[Bite my tongue, bide my time] [Wearing a warning sign] [Wait till the world is mine]
Роше гоняется за призраком — гончий пес вынюхивает неведомого черного лиса по углам, ходит, опустив нос к земле, по обрывчатому, неясному, смазанному следу из крови и запаха горячего металла, пороха, горькой полыни. Ловить мафиозников дело непростое — поднимается вся грязь общества, вся подноготная, раз за разом копаешь все глубже, ниже, ближе к аду, раз за разом все опаснее и ближе к смерти. Конечно, он и его люди знают: они находят что-то и идут по следу лишь потому, что им это милосердно позволяет тот самый призрачный лис, ради забавы, конечно, раз за разом обрывая нити, следы, заставляя свору гончих непонятливо метаться и тыкаться слепо по углам, выискивая новые улики и зацепки, хоть что-то, что сможет вывести их на след вновь. Это игра в кошки-мышки, перенесенная в суровую реальность ФБР, и непонятно, где кот, а где мыши.[Fell for these ocean eyes]
Единственное, что разбавляет тяжёлые трудовые будни детектива Роше — чертов эльфский судмед, ждущий дома после очередной задержки на работе. Иорвет — нечто особенное. Днем копается в телах убитых и уликах, делает выводы, строит теории. Руки в белых перчатках — белое с темно-красным смотрится на нем дивно, перчатки в крови мертвецов, которые после поцелуя красавицы-смерти говорят достаточно, чтобы быть полезнее живых. Вечером — сидит с двумя мейнкунами и кружкой кофе, устроив на трехспальной кровати такое гнездо из подушек, пледов и одеяла, что Вернон просто не помещается, делает отличную домашнюю пиццу и уничтожает все сладости в доме. Иорвет — нечто невозможное, нереальное, особенно когда в полутьме неосвещенной квартиры стащенная у Роше большая рубашка кажется неким невесомым белым полотном из паутины, и по силуэту никогда не поймёшь, расстегнута ли рубашка и есть ли под ней что-то еще; когда извечно холодные кончики пальцев вдруг касаются руки или бедра, пока этого совсем не ожидаешь. Когда передвигается по дому сказочным видением — неслышно, мягко, плавно, словно и вовсе пола не касается и пальцем, и даже его прихвостни-коты крупными пушистыми лапами ступают куда громче. Впрочем, на то и эльф, творение не всегда прекрасных сказочных миров, только шрам впечатление портит, не давая абсолютно эфемерной картинки. Шрам ему идет, шрам показывает суть, шрам — Иорветовы тонкие руки по локоть в черной крови, Иорветовы красивые пальцы копаются в мертвецах, разбирают на запчасти по историям, вычленяя самую последнюю из всех, которые могли бы рассказать те или иные тела, Иорветовы холодные кисти поигрывают скальпелем, словно умелый фокусник монетой, и это было бы опасно, если бы Вернон Иорветову душу не знал до последней крупицы.А он и не знает.
