Из вереска напиток Забыт давным-давно. А был он слаще меда, Пьянее, чем вино.
В котлах его варили И пили всей семьей Малютки-медовары В пещерах под землей.
Пришел король андальский, Безжалостный к врагам, Погнал он бедных пиков К скалистым берегам.
На вересковом поле, На поле боевом Лежал живой на мертвом И мертвый — на живом.
Лето в стране настало, Вереск опять цветет, Но некому готовить Вересковый мед.
В своих могилках тесных, В горах родной земли Малютки-медовары Приют себе нашли.
Король по склону едет Над морем на коне, А рядом реют чайки С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо: «Опять в краю моем Цветет медвяный вереск, А меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы Приметили двоих Последних медоваров, Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня, Щурясь на белый свет, - Старый горбатый карлик И мальчик пятнадцати лет
К берегу моря крутому Их привели на допрос, Но ни один из пленных Слова не произнес.
Сидел король андальский, Не шевелясь, в седле. А маленькие люди Стояли на земле.
Гневно король промолвил: «Пытка обоих ждет, Если не скажете, твари, Как вы готовите мед!»
Сын и отец молчали, Стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, В море катились валы.
И вдруг голосок раздался: «Слушай, андальский король, Поговорить с тобою С глазу на глаз мне позволь!
Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, Выдам заветную тайну!» — Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный Резко и четко звучал: «Тайну давно бы я выдал, Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко, Гибель ему нипочем... Мне продавать свою совесть Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут И бросят в пучину вод — А я научу андалов Готовить старинный мед!..»
Сильный андальский воин Мальчика крепко связал И бросил в открытое море С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик... И эхом ему ответил С обрыва отец-старик:
«Правду сказал я, андалы, От сына я ждал беды. Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна — Мой вересковый мед!»**
Допев, Дени поправила повязки на ногах и в тишине продолжила что-то рисовать на земле. Посидев ещё немного, я подошёл к сестре и посмотрел, что она там рисует. На земле был неплохо нарисован дракон с всадником на спине. Из пасти дракон выдыхал пламя в сторону замка, который сейчас рисовала Дени. – Любишь рисовать? – спросил я, присаживаясь рядом. – Немного, когда делать нечего и есть на чём. – ответила Дени, посмотрев мне в глаза. – Что ж, это хорошо. Надо будет купить тебе краски и письменные принадлежности, когда мы будем в Мире. Я рад, что ты не унываешь. Песня интересная. Где ты её слышала? – Один менестрель пел её на улице. Я и запомнила. Ты тогда опять искал этот свой чай, а мне надоело сидеть в паланкине. Я взяла охранника и пошла послушать трубадуров на площади. – Так прямо сразу и запомнила? – Ну, она не очень сложная. – Хм, это хорошо. – я улыбнулся и растрепал ей волосы. – Ты спать сильно хочешь? – Нет, не очень сильно. У меня больше ноги болят. – А я что-то вымотался. Одежду просушу и лягу посплю немного. Ты же следи в оба глаза. Услышишь что подозрительное, сразу буди меня. Если сильно захочешь спать — тоже. Часа через два разбудишь. Ночь я покараулю, а, как рассветёт, твоя очередь настанет. Хорошо? – Да. – Дени кивнула. – Вот и отлично. Внимательно лошадей слушай. У них слух острее, если волноваться начнут, значит, кто-то рядом есть. – Ты мне каждый вечер это говоришь. – И буду говорить, пока у нас не будет нормальной охраны. – я встал и пошёл к ручью за одеждой. – Спасибо, ну, за краски. – сказала мне в спину Дени. – Я ж ещё ничего не купил. Вот куплю, тогда и поблагодаришь. – И всё равно. – по голосу было понятно, что Дени улыбается. Это очень хорошо. В том, что она умненькая, я уже успел убедиться. Теперь выяснилось, что и память у неё очень хорошая. А значит, учёба пойдёт впрок. Завтра можно будет этим заняться. А то она только писать умеет и считать до тысячи. Ну, ещё два языка знает – общий и валирийский. Что, конечно, по меркам этого