присутствие

Ефиму кажется, что еще никогда в жизни ему не было так сложно найти, что сказать. Ещё буквально два дня назад он убеждал Эдика в том, что всё будет в порядке, и сам искренне верил в это, а сейчас в голове лишь ураган мыслей, от которых уши начинает закладывать, а сердце биться чаще. Будто вот-вот и случится паническая атака. (На несколько секунд он будто вернулся в тот момент, когда покидал проект. Схожие ощущения.) Ефиму даже страшно представить, что сейчас происходит у Эдика в голове, как тот пытается делать вид, что всё в порядке, особенно сейчас, когда пришло время записывать интервью. Кравченко вспоминает, каких усилий ему стоила запись последнего интервью на этом проекте, не считая финала. Насколько сложно притворяться, что абсолютно ничего не случилось, и просто рассказывать, что происходило и как проходил конкурс. Будто не его выгнали. Будто не ему скоро возвращаться в номер и собирать свои вещи. Будто не у него больше не будет возможности готовить на кухне Мастершеф. И вот время Эдика. Эдика, которому намного сложнее, чем ему было тогда. Который привык играть одну эмоцию и убеждать всех вокруг, что всё в порядке, а он лучший. Последние два дня эта роль перешла Ефиму. Он убеждал Эдика, что всё в порядке, что он со всем справится, что он, блять, лучший. Ефим всё ещё считает Эдика лучшим, всегда считал и будет считать. Как минимум в отношении кулинарии, как максимум Ефим подумает об этом позже. Но его не покидают мысли о том, будто он обманул Канаряна. Подарил ему ложную надежду, навешал лапши на уши, просто наебал. Он знает, что это не так. Каждое слово, сказанное Ефимом Эдику было на сто процентов искренним, от чистого сердца. Но имеет ли это значение сейчас? Что вообще сейчас имеет значение? Имеет ли значение он? Сидящий здесь, ждущий, когда мужчина закончит с интервью, и абсолютно не знающий, что делать и что говорить потом? Именно поэтому, несмотря на растущую внутри тревогу, Ефиму хочется, чтобы мужчина записывал своё интервью как можно дольше. Перед смертью не надышишься, но тем не менее. Ефим боится снова увидеть этот взгляд разбитых мечт и при любых попытках хоть как-то поддержать слышать, что ничего не произошло, и он знал, что так и будет. Ефим уверен, что Эдик хотел победить, он собирался победить, все были уверены, что так и будет. Эдик, может, и готовил себя к тому, что произойти может всякое, что всё может сложиться не так хорошо, как хотелось бы, что в какой-то момент Эдик начал сомневаться в своих силах, но Кравченко хотелось бы верить, что ему хоть немного да удалось вернуть Канаряна на тропу уверенности в собственных силах. Но всё имеет свойство заканчиваться, поэтому Ефим видит, как дверь открывается и оттуда выходит Эдик. На первый взгляд могло бы показаться, что всё как обычно и мужчина в привычном для него настроении, но для парня разница между обычным состоянием и тем, в котором пребывает мужчина сейчас, разительна. Ефим сразу встаёт с кресла, на котором он к этому моменту уже чуть ли не прирос, подбирая с него свои очки и неловко поправляя свои волосы. Он уже открывает рот, чтобы что-то сказать (он без понятия что, он просто надеялся, что всё произойдёт само собой), как Эдик его опережает: — У тебя сигареты с собой? Ефим удивленно поднимает брови и первые секунды его мозг просто отказывается перерабатывать информацию. Эдик, который не то, что совершенно не курит, он и вместе с ними на перекуры практически не ходил, потому что ему абсолютно не нравится дым и запах никотина. Иногда доходило до того, что он заставлял Ефима вешать куртку на балконе, чтобы она не воняла, а его самого раз десять почистить зубы. Доходило до того, что несколько раз он даже отбирал у него сигареты, всё приговаривая как старый дед, что «хватит губить свое здоровье». И Ефим не знал, что он чувствовал в тот момент сильнее — раздражение, что кто-то пытается управлять его жизнью, или же умиление и трепещущее чувство теплоты где-то в районе грудной клетки от того, что Эдику не безразлично его состояние здоровья. Однажды Эдик буквально начал бить парня по рукам, когда они прогуливались в свободное от съёмок время в парке, а тот вздумал достать пачку сигарет и испортить Эдику «единение с природой». В какой-то момент Ефим смог принять это и сам старался курить как можно реже, а если и курить, то как можно дальше от мужчины, а потом закидываться чуть ли не целой упаковкой жвачки за раз и проветрить одежду ещё до того, как он вернётся в их общий номер. Именно поэтому сейчас, когда Эдик спросил про сигареты, Ефим даже близко понятия не имел, как ему на это реагировать. Вряд ли тот спросил для того, чтобы выкинуть упаковку и провести очередную лекцию о вреде курения. — Эй, дядь, — Эдик снова обращается к парню, вырывая того с потока мыслей и мелькающих воспоминаний. — А? — Говорю, сигареты у тебя с собой? — Я, эм. Ты. Зачем? — Да ты заебал, — мужчина уже заметно нервничает и решает, что прощупать все карманы этого странного прикида Ефима, чтобы найти нужную вещь, будет отличной идеей. Ефим же так не считает (считает), потому что от ощущения рук Канаряна на его бедрах, у парня слишком сильно перехватывает дыхание и в данную секунду он уж тем более не может осознать, что происходит. И сейчас он бы никак не назвал руки мужчины «лапками», как привык это делать. Скорее лапища, которые сжали его лёгкие и не отпускают. Но вот Ефим чувствует, как тепло чужого тела больше не согревает его ноги, как и пачка сигарет не лежит мирно в его кармане. Новая порция мурашек (сраные муравьи) покрывает его тело, а он наконец делает настолько глубокий вдох, что чувствует покалывание в легких. Будто он не дышал несколько минут, но никак не считанные секунды, которые казались часами. Эдик же, как ни в чем не бывало, поднимает пачку сигарет перед лицом Ефима, немного ее тряся и с сарказмом говоря «спасибо». Парень всё ещё не в состоянии генерировать какие-то обдуманные фразы, поэтому всё, на что он способен в данный момент, это тихое «не за что», на что в ответ мужчина кивает и направляется в сторону двери, ведущей на улицу. В то время, как Кравченко не понимает, что делать ему? Идти за Канаряном? Но тот его не звал. Оставаться здесь? Зачем, если он торчал здесь только для того, чтобы дождаться мужчину? Но из его размышлений уже в который раз вырывает этот самый мужчина. — Ну? Ты идешь или как? И Ефим идет. Всё ещё не полностью осознавая своих действий и управляя своими конечностями, но следует за мужчиной. Когда они выходят на улицу и лицо Ефима обдувает морозный февральский ветер, он будто наконец-то приходит в себя. И только потом понимает, что они выперлись на улицу без верхней одежды зимой, еще и ночью. — Эй, стой. Нужно вернуться за куртками. Эдик поворачивается и с отсутствием каких-либо эмоций говорит: — Зачем? — Ты заболеешь. — Не неси чушь, идем уже, — нервно отвечает Эдик. — Ты заболеешь, — настойчиво отвечает Ефим и продолжает, — стой здесь, я быстро. Ефим действительно пытается справиться как можно быстрее, будто боится, что если он задержится хоть на одну секунду, Эдик просто уйдет. Он быстро забегает в здание и поднимается на второй этаж в гримерку, где находится где-то половина их двадцатки, обсуждая между собой последние два дня, да и сам сезон, вспоминая какие-то смешные моменты или конфликты, которые сейчас кажутся такими глупыми и бессмысленными. Ефим же вносит в эту атмосферу дружелюбия небольшой хаос, нервно ища глазами шкаф, где висит верхняя одежда всех участников. Ему повезло, что именно возле него никто не стоит, поэтому ему не нужно никого беспокоить, или заводить беседу, или объясняться, или вообще что угодно. Он просто берёт свою и Эдика куртки и так же быстро, как он сюда вбежал, выбегает. Боковым зрением ему показалось, что большая часть людей совершенно не удивилась такому поведению парня, а остальные даже не заметили его появления. Но он решает не забивать себе этим голову, а просто продолжать свой забег и стараться как можно быстрее вернуться к мужчине. Когда он снова выходит из здания и видит, как Эдик стоит и смотрит куда-то вниз, мирно пиная камушки, он будто удивляется, что тот действительно остался его ждать. Эдик, видимо, настолько погружен в свои мысли, что даже не замечает, что Ефим уже здесь, именно поэтому парень решительно подходит к нему и накидывает ему на плечи куртку. Эдик от этого жеста нервно дергает плечами, будто просто не знает, как