[You say: «Come over, baby"] [«I think you're pretty"]
Иорвет — чертов нереальный фантом, когда плавно опускается сверху, словно бы оплетает всем собой, жмется ближе и горит в руках, плавится и гнётся красивой дугой, позволяя насладиться красотой, порой даже все еще скрытой той невесомой тканью внаглую стянутой рубашки. Маняще приоткрытые пухлые губы — ловушка с ровными, но острыми зубами, эльф кусаться умеет и любит, никто уже не интересуется, почему в очередное утро у пьющего кофе Вернона из-за воротника очередной серой рубашки выглядывает явный след от укуса. Проклятый Seidhe гибкий, но сухой и жёсткий, красивый, взгляд притягивает, да Роше и не слишком-то хочется его отрывать, Иорвет принадлежит ему, Иорвет гнётся и тянется к огню за лаской только в его руках, Иорвет его личный наркотик, Иорвет лучше любого алкоголя, любого никотина, хоть порой столь же губителен, Иорвет человека поймал и сделал безраздельно своим, Иорвет, Иорвет, Иорвет, Иорвет…[Count my cards, watch them fall] [Blood on a marble wall] [I like the way they all] [Scream]
Иорвет пахнет кровью, немного спиртом, холодным металлом, горькой полынью, кофе, и совсем неуловимо — порохом. Иорвет Черный Лис, Иорвет не принадлежит и не подчиняется никому кроме себя самого, Иорвет поигрывает ледяной усмешкой скальпеля в изящных пальцах, Иорвет поигрывает чужими душами, пересыпает их счётчиком песочных часов, словно дьявол из сказок, отсчитывает последние дни и минуты жизни для тех, кому не посчастливилось перейти ему дорогу. Говорят, черные коты несут несчастья — у Иорвета их два, а сам он черный лис, Иорвет в разы хуже любого кота, несёт на вертком хвосте смерть, тянет за собой крики, перекрытые глушителем лишь частично, кровавые ухмылки на горле, грязные, темно-красным измазанные деньги. Иорвет ведет партизанскую войну на две стороны, развлекаясь с ФБР, создавая иллюзию подчинения приказам и втайне мешая жить собственному отцу — лишь чтобы власть перехватить в собственные холодные лапы, чтобы начать рулить миром мафии самостоятельно, нежно скользнув лезвием родственнику по сонной артерии, чтобы продолжить традицию их семьи, столь надёжным способом отвоевывая себе венец из разбитых жизней, стёкол и колючей проволоки. Так у них принято, так повелось с течением веков — один убивает другого за трон, а после и сам умирает от руки сына или дочери, брата или сестры, мужа или жены, кого-то из племянников, кузенов или дяди. Эльфский род несёт в чистой крови смерть не только для окружающих, но и для самих себя, играя с удачей в карты, где ставка — власть или смерть. Иорвет — лишь очередная ступень, очередное поколение, очередной виток истории. У Иорвета не выйдет многое изменить — так думают все. Если у меня не выйдет изменить собственную систему, я изменю мир вокруг — так думает Иорвет. Тут нет места честности, но есть место чести — эльфская гордость горит в глазах, в сердце, он не желает больше подчиняться, он не желает больше сидеть на цепи живой игрушкой в руках отца. Марионетка встаёт против кукловода — если не выйдет силой вырвать себе свободу и власть, Иорвет спалит это место дотла, выжжет землю, пройдется точечными ударами взрывов по всей области своего влияния, если не достанется ему, то пусть не достанется никому, счётчик жизней не имеет никакого значения, пусть горят в аду все, кто посмел мешать, все, кто посмел не подчиниться. Он будет хозяином своей судьбы и судеб многих.
Он уже хозяин судьбы Роше.[I'm okay, I'm not your baby] [If you think I'm pretty] [You should see me in a crown]
Роше почему-то позволяют подбираться все ближе, нить за нитью распутывая змеиный клубок мафии, но не совсем понимая общую систему, схему действий, запутывания следов, преступлений… Но он постепенно и с осторожностью работает, рискуя жизни лишиться, если копнет слишком глубоко, если подберется слишком близко. Помех все меньше, путаницы такой, как прежде, больше не бывает — словно бы тот, кто следил за расследованиями Вернона, вдруг стал невнимательным и рассеянным.Иорвет вынужден отвлекаться, Иорвет устал, Иорвета на все чертовски не хватает. Выполнять необходимую работу для ФБР и мафии, одновременно при том обманывая и тех, и других, и занимаясь тем, что нужно ему самому — жутко утомляет, отдыха нет, невозможно даже передышку взять. Остаётся только Роше — отдушина, поддержка, человек, на которого всегда можно положиться. Иорвет это знает, да довериться ведь не может. Рано, слишком рано, приходится лгать и ему, лгать всем вокруг, крутиться, словно белка в колесе, зарабатывая все больше усталости, заматываясь до предела. Конечно, человек замечает. Человек всегда был внимателен — излишне внимателен, на то он и детектив, докопается до сути. Жаль, до сути Иорвета ему не докопаться — тайна в сундучке да за семью дверьми, за семью замками, и откроется она лишь когда сам Иорвет того пожелает, когда Иорвету это будет нужно.
А пока он отмахивается от вопросов, продолжая быть для своего детектива полупрозрачным сказочным видением по вечерам, продолжает заботливо поить его красным вином с примесью лжи и крови, продолжает играть изящными пальцами в белом с серебристой полоской скальпеля. Черный лис мягко взмахивает хвостом, заметая следы собственных лап. Никто не должен знать.