мира очень хорошо, но, на мой взгляд, недостаточно для принцессы. Достав одежду, я убедился, что прополоскалась она нормально, и аккуратно её просушил энергией огня. Удостоверившись, что нигде не подгорело, я оделся и, вернувшись в лагерь, расстелил плащ и улёгся поспать. Когда Дени меня разбудила, солнце уже село за горизонт, а значит, она дала мне поспать часа четыре. Немного пожурив, я отправил её спать, а сам погрузился в медитацию, изучая окружающее пространство при помощи чувства стихий. Не то чтобы я ожидал нападения лихого люда или хищников, но всё же решил, что осторожность нам не повредит. Но за ночь, как и ожидалось, на нас никто не напал. Где-то в полночь мне надоело изучать пространство вокруг, и я достал из сумок драконьи яйца. Уложив их у своих ног, я снова вошёл в состояние медитации и сосредоточился на драконьих яйцах, не забывая проверять окружающее пространство. В драконьих яйцах ощущался огонь. Но был он какой-то спящий. Как угли, погребённые под золой и пеплом. Однако, помимо огня, я ощутил в них ещё и энергию земли и ветра, что меня немало удивило. Ведь драконы же дети огня. Хотя, признаться честно, огонь в яйцах даже в таком спящем состоянии был намного сильнее энергии других двух стихий. А значит, огонь явно является доминирующей стихией. Вспомнив свиток про драконов, который намертво запечатлел в моей памяти Ван Ши Тонг, я понял, в чём дело. Воздух им нужен для полёта, а стихией земли они укрепляют свои кости и чешую. Поэтому в рационе драконов, особенно когда они молодые, помимо мяса должны присутствовать минералы и металлы. Лучше всего подойдет гранит, железо и немного золота. Что ж, буду иметь в виду. Также драконам жизненно необходимо летать на воле. Без этого они чахнут, что и произошло с драконами Таргариенов. Для лучшего контроля и взаимодействия с этой летающей машиной смерти в свитке было приведено несколько ритуалов привязки, основным условием которых было то, что всадник должен быть магом огня. Желательно сильным. Понаблюдав за драконьими яйцами ещё немного, я пришёл к выводу, что пока пробуждать их не стоит. Да и лучше будет это сделать с помощью ещё одного ритуала из свитка. Приняв это решение, я убрал их обратно в сумки, а сам продолжил наблюдение за окружающей обстановкой. Дени разбудила меня, когда солнце было уже почти в зените. Потянувшись, встряхиваю головой и морщусь от небольшой боли, сдавившей мне виски. Однако, умывшись и немного разогнав энергию по телу, я почувствовал себя свежим и отдохнувшим. Дени к этому моменту сама приготовила кашу с мясом. Сестра явно постаралась, так как каша не пригорела и даже была не пересолена, за что я её похвалил. Пообедав, помог сменить Дени повязки и обрадовал её, сообщив, что сегодня мы остаёмся здесь, после чего осмотрел окрестности с холма и, попросив Дени меня не беспокоить, отошёл от стоянки на небольшое расстояние, чтобы наконец-таки разобраться с мечом и кинжалами. Вынув меч из ножен, я ещё раз тщательно его осмотрел. Тёмно-серый, с тонкими волнистыми разводами, полуторный клинок. Гарда его изготовлена из золочёной стали, рукоять выполнена из драконьей кости, а навершие представляет собой золотую львиную голову с двумя алыми рубинами глаз. Закончив любоваться этим произведением искусства, я взмахнул клинком и напитал его энергией огня, отчего вокруг меча воздух заколыхался от жара, а сам он начал переливаться разными цветами. Не переставая подавать энергию в клинок, я взмахнул им слева направо. По мере движения клинка с острия отделилась тонкая огненная лента и зависла полукругом передо мной, постепенно истаивая в воздухе. Не теряя времени, с большого камня рядом с собой я взял палку и ткнул ею в огненную ленту. Та моментально исчезла, а кончик палки обгорел и обуглился. Положив её обратно на камень, я взмахнул мечом ещё несколько раз, создавая несколько огненных лент, после чего попробовал перебить их всё той же палкой. После первой ленты она обуглилась, после второй загорелась, а после четвёртой разделилась на пополам. Поэкспериментировав с количеством подаваемой