Устало моргая отяжелевшими веками, Кирс продолжала упорно бороться со сном, размышляя над сложившейся ситуацией. Она периодически бросала взгляд на ярко освещенную улицу, радуясь, что слепящий свет фонарей хоть на немного, но отгоняет ее сонливость, пусть при этом никак не проясняет ее спутавшиеся в дикий клубок мысли.
Слишком много всего произошло за последнее время. Спланированное убийство родителей из-за чьей-то прихоти. Наказание за чужое преступление и изгнание ее в нижний мир. Попытка выжить и при этом сохранить себя. Возвращение домой посредством целой вереницы смертей. Поимка настоящего убийцы и, как итог, перестройка ассамблеи. Жизнь вынудила ее многое изменить в самой себе, и это стоило того.
Жизнь наладилась.
Все встало на свои места, если не считать некоторых загвоздок, которые теперь сильно терзали девушку. Как бы святой Юне не пытался переубедить общество верхнего мира, отменить закон о назначении супругов не удалось. Это было просто и логично, но не для тех, кто видел нижний мир, пусть даже под ним подразумевался только район убежища. Там, несмотря на все ухищрения Заксена, у людей была свобода в любовном плане, и теперь, когда Кирс вернулась домой, она резко осознала, что тюрьмой является как раз-таки верхний мир. Он, давая множество мнимых свобод, лишил человечество самой важной свободы — любить и быть любимым.
Это было странно, то теперь, вкусив прелести обоих миров, узрев их с разных ракурсов и поняв их лучше, девушка ловила себя на том, что скучает по нижнему миру, она скучает по свободе, которую он давал.
Кирс осознала это не просто наблюдая за чьими-то отношениями, не анализируя жизни своих знакомых, она ощутила это на своей шкуре.
Инес Генрих Гейне. Мужчина, гончая, ее напарник, прекрасный человек, тот, с кем она хотела провести всю свою жизнь, какой бы по длительности она не оказалась. Он стал ее воздухом, ее светом, ее жизнью. Он медленно, но верно проник в ее жизнь, оккупировал собой все закоулки ее души и сердца, став для нее самым важным человеком. И она шла за ним, куда бы он ни пошел и как бы опасен этот путь не был, и пусть даже при этом она думала совершенно иначе, она всегда выбирала его и шла рядом, прикрывая его спину. Сколько раз она так поступала?
Кирс не тешила себя надеждой, что все получится. Любой их план мог пойти крахом в любую секунду, каждый их выверенный шаг мог обернуться вовсе не их победой, но так ли это важно теперь, когда они выстояли и у Инеса все стало хорошо. А она?.. Она сильная, она справится. До последнего она будет его верным напарником, его верной собакой, идущей по следу хозяина, прикрывая тыл, убирая с дороги мелкий мусор и ликвидируя мешающие его продвижению к намеченной цели препятствия.
Что и требовалось доказать: она становится похожей на Заксена только лишь потому, что Инес его вспоминает время от времени, явно скучая по старому другу. А на кого еще она будет похожа? В кого она превратиться в конце этого пути и останется ли в ней хоть капелька от Кирс Тистеллы?
Да, еще в убежище ей было его мало, катастрофически мало, и что тогда говорить о верхнем мире, особенно учитывая реальное положение дел без каких-либо, даже самых безобидный фантазий? С отменой закона все могло бы стать легче, но старуха судьба видно не хочет видеть ее счастливой.
Но и с этим девушка смогла примериться, нашла в себе силы барахтаться дальше. Каждое утро видеть приветливую улыбку Инеса, когда он, как и Финн когда-то, заходил за ней перед службой, или слышать от него слова о том, как он рад, что именно она, Кирс, стала его напарником, уже стоило того, чтобы продолжать жить дальше. Помимо этого они вместе тренировались, говорили обо всем на свете. А еще Инес учил ее готовить. По выходным мужчина мог ненадолго заглянуть к ней и показать приготовление очередного блюда, щедро разбавляя демонстрацию устными комментариями, и заодно отслеживать ее продвижения в кулинарии.
Она научилась жить с этим, научилась наслаждаться той болью, которую испытывала, едва они оказывались рядом или даже когда он возникал в ее мыслях. Она заставляла себя думать таким образом, что кто-то из них мог быть мертвым, — или даже они вместе, — но они живы, а значит все куда лучше, чем альтернативные версии тех же событий. Инес поразил все цели, которые перед собой ставил, разве это не повод для радости? И она радовалась, искренне радовалась, а потом закрывалась в себе и медленно умирала, вспоминая его довольное лицо, причиной радости которого была не она.