на это реагировать, но тем не менее поднимает глаза на парня в знак благодарности, на что в ответ Ефим мягко улыбается уголком губ, после чего они продолжают идти в место, которое известно только Эдику. Ефим думал, что тот пойдёт туда, где они обычно собирались, чтобы покурить, но он заворачивает за угол и идет куда-то дальше. Кравченко думает, что это просто для того, чтобы находиться подальше от чужих глаз и не нарваться на нежелательную компанию. Эдик останавливается и облокачивается о стену, параллельно доставая из кармана сигарету и зажигалку Ефима. Достает две сигареты и прячет упаковку обратно в карман, а затем уверенными движениями поджигая одну из них и сразу же крепко затягивая, облегченно выдыхая дым. Движения мужчины были настолько отточенными, что Ефим уверен, что тот точно курил раньше. Канарян же делает еще одну затяжку и только после этого протягивает вторую сигарету парню, а потом и зажигалку. Ефим смотрит на зажигалку в руках мужчины и лишь слегка усмехается. Он кладет сигарету в рот и придерживая ее пальцами наклоняется к лицу Эдика, чтобы поджечь свою сигарету с помощью другой. Эдик в ответ не выдает абсолютно никакой эмоции, но Ефим не может не заметить, как тот (слишком) внимательно наблюдает за каждым его действием. Ефим сам наконец затягивается, снимая все скопившееся напряжение и облокачивается спиной о стену рядом с Эдиком. Недостаточно близко, чтобы прикасаться к нему, но достаточно, чтобы чувствовать присутствие друг друга — Ты курил раньше, — удивленно, но тихо, говорит Ефим. Будто боиться нарушить витающую вокруг атмосферу. — Ага. А потом понял, что природа слишком прекрасна, чтобы травить ее никотином. Да и сигареты — хуйня полная на самом деле. Ефим в очередной раз попадает в состояние восторга, который вызывает Эдик, а затем отвечает: — Так значит сейчас ты занимаешься хуйнёй? — А с тобой по-другому не получается. Ефим в ответ усмехается и легко мотает головой. — А как же. Они погружаются в тишину, которую совершенно не хочется нарушать. Даже Ефиму, который привык генерировать миллионы слов, только лишь бы заполнить тишину. Именно сейчас им с головой хватает того, что они стоят здесь вдвоем. И больше ничего не нужно. Откуда-то со здания доносится смех, где-то вдалеке проезжают машины, а они стоят здесь, плечом к плечу и ценят присутствие друг друга. Когда их сигареты уже дотлевают, Ефим решается нарушить тишину. — Для меня ты всё равно победитель. — Я знаю. Ефим закатывает глаза, продолжая: — Слушай- — Не нужно. Я знал, что не выиграю. — Но ты- — Это должно было произойти. Я получил то, что хотел. Ты прав, я заработаю ещё дохуя денег, мне всё равно нужны были не они. — Я уверен, что когда сезон начнет выходить, ты получишь свой приз от зрителей, поверь. Они полюбят тебя. — Ну раз ты так говоришь, — небрежно кидает Эдик. — Ты знаешь, что я никогда не говорю чего угодно, когда на самом деле так не думаю. — Знаю. — Если хочешь, мы можем поехать сейчас ко мне. — Почему я должен этого хотеть? — Потому что возвращаться в номер — это встретить кучу людей, а судя по всему, сейчас ты выносишь только меня, поэтому опять же. Если хочешь, я вызову сейчас такси. — Не то чтобы я прям выношу тебя, но ладно, давай. — Ты обожаешь меня и мы оба это знаем, — Ефим возвращает себе (и Эдику тоже) привычный настрой. — Ты сделал в слове «ненавижу» слишком много ошибок. — Звучишь слишком неубедительно, Канарян, — уже в который раз закатывает глаза парень, параллельно доставая телефон, чтобы заказать такси. Они стоят в тишине, Эдик наблюдая за звездами, Ефим наблюдая за Эдиком. Кравченко не может не заметить того, что мужчина выглядит уже намного расслабленнее и менее расстроенным. Он знает, что тот все еще расстроен и это так просто и так быстро никуда не денется, но и Ефим готов оставаться рядом столько, сколько потребуется. Их отвлекает громкий звук уведомления. — Такси приехало. Эдик в ответ лишь кивает и Ефим уже отталкивается от стены, чтобы идти искать нужную машину, как чувствует, что его хватают за руку, останавливая. Ефим поворачивается, удивлённо смотря на то, как Эдик мнётся, перед тем как сказать: — Спасибо. — За что? — Ты знаешь. И Ефим мягко улыбается. — Знаю.