Мой сводный брат.

Я проснулась одна, в пустой квартире, разделяя свою кровать с маленькой записочкой, написанной неаккуратным почерком. «Белз, я уехала в больницу, надо сменить Эдварда. Так что, он скоро будет дома. Мой тебе совет: постарайся лишний раз не лезть в его душу. Там и так сейчас не продохнуть. Удачи. Мама.» Эдвард скоро будет дома…. Вау! И что мне делать? Делать вид, что ничего не произошло или попытаться успокоить его? Как мне себя с ним вести? И вообще, кто я для него? Вот в таких не очень перспективных мыслях я и направилась сначала в ванную, а потом и на кухню. Мне почему-то очень захотелось приготовить чего-нибудь вкусненького, но простого. В мысли сразу пришли образы омлета, который делает Эдвард. Но такой приготовить я точно не смогу, значит, пора придумывать собственный фирменный рецепт этого блюда. Когда все ингредиенты уже были на сковородке, я услышала, как приоткрывается входная дверь. Мое более-менее расслабленное до этого момента тело вздрогнуло, лопатка, равномерно помешивающая омлет, вывалилась из рук, а глаза смотрели только в одну точку: на вход в кухню. Появление Эдвард в этом проеме, который я так усердно буравила глазами, не заставило себя долго ждать… Он был, как в воду опущен. Таким помятым я его никогда прежде не видела. Кроме огромного горя, которое обрушилось на него сутки назад, теперь к его состоянию прибавилась и усталость. Мне было очень больно смотреть на эту картину, но я не могла отвести взгляд. Эдвард тоже смотрел на меня. И это было еще ужаснее. Он не прожигал меня взглядом так, как если бы он был зол, нет. Он просто смотрел на меня. А я прочла в этом всю пустоту и потерянность, царившую у него сейчас в душе. От этой визуальной перестрелки меня невежливо оторвал омлет, который уже стал трещать на сковородке. Я опомнилась, отвела взгляд и, найдя лопатку на столе, довела до готовности сие блюдо. «Эдвард наверно же голодный?» утверждающе спросила моя мысль. «Точно!» подумала я. Он же целые сутки ничего не ел. - Будешь есть? – Спросила я дрожащим голосом, так и не набравшись мужества. Он лишь молча кивнул в ответ и присел за стол. Также молча поев, он, шатаясь, неуверенной походкой направился вон из кухни. «Даже «спасибо» не сказал» промелькнуло у меня в голове, но потом, немного подумав, я отругала себя за такие мысли. Ему сейчас тяжело, и последнее о чем он думает, это сказать «спасибо». Сердце резко защемило. Я так сразу и не поняла, от чего именно. Толи от собственной беспомощности перед обстоятельствами, толи от того, что я слишком люблю этого человека, которому сейчас невыносимо больно. Я сама была в такой ситуации, когда папа попал в больницу, и Эдвард был рядом. Тогда почему я должна соблюдать дистанцию? Решительно покинув кухню, я подошла к комнате, в которой по моему предположению мог находиться Эдвард. Вся моя прежняя решительность немного погасла на пороге, и теперь ее поддерживала лишь маленькая спичка, которая хотела помочь мне и ему. Я открыла дверь в комнату и вновь убедилась в своей правоте: Эдвард был там. Он сидел на кровати боком к входной двери. Видимо, стараясь бесшумно открыть дверь, я все-таки нарушила тишину и покой, в котором он находился, потому что теперь его взор был обращен на меня. В течение 5 секунд его глаза исследовали мое лицо, а потом вновь отвернулись и уставились в одну точку, от которой я их так бесцеремонно оторвала. Мне вдруг стало стыдно за то, что я вот так ворвалась в его мир, и я уже хотела выйти, когда какое-то другое чувство захлестнуло мое подсознание: чувство тревоги за него. Вместе с ним пришло желание быть с ним рядом, не смотря ни на что. Я хотела остаться с ним в эту минуту, разделить всю его печать на двоих. Пусть это практически нереально, но попытаться-то стоило. Внезапно у меня появился голос, и неуверенным тоном я произнесла: - Я понимаю тебе сейчас не