рода вычеркивают, я от своего не отступлюсь! — Какой решительный! Уговорил. Пока на помолвку, а лет через пять, когда выучишься, встанешь немного на ноги, тогда и о свадьбе поговорим. — Некки стянула с левой руки митенку и протянула растопыренные пальцы Филу, и тот, не глядя, достал из кармана колечко, которое старательно доделывал еще какой-то час назад, и наощупь надел. — Хм, — сказала Некки. — Правильный палец ты выбрал. Уважаю! Фил испуганно опустил глаза и уставился на дело рук своих: кольцо прекрасно подошло и идеально село… на средний палец невесты. — Я… — он запнулся, — давай надену правильно. — Не-а, — Некки засмеялась. — Все отлично, да и не стоит внимание привлекать, — она кивнула на появившегося в сопровождении Ноттов и Драко Малфоя министра. Выражение лиц у всех было кислым. — Постой. Можно вопрос? — Давай, — она нетерпеливо посмотрела на Шеклбота, который кидал недовольные взгляды в их сторону и уже толкал перед собравшимися речь. — Почему ты лорду Малфою не двинула по роже, как и тому, второму? Некки ответила с придыханием, не слишком удачно изображая благоговение: — Как же можно такую красоту портить?! — Допустим, — с сомнением проговорил Фил. — А егерю по яйцам? — Папеньке?! По яйцам?! Да как же можно! — завопила Некки и театрально схватилась за сердце. — Прошу прощения, но тут очень ответственный момент, — Рут развеял заглушку, и стало слышно, как министр обещает скорое прибытие нового главы британского аврората: — … не знаю, почему опаздывает. Габриэля Неккера характеризовали как очень пунктуального и ответственного человека, главу рода. — Спасибо, — прошептала Некки, резким движением стягивая с себя нелепую мантию и оставаясь в тонкой рубашке и бриджах, и добавила уже в полный голос: — Я на самом деле не имею привычки опаздывать и отличаюсь патологической пунктуальностью. В оглушающей тишине она подошла к министру: — Габриэль Неккер, к вашим услугам, — и слегка поклонилась. — Габриэль Неккер, — повторил министр. — Боюсь, что… — Не бойтесь, — Некки растянула губы в ледяной улыбке. — Я сделаю из этого стада настоящих бойцов. — Произошла досадная ошибка, и мы не можем назначить женщину главой аврората. — Женщину? — уточнила Некки тоном, от которого у министра задергался глаз. — Незамужнюю женщину, — торопливо исправился Шекклбот. — Много горячих неженатых парней, сами понимаете. Некки показательно медленно закусила уголок нижней губы, от чего лицо ее приняло откровенно издевательское выражение. — Не понимаю, но извольте, — и поднесла почти к самому лицу министра оттопыренный средний палец. С кольцом. Отовсюду послышались смешки. — Это… — Я помолвлена, — Некки не дала ему вставить и слова. — Помолвка расторгнута, — хмуро произнес Тео, они с Драко переглянулись. — Помолвлена с Теофилем Ноттом. Свадьба через пять лет на его полное совершеннолетие. — Я не давал разрешения! — вперед выступил Магнус. — Мальчику шестнадцать, имеет право сам принимать такие решения, — почти пропела Некки. — Вы, конечно, можете выпнуть его из рода, и тогда мы с радостью примем его в свой. — Она оттопырила большой палец на левой руке, демонстрируя кольцо с массивным камнем такого глубокого синего цвета, что казалось почти черным. Как леди рода я обладаю такими полномочиями. — Это все прекрасно, — Флинт-старший вышел вперед и встал, скрестив руки на груди. — Я даже готов поверить, что баба что-то смыслит в боевке, но нам был обещан сильный темный маг, а я, хоть убейте, не чувствую ничего. Да и спросите любого: средненькая ведьма. — Как же любят мальчики любого возраста меряться пиписьками, — вздохнула Некки. — Жуть как не люблю кому-то что-то доказывать, но ради того, чтобы поставить тебя на место, дядя, изволь. Некки, все так же гнусно улыбаясь, шагнула к Флинту и положила руку ему на плечо. Даже на расстоянии в два десятка ярдов Фил ощутил давление силы. Это не был поток, как любил рассказывать крестный, делясь ощущениями от силы аманта, это была монументальная скала, которая опускалась сверху, сжимала с боков и грозила раздавить напрочь. — Довольно, — прохрипел Флинт и шарахнулся в сторону, судорожно хватая ртом воздух, и все прекратилось так же внезапно как и началось. — На этом обмены любезностями считаю оконченными, — жестко произнесла Некки. — Отпустим, пожалуй, господина министра по своим министерским делам и займемся нашей рутиной. Начнем, пожалуй, с назначения заместителя, Теренса Ургхарта представлять я, надеюсь, не надо. — Почему я? — ошеломленно спросил Терри, высовываясь из-за спины Магнуса. — По многим причинам: например, определенный авторитет среди товарищей, можешь настоять на своем, но и слушаешь других. Умеешь признавать ошибки и учиться на них. Достойно проигрываешь. Довольно? Терри неуверенно кивнул. — Тогда продолжим, — Некки скупо улыбнулась краешком губ: — Ваш инструктор по боевой подготовке Рутгер Дамрау. Рут и не подумал встать и поклониться хотя бы из