***
Мин стоит перед железной дверью нервно теребя рукав толстовки. Он внутри смеется сам с себя. Забавно получилось, его только что уволили. Даже не стали слушать оправданий, просто сказали приехать за расчетом. Он делает глубокий вдох, затем медленный выдох и нажимает на звонок 4 раза в определенном ритме: два немного продолговатых звонка, третий длинный и четвертый короткий. Это особенный звонок, который они с Чимином используют друг для друга уже много лет. Дверь тут же открывают, словно за ней стояли и ждали его прихода с нетерпением. Но нет. Его тут никто не ждет. — О, это ты? Давно не виделись, Мин! — Светловолосый парень, Ким Лиен, ростом с Юнги, его бывший одноклассник, приветствует Мина рукопожатием и фальшивой, лучезарной улыбкой. — Привет, Ли. — Конечно, как он мог забыть о нем. О Чимине есть кому заботиться. — Ну ладно, я пойду. Пока крошка, — он берет Чимина двумя пальцами за щеки, сдавливая их и целует пухлые губы, дольше, чем того требовалось. — Не грусти. До встречи, Мин. Чимин смотрит на друга сверкая красными щеками из-за неловкости за своего парня. Он не ожидал, что тот приедет к нему и к тому же устроит такое представление из поцелуя перед его другом. — Прости за это, хен, — он мило улыбается и освобождает проход. — Заходи скорее! Сделать тебе кофе? — Если не сложно, — Мин разувается, следует за другом на кухню. — Ты уже не кажешься таким подавленным как по телефону. Кстати, вот держи, это тебе. Тут всего тысяча, но… — он кладет деньги на стол. — Спасибо, хен и…по поводу состояния, да, мне правда лучше, мой парень самый лучший на свете! — Чимин поворачивается к Мину с лучезарной улыбкой и опирается поясницей о столешницу, дожидаясь когда кофе-машина остановится. — Представляешь, приехал после нашего с тобой разговора и привез практически всю сумму наличкой! Там не хватает буквально пары тысяч. — Что ж, твой парень молодец. — Юн грустно улыбается. Конечно. Лиен. — Ну, скажи же! И, конечно, тебе огромное спасибо за помощь, хен! Я так рад, что у меня есть Лиен и ты. — Пак разворачивает обратно, беря в руки две чашки с кофе. — Когда ты уже найдешь себе кого-то, хен? — Какая разница? — Мин устало облокотился подбородком на ладонь, глядя на суетящегося парня. — В смысле какая разница? Сколько мы уже дружим? 6-7 лет? Вот сколько помню тебя, ты всегда один! — надувшись говорит младший. — Ну один, в чем проблема? Я чувствую себя вполне комфортно, — ему совсем не нравится, куда идет этот разговор. — Но тебе правда нужно с кем-то встречаться! Невозможно всегда быть одному, хен! Давай мы с Лиеном найдем тебе кого-то? У нас очень много свободных друзей и я- — Послушай, — Мину надоел этот треп, он перебил друга немного резче, чем рассчитывал, — занимайся своей личной жизнью, ладно? — Я же просто беспокоюсь! Мне хочется, чтобы ты был счастлив! — Чимин никогда не знал, в какой момент нужно заткнуться. — Вот мы с Лиеном уже полтора года вместе и счастливы! На этом моменте Юнги не выдержал и рассмеялся. Знает он, как они счастливы, видел не раз в клубе как Лиен трахает очередного смазливого мальчика, а после едет домой за продолжением. Он рассказал бы Чимину обо всем, если бы не тот факт, что бывший лучший друг, прекрасно осведомлен о том, что сам Юнги был влюблен в Пака. И все бы ничего, но Мин тот еще трус. К тому же, глядя на светящиеся глаза младшего, ему совершенно не хочется лезть. Может Лиен нагуляется и поймет какое сокровище в его руках. — Прости-прости, просто кое-что забавное вспомнил, — Юн вытирает слезы от смеха, а затем улыбка пропадает с его лица, и он встает, направляясь к выходу. — Угомони свое беспокойство, ради своего же блага. — Что за реакция, хен? Что я смешного сказал? — Чимин идет за ним следом. — Ничего. Все нормально, забей. — Они останавливаются возле двери в тот момент, когда Чимин хватает хена за рукав толстовки, и Юн не может удержаться, треплет младшего по волосам, запуская в них пальцы. Он старается запомнить его. Его беспокойные глаза, нерешительную улыбку, маленькие ладошки сжимающие ткань. Они сейчас так непозволительно близко. Мин сжимает другую руку в кулак, чтобы не натворить глупостей и мягко улыбается Чимину. — Я рад, что ты счастлив с ним. Пока, Минни. — Хен… — Чимин, больше ничего не успел сказать, старший резко развернулся и ушел.***
