Плеть, перец и пряность

             Если есть что-то, за что я по-настоящему уважаю Джунко — так это за её проницательность и умение адаптироваться к любой ситуации. Я не знаю, с каким животным её можно сравнить, потому что она далеко не хамелеон, хотя сменить окрас на ходу умеет. На ум приходят только кицуне из народных сказок. По щелчку пальцев они превращаются в чудовищ, богов, элементы интерьера и дома, становятся мужчинами, женщинами, но при этом внутренне остаются капризными детьми, которые больше играются, чем воспринимают этот мир всерьёз. И вот Джунко — такая лисья принцесса.       Её слова — её магия. Буквально парой метких фраз она обезоружила Сакамото, поймала его на горячем, и всё это провернула ещё и руками Мишимы. Мне не нравятся её методы, мой дневник, но я не могу не отметить то мастерство, с которым она это делает. Она — настоящий виртуоз-пианист, играющий на душах и мыслях окружающих.       Джунко… изумительна. В плохом и хорошем смысле.       Впрочем, как бы она ни была изумительна, всегда оставились вещи, которые даже она не могла представить и предсказать. И если часть из них происходила за кадром, то некоторые родились буквально на её глазах.       И при моём участии.       — Нет, ну это возмутительно! — стукнул кулаком по столу Ушимару. — Эта школа попросту катится в ад! — в его голосе звучала ядовитая злость.       Садаё, сонно читая книжку, лениво скосила взгляд. В учительской, как и всегда, по субботам было довольно оживлённо. В былые времена, когда Камошида ещё не… не, они даже устраивали классические посиделки с чаем и сладостями, где с удовольствием перемывали кости своим ученикам. Садаё их любила — было в этом что-то очень домашнее и тёплое, когда куча взрослых людей запиралась в учительской, после чего расслаблялись уже вне рабочего времени. За это она и полюбила Шуджин, признаться честно: да, тут всегда бардак, но этот бардак — душевный.       Ушимару обмахивался веером и активно жестикулировал. Он был плотным начинающим лысеть мужчиной, с острыми чертами лица и идеально приглаженными чёрными волосами. На его лице были небольшие ямочки, точно под оправу очков. Всегда при параде — в белой рубашке, в галстуках в горошек (вроде, ему жена их выбирала), в чёрных брюках с подтяжками — он в их коллективе олицетворял голос порядка. Не считая того, что он та ещё брюзга и ворчун, хуже стариков.       Усами устало вздохнула, держа на коленях кружку с чаем.       — Если честно, я подумываю о том, чтобы оставить Шуджин, — она стянула очки с носа и положила их в коробочку. — Что обо мне будет подумает моя дочь после этой истории с Камошидой? — она сделала глоток. — Платят гроши, у меня кредиты. А теперь ещё и это.       Ушимару поморщился.       — При Кобаякаве, при всём моём уважении к его способностям, не стало никакого порядка! — Он с силой схлопнул веер. — Да чтобы при директоре Такано кто-то себе позволил опаздывать на урок, а уж тем более продавать косметику! Да такого ученика выперли бы первым пинком!       Чёно фыркнула.       — Соглашусь с вами, мистер Ушимару, — она откинулась на кресле и прикрыла глаза. — Это просто возмутительно, что она устроила…       У Усами дёрнулась бровь.       — Что же вы тогда с ней сами не разобрались?       Чёно пожала плечами.       — Я решила, что лучше оставлю this little nuisance на её классного руководителя, — она покосилась на Усами. — Perhaps, подумала я, у неё будет больше авторитета и влияния на эту бойкую леди.       Усами подавилась чаем.       — Вы на что сейчас намекаете?!       Ушимару снова раскрыл веер.       — Дамы, прошу вас, не начинайте. Мы же все только что согласились, что эта Эношима — сущее бедствие, — донеслось его ворчание. — Я предлагаю поставить вопрос об её отчислении на следующем педсовете. Довольно терпеть этот произвол!       Чёно пожала плечами. Перевела взгляд на Садаё — та сама не заметила, как начала клевать носом — строчки в книге сами собой сливались в одно сплошное пятно.       — А вы, мисс Каваками, как думаете?       Садаё помотала головой.       — Простите. О чём мы там говорили? — она неловко улыбнулась.       — Об этой леди-первогодке!       — Я у неё не веду, — зевнула Садаё, прикрыв рот. — А что она опять вытворила?       Чёно шумно выдохнула.       — Мисс Каваками, please, проявляйте хотя бы какое-то внимание к проблемам ваших коллег!       Усами покосилась на Каваками.       — Может вам взять отпуск, Каваками-сан? Вы в последнее время плохо выглядите.       Ушимару фыркнул.       — Отпуск. Мы, учителя прошлого, работали каждый день, без выходных, без отпусков, на голом энтузиазме! — потряс веером. — Впрочем, — он вздохнул. — Я бы тоже взял отпуск с такими учениками. — Ушимару начал мерить учительскую шагами. — В этой школе слишком вольно обращаются с правилами. Сидят в своих телефонах, переписываются, а учиться когда тогда?! — Ушимару начал активно жестикулировать. — Вот тот же Сакамото, которого сто лет не могут заставить перекраситься по-человечески, теперь эта Эношима, с её косметикой. А что дальше? У нас в школе начнут продавать наркотики, курить на территории и заниматься неприличными вещами в туалетах?       — Вы преувеличиваете, Ушимару-сенсей, — зевнула Садаё. Закрыла книгу и потёрла глаза. — Тот же Сакамото просто немного бунтует. Это нормально в его возрасте.       Усами кивнула.       — Я могу согласиться с позицией Каваками касательно Сакамото — он хороший мальчик, не считая того, что ленится, и с такими оценками его никуда не возьмут. Но Эношима, — она шумно выдохнула. Вдохнула. — Это просто тихий ужас. Никакого уважения, длинный язык, ногти с мой палец, юбка такая, что волосы дыбом встают, а теперь ещё и косметика! А если она на самом деле окажется в студсовете, что тогда? Это на неё-то должны равняться остальные ученики?!       Чёно положила нога на ногу.       — Неужели всё так плохо, мисс Усами?       — Всё даже хуже, — Усами положила руки на лицо. — Оценки у неё хорошие. Знания есть. Но… — она снова выдохнула. — Я даже не знаю, как это назвать. Как только она раскрывает рот, тебе хочется вырвать его и постирать с порошком!       Ушимару хмыкнул.       — И что же вы не обратились с этой проблемой к директору?       — Я обращалась, в том-то и дело! Но он меня и слушать не хотел. Заявил, что пока эта Эношима не делает ничего незаконного — всё в порядке!       Садаё моргнула. Эношима — из числа неприкасаемых? Сон отступил. Она выпрямилась.       — А что сказал заместитель?       Ушимару покачал головой.       — Каваками-кун, тебе стоит отдохнуть. На самом деле. Мы же только что говорили, что его невозможно сейчас застать на месте, и Усами-сан пришлось идти в студсовет.       Садаё неловко улыбнулась.       — Да, простите, не выспалась.       Ушимару продолжил ходить по учительской, обмахиваясь веером.       — И вся эта система неприкасаемых учеников и тех, кого поддерживает школа. Это разрушает саму идею образования! — он яростно махнул веером. — Почему мы должны делать послабления Ёшидзаве, просто из-за того, что она такая хорошая гимнастка? Почему тогда не сделать послабления всем, м-м?       Чёно хихикнула.       — А что бы вы сделали, if you were a principal, мистер Ушимару?       