You make it look so easy

Кровь стекала по лицу Феликса. Она шла из его носа, стекала по его опухшим губам и окрашивала красным его руки, которыми он прикрывал свое лицо. Было чертовски больно, он чувствовал себя так, словно нож вонзался в его лицо нескончаемое количество раз, а нос постоянно пульсировал. Феликс проскулил про себя. Он поверить не мог, что его могут застать врасплох. Он всего то, в соответствии с планом, должен был проникнуть в здание, схватить то, что было нужно, и незаметно исчезнуть в ночи, как он обычно делал. Никаких охранников не должно было быть. Здесь не должны были быть люди, которые гораздо выше и сильнее его, поджидающие его прибытия. После такого, у Феликса просто не было шансов на победу. Ему пришлось безоговорочно принять поражение, когда его отшвырнули, а затем стали пинать и ударять, как тряпичную куклу. Боль распространялась по всему телу и обжигала его, словно молния, когда они буквально выкинули его за дверь, противно засмеявшись, захлопнув дверь, звук которой все еще эхом отдавался в голове Феликса. Ему удалось доползти до края тротуара, еле как сесть; ноги его тряслись, вытянувшись на дороге. Его телефон лежал рядом, разбитый вдребезги, а его мотоцикл был припаркован где-то там, слишком далеко, чтобы до него добраться. Да и не безопасно ездить в таком израненном состоянии. Феликс не знал что делать. Жесткий, свирепый и всегда наводящий на всех ужас Ли Феликс не знал, что делать. Он подавил еще один болезненный стон, морщась, когда его руки сильнее прижались к лицу. Он даже не мог остановить кровотечение из носа, как он вообще собирается в безопасности выбраться отсюда? Его разум был еще туманный и ватный, когда его внезапно отвлек шум двигателя, заставив отвести взгляд и съежиться, когда яркий свет фар осветил его, окутывая его кроваво-красным сиянием. Машина все приближалась, пока не припарковалась буквально в паре метров от него. Феликс даже не дрогнул, он так привык к опасности, которой была полная вся его жизнь, и он был слишком уставший, чтобы даже попытаться пошевелиться. Только когда фары были отключены, Феликс смог узнать машину, и от этого, его, и без того пылающий страх, закипел с новой силой где-то в груди. Гладкая черная окраска, элегантный номерной знак, у этой машины не было никаких прав быть настолько притягательной. Хван Хенджин. Феликс тяжело сглотнул, готовясь к тому, что его сейчас наверняка подвергнут осмеянию, а возможно причинят ему еще больше боли, чем он уже испытал. Он и Хенджин давно уже воевали друг против друга, потому что так сходились обстоятельства, что они хотели украсть одну и ту же вещичку, или найти одних и тех же людей из своего черного списка. Они оставляли друг другу гораздо больше синяков, чем Феликс мог сосчитать, и их глаза никогда не смотрели друг на друга дружелюбно. Феликс решил, что его настигла карма, что именно Хенджин нашел его в таком состоянии. Он не взглянул, когда отворилась дверь машины, и следом раздался глухой звук тяжелой пары ботинок, медленно приближающихся к тротуару. Дверь машины была закрыта с оглушающим хлопком. Феликс сжался, слишком пристыженный, чтобы показать свое лицо, ведь кровь все еще продолжала сочиться меж его пальцев. Он чувствовал, как смущение стягивается где-то в его животе и оседает тяжелым камнем, когда шаги становятся все ближе. Никто еще прежде не видел Феликса таким слабым и раненым, особенно его враги, особенно Хван Хенджин. Феликс должен был быть сильным. Он должен был быть беспощадным. Он должен был быть непобедимым. Он не должен был дрожать и истекать кровью на тротуаре. Феликс почти застонал, когда ботинки оказались в поле его зрения, твердо остановившись напротив него. Он мог почувствовать взгляд Хенджина, скользнувший по нему, он мог почувствовать, как осуждение и насмешки окружают его, въедаются в кожу, отравляя ее, смеются над ним, как маленькие дьяволята, разместившиеся на плече. Но ботинки скрипнули, когда Хенджин присел, а большая ладонь опустилась на плечо Феликса, заставив его вздрогнуть. Наступило тягостное молчание, прерываемое лишь напряженным дыханием Феликса. Он ожидал, что сейчас последует удар; он ждал, что Хенджин засмеется, он ждал, что Хенджин сделает хоть что-то. Феликс ни за что в жизни не угадал бы, что сделает Хенджин. — Феликс, — раздался хриплый голос Хенджина, его тон был гораздо спокойнее и гораздо тише, чем Феликс когда-либо слышал. Феликс ничего не ответил, отчаянно пытаясь отодвинуться подальше, когда Хенджин крепко прижал его к себе, посылая по спине Феликса поток ледяных мурашек. — Феликс, — сказал Хенджин снова, а его голос был таким необъяснимо мягким, когда он поднял другую руку и медленно обхватил руку Феликса, которой он все еще закрывал лицо, — Посмотри на меня. Было что-то в Феликсе, что так отчаянно взывало не подчиняться, так