— Здравствуйте, главный офис HomePro, оператор Кан Джихе, слушаю вас. — Здравствуйте, извините, вы не подскажете, Мин Юнги на работе? — Чимин взволновано теребит рукав своей кофты, ожидая ответа. — Простите, мы не имеем права выдавать информацию о сотрудниках. — Нет-нет! Постойте, я не… Я, Пак Чимин, я не могу с ним связаться месяц, он мой друг, я просто обеспокоен. — парень начинает нервничать еще больше, когда не слышит ответа. — Ладно, подождите, я уточню у начальства, повисите не линии. — Для Чимина это были самые долгие три минут в жизни. — Вы еще тут? — Да, да, конечно. — Вы знаете, я ничем особо не смогу Вам помочь, но Мин Юнги-ши был уволен месяц назад. — К-как уволен, за что? — Неявка на работу, у него возникли какие-то неотложные дела, он позвонил и сказал, что не приедет. Это было 12 мая, он в этот же день приехал за расчетом и в двух словах сказал, что у его друга были проблемы. — Мужчина тяжело вздохнул. — Жалко парня, столько всего за раз навалилось на него. Надеюсь, с ним все в порядке. Ох, простите. Мне пора возвращаться к работе, всего доброго! Чимин минут пять сидел на своем ковре в гостиной и смотрел невидящим взглядом перед собой. Это же из-за него, да? Это он виноват в том, что хена уволили? И о каких проблемах говорил мужчина? Парень, с того времени, как ушел хен, не мог найти себе места. В тот же вечер Чимин набрал Юнги, но он не ответил, как не ответил и на следующий, и во все остальные, когда младший хотел связаться с другом. Он ходил к нему домой, подолгу находился возле двери, но ему так никто и не открыл. Хотя порой казалось, что он слышал шум за закрытой дверью. — Почему же ты исчез так внезапно, хен?.. — младший даже не заметил, как слезы быстрыми струйками потекли по его щекам. — Почему вообще ты это сделал?! — Чимин обнял себя за колени и уткнулся в свои руки лицом, чтобы заглушить звуки своей истерики. Он и Юнги были рядом с шестнадцати чиминовых лет. С тех пор как младший переехал из Пусана в Сеул поступать в колледж, Юнги на тот момент учился на втором курсе, тогда он и заметил бедного, маленького, перепуганного ребенка. Будучи взрослым и ответственным девятнадцатилетним парнем, он решил ему помочь. Так и подружились: сначала Юнги взял тонсена под свою опеку, а после прикипел к парню, и они больше не расставались. Чимин не мог представить себе, что когда-то произойдет нечто подобное. Это даже хуже чем то, что его бросил и Лиен тоже. Когда Чим сказал парню, что Юнги пропал, тот только посмотрел на него скучающе, мол «ну и?», а после кинул фразу, что теперь будет не интересно и короткое: мы расстаемся, ты надоел. Без объяснений. Он тогда истерил несколько часов, задаваясь вопросом, что же он сделал не так. Почему же все в один миг оставили его? Ему так хотелось поплакать на плече своего лучшего друга, который был рядом всегда, срывался среди ночи к нему, где бы сам не находился, если у Пака были проблемы. А сейчас что? Кому он, черт возьми, нужен? — Вернись ко мне, — продолжает он всхлипывать, — Пожалуйста, вернись ко мне, хен…***
Жить без Чимина — странно. Жить без Чимина — сложно. Жить без Чимина — больно. Юнги честно считал, что поступил правильно. Может быть эгоистично, но правильно. Он не мог допустить, чтобы в какой-то момент ему стало плохо прямо перед другом. Чертовы белые лепестки стали появляться намного чаще, чем раньше. Он прекрасно понимал, что это значит. У него осталось не так много времени до того как шипы прорвутся к сердцу. Если в ближайшие полгода он не сделает операцию или не познает взаимную любовь именно с Чимином, все его тело опутают ветви с шипами и белыми розами. Звучит красиво, а на деле из его сердца будет расти кровавый корень, весь в ошметках его плоти, а белые, прекрасные розы, символ чистой, искренней и вечной любви, будут окроплены его кровью и слезами. Это безнадежно. Ему повезло, что квартира в которой он живет, досталась ему от умерших бабушки с дедушкой. Иначе он совершенно не знает, каким образом смог бы платить за учебу, пропитание и откладывать на операцию. Операция стоит столько, что Юнги правда