до разговоров. Просто разреши мне побыть рядом. Я не доставлю тебе лишних неудобств. Но реакция не была такой, на которую я рассчитывала, ее вообще не было. Он также прожигал взглядом одну точку на стене напротив него. Я уже хотела развернуться и уйти, но мне не дала это сделать его рука, протянутая в мою сторону. «Чтобы это могло значить?.. А ты проверь» Не долго думая, я вложила свою руку в его. Она была холодной. Словно он до этого держал ее в тазике со льдом. Он легонько потянул меня к себе, так, что я оказалась прямо перед ним. Он все так же смотрел в ту треклятую точку на стене, но теперь делал это уже через меня. А потом… потом он закрыл глаза, притянул меня к себе еще ближе и уткнулся своим носом мне в живот, обжигая его теплым обрывистым дыханием… Мы лежали рядом на кровати. Огромное расстояние разделяло нас, но у меня по телу все равно проходил электрический импульс. Он не был такой, каким бывал раньше. Я не хотела его в том смысле, в котором хотела раньше, когда мы находились в одной постели. Точнее, я хотела его всегда, но в этот момент этот электрический ток, который приятными волнами расходился по моему телу, выражал любовь и чувство ответственности за человека, лежащего рядом. В этот момент я чувствовала, что должна всеми силами постараться защитить его. В этот момент мы как будто поменялись местами: я была в роли старшей. По тихому сопению Эдварда я поняла, что он уже спит, но на то, чтобы уйти и оставить его одного у меня просто не хватило бы сил. Я не могла себе это позволить. Я должна быть рядом с ним. Если раньше я сомневалась в этом своем намерении, то теперь я была уверена в нем на все сто, потому что этот жест с его стороны и его протянутая рука в ответ на мои слова убедили меня в этом. Я осталась с ним…. И сама не заметила, как тоже погрузилась в сонное царство. Разлепив веки, я увидела, как Эдвард упрямо буравит меня своими зелеными омутами. Он что, уже проснулся? Интересно, он давно на меня вот так вот смотрит? Я не знаю, чем он руководствовался в этот момент, но его рука, потянулась к моему лицу. Он легонько провел пальцем от уголка моих губ по щеке. Он смотрел на меня, но мне казалось, что он не со мной, что он летает где-то в своих мыслях. - Лучше будет, если мы забудем все то, что между нами было. – Его голос резко ударил по моим барабанным перепонкам и глухой болью отразился в сердце. Забудем? Что? Может, он не в себе? Может, у него что-то нарушилось в мыслительном процессе в связи с сильным стрессом?.. Такое я точно не забуду. – Разъедемся по разным концам города или даже страны, так будет лучше для всех нас. – «Для всех нас»? Видимо, он очень плохо меня знает, раз думает, что для меня это будет лучше. Я старалась не злиться на него за эти слова, но у меня не получилось. Я просто моментально перехватила его руку, которая уже достигла моего лба и, резко откинув ее от себя, села на кровати, согнув ноги в коленях и удобно глубоко зарывшись в них головой. - Так будет лучше для всех, но существует одна проблема… Какая? Проблема? О чем он говорит? Господи, дай мне понять, что сегодня в голове у этого странного человека. - Проблема заключается в том, что я не могу забыть все то, что произошло, и вряд ли когда-нибудь забуду. – От этих слов моя голова, ранее опущенная на колени, поднялась, а глаза с неописуемой надеждой уставились на Эдварда. Что? Если так, то зачем вообще это забывать? Я уже ничего не понимаю. - Мало того, мои наблюдения за тобой и мое изучение тебя показали, что ты тоже не сможешь этого забыть. На этих словах из моих глаз потекли слезы. Эдвард приподнялся на кровати и сел рядом со мной, вытерев большим пальцем скатившуюся соленую капельку с моих глаз. - И какой же вывод, Белла? – Вывод? Это что теорема, чтобы делать выводы? Я в недоумении уставилась на него. - А вывод таков, что нам нельзя расставаться. Это будет