[I'm gonna run this nothing town] [Watch me make them bow] [One by, one by one, one by, one by]
Все приготовления завершены. Все сделано, все проверено, все, кажется, выстроено идеально. Смертельная ловушка для противоположных сторон, да с сюрпризом — что может быть лучше? Что может быть интереснее? Только Иорвету в груди жмет, и дело не в новой одежде. Отличный костюм сидит идеально, как влитой, галстук затянут, кажется, даже чуточку слабее, чем стоило бы. Очередная белая рубашка рискует быть запачканной в крови… Не столь важно, когда сердце щемит — в ловушку попадётся свой человек, теплый, жёсткий, с запахом пены для бритья, пороха и горячего металла. Роше пахнет ярко, хорошо, как должно быть, как нужно, и совсем не хочется чувствовать этот запах в смеси с кровью сквозь перчатки, не хочется ощущать его на лезвии очередного скальпеля. Ловушка должна захлопнуться.
[You should see me in a crown] [Your silence is my favorite sound] [Watch me make them bow] [One by, one by one, one by, one by] [One]
— Заманить вас обоих сюда оказалось так просто… Надо же. А говорят, за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь. Кажется, я сорвал джекпот, — Иорвет тихо смеётся, щуря единственный глаз. Сидит на столе, закинув ногу на ногу, поигрывает скальпелем в тонких пальцах — те затянуты в короткие чёрные перчатки, холод металла с холодом кожи, насмешкой звенящая в голосе сталь. Безупречный новый костюм, повязка — уже не медицинская, как обычно, но шёлк тёмного винного цвета. Иорвету идет все это, отличный образ под стать лжецу — а преданный полицейский пес смотрит с горечью и непониманием. Больно. Власть требует жертв. Цена невысока. Хотя, наверное, могла бы быть и ниже. Исенгрим Железный Волк — пятится в страхе, с ужасом смотрит на собственного сына. Не ожидавший предательства со стороны своего лучшего отпрыска король мафиозной империи как-то сжимается, теряет всю силу, удерживаемый теми людьми, которые, казалось, всего пару дней назад безоговорочно ему подчинялись. Жалкое зрелище. Марать об него руки не хочется — легко вскидывается пистолет. «Va faill» — звучит выстрел. «Va faill» — скользит по лицу жестокая стальная усмешка. Теперь очередь человека. Лёгким, невесомым движением скользит его личное наваждение с края стола. Неслышные шаги — только Иорвет больше не то эфемерное видение, больше не та хрупкая, гибкая иллюзия. У Иорвета тяжёлая ткань, тяжёлый образ и лед усмешки. У человека не было шанса обернуться. Почти мягкий захват сзади, сталь лезвия к сонной артерии, почти шепот на ухо. Иорвет украдкой вдыхает любимый запах — делать это больно, снова щемит, разгорается в груди нежеланием, отрицание. Нужно. — Я даю тебе выбор, Роше. Останься и взойди на трон империи со мной… Или умри. Решать тебе, — эмоций в голосе нет, нельзя, только кровь, сталь и холодный порох. Черный лис оборачивает длинный хвост вокруг человека, ожидая ответа. Дать место рядом с собой или сомкнуть челюсти на горле. — Выродок, — шепчут столь родные губы, сейчас пересохшие и искривленные в горькой усмешке. Доверие пошло прахом. Иорвет с легкой руки предал все, что было между ними, все, что могло быть, сменил белую резину тонкой черной тканью, темную кровь мертвецов на горячую кровь живых, только холод в пальцах все тот же. Больно. Лис поджимает губы — видит Дева, он этого не хотел. Не хотел — но иначе нельзя. Лезвие скользит по коже. Почти почётная смерть, только вот горячая кровь не греет руки, не греет сердце. Выскальзывает сталь из пальцев, следом на пол — перчатки. Отвращение. Новый король всегда входит на трон по трупам. Вместо венца — татуировка Черного Лиса между лопаток. Вместо коронации — кровь на пальцах, боль, порох и сталь. — Приберите здесь.Цена невысока.