было бы проще сдохнуть и стать кустом, чем заработать на нее. Он практически теряет остатки своей веры и времени, подрабатывает в ночном клубе барменом ночью, а теперь сменив дневную работу, еще и в цветочном магазине недалеко от дома. Удачная находка, хотя бы не видно всех тех лепестков, что он откашливает каждые 2-3 часа. Весь этот месяц был словно в адском тумане. Дом-работа-дом и так далее по замкнутому кругу. Сейчас, стоя недалеко от окна в магазине, он смотрит на белые розы, которые привезли пару часов назад. Интересно, можно ли, чтобы в случае неудачи, его похоронили не обрезая выросший куст? Он бы не хотел, чтобы его любовь вот так уничтожили. Но и жить с ней тоже не вариант. Вот если бы ему достался любой другой цвет, можно было бы влюбиться в кого-то еще или сделать операцию по удалению корня без потери спектра чувств. Если же тебе достается белый, у тебя только три варианта: операция и ты безэмоциональное существо; достижение взаимности; смерть. Изначально, вариант с операцией был его целью, но говоря откровенно, он бы никогда не променял любовь к Чимину ни на что другое, хоть и продолжал откладывать деньги. Юнги отвлекается на шум, за окном началась гроза и сильный ветер, он смотрит на противоположную часть улицы и замирает, он видит того, кого не ожидал увидеть. Минни, весь сжавшись в маленький комочек куда-то идет. Вид у него совершенно беспомощный, потрепанный и измученный, он останавливается практически напротив цветочного магазина и смотрит в его сторону потерянно. Мин отшатывается в угол так, чтобы его не было видно, продолжая наблюдать за младшим. Тот смотрит пусто, безжизненно, словно нет больше того солнышка, которое радовало Юнги всякий раз будучи рядом. — Что же с тобой случилось, Минни? — шепчет сам себе парень, чувствуя как сердце сжимается от боли. Он все продолжает смотреть на своего друга, до тех пор, пока новый приступ кашля не накатывает на него и не складывает пополам. Вокруг все резко темнеет, ему кажется, что земля уходит из-под ног, запахи цветов становятся невыносимыми. Мин на ощупь бежит в уборную, его выворачивает наизнанку цветами, вместе с недавно съеденным обедом. Юнги старается привести себя в порядок, чтобы вернуться к работе. Что ж, сегодня было хуже обычного. Возвращаясь на рабочее место, Мин не смотрит в сторону окна. Боится. Боится, что не выдержит и сорвется. Однажды он почти это сделал, Чимин тогда просидел опираясь об его дверь несколько часов, плача и что-то невнятно бормоча. Юнги сидел по ту сторону в таком же положении, безмолвно роняя слезы. Он хотел подорваться, открыть дверь, и заточить парня в своих крепких объятиях, но все что он смог сделать, посмотреть в глазок на спину удаляющегося счастья. Тяжелый вздох слетает с его губ, растворяясь в прохладном помещении. Прикрывая глаза, он мечтает, чтобы все поскорее закончилось.***
Тихая музыка звучит из колонок в квартире Пака, закат красиво бликует на светлой стене, а двое друзей сидя на полу у дивана, медленно потягивают алкоголь. — Я так скучаю по нему, Тэхенни… — Чимин взбалтывает остатки виски в стакане. — С тех пор, как он исчез из моей жизни, прошло уже больше двух месяцев, а я все еще ощущаю его пальцы в моих волосах. — Чимс, солнышко, ты что… — друг смотрит на него во все глаза. — Ты скучаешь по этому ублюдку? Он же бросил тебя! — Не называй так Юнги! — Пак хмурится, переводя недовольный взгляд на друга. — О-ох. Ты про Юнги? Я думал, — он неловко чешет затылок, — я думал, что ты про Лиена. — Что? Боже, нет, конечно нет. — Чимин поставил свой бокал на журнальный столик, где лежал его телефон. Взяв его в руки, он зашел в галерею, дойдя до фотографий с Мином, грустно улыбнулся. — Знаешь, каждый раз, когда я смотрю наши с ним совместные фото, мне кажется, я на них выгляжу счастливее, чем был со своим парнем. Как это вообще, скажи мне? — А ты… Ты случайно не любишь его? — Конечно, я люблю его, что за вопрос такой, Тэ? — Нет, в смысле… Я имею ввиду, может быть, ты любишь его как парня? — Тэхен говорит тихо, аккуратно, словно опасается реакции друга. — Как п-парня? Я не- И тут Пак стопорится. — Блять. Блять, Тэхени, я же люблю его. — Чимин резко встает и запускает пятерню в свои волосы. — Зачем ты спросил меня? Что я теперь должен делать? — Я бы, для начала, еще выпил для храбрости, а потом пошел бы к нему и долбился в дверь. И либо тебя увезут в участок, либо этот чувак откроет дверь и наконец-то выслушает тебя. — Ты уверен? Столько раз пытался, ждал его по несколько часов, а он все никак не реагировал. — Я думаю, что тебе стоит рискнуть. В последний раз? — Ким поднимает свой бокал. — В последний раз.***