старалось держаться стойко и крепко, и молило, чтобы Хенджин оставил его наконец в покое. Но в голосе Хенджина было что-то особенное, что-то ласковое и любящее, чего Феликс еще не слышал. В груди Феликса что-то расцвело и встрепенулось, а его сердце пропустило несколько ударов, и тело почти не сопротивлялось, когда он чуть отстранился. Руки его дрожали, когда он поднял свою голову, а волосы упали на лицо. Хенджин только цокнул языком, заставляя Феликса снова напрячься, когда его рука поднялась от плеча Феликса к его затылку, нежно оглаживая волосы. Феликс подался навстречу этому жесту, искры тепла вспыхнули в нем, словно фейерверки, от прикосновений кончиков пальцев Хенджина, и наполнили Феликса таким чувством, которое он не мог объяснить. Никто из них не произнес ни слова, Феликс не мог осмелиться, потому что Хенджин мог снова превратиться в его врага, коим всегда был. Феликс все еще был чрезвычайно озадачен, почему Хенджин не начал до сих пор над ним издеваться, но он просто не мог его оттолкнуть. Но затем рука на запястье Феликса стала мягко тянуть в сторону, отцепляя пальцы Феликса от его лица, позволяя крови свободно стекать по подбородку. Что-то мелькнуло в глазах Хенджина. Что-то призрачно опасное скользнуло в пристальном взгляде Хенджина. Феликс не мог сказать, что это было, его разум кричал в отрицании, когда он подумал, что это могла быть злость. Здесь просто не было поводов, которые могли разозлить Хенджина. Хенджин мог смеяться, он мог наслаждаться видом такого слабого Феликса. Но Хенджин никак не мог быть рассерженным. Феликс все еще пытался разобраться, в чем дело, когда Хенджин еще больше приблизился к нему, а его глаза встретились с глазами Феликса, когда он подался вперед. Не было ни намека на то, что Хенджин собирается сделать, не было у Феликса ни единого шанса подготовиться к этому, но в глазах Хенджина вспыхнул огонь. Феликс напрягся, ожидая по крайней мере пощечины, но в его груди что-то замерло, когда большой палец Хенджина аккуратно коснулся места под носом Феликса, вытирая кровь. Феликс только и мог, что удивленно моргнуть, его сердце остановилось, когда Хенджин внимательно посмотрел на него. — Феликс, — проговорил Хенджин уже третий раз за ночь, его голос подрагивал от едва скрываемой ярости, которая звонко била по ушам Феликса, — кто это сделал? У Феликса сперло дыхание. Хенджин звучал так серьезно, так властно, так яростно. Кто сделал это? Тиски, охватившие горло Феликса, ослабли, все его тело размякло после этих слов. Хенджин выглядел так, словно готов сражаться, причем не с ним, а с теми людьми, которые нанесли Феликсу кровавые раны. Феликс не знал, почему одна только мысль об этом сделала его таким слабым, но это произошло. Он едва ли смог откинуть голову назад и кивнуть в сторону здания позади него, охранники внутри явно еще насмехались над окровавленным Феликсом на тротуаре. Взгляд Хенджина стал более холодным, ярость еще ярче воспылала в нем, когда он бросил взгляд на дверной проем, откуда вышвырнули Феликса. Он почти не шевелился, словно что-то обдумывал в голове. Феликс хотел было что-то сказать, когда Хенджин неожиданно кивнул, его лицо излучало уверенность, когда он убрал руки от лица Феликса и коснулся своих светлых волос. Он завязал их в крепкий хвост, игнорируя красные следы от крови, которой он окрасил пряди. Это заставило Феликса задуматься, что Хенджин собирается делать. Его тело все еще было вялым, словно ватным, когда Хенджин потянулся к нему. Он аккуратно поднял Феликса с тротуара, и был крайне осторожен, когда помог Феликсу сесть на пассажирское сиденье своей машины, успокаивая его, когда Феликс застонал от боли. — Хенджин, — Феликс едва смог пробормотать губами, залитыми кровью, позволив своей голове откинуться на спинку сиденья, — Ч-что ты собираешься делать? Хенджин только взглянул на него, а его губы дернулись, изображая некое подобие улыбки. Он потянулся через Феликса, изящными пальцами схватил пистолет, который лежал на водительском кресле, и приблизил к своему лицу, сверкнув глазами. — То, что я собираюсь делать, не должно тебя волновать, — сказал он, улыбаясь как ребенок,— Я скоро вернусь. С этими словами, пистолет был снят с предохранителя с характерным щелчком. Глаза Феликса расширились от нахлынувшего осознания. Он попытался возразить, попытался остановить Хенджина, но дверь захлопнулась раньше, чем он смог произнести хоть слово. Он мог только видеть, как Хенджин подкрался к зданию, лениво постучал в дверь и оперся на стену, как какой-то прохожий. Он успел еще раз взглянуть на Феликса, прежде чем дверь открылась. Его глаза сверкнули, а на лице заиграла самая искренняя улыбка, которую Феликс еще не видел. Феликс никогда не забудет эту улыбку. Как только дверь открылась, Хенджин вошел в здание, подняв пистолет, принеся с собой хаос.