Мужчина замер. Потом медленно расплылся в улыбке.       — Я бы навёл здесь такой порядок, что даже самая последняя из этих гяру ходила по струнке. Эношиму не трогать? Ха! Да пусть катится прочь из Шуджина, если не хочет соблюдать правила! Всех одеть одинаково, без исключений! Строгий контроль за посещаемостью и акцент на знаниях, знаниях! А не этих гимнастках и волейболистах — хватит!       Усами покачала головой.       — Это всё хорошо выглядит на бумаге, но спорт — важная часть имиджа. И попечительский совет не скажет вам спасибо, Ушимару-сан.       Тот фыркнул.       — Пусть утрутся. Доигрались со своим Камошидой! — последнее слово прозвучало как проклятие. — Этой школе, помяните моё слово, нужна железная рука. Иначе мы так и продолжим тратить кучу времени и нервов впустую на ненужные вещи. Знаете, какой престиж у нашей академии сейчас? Нулевой! — он шумно выдохнул, задыхаясь. Присел на стул, начал шумно дыщать. Положил руку на сердце.       — Ушимару-сан, не нервничайте так, — ласково произнесла Садаё. — Вредно это вам, — под конец фразы она не сдержалась и широко зевнула.       — И это я молчу о том, что своё имя «Академия» мы честно заслужили в прошлом. Не кто-нибудь, а мы, вот этими руками!       Чёно тоже зевнула. Она зло покосилась на Садаё. Затем посмотрела на мужчину, который наконец-то восстановил дыхание.       — Может вам тогда на самом деле стать директором, мистер Ушимару?       В комнате повисло молчание. Ушимару замер, нахмурился. Усами сделала глоток чая.       — Да, Ушимару-сан. Всё равно на ближайшем собрании будут назначать временно исполняющего обязанности. Вы могли бы выдвинуть вашу кандидатуру. Мы бы её поддержали. Уж кто-кто, а ваша репутация себя зарекомендовала за эти годы.       Ушимару схлопнул веер.       — А почему бы и нет, чёрт возьми!       Садаё в очередной раз клюнула носом.       — Мой голос с вами, — сонно произнесла она.       — Каваками-кун, отдохни. На тебе лица нет.       — Да, да, да…       Каваками Садаё приземлилась головой на стол и засопела.              Замок? Чуть не сдохли? Что это… Макото сглотнула. Она конечно отмечала, что эти трое выглядят иначе, чем окружающие школьники. Было в них что-то такое, что она однажды видела в отце и его сослуживцах. Это… чувство плеча, что ли. Которое, как отец рассказывал, появляется только у людей, побывавших в передряге.       Возможно, он сейчас преувеличивает на эмоциях. Но его реакция, как сжались его кулаки, как дёрнулся Амамия, когда Сакамото это рявкнул… если и есть что-то большее, похожее на правду — то это выглядело именно так.       — Я не, вы всё… — попятился Сакамото.       Мишима тоже подобрался. Он выглядел сейчас в точности как девушка из клуба журналистики, напавшая на след интересного слуха. Те же горящие неистовым интересом глаза, не хватало только блокнота.       Амамия вышел вперёд и загородил собой Сакамото.       — Я вам с радостью отвечу, Эношима-сан.       Джунко опасно прищурила глаза, а затем с грацией змеи сделала шаг вперёд. Задрала голову, вглядываясь в глаза Амамии.       — А я разве с вами разговаривала, Амамия-сан? Мне интересен ваш друг, — она кивнула на Сакамото. Затем ахнула и поднесла ладонь ко рту. — А вдруг вы из тех, которые немного больше, чем просто друзья? Ну, — она перешла на шёпот, — геи.       Сакамото ахнул.       — Да я, да с ним? Да ты вконец рехнулась?!       Джунко хихикнула. Подняла указательный палец.       — Знаете, а такая реакция, я, конечно, ни на что не намекаю, но кое-что доказывает. Скажи, Мишима?       Теперь замер Мишима.       — А ведь если подумать, то вы стали проводить много времени вместе…       Джунко покивала и улыбнулась. Намхурилась.       — А если добавить Такамаки в расклад — у вас вообще какая-то расширенная семья. Вы её хоть вместе ебёте или по очереди? Или у вас от неё маленькие мужские секреты? — снова посмотрела на Сакамото. — Мне просто интересно!       — Джунко, хватит! — подскочила Макото.       — Да я тебя сейчас!..       Сакамото, красный, дёрнулся, чтобы схватить Джунко. Но он не успел этого сделать, поскольку его перехватил на полпути Амамия, зайдя со спины. Макото сама не поняла, как она оказалась возле Джунко с кулаками наготове. Притом неясно — досталось бы Джунко или Сакамото.       — Пусти, Рен, я ей сейчас такое, такое!.. — активно вырывался блондин.       В ходе борьбы очки слетели с носа Амамии, и только каким-то чудом в процессе не пострадали — их не раздавили, они не разбились. Мишима, боязливо оглядываясь, наклонился и подобрал их. Повертел в руках. Поднёс к глазам, присвистнул.       Амамия продолжал сжимать.       — Сакамото, Камошида. Всё то же самое.       — Э?       — Она тебя провоцирует.       Джунко хмыкнула.       — Я? Я просто высказала пару предположений, ничем не обоснованных, а он на пустом месте завё…       Макото с силой наступила Джунко на ногу.       — Ау! — она аж подпрыгнула, а затем обиженно посмотрела на Макото.       — Прекрати его доводить, ты собралась устроить драку? — прошипела Макото.       — Макото, не мешай мне работать, всё под контролем, — уголком рта пробормотала Джунко. — Необходимый риск! — с нажимом произнесла она.       Тем временем Сакамото шумно дышал. Его глаза точно бы налились кровью.       — Я успокоился, пусти.       Амамия убрал захват. Повернул голову на Джунко.       — Эношима-сан, прошу прекратить вас обижать моего друга. Наши отношения с ним — наши отношения. Вас они никак не касаются.       Макото моргнула. Амамия… сейчас он выглядел на каком-то другом уровне. Возможно, всё дело в очках, но глядя на него, Макото отчётливо видела не подростка — взрослого мужчину, юношу. Буквально стоял на более поздней стадии взросления, нежели Сакамото. И если что и можно было про него сказать — он был в ярости. Только ярость эта обжигала холодом.       Джунко прищурилась, вглядываясь в лицо Амамии. Сделала шаг вперёд, встав вплотную.       — Я что, виновата, что ваш друг — невоспитанный грубиян, которому забыли привить манеры? Чем вообще его родители занимались?       Сакамото мрачно опустил взгляд, играя челюстью. Его кулаки сжались добела. Амамия посмотрел на Сакамото боковым зрением дрогнули.       — Прекратите.       — Тогда ответьте студсовету на такой простой вопрос, — Джунко подалась вперёд и их лица практически соприкоснулись.       Разница в их росте была небольшой, пусть и ощутимой, но конкретно сейчас, в этот момент, она вообще не чувствовалась. Обычно, в очках со своей растрёпанной кудрявой причёской Амамия выглядел как обычный, слегка раздолбаистый школьник, каких много. Сейчас же его глаза упрямо смотрели на Джунко. И Макото, ощущая этот взгляд, чувствовала себя неуютно. Это были глаза волка, готового драться до победного, как будто ему нечего терять.       Если и было что-то уголовное в Амамии — то это эти глаза. Эта осанка. Этот упрямый подбородок.       Макото могла видеть Джунко только частично, но та тоже смотрелась внушительно. Она не улыбалась, не смотрела с превосходством. Вообще, она была слишком спокойна для ситуации навроде такой.       — Эти карточки — ваших рук дело?       — А если и так?       — Не отрицаешь, значит, — фыркнула Джунко.       — А ты докажи, что это мы.       Джунко закатила глаза.       — Ребят, тут с камерами, конечно, плохо, но вы думаете, мне так сложно опросить охрану, ваших родителей и узнать, кто чем занимался в день икс?       Макото покашляла.       — Это правда вы, Амамия-сан?       — Да, это мы.       Джунко расплылась в довольной улыбке.       — И зачем же вы это сделали?       — Мы хотели проучить Камошиду. Мы знали, чем он занимается, и он угрожал нас отчислить — что ещё мы могли сделать?       — Но Камошида после вашей записки слетел с катушек.       — Это стало неожиданностью даже для нас.       — Э? — вздрогнул Сакамото. — Да?       Амамия всего лишь один раз посмотрел назад.       — Молчу! — сжался Сакамото.       — Мы не имеем никакого отношения к этому, хотя пранк — это наша работа.       Мишима прочистил горло.       — Но если сердце изменили не вы, и не вы фантомные воры, то кто тогда?       Амамия загадочно улыбнулся — теперь нехорошо стало Макото. Эта улыбка зеркалила улыбку Джунко в самые-самые жуткие моменты. Навроде тех, когда она рассказывала, как ударит её пиар-бомба по Японии.       — Я думаю, это были вы. Эношима-сан, Нииджима-сан.       — Я?! — моргнула Макото.       Амамия кивнул.       — Да. Кто бы ещё в нашей школе мог так близко подобраться и нанести ему такой удар?       — Но Рен-рен!       — Сакамото, — ледяным тоном произнёс Амамия, не сводя глаз с Джунко.       Та фыркнула.       — Я? Макото? Не смеши меня, мальчик. Я знаю, где я была и что я делала. А вот сможешь ли ты точно также чётко мне это рассказать, чтобы я поверила? Вот например, замок, в котором вы чуть не сдохли.       — Мы были в парке развлечений. Диснейленд, знаете такой?       Джунко моргнула.       — Что?       — Да, и там катались на американских горках. Рюджи боится высоты, Анн вся позеленела, я тоже… мы еле-еле оттуда выползли.       — Пацан, ты ща на голубом глазу мне пиздишь, — оскалилась Джунко.       Амамия рассмеялся.       — Вы можете считать правдой всё, что вы считаете. Я вам сказал нашу версию.       — Да, да! — встрял Сакамото. — Мы просто съездили в Диснейленд. Не очень удачно!       Макото склонила голову набок.       — Пока вам угрожало отчисление?       Амамия пожал плечами.       — Мы хотели немного отвлечь Анн от грустных мыслей. Она чуть не потеряла подругу. Там мы ещё потом зашли в комнату ужасов, где было много всяких монстров.       — Да! Демоны, рыцари, прям как настоящие! Тюремные камеры!       У Джунко на лице было нечитаемое выражение.       — Ребят, вы это сейчас мне серьёзно всё, да?       Амамия кивнул. Из его сумки донеслось тихое мяу. Джунко посмотрела на неё.       — Что ж, следующий вопрос. Студсовету стало известно…       — Да, у меня есть кот. Простите, достать и показать его не могу — он немного дикий и всех пугается.       У Джунко дёрнулся глаз. Из сумки донеслось возмущённое мяу — Амамия несильно стукнул по ней. Мяу стало ещё громче. Джунко повернулась на Макото. Подошла к ней, вытянула руку.       — Джунко?..       Джунко кивнула Макото. Пауза. Она вздохнула, сама взяла руку Макото и несильно хлопнула по ней.       — Твой ход, любительница правил. Котик попался.       В глазах Макото появилось понимание. Она закивала и вышла вперёд. Её лицо медленно стало суровой маской — хотя, конечно, внутренне она не чувствовала ни капли уверенности в себе. И ей помогала только память, которая услужливо подкинула кадры с Сае.       — Амамия-сан, вы понимаете, что вы нарушили школьные правила? И не один раз — а на протяжении долгого времени.       Амамия кивнул.       — Разумеется.       — И вы находитесь на испытательном сроке.       — Я это как никто другой понимаю.       — И вы понимаете, что я прямо сейчас могу доложить о всех ваших нарушениях учителям, классному руководителю и завучу?       Амамия прикрыл глаза.       — Абсолютно.       — Вы слишком спокойно реагируете, Амамия-сан.       — Мне нечего терять.       Джунко хохотнула.       — О как запел, птенчик, нечего терять, значит.       — Джунко.       — Молчу! — Джунко шутливо подняла руки.       Макото снова посмотрела на Амамию. Тот стоял полностью расслабленный, даже слегка отрешённый — как будто на самом деле полностью отдался своей судьбе.       — И что мне должно помешать это сделать, Амамия-сан?       — Ничего, — он раскрыл глаза. Посмотрел прямо на Макото. — Кроме того, что вы послушаете своё сердце и поступите по совести, а не как вам велят протокол, школьные правила, или потому, что вас подзуживает ваша подруга. Она ведь даже не член студсовета пока, верно?       Джунко наклонила голову вперёд. Оскалилась.       — Слышь. У тебя какие-то сомнения?       Амамия проигнорировал её, продолжая смотреть на Макото.       — Да, я ошибся. Мы с моим другом ошиблись, — он поклонился.       У Макото в горле встал ком.       — Но посудите сами. У нашей общей одноклассницы изнасиловали подругу. И никто в администрации нас не хотел слушать.       — Как будто вы обращались, — донеслось от Джунко.       — Мы попытались поговорить с самим Камошидой — сейчас я понимаю, что мы оба погорячились. Он пообещал нас выкинуть из школы после первого же собрания. Нам было нечего терять.       Мишима, кажется, забыл как дышать, прижавшись спиной к стене. Джунко хмыкнула. Засунула палец в ухо.       — А какое это имеет отношение к коту, Амамия-сан?       — Я нашёл его на улице. Его сбила машина. Он был такой грязный, такой несчастный…       Из сумки донеслось отчётливое возмущённое мяу — она задёргалась.       — И я просто решил выходить его. Но я не мог оставить его дома — я не знал, как на это отреагирует мой домовладелец.       — То есть если мы ему сейчас донесём, он тебя вышвырнет на улицу?       — Он уже всё обнаружил и согласился, что я могу оставить животное.       Джунко уже хотела продолжить допрос, но её оборвала Макото — она посмотрела на неё и покачала головой. Джунко хмыкнула, потом уселась на стул. Закинула нога на ногу.       — Если всё так, как вы говорите — у вас больше нет ни одной причины таскать животное с собой.       — Я… привязался к нему. Сентиментальность, простите. И я боялся оставить его одного.       — Его?       — Моргана.       Джунко присвистнула.       — Чувак, который это придумал, явно был с амбициями.       Из сумки донеслось шипение. Амамия сжал руку на сумке. Макото почему-то в тот момент обратила внимание на его руки — они были не просто потные, они так и сочились от влаги, оставляя влажные следы на лямке.       — И поэтому я прошу вас, Нииджима-сан. Дайте мне последний шанс исправиться.       Макото прикрыла глаза.       Мне кажется, тогда я почувствовала себя Джунко. Судьба этого подростка была полностью в моих руках. И я могла её как разрушить, так и спасти. Такая власть…       Моя сестра работает в суде прокурором. И это её задача: обвинять и приводить к торжеству закона. Мне же досталась роль более тонкая — судить. Впрочем, за прокурора вполне сойдёт Джунко.       — Burn the witch, Макото.       Джунко поднялась со стула, подошла к Макото со спины и встала слева. Прижалась к ней телом со спины.       — Давай отправим их прямиком в ад.       