***
Позже в тот же день я пишу послание для Саске, в котором поздравляю его с днем рождения, а также прошу его приехать в деревню на церемонию Какаши, затем я вызываю Канду и прошу ее найти моего брата и отдать ему небольшой свиток. Затем я решаю отвести Акиру на тренировочную площадку и попросить его показать мне, чему он научился. Его тайдзюцу улучшилось - Акира сказал мне, что он тренировался несколько раз с Ли и использовал свой Шаринган, чтобы копировать некоторые движения шиноби. Я легко борюсь с ним, но все еще удивляюсь, когда ему удается вышибить меч из моей руки. Акира очень хорошо научился использовать собственные кости в качестве оружия. Уже поздний вечер, когда я заканчиваю тренировку и отвожу его в Рамен Ичираку. Он с радостью рассказывает мне истории из Академии и о своем новом лучшем друге, мальчике по имени Хисао. Этот мальчик из клана Нара, юный двоюродный брат Шикамару, и Акира очень впечатлен его техникой Теневого Подражания. — Когда я получу проклятую печать? — спрашивает меня ребенок. — Тебе не нужна проклятая печать, Акира. Ты, наверное, превзойдешь меня. Ты достаточно силен. Его темно-зеленые глаза выглядят грустными, поэтому я похлопываю его по голове. — Орочимару теперь в союзе с Конохой, Акира. Проклятая печать - это запрещенное дзюцу, которое ему больше не разрешено использовать, понимаешь? — Когда я встречусь с вашим хозяином, Саюри-сама? — Я подожду несколько дней после церемонии, а затем попрошу Хокаге отпустить меня в убежище Орочимару и возьму тебя с собой. Акира кивает, затем продолжает есть свой рамен. Я вспоминаю старый разговор, который у меня был с Сакурой, где она упомянула, что любимая еда Какаши - соленая жареная сайра, поэтому, как только Теучи-сан приносит мне мою вторую миску рамена, я спрашиваю: — Теучи-сан, что еще ты умеешь готовить? — Что угодно, — отвечает он с ухмылкой. — Все, о чем ты можешь подумать, я могу приготовить. — Как насчет соленой сайры? Он показывает мне большой палец вверх. — Конечно. Как только ты закончишь есть, я попрошу Аяме заняться клиентами, а ты можешь пройти на кухню. Я научу тебя, как это приготовить. — Что, прямо сейчас? Он кивает, усмехаясь. — Я должен признать, что теперь наш будущий Хокаге не любит соленую сайру. Я подавилась лапшой, и он начал смеяться. — Кто-то сказал что-нибудь о нем? — Я старик, я столько повидал в жизни, что... — Он останавливается, когда Аяме хмуро смотрит на него. — Моя дочь сказала мне после того, как выслушала ваши разговоры с Ино и другими девушками. Она поняла это благодаря твоей реакции, — признается он, вздыхая. — Это пока в секрете, — говорю я ему. — Как насчет того, чтобы я буду есть рамен только у вас, а вы пообещаете пока сохранить это в секрете? — Договорились, — отвечает он, протягивая руку и пожимая мою.***
— Надеюсь, ты еще не пообедал, — говорю я Какаши, бросая упакованный пакет на его стол, а затем сажусь на подоконник позади него. Серебристоволосый мужчина потягивается и зевает. Он выглядит усталым. — Я вообще-то весь день ничего не ел, — признается он. — Старейшины были не очень довольны этим утром, когда я опоздал на собрание. Я хихикаю, подпирая подбородок руками. — Ты должен был сказать им правду, я уверена, они бы поняли». Он закатывает глаза и начинает разворачивать пакет. — Это так вкусно пахнет. Это... откуда ты узнала? Это ты сделала? — Не привыкай, — предупреждаю я. — А теперь ешь. Он берет палочки для еды и начинает есть. После пары глотков он берет кусок рыбы и протягивает мне. Я принимаю, посмеиваясь. — Не беспокойся обо мне, я наелась, — говорю я, думая о двух мисках для рамена и трех целых рыбах, которые я уже съела. Какаши начинает рассказывать мне о своем дне, как вдруг мы слышим стук в дверь. Однако, прежде чем он успевает ответить, дверь открывается, и входит Шизуне со стопкой бумаг в руке. — Прошу прощения, что побеспокоила вас, Какаши… сама, — говорит она, хмурясь, когда замечает меня. — Эти бумаги важны, я вам все объясню. — Пусть ест, — возражаю я, скрещивая ноги. Убирайся отсюда, хочу я ей сказать. Она сжимает губы, затем роняет стопку документов на стол. — Я вернусь через пять минут. — Десять, — отвечаю я, хрустя костяшками пальцев. Глядя мне в глаза, она внезапно склоняется над столом Какаши и ртом берет кусочек рыбы, которую он держит в своих палочках для еды. Затем она выпрямляет спину и вытирает губы большим пальцем. — Я вернусь через десять минут, Какаши… сама, — говорит она ему, все еще глядя на меня, затем разворачивается и выходит из комнаты. Я понимаю, что спрыгнула с подоконника, когда оказываюсь в объятиях Какаши; он с силой держит меня. — Это была самая нелепая вещь, которую я когда-либо видел, — смеется он. — Я думал, что ей конец. Не волнуйся, я скажу ей о ее неподобающем поведении. — Отпусти меня, я хочу оторвать ей губы, — сообщаю я ему бесстрастным голосом. Он снова смеется, нежно целуя мою правую щеку. — Я люблю тебя, — говорит он мне, подчеркивая последнее слово. — Я поговорю с ней, обещаю, — добавляет он, затем берет другой набор палочек для еды и возобновляет трапезу. Я знаю, что Шизуне не вернется, пока я не выйду из этого офиса, и я знаю, что эти документы важны - я проверила их, - поэтому я решаю уйти, когда он закончит свой обед. — Спасибо за еду, любимая, — говорит мне Какаши, нежно поглаживая мою щеку костяшками пальцев и целуя меня в губы. — Я постараюсь закончить с этим побыстрее. Ты идешь домой? Я пожимаю плечами. — Как насчет того, чтобы ты показал мне свою квартиру сегодня вечером? Он кивает и протягивает мне свой ключ. — Я тоже хочу кое о чем с тобой поговорить. Я целую его еще раз и ухожу. Как только я закрываю за собой дверь, Шизуне подходит ко мне. — Я была бы признательна, если бы ты больше не беспокоила его здесь. Ему предстоит много работы, и я не ожидаю, что ты это поймешь. — Она говорит очень серьезным и высокомерным тоном, и я не могу не вспомнить ее самодовольную ухмылку, когда она на днях вручила мне бронежилет. — Ты когда-нибудь трахалась с ним? — Спрашиваю я и заставляю ее покраснеть. — Ты не сможешь запугать меня подобными словами, — отвечает она, отводя взгляд в сторону. — Ну, на всякий случай, если тебе интересно, он трахается даже лучше, чем выглядит, — продолжаю я. — Теперь, когда твое любопытство удовлетворено, как насчет того, чтобы перестать выставлять себя дурой? — добавляю я, уходя от нее.***
Я не шокирована, когда позже той ночью услышала от Какаши, что старейшины задаются вопросом, следует ли мне остаться в деревне или вернуться к Орочимару, которому я и принадлежу.