энергии, я добился того, что клинок стал сиять ярче, а огненные ленты, оставляемые им, стали ярко-белыми и пережигали палку сразу же после первой ленты. – Так вот ты какой, меч Светозарный. – сказал я, глядя на сияющий клинок в своей руке. Теперь главное не показывать это фанатикам Рглора. А то живо запрягут в спасители мира, на своих условиях, естественно. Нет, такого счастья нам не надо. Мне и так, скорее всего, придётся влезть в это дело, но сделаю я это на своих условиях. А культ этого Владыки Света что-то мне не очень нравится. Да и полезен этот меч будет только в помещениях и когда вокруг будет много союзников. А так я лучше по старинке буду сражаться. Проверив кинжалы, я убедился, что с энергией огня они создают такой же эффект, и вернулся к мечу. Напитав клинок огнём, я со всей силы ударил им по камню. Меч, естественно, не разрубил камень, но углубился в него чуть больше, чем на ширину лезвия. Потянув его на себя, я не почувствовал никакого сопротивления и с лёгкостью извлёк клинок. Камень в месте удара меча немного потёк, а щель, оставшаяся от лезвия, была алой от жара. – Неплохо. – как символ это всё же можно будет использовать, если будет подходящий для этого случай. Надо будет навершие ему заменить на голову дракона, да и гарду заменить на другую, из чернёной стали. Закончив экспериментировать с мечом, я переключился на магию огня и исполнил «Цветение огненного лотоса». Этот боевой танец отлично подходит для разминки и требует превосходного контроля над стихией. Впрочем, я уже заметил, что в этом теле огонь меня слушается гораздо лучше. Если в моём прошлом мире огонь нужно было покорять, то здесь он покорялся мне сам и с лёгкостью откликался на мои желания. Но даже поняв это, я всё равно не позволял себе расслабиться. Огонь — опасная стихия и не терпит халатного к себе отношения. Исполнив ещё несколько огненных техник, я переключился на стихию земли и ещё три часа выполнял базовые элементы и стойки для её покорения. Эту стихию я выбрал ввиду её многофункциональности и полезности как в быту, так и в бою, хоть она и не была следующей в круге стихий. Итогом трёх часов занятий стало то, что я смог отколоть от многострадального камня небольшой кусок. Однако это меня окончательно утомило, и я вернулся к Дени, которая уже порядком заскучала и, за неимением альтернатив, медитировала на огонь. Что ж, это похвально. Вот заживут мозоли на ногах, и уже можно будет переходить к нормальным тренировкам. Если огонь у неё будет таким же послушным, она быстро достигнет хорошего результата. А пока… – На сегодня хватит, пора заняться кое-чем другим. – прервал я её медитацию, после чего мы весь день и вечер провели за разговорами. Я рассказывал ей про географию этого мира, ну, про то что смог узнать, пока мы гостили у покойного Иллирио. Географию Вестероса она, благодаря Визерису, знала весьма неплохо, но только на словах. Так же она могла рассказать про Вольные города, по которым они скитались. В том, что находилось за ними, её знания были довольно скудны, и я уже знал гораздо больше, хоть и прочитал всего две книги и внимательно изучил карту изведанных земель. После географии я переключился на арифметику. Палочкой на земле чертил примеры, показывал, как их решать, и давал задачи. Сложение и вычитание Дени уже знала, а вот умножение для неё было великим открытием, хоть и шло пока туго. Но у неё достаточно живой ум и, думаю, она быстро его освоит. Закончив заниматься, мы поужинали разогретой кашей и проговорили до заката. Ночь я также провёл в дежурстве, отправившись спать, только когда забрезжил рассвет. Дейнерис разбудила меня через шесть часов, и, перекусив солониной, мы продолжили свой путь. * Лига - 4,82 километра. ** Ве́ресковый мёд (англ. Heather Ale, дословно «Вересковый эль») — стихотворение (баллада) Роберта Льюиса Стивенсона (1880). В оригинале имеет также подзаголовок «Галлоуэйская легенда» (англ. A Galloway Legend), по названию местности Галлоуэй на юго-западе Шотландии. Перевод Самуила Маршака. Стихи немного изменены мною под реалии Песни льда и пламени.