Assassin's Creed Collection

            Нетерпеливый стук в дверь вырвал тебя из тихого сна. Сухие глаза, засушливые от усталости, открыты для прилежного, хрупкого свечения; перед тобой маленький огонёк яростно боролся, чтобы мелькать в раздувающихся тенях. Ты проснулась с комфортом до последнего его уютного тепла. Маленькая книга так же удобно лежала у тебя на коленях, а большой палец надежно зажал её грубые страницы. Неуверенно ты переместилась на мягкую обивку дивана, когда твоим глазам открылся вид из окна. Раньше замаскированный густой завесой сна, только когда вы увидели яркое, струящееся обезображивание стеклянной рамы, ты заметили проливной дождь, беспощадно льющийся на улицы снаружи.       Стук в дверь вернулся в отчаянном шквале.       Вздохнув, ты захотела расстаться с диваном. Перед тем как выйти из комнаты, ты подожгла увядающий огонь ещё одним бревном в надежде, что оно вернет свою первоначальную страсть и будет теплее к твоему возвращению. Обрывки сна по-прежнему цепляли, и у тебя была мысль, проскользнуть обратно в заманчивые мягкие и удобные руки дивана.       Скользя по тёмным залам, желание вернуться к теплу огня удвоилось, когда неприятный холод пронзил кожу. Тряпичная ткань твоего платья вряд ли подходила для того, чтобы гарантировать тебе тепло, а дом мало что сдерживал. Вздохнув, ты схватила шарф с колышек у перил на своем пути и быстро набросили его себе на плечи.       Снова постучали, но на этот раз злее и даже стукнули по стеклу. Было что-то в разрозненном ритме ударов, что придавало ему край неуверенности. Так же неуверенно ты подкралась к двери. Бдительно, потянулась за ручку и плавно открыла дверь.       Дюйм за дюймом — несчастный, встревоженный, злой и мокрый от дождя – отвратительный призрак лица, которое ты когда-то знала. Ты замерзла.       Было ошеломляюще видеть, что три года сделали с ним. Как его когда-то мальчишеская щетина, которой пренебрегали и не испытывали никаких страданий, стала пышнее, богаче, но еще недостаточно много времени прошло, чтобы скрыть шрам, порезавший его челюсть. Ты искала соответствующий шрам на его правой бровью, заметив, как их свели на переносице, чтобы вылепить его задумчивое выражение. Его глаза были такими же, но ты не узнала странного блеска в них — или его отсутствия. Подняв свой взгляд, чёрные пряди его волос с тех пор превратились в непослушную гриву, и они прилипли к его чертам в мокрых комочках. Он не носил цилиндр; холодный дождь облил его до нитки. Ты оказалась очарована его глубоким силуэтом, неизбежная тень, возвышающаяся над тобой, как раненый зверь, уставившийся в лицо его нападающему. Зачарованные, твои глаза следили каплями, которые стекали по его темным чертам и удивлялась тому, как они стекал по его бледным губам, приоткрытым, чтобы отдышаться. Затем, когда они стекали по его квадратному подбородку, прежде чем упасть на тёмную ткань его наряда. Ты стояла под его пугающим, неоспоримым присутствием и почти растаяла.       — Джейкоб? — ты вздохнула, разомкнув губы, но было пусто от разума.       Где же ты начинаешь объяснять, почему ушла? Чувство сожаления ударило тебя в грудь, когда ты заглянула в его уставшие глаза. Угрюмое отражение того, как твоё таинственное, резкое, неоправданное отсутствие заставило его ничего не делать, кроме как чертовски беспокоиться. Три года были так очевидно вырезаны в его морщинах, как будто бы это сделано твоей собственной рукой.       — Джейкоб, я… — ты коротко извинился, когда он ступил на одну ногу без предупреждения. Ты цеплялся за шарф вокруг своих плеч.       — Где ты была? — неважно, как злой, как измученный, как сломленный он звучал — ты пропустила его голос. Вы пропустили слышать низкий, радостный грохот его груди о вашу щеку, когда он говорил во время мягких объятий. Вы жаждали протянуть руку ему, обмакнуть пальцы, обмороженные, проведя три холодные зимы без него в теплом бассейне его существования. Но вы воздержались.       — Мне жаль! — выпалила ты, задаваясь вопросом, звучали ли эти скромные слова так же искренне, как и тяжело — настолько тяжело, что на самом деле колени начали подгибаться, и ты были вынуждена пошатнуться назад, — Я… я не знаю, что сказать, Джейкоб. Я знаю-я знаю, я должна была рассказать тебе, почему я сбежала из Лондона, — неспокойные руки продолжали тереть материал шарфа между большими пальцами, и ты не могла удержаться, чтобы натянуть ткань покрепче, как будто чтобы не упасть. Твои глаза бегали по комнате, ты смотрела куда угодно, кроме него, оставленные, чтобы отчаянно обыскать стены, чтобы найти подходящее объяснение:       — Но что я могла... Как я... Если бы мы... Должны были… — ты устало вздохнула и, опустив взгляд на пол, патетически пришли к выводу:       — Мне кажется, в то время не было другого выбора, прости.       Сделав еще один мучительный шаг ближе, он мог только шептать:       — Ты нашла кого-то еще?       Стиснув зубы, ты на этот раз промолчала, раздавив беспокойную энергию маленьким кулаком. Медленно вы подняли голову.       Исчезло пугающее присутствие. Прошедшее было задумчивым поведением. Прошел гнев. В нем все, что оставалось, было обременительным, неистовым страхом. Ты никогда не видела такого выражения, не говоря уже о таком человеке, как Джейкоб Фрай . Это был человек, которого ты не узнала. Боль в твоем сердце сжала его сильнее, чем твой шарф, и, тем не менее, твоя решимость рухнула.       Тебе не нужно напоминать себе, почему ты ушла от него. Это проносилось в твоей голове безумными кругами с того дня, как ты собрала чемоданы. Но это стоило того риска, на который тыы пошла три года назад. Стоило даже этого - этой жалкой версии Джейкоба у твоего порога, оплакивающего потерю трех счастливых лет, которые ты могла бы ему дать. Трех счастливых лет, наряду со многими другими, которые он вполне заслужил. Вы же, с другой стороны, не заслужили ни капли его горя. После этого вы только надеялись, что он простит вас.       Быстро моргая, ты стряхнула слезы, навернувшиеся на глаза, и позволила тяжести тех одиноких лет нависнуть над твоими чертами, придав им такое же мрачное выражение, как и у него.       — Да, Джейкоб. Я... Нашла, — ты призналась.       Его страдания усилились, и он сдержал клятву. Джейкоб догадывался об этом, но не ожидал, что услышанные из твоих уст слова - подтверждение того, что тыы провела эти три года в обществе другого человека, - поразят его так сильно. Ты поморщилась, когда он повесил голову в горьком поражении, и тщательно подбирала свои следующие слова...       — Свет моей жизни, — медленно напевала ты, удивляясь бархатистой текстуре своего голоса, словно мед на его разбитом сердце. — Тот, кого я хочу защитить, — добавила ты. Когда он еще больше растворился в твоих ледяных словах, ты больше не могла оставаться за стеной безразличия. Робко, но осмелившись, ты поднесла руку к его щеке. — Тот, за кого я готов отдать жизнь. — Мягко, большим пальцем вы скользили по его закаленной коже, наслаждаясь знакомым прикосновением к нему. — Тот, без кого я не могу жить, — наконец, он отмахнулся от вашей сладкой ласки маленьким, злобным рывком головы, и вы торжественно вернули его обратно в шарф. — Тот, с кем я бы хотела тебя познакомить.       Он едва поднял голову, лишь взглянул на твою нежную улыбку из-под бровей. Его глаза горели красным огнем от горя, возмущения, растерянности и гнева. Наконец, опустив взгляд, ты отошла в сторону.       — Изабелла, — тихо позвала ты, и через мгновение из комнаты в коридоре появилась молодая девушка, яблоки на её щеках были ярко-розового цвета оттого, что она слишком долго сидела перед огнём. Изабелла посмотрела на высокого незнакомца, и вы увидели, как всё на его лице изменилось. Ваше горло сжалось и, дрожа губами, ты боролась с желанием плакать, яростно сжав их вместе. Застенчиво, медленно, молодая девушка на цыпочках спускалась по коридору, её любимый плюшевый медвежонок задыхался от нервных объятий.       