Мишима, до того молчавший, резко отстранился от стены и вышел вперёд, оказавшись по итогу справа от Макото. Впрочем, в отличие от Джунко он стоял на приличном отдалении.       — Нииджима-сан, мне кажется, вы должны дать им шанс. Ну, потому что… — он склонил голову. — Они на самом деле не хотели ничего плохого. И я был там, с ними, когда они пытались доказать Камошиде, что он неправ. Пожалуйста, не рубите сгоряча! Вы ведь… герой справедливости!       Джунко фыркнула.       — По справедливости будет настучать учителям, Миши. Этот уголовник снова взялся за старое. Да ещё и на испытательном сроке — ты вообще с головой дружишь, парень, так чудить?       Справедливость, ха. Что есть справедливость, мой дневник? Я правда не знала, и до сих пор не знаю, какое решение было бы правильным. Кажется, я столкнулась с моральной дилеммой — когда нет однозначно правильного выбора. Всё моё воспитание и долг говорили мне, что я должна поставить точку и подписать приговор. Амамия нарушил правила и потерял тот шанс, который ему так любезно предоставило общество.       Макото повернула голову на Джунко. Та, улыбаясь, показала палец вниз.       — Добей их, Макото!       Макото снова посмотрела на Амамию. Он же просто стоял, прикрыв глаза, и очень легко улыбался.       — Чему вы так радуетесь, Амамия-сан?       — Ничему.       — Тогда почему вы улыбаетесь?       — Просто у меня так губы сложены, — он раскрыл глаза. Пригладил волосы, затем вытянул руку вперёд. — Мишима-сан, не мог бы ты…       Тот быстро вложил очки в руку. Амамия надел их на нос, и снова как будто бы стал тем же шалопаем, что и раньше.       — Я просто надеюсь на ваше милосердие.       Макото шумно вздохнула. Наступила напряжённая пауза.       — Если поступать по справедливости, — наконец произнесла она. — То следовало бы наказать ещё кое-кого в этой комнате.       — Э? — моргнул Амамия.       Макото повернулась на Джунко и отстранилась от неё.       — Если то, что я сегодня услышала про тебя — правда, то ты заслужила отчисление не меньше, чем Амамия. А зная тебя настолько, насколько знаю я, — даже больше.       Джунко замерла как вкопанная вместе со своей улыбкой.       — Что?       — Ты прекрасно знаешь, о чём я, не придуривайся. Но я решила дать тебе шанс. И сейчас, и тогда, на крыше. И тогда, когда согласилась на ты сама знаешь что.       — Шанс? — моргнула Джунко. — Погоди, какой шанс?       Макото кивнула.       — Я подумала, что может быть, даже если у тебя и отвратительные манеры, даже если у тебя нету чувства такта и… — Макото поморщилась. — Ты — это ты, я всё равно решила, что дам тебе шанс. Один.       — Так, Макото, я чего-то не поняла.       — Я — не твоя кукла, которой ты можешь вертеть как хочешь, Джунко. Ты можешь считать иначе, — Макото фыркнула. — Но если я чему-то и выучилась у тебя — люди уважают силу. И в моих силах сделать так, чтобы даже твои хвалёные связи тебя не спасли.       — Макото… ты сейчас что, мне угрожаешь? Ставишь ультиматум? — Джунко упёрла руки в боки и свысока посмотрела на Макото.       Та покачала головой.       — Нет. Я просто говорю о том, что я дала тебе шанс. И будь добра его оправдать.       Макото повернула голову на Амамию.       — И я дам его и тебе. Но ровно один. Самый последний. Если на тебя будет хотя бы одна жалоба подобного плана или выходка, — она снова посмотрела на Джунко. — Мы сделаем так, как ты говоришь.       Джунко медленно подняла руки с нечитаемым выражением лица. Сделала несколько хлопков.       — Макото, это было круто. Я, блядь, в бешенстве и восхищении.       Макото покачала головой.       — И мы с тобой ещё поговорим сегодня.       — Договорились.       