неправильно по отношению к другим, к окружающему миру, но зато будет правильно по отношению к нам. Прости меня за вчерашнее утро, я был ослеплен этой статьей и наговорил тебе много гадостей, а когда сегодня ты пришла ко мне… я чувствовал себя полным идиотом. После всего ты переступила через себя и сделала первый шаг, а я даже не сказал тебе «спасибо» за завтрак. – На этих словах я усмехнулась. – Ты чего? – Спросил он, вытирая остатки слез с моих щек. - Ничего…. Просто тебе не за что извиняться. Не надо. Он притянул меня к себе, обняв сзади так, что моя голова покоилась на его груди, а он упирался подбородком в мою макушку. - Нет, надо, любовь моя, надо. И я буду извиняться перед тобой, пока ты меня не простишь. - Я тебя уже давно простила, еще вчера. - Такое возможно? – Спросил он, а я повернула голову так, чтобы он увидел то, что написано у меня на лице, увидел, что я говорю правду, и что я действительно его простила. - Да, представляешь? - Нет. Ну, я, конечно, слышал, что влюбленные женщины способны на многое, но никогда не проверял на собственном… - Я не дала ему договорить, прервав эту сокрушительную речь поцелуем. Судя по нему, Эдвард не очень расстроился. - …опыте. – Он все-таки закончил фразу, когда мы оторвались друг от друга. Я вдруг почувствовала, что все приходит в норму, все становится как раньше, так же легко и спокойно. Есть мы с Эдвардом, Рене с Карлайлом, и Чарли – единственные люди, чье мнение нам важно знать. А остальное все неважно. Но даже в эти радужные мысли вновь ворвалась тревога…. Карлайл. Мы настолько увлеклись собой, что абсолютно забыли, про то, что творится с ним. - Что случилось? Что тебя беспокоит, Белз? – Спросил Эдвард, настороженно вглядываясь в мое лицо. - Эдвард, а как… - Мне было сложно выговорить его имя, но я это сделала. – Карлайл? – Он тут же напрягся, но меня из своих железных объятий не выпустил. - Хорошо. Врач говорит, что улучшения на лицо и, если все будет и дальше идти по плану, то в скором времени его переведут из реанимации в обычную палату. – Он говорил абсолютно спокойно, но легкую дрожь в его голосе я все-таки заметила. - Ты мне что-то недоговариваешь. - С чего ты взяла? – Вот после этого вопроса это стало совсем ясно. - С того, что, когда ты переступил порог этой квартиры, на тебе лица не было. - Это было так заметно? – Я кивнула. А он набрал в легкие побольше воздуха. Мне стало страшно. Что он хочет мне сказать, что так усердно готовиться? – Папа будет жив, но никто не гарантирует, что он будет жить полноценно. – И что он имеет в виду? - Это как? - Скорее всего, он не сможет ходить… никогда. – Что? Я недослышала? - Эдвард, ты точно сейчас про Карлайла говоришь? Про того мужчину, который и дня не может прожить без работы? – Он тяжело сглотнул. - Да, про него. – Но как же так? Неужели, ничего нельзя сделать? Есть же врачи. Денег, я уверенна, у него хватит, чтобы оплатить любую дорогостоящую операцию. - Но есть же врачи, которые могут делать всевозможные операции по восстановлению двигательных функций ног. - Врач сказал, что вероятность выздоровления в таком случае, как у папы, равняется практически нулю. – «Практически нулю» не означает «ноль». - Значит, шанс все-таки есть? - Призрачный. - Но есть…. Он же не сможет так жить… без ног… в инвалидном кресле. – Мне было очень сложно сказать последние два слова, потому что я просто физически не могла представить этого жизнерадостного, полного сил и желания жить человека в таком положении. - Знаю. Поэтому и думаю, как наша жизнь изменится, когда он выйдет из больницы. – Он был подавлен, и мне надо было срочно что-то предпринять, чтобы это исправить. - Мы найдем способ поставить его на ноги, я обещаю. Не переживай. – Он улыбнулся. - Спасибо. - За что? – Ответила я, озаряя свое лицо ответной улыбкой. - За то, что просто рядом. – Он еще крепче прижал меня к себе…