Широкие, недоуменные глаза Джейкоба метались туда-сюда между вами и маленькой девочкой, осмеливаясь думать о том, кем она могла быть. У него перехватило дыхание, когда вы повернулись к нему лицом, и стук его сердца почти заглушил тишину твоего голоса.       — Подойди и познакомься со своим папой.       Воздух покинул его легкие, и его плечи рухнули, его мокрые ресницы взметнулись вверх в резком шоке, пока он цепко пытался впитать твои слова. Он снова повернул голову к тебе лицом, и ты увидела в его глазах блеск надежды, преувеличенный блеском свежих слез. Ты могла только улыбаться, кивать и моргать сквозь слезы, пытаясь уловить тихий всхлип между дрожащими губами.       Тихие слова, сказанные её матерью, пробудили интерес Изабеллы. Чуть-чуть она ослабила хватку своего тедди, и, слегка приподняв голову, Джейкобу пришлось уступить невинному сиянию в её больших глазах — голубых, как у него. Загипнотизированный и осторожный, он проходил мимо вас, пока вскоре они не стояли на расстоянии трех футов друг от друга. Положив одну руку на свое сердце, а другую на губы, вы с грустными глазами наблюдали, как медленно Джейкоб становился на колени перед ней.       Впервые Изабелла взглянула в глаза своего отца. Они с электрическим любопытством мерцали на его лице и заставляли оживать каждую клеточку его существа. Теперь, после трех оцепеневших лет, Джейкоб все понял. Сглотнув спазм в горле, он взял себя в руки и осторожно улыбнулся. Она была похожа на свою мать. Хотя в ее темных тонких бровях ему почудилась сестра, и когда он представил, как девушка закатывает на него глаза, как это много раз делала Иви, он чуть не расхохотался от радости. Такого чувства он не испытывал уже очень давно.       Ошеломленный самой красотой её существования, он почти не заметил, как крепко она схватила своего плюшевого мишку. Он нежно улыбнулся, — Как его зовут?       — Она, — поправила Изабелла, сунув ему игрушку в лицо, — Её зовут Дейзи.       Джейкоб прочистил горло и осторожно взял медведя из её рук, слегка легкомысленно:       — Ой, прости — моя ошибка, Дейзи.       Найдя концы своих темных волос, чтобы поиграться, Изабелла ярко улыбнулась:       — Дейзи говорит, что все в порядке, но она не простит тебя в следующий раз.       С порога, когда ты впервые увидела, как может выглядеть семья - ваша семья - ты едва удержалась от того, чтобы не заплакать вслух. А когда Джейкоб разразился своим искренним смехом, слезы ручьями полились по твоим щекам. Симфония чудовищных эмоций захлестнула тебя одновременно. Беспокойство, печаль, радость, сожаление - все они были сильнее предыдущих. Как бы ты ни старалась, слезы все равно падали. Изабелла, заметив твоё состояние, стала смелее. Она перестала играть со своими волосами.       — Дейзи хочет знать, действительно ли ты мой папа, — протянула она, стуча ресницами с робким любопытством.       Джейкоб начал, несколько встревоженный ее вопросом. Его сердце начало учащенно биться, и он чувствовал, как ладони становятся все более липкими при каждом нервном вздохе. Вновь прижавшись к Дейзи, он не мог подобрать слов - он сам только что понял это, и с каждой секундой, когда он смотрел на сияющую девушку перед собой, ангела, ему все труднее было поверить, что она его родная кровь, поэтому, когда он ответил на ее вопрос твердым "Да, Дейзи", он был удивлен не меньше, чем она.       Изабелла хорошо восприняла эту информацию. Лучше, чем он. Через секунду она стала еще смелее.       — Мамочка сказала, что ты спасал мир, — Джейкоб склонил голову , чтобы слушать жадно, улыбка не совсем , оставляя его губы, — И вот почему ты не мог бы быть с нами, потому что ты был слишком занят, защищая всех, — Джейкоб не мог заставить себя отвести взгляд. Даже смотреть на тебя, тихо хныкающую у двери.       Его улыбка исчезла, теперь он понял это лучше. Ты сделала правильный выбор, он не хотел признавать, хотя из-за нисходящей спирали эмоций, чувств страха, чувства одиночества он не хочет думать о том, что могло бы произойти, если бы вы остались.       