Макото шумно выдохнула. Сглотнула и набрала воздуха побольше — у неё кружилась голова и ей всё казалось, что она едва-едва помнит, как дышать.       — Все могут быть свободны. Почему бы Камошида ни раскаялся — нам всем стало без него лучше.       Амамия отвесил низкий поклон Макото.       — Я никогда не забуду вашего милосердия. Рюджи, пошли отсюда.       Амамия развернулся и молча направился на выход, на ходу доставая телефон. Рюджи, мрачный, насупившийся также проследовал за ним. Дверь скрипнула и закрылась.       Макото подошла к столу и уселась за него. Подвинула к себе бенто. Джунко уселась за противоположную сторону, упёрла локти в стол и положила на руки подбородок, изучающе смотря на Макото. Мишима покосился на них.       — Нииджима-сан.       — Мишима-кун, ты не мог бы нас оставить наедине? — Макото взяла палочками суши. — Я хочу немного отдохнуть.       — Да, конечно.       Мишима прошёл к двери. Обернулся.       — Но я хотел сказать, что вы классная, Нииджима-сан. Можно и я… — он почесал макушку. — Вступлю в студсовет?..       Макото прекратила жевать. Пауза. Проглотила кусок. Кивнула.       — Я не против.       — Тогда прошу меня извинить.       Макото вернулась к еде, игнорируя назойливое внимание со стороны Джунко.       — Знаешь, Макото, — наконец не выдержала та. — Если бы что-то такое провернул кто-то другой — я бы уже прикидывала, как его закопать в землю заживо.       Макото пожала плечами.       — Во-первых, это преступление. А во-вторых, ты сказала «если бы».       — Да, сказала.       — Не пояснишь?       Джунко хмыкнула.       — Ну, я абы кого в свою компанию не записываю. А тебя записала.       — Ну так можете вычеркнуть, раз такое дело.       — А зачем? — Джунко зловеще улыбнулась. — Если бы не было специй — я бы откровенно заскучала. А так, есть перец. Куркума. Какая-то другая срань из специй. Немного пряный вкус, как по мне, но сойдёт.       — То есть вам нравится, когда кто-то против вас выступает?       — Знаешь, дружба без обменов ударами и колкостями похожа на тупое аниме про школьников. Ромком. Где всё настолько однобоко, серо и предсказуемо, что тянет блевать.       — К чему вы ведёте?       — Ты заслужила моё уважение, Макото. Я всё ещё недовольна, что ты не отправила смазливое личико в ад, и я пиздец как зла, — Джунко подалась вперёд и обнажила дёсны. Её голос пошёл вниз. — Что ты меня выставила дурой перед ними и Мишимой. Но знаешь, — она улыбнулась. — Мне это нравится. Как удар плетью — сначала он рассекает воздух, а потом кожа резко начинает гореть. Это больно. Но и приятно.       — Мне не понять ваших аналогий, Эношима-сан, — Макото покачала головой. — Я только чувствую, что это что-то пошлое.       Джунко хихикнула.       — Вот такая я. А ты — сучка.       Макото закатила глаза.       — Эношима-сан…       Дверь в студсовет бесшумно отворилась. На пороге стояла брюнетка с веснушками — Мукуро.       — Я вернулась, сестра.       — О, Муку, найс. Слушай, ты тут такое дерьмо пропустила… я аж его возненавидела всеми фибрами души.       Мукуро моргнула. Склонила голову набок.       — Командир?       Джунко положила руку на лицо.       — Просто заходи и дай мне мою бутылку кефира. Я зверски жрать хочу.       Мукуро кивнула и раскрыла одну из двух сумок через плечо.       — Разумеется, сестра.       Джунко перевела взгляд на Макото.       — Будешь чего? Я тут заказала напитки у Муку.       Макото поджала губы.       — Бутылку воды, если можно.       — Муку, ты слышала заказ. Шевели булками.       Но одно я знаю точно — я поступила тогда так, как мне велело моё сердце.