*
19 июля 2020 г. в 05:11
Тишина в лесу была оглушающей. Несмотря на то, что здесь водилось немало зверей, сейчас было слишком спокойно, чтобы хоть как-то суметь отвлечься от того, что случилось совсем недавно. Мужчина сидел на коленях, крепко прижимая к себе хладное тело того, в кого был влюблён… и кого ему пришлось убить. Он взял эту тяжесть убийства невинного героя на свои плечи, так как никто другой не смог бы. Юлиус не обращает внимание ни на плачущего Феликса, что почти задыхается, ни на остальные шумы, что происходят вокруг. Словно был оглушён и медленно погибал, но такому исходу рыцарь был бы даже рад. Он держал Субару и не собирался его выпускать, даже если пожелают силой вырвать мёртвое тело из его рук. Юлиус не позволит отобрать у него юношу.
Он заберёт Субару с собой. Неважно, позволят ему это сделать или нет, будут ли спорить или обвинять в безумии. Парень только начал считать их неплохими друзьями, эта смерть не должна была произойти так резко и неожиданно. Это не должно было произойти так, чтобы только в то мгновение рыцарь осознал свои чувства к Нацуки. Только ли зародившиеся или давно растущие, но прячущиеся, — неважно. Они были, но теперь всё, что останется для Юлиуса: холодное тело и безжизненные глаза, что ранят куда больше, чем когда в них горел огонь ревности и гнева. Единственное, что могли сказать эти пустые, карие глаза: «Вы больше не встретитесь, ты потерял его». И это будет только на душе Юлиуса. Никто более не будет нести ту же тяжесть, что пронесёт вслед за собой мужчина.
Но он выполнит то, что пообещал мысленно юноше: он не оставит его. Не оставит его в этом лесу или в сырой земле. Не позволит похоронить и спрятать от солнца, находясь под которым Субару словно просто спит. Словно всё в порядке, и в любой момент он сумеет открыть глаза. Тогда всё будет прекрасно, не так ли? Стоит только подождать, когда наступит «тот самый момент», и всё — парень вновь будет рядом с ним… Но этого момента нет слишком долго, а надежда и боль на сердце становятся только сильней. Это было красивое поле, Субару бы определённо здесь понравилось. Наблюдать за тем, как ветер колышет траву и цветы, было чудесно. Наблюдать за тем, как ветер колышет его мягкие чёрные волосы, было завораживающе. Именно поэтому Юлиус не сдерживается и зарывается в волосы парня, аккуратно и медленно перебирая их между пальцами. Он бы хотел, чтобы Субару открыл глаза и поглядел на него, начал злиться и ругаться, смущаясь от того, что лежал на коленях у своего бывшего заклятого врага, а не у Эмилии. Юлиус был уверен, что юноша, краснея, выглядит симпатично, но, в таком случае, он бы не сдержался и поцеловал его. В губы или по-рыцарски в руку. Это не так важно: просто поцеловал бы, если бы тот хотя бы открыл глаза.
Единственное хорошее, что произошло после того леса и поля: Эмилия позволила забрать с собой Субару. Ей было тяжело, но она не стала спорить и позволила ему это сделать. Юлиус понимал, что для неё это было больно, что она также любила парня и души в нём не чаяла. Но смотря на то, как девушка плакала, почти не имея возможности отойти от холодного и бледного тела, рыцарь понимал, что это всё пустое. Ей больно, но не так же, как и ему. Она не сумеет понять его боль. Не сумеет хотя бы из-за того, что её Субару одарил знаками внимания, что именно в неё он был влюблён и готов был пойти на всё. Для Юлиуса он бы никогда такое не сделал, но ради неё он бы и горы свернул. Мужчина прикрывает глаза, чтобы сдержать самого себя, чтобы не показывать ненависти и гнева, что могли бы вылезти наружу и отразиться не на его лице, но в его взгляде на девушку, что смиренно разрешила забрать тело с собой. Пусть плачет, пусть считает, что никто не поймёт её боли — Субару всё равно отправится вместе с ним. Даже если бы тот мог отказаться, он бы не сумел никуда деться от рыцаря. Тот бы не позволил.