элементарной вежливости, просто поднял руку и слабо пошевели пальцами в воздухе. — Красавчик, — вполголоса, но достаточно громко произнес Маркус. — Только мне он напоминает Локхарта? — Ваша тяга к блондинам известна далеко за проливом, мистер Флинт, но Рутгер примерный муж и отец, так что с ним вам ничего не светит. А если есть сомнения в его профессионализме, то Большая Арена ждет вас. Можете попытать счастья с Ангелом. — Бля! — экспрессивно воскликнул Марк и подбежал к навесу, где сидел Рут. — Правда что ли Ангел? — Правда, — сознался Рут. — Бля! — Марк был в лихорадочном возбуждении. — Фил, прикинь, я читал! Это же один из первых бойцов Арены! Ай, ты же не знаешь, что такое Арена! Мерлин, да я поцелую Кингсли в его черную жопу за такой подарок! Даже подумать боюсь, во сколько обошлось такое приглашение. — Не уверен, что ваш министр даже подозревал о моем существовании, — Рут безотрывно наблюдал за Некки: та раздавала бойцам расчерченные в клетку листы, кратко поясняя каждому его огрехи во время тренировки. — Но как же? — Я пришел за подругой, — Рут кивнул на Некки. — Других предложений не было. — Но как же… — Марк, так что такое Арена? — Фил решил сменить тему, Рут был явно недоволен, хотя и вежливо отвечал. — То место, где боевики практически анонимно меряются пиписьками и выясняют, у кого яйца крепче, — вместо Марка ответил Рут. — У Смеркута! — воскликнул Марк. — Последние два года он чемпион. — А кто такой Смеркут? — Угадай, — Рут с усмешкой отвернулся и уставился на Некки, одетую уже в красную мантию главного аврора. — А коса-то где? — Марк тоже посмотрел в ту сторону и не смог сдержать удивления от вида короткого ежика на ее голове. — Ну какие косы у бойца? Прости, малыш, но тебе придется привыкнуть к такому ее виду, — Рут потрепал Фила по голове. — Можешь отрастить за вас обоих. Фил фыркнул и помотал головой: видеть Некки такой было непривычно, она сразу стала выглядеть серьезнее и на порядок опасней, да и на отца — он покосился в сторону Неккера-старшего — она сейчас была похожа как две капли воды, никто бы и не усомнился, увидев первый раз. — Осуждаешь? — понятливо поинтересовался Рут. — Восхищаюсь, — честно ответил Фил. — Все так подстроить… — Эй, не придумывай то, чего нет и в помине! Ее долго уговаривали, пару лет точно, и если бы не случайная встреча на болотах с твоим отцом, думаю, что так бы ничего у Люциуса Малфоя и не вышло. Любопытство сгубило кошку. И ты, как неучтенный фактор. — А Малфой-то тут с какого боку? — встрял Марк. — Он амант ее отца, смекаешь? — почти грубо сказал Фил, а Рут одновременно с ним произнес: — Он ее крестный. — Ага. Ловко. Ничего не скажешь. Не удалось пропихнуть Тео, но все равно главный аврор свой человек. — Если ты все еще хочешь поцеловать чью-то жопу, то лорд Малфой как раз встал. Можешь приступать. — Что я — идиот? Аженор-то ваш малефик, проклянет до седьмого колена и глазом не моргнет. Небось и сам Люц у него по струнке ходит. Избавиться хотите, так и скажите, — Марк набычился и ушел. — Что там за переполох? — Фил приподнялся с лавки: Драко Малфой размахивал пергаментом перед лицом Некки. — … безответственно! Посещение несовершеннолетними магами злачных мест категорически запрещено! Даже в сопровождении взрослых! Мы поставим этот вопрос перед Визенгамотом! — почти орал Драко. — Это по каким таким местам? — наигранно удивилась Некки. — Аптека мистера Чэпмена место далеко не злачное и на притон тоже не тянет, а сам он до тошноты законопослушен… — А мерзкий кабак? Одно название чего стоит: «Хижина диких свиней»! — Прошу прощения, но я могу внести ясность, — подал голос Хельмут, до этого момента о чем-то говоривший с Магнусом. — Дело в том, что владелец трактира — отставной аврор Вольфганг Кох. В Германии авроров часто называют кабанами, что и есть дикая свинья. Элитные отряды носят прозвище секачей, что тоже, как вы понимаете, дикая свинья. Так что любимое место общения бывших и действующих авроров вряд ли можно назвать притоном. Надеюсь, я смог разрешить это маленькое недоразумение. — Спасибо, Хельмут. Оперирование непроверенными фактами не делает вам чести, наследник Малфой. Мы поставим вопрос о вашем служебном соответствии, — Некки с холодным достоинством вернула камень, летевший в ее огород, и наслаждалась эффектом. — Я понимаю, что тут очень интересно, но нам пора, — Хельмут взял Фила под локоть. — Но... — тот беспомощно оглянулся: Некки была занята, а Рут смотрел с сочувствием: — Я пришлю тебе воспоминания, — пообещал он. — И парные зеркала. — Моя сова в твоем распоряжении, — пообещал Хельмут и покачал головой: — Ох, уж эти влюбленные. Чувствую себя злым колдуном, навечно забирающим бедного сиротку в рабство. — Простите, — Фил покраснел и подхватил со стола горшок с цветком, расставаться с подарком он был не намерен: это было живое напоминание о том, что жизнь его изменилась окончательно и безвозвратно, а впереди ждало счастье.