Забрела бы ты однажды ночью не в ту часть города, чтобы тебя избили Висельники, пока его нерожденный ребенок не перестал бы жить? Или, что еще хуже, Старрик забрал бы тебя у него? Или забрал бы у него его ребенка, его милую, прекрасную дочь?       Он уставился в пол, слишком крепко держась за Дейзи. Он подумал о том, каким трудным должно быть это решение для тебя, а еще труднее было принять его в одиночку. Дом, как он только что заметил, был холодным и темным, и только один порыв ветра был на волосок от того, чтобы его сдуло. Почти в каждом углу обои закручивались сами собой, словно спасаясь от холода. Дальше по коридору, за Изабеллой, он наблюдал, как капля дождя падает с потолка в жестяное ведро. Оно не издавало ни звука на фоне проливного дождя снаружи, но когда оно упало, он снова встретился взглядом с Изабеллой.       Улыбка не могла не потянуть за уголки рта. Несмотря на душераздирающее осознание того ада, от которого вы пострадали, ему было приятно услышать, что молодая девушка спросила его. Еще лучше то, что вы назвали его хорошим человеком — героем.       — Но ты можешь остаться с нами сейчас, верно? – она нервно оглянулась назад и вперед между вами двумя. Его улыбка стала шире, и он поднял ее на руки. Взамен она хихикнула от восторга, музыка для его ушей.       — Ну, я так думаю, — игриво сказал он, повернувшись к тебе. Хотя вид их вместе, ухмыляющихся, был чем-то чудесным, ты шагнула вперед, скрестив руки и нахмурившись.       — Нет, Джейкоб, — печально предупредила ты, не потрудившись вытереть слезы со своих щек.       — Почему нет? —спросил он, недоверчивый и обеспокоенный. Больше всего на свете он скучал по тебе. Он любил тебя и потратил бы остаток своей жизни на то, чтобы доказать это, наверстать упущенное. Он бросил короткий взгляд на Изабеллу, пребывая в благоговении. Первое, что он сделает после того, как привезет тебя домой, это сделает еще одну, а потом еще одну дочку. И они были бы такими же прекрасными.       — Старрик...       — Его уже давно нет, — успокоил он, его голос был низким и бархатным. Успокаивающим взглядом он посмотрел на тебя.       — Но Орден...       — Он нас не тронет. — сказал он более твердо. Когда ты смотрела на него с таким недоверием, достаточно было легкого кивка его головы, чтобы боль ушла. На смену ей пришла чудесная надежда, которая зажглась глубоко в холодных щелях вашего разбитого сердца. — Кроме того, — продолжил он, несколько самодовольно, — Помнишь ли ты Грачей?       Ты не смогла удержаться от смеха. — Ты хочешь сказать, что та твоя маленькая банда действительно имела успех?! — Ты бросила вызов, насмешливо потирая глаза, залитые солеными слезами.       — Ты сомневался во мне? — Он усмехнулся над тобой, расширив глаза и комично наклонив голову так, что ты захихикала.       — Нет. — Ты сказала честно, вытирая последние слезы, прежде чем наконец остановиться и улыбнуться. — Ни на минуту.       Его затонувшее сердце бешено затрепетало. В этой улыбке было видение тебя, которую он знал три года назад. Тебя, которая также прошла через тяжелые испытания. Тебя, которая теперь приняла его и могла жить с ним в будущем, которое вам обоим было предначертано.       Он крепче обнял Изабеллу, чтобы убедиться, что она здесь, а не во сне, как многие из тех, что он видел за годы, прошедшие с тех пор, как ты уехала.       Джейкоб знал, чего он хочет. Он смотрел на тебя, с румяными, залитыми слезами щеками, большими влажными глазами и длинными ресницами; он хотел тебя.       — Выходи за меня замуж.       Ты чуть не упала. Переполненная шоком, ты едва смогла найти воздух, чтобы прошептать:       — Что?       — Стань моей женой. — Он сказал это так уверенно, как никогда не говорил за всю свою жизнь.       Теперь это невозможно было отрицать. Не было причин говорить себе, что так будет лучше, что его жизнь будет лучше без тебя, а ваша - Изабеллы - без него. Потому что, когда он протянул руку, а его дочь с ожиданием смотрела на вас, ты увидела свое будущее, и оно было грандиозным.       Ты взяла его руку и крепко сжала ее.       — Я согласна.