Только по дороге к городу, когда он ехал рядом с повозкой, на которой под крышкой гроба находился Субару, мужчина осознал, что не плакал. Он видел слёзы Феликса, видел слёзы Эмилии, Рем и даже чудаковатого Отто, но сам не ощущал готовности расплакаться. От того ли, что на самом деле ему это всё безразлично? Или от того, что он не принимает смерть юноши? Он отрицает её, считает, что всё ещё можно исправить… Даже видя много смертей раньше, именно смерть Субару он не собирается признавать. Даже если тот и холодный, даже если он бледный и не шевелится, это не поменяет мнения Юлиуса. Даже если Субару пахнет кровью. Рыцарь качает головой, отгоняя гнетущие мысли, что могли бы навредить или, ещё хуже, заставить его поверить в происходящее. Он знает, что всё вокруг реально, но является ли для него реальной смерть Нацуки? Нет.
Юноша будет жить вместе с ним, он будет находиться у него дома, где никто не посмеет забрать у него Субару. Даже если это неправильно, он не позволит кому бы то ни было отобрать то, что так дорого для него. К тому же, Нацуки ведь и не нужна была лишняя спальня. Зачем? Он здесь, как возлюбленный Юлиуса, даже если тот и не озвучил подобную мысль вслух. Если бы нужно было, все догадались бы и самостоятельно. К тому же, они будут просто спать вместе. Юлиус бы не позволил себе выйти за рамки дозволенного, он бы не дал и шанса собственному мозгу сойти с ума больше, чем было сейчас. Но против объятий он ничего не мог поделать. Даже если они и были холодными, бездушными, он всё равно не отказывался от них. И днём никто даже не подозревал, какой страшный секрет скрывает Юлиус в своём доме. Никто не догадается, потому что рыцарь слишком адекватен, слишком здраво мыслит, чтобы совершать нечто столь безумное. Так считали окружающие. И никто из них действительно не догадается, что на самом деле творится в доме и на сердце Юлиуса, пока тот сам не расскажет. Но зачем ему делиться чем-то столь личным с кем-то другим? Именно — незачем.
Субару сидит на стуле, чем-то напоминающим королевский трон. Его глаза закрыты, а голова лежит почти полностью на груди. Вновь выглядит так, словно просто уснул и ничего более. Юлиус слегка улыбается подобным мыслям, присаживаясь на колени напротив юноши. С каждым днём мужчина всё больше понимает, что нужно покончить с этим. Он должен самостоятельно прекратить это безумие, что держит его цепкими, холодными руками. Должен отрезать те невидимые ладони, которые не отпускают его от Субару, но было ли желание? Возможно, только самую малость, ведь он задумывался об этом. Он должен был это сделать, но не мог. Только смотря на тихое, умиротворённое лицо Нацуки, Юлиус понимал, что не сумеет противостоять ему.
— Прости меня, — тихий шёпот, который могли услышать только мёртвое тело да пустой зал, в котором эти слова разнеслись неслышным эхом. Если только Субару был бы жив, он бы обязательно расслышал нежные нотки в голосе мужчины. Он бы обязательно заметил тот мягкий, влюблённый взгляд жёлтых глаз, что так внимательно глядели на него. — Но я не могу иначе. Нам нужно будет когда-нибудь расстаться, так как иначе я потеряю себя и перейду черту. Я бы этого не хотел, а ты – уж тем более, — лёгкая усмешка на губах быстро скрывается за гримасой боли. Он сказал это. Он сказал то, что давно боялся озвучить. Руки сжимаются в кулаки, а мужчина чуть опускает голову, не в силах смотреть на юношу. Это должно было произойти, ведь иначе всё действительно стало бы только хуже. — Но пока этого не произошло… пойдём на свидание, Субару?
Юлиус поднимает голову, слегка улыбаясь и наблюдая за всё таким же равнодушным, спокойным лицом парня, который всё ещё выглядел так, будто бы просто устал за день и решил немного вздремнуть. Поддавшись вперёд, мужчина впервые коснулся губ Субару, оставляя на них лёгкий и нежный поцелуй. Юлиус никогда не перейдёт черту, он будет держать себя в руках, ведь он мысленно пообещал это Субару. Немного отстраняясь, мужчина даже не замечает одной единственной слезы, что медленно скатывается по его лицу. Он определённо не сумеет удержаться от лёгкого безумия, что захватило рыцаря ещё тогда, в том тихом и спокойном лесу, где оборвалась не только жизнь его любимого человека, но и жизнь самого Юлиуса Юклиуса.