Камень, снег и металл

Пара блестящих глаз, переливаясь, словно жемчужинки, глядела из-под темной толщи воды на чернеющее небо. Волны с диким громом и рыком бились о сталь корабля, желая поглотить его, уволочь в пучину. Детским завороженным взглядом дух наблюдал за звенящим сражением стихии и деяния человека. В эти минуты словно что-то возрождалось в нем, зовя обратно к людям. Что-то предательски сжималось в груди, защемляя тонкие струны чуть живой души, тоскливо отзывался каждый всплеск свободных волн. Где-то там, наверху, кипел ожесточенный бой за жизнь, выкрикивались бранные слова, слышались усмешки бывалого моряка, успокаивающего напуганного кока. И все это слышало темное бездонное море подобно губке, впитывающей в себя каждый миг. Из глубины беззвучно, безмолвно поднималась черная тень. Тихие, слабые стоны пропащих душ моряков слышались из-под покрова живого плаща. Он медленно приближался к духу, роняющему жемчужные слезы в морскую пучину. — Ты никогда не жалела о своем выборе? — раздался приближающийся тихий голос откуда-то сзади. Повеяло холодом, диким, древним, живущим на бренной земле тысячи лет. Он окутывал тело, сковывал душу, трепещущую, словно ворон перед кладбищенским рассветом. Шумы, крики, стоны, которые впитали в себя морские глубины, отражались в нем. Но за мимолетные столетия, прожитые рядом с ним, эти ужасы стали родными. Нежные, сильные руки осторожно опустились на талию, и дух, столь завороженно смотрящий на волны и сталь, прижался к гостю, словно ища убежища. В сильные штормы Аделаида всегда выплывала ближе к поверхности воды. Она любила наблюдать за черным небом и металлом, стойко противостоящим стихии. Иногда в ее существе возрождалась тоска по давно прошедшим временам, и сознание начинало прокручивать воспоминания, словно фильм. Однажды она была удивлена тому, с какой легкостью Бриджит решила отвергнуть свою человеческую жизнь ради Самеди. Игривые взгляды двух духов, шелест красных перчиков, украшающих грудь правительницы всех знахарей, белые татуировки на черной коже повелителя умерших, страстные поцелуи и звериное желание друг друга, никогда не понятное смертному. Легкая нежность Бриджит и терпкая колкость Барона, смешиваясь, превращались в единое чувство любви. В то время для Аделаиды их любовь была экзотической загадкой. Она пыталась понять ее, хотела стать ближе к ним, чтобы узнать, какая на вкус любовь духа. Может быть, любовь к Харону зарождалась в сердце девушки уже тогда?.. Собеседник ласково коснулся длинными пальцами нежной шеи девушки, заставив ее вырваться из оков воспоминаний. По телу пробежала приятная дрожь, и она легонько подалась назад, падая в объятья желанной тьмы. Хищный взгляд, устремленный на поверхность воды, стал нежным, наполненным теплом. Фиалковый цвет глаз духа, как и прежде, заставлял девушку робеть. Он одаривал женские щеки румянцем смущения, магическим образом избавлял от боли и тоски. — Я никогда не жалела о своем решении, Харон, — тихо промурчала девушка. В памяти всплыли счастливые лица двух Лоа, когда-то указавших Аделаиде верный путь. Губы расплылись в теплой улыбке, взгляд, обращенный к возлюбленному, был полон теплоты, и Харон, словно увидев ее воспоминания, тихо проговорил: — Я тоже любил их, драгоценность моя, — голова девушки медленно опустилась на плечо супруга. Харон любил ее всем своим существом. Сильная девушка, бывшая когда-то его подопечной, стала для него сокровищем семи морей, главной слабостью этого мира. Много столетий назад он думал, что полюбить смертную — безумие. Но чувствуя сейчас ее любовь, ощущая нежность рук и теплоту сердца, видя умиротворенные закрытые очи и счастливую улыбку, он понимал, что это великое счастье. Слегка наклонив голову к Аделаиде, Харон начал изучать ее лицо. Каждый раз, будто бы впервые, он с лаской во взгляде рассматривал аккуратные черты лица. Эти непослушные светлые локоны, прядями спадающие на лицо, черные, густые ресницы и бархатные губы сводили его с ума. Чуть поддавшись вперед, дух тьмы мягко коснулся губами губ возлюбленной. И она, не открывая глаз, ответила на поцелуй, осторожно запуская руку в смольные волосы духа. Каждый из них наполнялся изнутри счастьем, начинал светиться, источая любовь, и, наверное, будь бы сейчас какой-нибудь матрос на палубе без дела, он бы непременно заметил это невероятное пятно света, исходившее из беспокойной морской воды. Тонкий слух Аделаиды уловил тяжелый всплеск и, медленно отстранившись от губ возлюбленного, обернулась. Но не успев до конца повернуть голову, услышала: — Хочешь мы с тобой спасем моряка, забранного валом в море? И взгляд любимой женщины ответил «хочу».