Особенные

      Джон Винчестер считал себя тем ещё хитрюгой, отлично заговаривающим зубы. Часто он представлял, как в очередной раз заходит в кабинет и начинает вешать директрисе лапшу на ушу своим очаровательным томным голосом с лёгким деревенским акцентом: «Ну, мэм, мои мальчики особенные, и, ох, им ведь так тяжело… так рано потерять свою маму». Будто бы эта женщина здесь уже не двадцать пять лет работает, будто бы она уже не сотню раз слышала этот акцент.       Мои мальчики особенные.       Особенные.       Особенные.       Так же сейчас говорят?       За первую неделю Дин рассказал ей небылиц больше, чем мелкий воришка и мошенник за год. Целый месяц он мог проваливать все тесты, а на экзамене ответить на все вопросы, но как бы случайно завалить один самый лёгкий. И как же он ухмыляется, будто всё это спланировал!       Одни его проделки доводили лучших учителей до ручки, и те отправлялись на пенсию, лишь бы не видеть маленького сорванца. На прошлой неделе, например, он сдал небольшой доклад о Древнем Риме. Мистер Дюфрен, к сожалению, не смог его оценить, ведь он был полностью написан на латыни. Отдав работу на перевод профессору местного колледжа, он поставил мальчику пятёрку за превосходное владение языком, а, может, его даже впечатлила смелость Дина сдать подобный доклад.        Как оказалось, это был и не доклад по истории вовсе. Это было что-то, что уж точно не положено знать мальчику такого возраста. Директор ужаснулась, когда увидела копию перевода в комнате отдыха.       И не важно, что лимерики были и правда остроумными.       А за три недели до этого весь преподавательский состав был уверен, что Дин прогуливает занятия. Нашли его в тот момент, когда он забрался в женскую раздевалку и рассказывал истории о том, как трудно ему было попасть сюда, и не будут ли эти очаровательные дамы любезны помочь ему. Две девчонки, старшеклассницы, заметьте, слушали его, развесив уши. Их взгляды были прикованы к его глазам… и ямочкам на щеках.       Кстати о ямочках… Сэм.       Господи боже.        Мисс Баррон, учительница вторых классов, поклялась Богом, что если ещё раз услышит фразу «но Дин сказал», то тут же уволится, и плевать она будет на контракт.       Хотя на следующий день на перемене она сидела в кабинете и рассказывала о том, как милый малыш Сэм остался убирать в классе после уроков и рассказывал о прочитанной книге. Он был ужасно очаровательным ребёнком. А у учительницы рисования чуть не случился нервный срыв, когда Сэм нарисовал свою семью. Он прошептал преподавательнице на ухо, что хочет, чтобы она сохранила его рисунок, ведь он нарисовал и свою маму, а если папа и Дин увидят её, то расстроятся. Сэм улыбнулся и сказал, что она была очень красивая, и нарисовал он её точно так же, как на фотографии, которую Дин носил с собой. Учительница рыдала на собрании в комнате отдыха, но рисунок забрала себе.       Главная проблема Сэма заключалась в том, что он был слишком умён для своего возраста. Он быстро выполнял все задания и тут же начинал искать себе новое развлечение. Например, разговаривал с теми, кто сидел рядом… или читал книжки, а затем играл в двадцать вопросов с учительницей, которая так и ни разу у мальчика и не выиграла. И всё было хорошо, пока Сэм не перешёл в третий класс…       Третьеклассники учились в том же крыле, что и шестиклассники. И Дин как раз был в шестом классе.        Два Винчестера в одном и том же месте в одно и то же время… в одних коридорах и вместе за обедом в столовой?       Нет. Просто нет.        Но это… эта последняя… выходка! Это предел… последняя капля.       — Мистер Винчестер, мне кажется, вы не совсем понимаете всю серьёзность ситуации. Ваши сыновья придумали делать за других домашнюю работу. Они брали плату с одноклассников и делали за них уроки! Я вчера застукала Дина за сбытом домашней работы двум пятиклассникам, другого слова не подберёшь!       Джон Винчестер заёрзал на стуле, бросив на директрису взгляд, ясно говоривший: «молодец, Дин», и одновременно виновато улыбаясь — карие глаза озорно сверкнули, а на щеках появились ямочки.       Господи, теперь понятно — во всём виновата генетика.       — Если речь идёт о деньгах, мэм, я прослежу, чтобы он их вернул, — в его спокойном голосе слышались раскаяние и искренность. Директриса начинала понимать, насколько близок был Дин к тому, чтобы попасть в ту самую раздевалку к девочкам.       — О, это были не деньги. Судя по всему, это был «ЭмЭндЭмс». С арахисом, если я не ошибаюсь, — её тон был сухим. «Вы отличный пример того, как не стоит воспитывать своих сыновей — мошенниками и врунами», — вот что подразумевал её тон. — «Готова повторить это ещё сотню раз, мистер Винчестер».       Он снова поёрзал на месте, напоминая скорее нашкодившего ученика, чем бывшего морского пехотинца.       — Это очень похоже на Дина. Я обязательно поговорю с ним, чтобы подобного больше не повторилось.       Она подняла бровь, словно говоря «Не так быстро, мистер».       — А Сэм?       Он последовал её примеру и изогнул бровь. Здесь становится жарко?       — Сэм? Так он же во втором классе!       Сэр, вы что, своих детей вообще не знаете?        — Да, Сэм. Он пишет сочинения по истории и английскому, а Дин делает задания по математике и естествознанию. Полагаю, что гонорар Сэма варьируется от батончика «Сникерс» до комикса, в зависимости от длины задания. Работа действительно неплохая, особенно для Сэма. Конечно, сочинения не дотягивают до уровня шестого класса, но они близки. Что же касается Дина, то если бы он выполнял работу такого качества для себя, а не только для получения прибыли, то его оценки были бы совсем другими.       Выражение лица Джона выражало откровенную гордость, и у директрисы мелькнуло подозрение, что его гордость связана не столько с академическим потенциалом сыновей, сколько с очевидным будущим в сфере криминала. Она подавила желание швырнуть Оксфордский словарь прямо в его сияющую белоснежную улыбку. Улыбку, которую она видела на лице Дина. Ямочки, которые она замечала на щеках Сэма.       Ух. Господи, ну где же ты, когда ты так нужен.       — Ну, мэм, они особенные, как я и говорил, — в его голосе, помимо лёгкости, она услышала что-то ещё, чего раньше не слышала.       Особенные.       Мои мальчики особенные.       — Совершенно с вами согласна, мистер Винчестер. Ваши сыновья особенные, — они встретились взглядами и понимающе кивнули. — Настолько особенные, что требуют большего внимания. Мне кажется, они буквально взывают к нему.       Джон вмиг помрачнел, а его взгляд наполнился болью. Директриса вдруг поняла, что чувствовала учительница рисования Сэма, бедняжка.       — Я делаю для них всё, что в моих силах.       Она вздохнула, откинувшись на спинку стула.       — Это всё, о чём мы вас можем просить. Они особенные мальчики, они хотят, чтобы вы ими гордились.        Он мягко улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, не успев даже подумать об этом.       — Я всегда ими горжусь.