Чимин идет по знакомой улице не спеша, словно пытается оттянуть неизбежное. Он даже не подготовился толком, просто выпил стопку, надел обувь и ушел, оставив дом на Тэхена. Безрассудный придурок. Что он собирается делать? Просто взять и вывалить на Мина все, что наболело в случае, если ему откроют? Почему осознание того, что он любит Юнги пришло к нему так поздно? Но теперь понятно, по какой причине в ту самую последнюю их встречу, сердце Чимина готово было выпрыгнуть вслед за уходящим хеном. И все те разы, когда старший касался его по телу разливалось приятное, успокаивающее тепло. От мыслей его отвлекает проезжающая мимо машина скорой помощи, ее пронзающий голову вой и скорость, на которой та едет, заставляют все внутри сжаться. Волной накатывающее нехорошее предчувствие заставляет быстрее перебирать ногами. Машина остановилась возле цветочного магазина, того самого, куда Чимину так сильно хотелось попасть, но все время что-то мешало. Интересно, что там случилось? Нет, у Пака совсем нет времени, ему нужно скорее попасть к хену. — Господи, бедный мальчик… — слышит Чимин проходя мимо пожилой пары и любопытство все-таки берет верх. — Что там такое? Я видел как мчалась сюда скорая, что-то серьезное? — Очень. — с сожалением говорит женщина. — Такой молодой парень, умирает от ханахаки. — Ум-мирает? — У него белые лепестки роз, — отвечает ему мужчина — такая редкость в наше время. Его крик от боли наверное слышал весь квартал, кто-то из клиентов вызвал скорую, слава богам, что он был не один в этот момент. — Очень жаль парнишку, он нам очень нравился. — у женщины немного дрожал голос, видимо парень действительно чудесный. — Да, Юнги очень хороший и отзывчивый, всегда самые лучш… Молодой человек? С вами все в порядке? — После прозвучавшего имени, ноги Чимина отказали его держать, он оперся о близ стоящее дерево тяжело дыша. — К-как его з-зовут? Полное имя?! Как давно он тут работает?! — Чимин срывается на крик сам того не замечая, у него полные глаза слез, воздух мгновенно потяжелел, легкие отказывались работать так как им положено. — Мин Юнги, он работает тут всего пару месяцев. — говорит ничего не понимающий мужчина. — НЕТ! НЕТ! НЕТ! Я… Этого не может быть, только не он, — Пак устремляет свой взгляд на суетящихся врачей над лежащим на носилках человеке. — Только не мой Юнги… — О-ох… — слышит от вздохи пары. — Нам очень жаль, милый. — Я…Мне… — он не может отвести взгляда от картины напротив. — Мне очень надо к нему… — И не дожидаясь ответа он на ватных ногах срывается к самому родному. Врачи носятся от парня к машине, подключая аппараты, вкалывая обезболивающее и все то, что необходимо для спасения молодого человека. Это впервые, когда к ним пришел вызов на белый ханахаки. Они дозвонились в ближайшую больницу и там уже готовят операционную, потому что счет не на дни, а на минуты. — Юнги! Хен! — старший еле поворачивает голову в сторону крика. У него предсмертная галлюцинация? Тогда он хочет задержаться тут на вечно. — Да отпустите вы меня! — Чимин отбивается от людей, которые не хотели его пускать к парню. — Хен… Боже мой… — он хватает ладошками его лицо вытирая потёки крови в уголках губ большими пальчиками. — Ты… Как ты мог не сказать мне, что с тобой происходит? — Чимин уже не сдерживается и плачет навзрыд. — Не плачь, Минни, все хорошо. — хрипит Мин не своим голосом, от его мягкого, теплого, шелестящего голоса ничего не осталось. — Скоро все закончится. — Что закончится, хен? — В этот момент его отодвигают, а врачи поднимают носилки вверх, чтобы завезти парня в машину. — Я еду с ним! — он запрыгивает следом, присаживаясь рядом и продолжая разговор. — Как ты мог полюбить кого-то настолько, что готов умереть… — Юнги еле-еле разбирает его