Только ее испытания и на этом не закончились. Ей пришло письмо из храма.
Как бы девушке хотелось, чтобы оно оказалось самым обычным письмом о новом задании или лучше каким угодно, но только не таким. Уже прочитав первую строчку, Кирс все поняла и, задержав дыхание и в надежде скрестив пальцы на удачу, опустила взгляд вниз, на последний абзац, где располагалась информация о ее будущем муже.
Иниго Кенна.
Да без разницы кто он, главное, что не тот, кто ей нужен.
Этот удар судьбы она переживала в разы труднее, так как понимала, что им придется перестать так часто контактировать друг с другом, а после ее замужества, ей придется и вовсе оставить полицию в прошлом, Инесу дадут нового напарника и тогда их пути окончательно разойдутся.
Она откладывала с выбором даты свадьбы как только могла и такое количество раз, что Иниго, пользуясь своим положением в обществе, назначил ее сам. Кирс ненавидела все и всех, но в глубине души понимала, что собственноручно сковала себя по рукам и ногам, безмолвно пойдя за Инесом. В сложившейся ситуации виновата была только она. Никто не запрещал ей просто поговорить с ним, признаться в чувствах, пока это не было нарушением закона, объяснить свою позицию. Он мог бы, опираясь на это, внести коррективы в свои планы, но кто сказал, что она ему важна в каком-то другом плане, не как напарник? Он не обязан изменять себе только потому, что она ухитрилась в него влюбиться… Но он мог тогда просто сказать ей, что надеяться не на что, и Кирс, отрезвленная бы этими словами, нашла бы другой путь, а не продолжала временами мечтать, хотя и клялась себе в обратном.
Она продолжала молчать и выживать.
А сегодня во время патруля Инес, ни с того, ни с сего, сказал, что намеревается бросить свою невесту и вернуться в гончие, став их командиром, и предложил ей, Кирс, пойти с ним.
— И ты этого хочешь? Разорвать помолвку и вернуться туда, откуда так хотел выбраться? — не поняла Кирс.
— Да.
— Почему? — Она так долго молилась о хоть крошечном шансе, и теперь, когда, возможно, это был именно он, она не знала, что делать и дико робела, отчего ее голос слегка дрожал. — И зачем я там…?
Ее голос надломился, и она замолчала.
— Ты мой напарник, Кирс. Мы многое прошли вместе, и я хочу продолжать этот путь вместе с тобой. Я понимаю, что предлагаю тебе распрощаться со стабильным и, самое главное, спокойным будущим, не лишенным счастья, и я не настаиваю. Это твоя жизнь и только тебе решать, как поступить, но я все же надеюсь, что ты обдумаешь мое предложение. — Он ободряюще улыбнулся и сжал ее плечо, отчего ей стало только хуже. — Тебе плохо? — забеспокоился он, заметив состояние напарницы.
— Все в порядке, — постаралась она взять себя в руки, а когда они продолжили патрулирование, едва слышно выдохнула: — просто любовь в сердце попала.
И вот теперь за окном медленно разгорался рассвет, а Кирс так ничего и не решила. Не пройдет и пары часов, как тишину этого дома нарушит голос напарника, зовущий ее по имени, а затем, вероятнее всего, пока они будут добираться до Храма, Инес поинтересуется ее решением… Что ей ответить?
***
— Ты уверена, Кирс? — переспросил Инес, и девушка видела, как он не верит в то, что услышал от нее. — Почему? — но она не ответила, а лишь отрицательно мотнула головой. Это решение обжалованию не подлежит.
***
Дом снова встретил её тишиной, и сегодня это была приятная тишина, не давящая на неё со всех сторон, не вытягивающая из глубин сознания против её воли болезненные воспоминания. Это был первый раз, когда она спокойно и глубоко задышала, находясь в гостиной, не так давно пропитанной кровью её родителей. Она была спокойна, наблюдая, как её напарник скрывается за дверью лифта, и тот, загрохотав, медленно повез его навстречу своему предназначению.
Без неё.
Она вновь обвела взглядом просторную светлую комнату, и в последний раз выдохнула облако сигаретного дыма, спрыгивая со стула.
Нет, Инес, за свою жизнь ответственна только я сама. 