речь, а когда понимает, вымученно, но улыбается. Это чудо не перестает удивлять. — Почему ты улыбаешься? — Просто вспомнил кое-что забавное. — он старается поднять руку, чтобы коснутся чиминовых волос, но видит, что она вся в крови и спешит положить ее на место. Не успевает. Чимин перехватывает его ладонь и сам подносит к своей голове. — Мне жаль, хен, что все так получилось. — он всхлипывает в очередной раз. — Мне жаль… — А мне, нет. — Мин смотрит мягко, стараюсь до последней капли впитать образ младшего, перебирая его прядки. — Я хочу отказаться от операции. — Ч-что? — Я не хочу чтобы мою любовь уничтожили и оставили меня без всех тех чувств, что я испытываю. — Не бросай меня, — шепчет Чимин с такой болью в голосе, что Юнги покрывается мурашками. Он опускает голову парню на грудь, утыкаясь в нее лбом. — Я прошу тебя, не оставляй меня одного. — Н-но ты ведь, ты ведь не один, Минни, у тебя есть, — он давит в себе ревность, — Лиен. — Нет у меня никакого Лиена, хен. — младший ложится щекой на грудь и внимательно смотрит. — Он бросил меня как только узнал, что ты не выходишь со мной на связь. Сказал, что больше не будет весело, что бы это не значило, и я ему надоел. — Вот же подонок. — Мин стискивает челюсть от злости. — Ты. — он прокашливается, чувствует как накатывает новая волна лепестков и боли. — Ты еще встретишь того, кто достоин тебя, Минни, вот увидишь. — Но я уже встретил его. — Чимин смотрит в самую душу. У Мина сердце не выдерживает, чувствует как корень начинает прорываться сквозь преграду. Кажется, это его последние вздохи, а он так и не сказал ему самые важные слова. — Он такой замечательный, самый лучший на свете, самый родной и любимый, — Из глаз скатываются слезы. — Х-хен? Почему ты плачешь? Тебе больно? Что случилось? К Мину подсаживаются врачи стараясь предотвратить страшное, вкалывают успокоительное, чтобы тот смог уснуть. — Хен? — Чим возвращается к нему, вновь укладываясь на грудную клетку. — Не отказывайся от операции, пожалуйста, я буду любить тебя даже, если ты будешь безэмоционален. Буду любить тебя всем своим сердцем. — Не обещай того, чего не сможешь исполнить, глупый. — старший грустно улыбается. — Ты ведь только что сказал, что нашел того самого. — Да, нашел, — Пак внимательно смотрит, улыбается уголками губ, — семь лет назад, в коридоре колледжа. Тот парень был таким необычным, дерзким, с мятными волосами, в кожанке. — Он обводит кончиками пальцев местечко под бровью парня, — но с самым мягким взглядом, который я когда-либо видел. Он помог мне адаптироваться на новом месте, и пройти через многие трудности на протяжении всех этих лет. А сейчас, — по еще щеке стекают кристалики слез, он дотрагивается своей ладошкой до скулы Юнги, нежно поглаживая. И плевать, что на них все смотрят, может быть это последнее прикосновение, — этот человек умирает от ханахаки у меня на глазах. Я так люблю тебя, что мне все равно, даже если ты не будешь чувствовать того же, что и я. Сердце Юнги бьется как сумасшедшее, готовое то ли выпрыгнуть наружу, то ли разорваться на части, либо остановиться. Парень чувствует, как дышать становится легче, шипы и корни расстворяются, а лепестки больше не стремятся вырваться наружу. — Думаю, больница мне теперь вряд ли понадобится. — Мин ошеломленно шепчет глядя во все глаза на младшего. — Хен? — Я люблю тебя. Все время, что мы знакомы. Всегда был только ты. — он поднимается с носилок под удивленные взгляды всех присутствующих. — И я бы ни на что не променял это чувство, Минни. — Мы с тобой такие кретины, хен… — Пак вновь всхлипывает, но уже от счастья, кидаясь на Юнги с объятиями. — Да, мой маленький, полные придурки. — он смеется в изгиб шеи младшего, стискивая крепче в своих руках. — Как же я мечтал о тебе. Мой Минни. Мин немного отстраняется, чтобы взглянуть в невероятные глаза своего любимого мальчика, что сияют ярче звезд на небе. Он обхватывает ладонями его личико, и с трепетом приникает к таким желанным, пухлым губам. В этот миг, все вокруг словно исчезает, они остаются совершенно одни во всей вселенной. С этих самых пор, для него не существует ничего слаще, чем нежные, персиковые губы Чимина. — Я люблю тебя до последнего вздоха.