Будь счастлив
Каждый раз я думал, что хуже чувствовать себя, чем в данный момент, просто невозможно. И каждый раз ошибался. Сейчас стало еще хуже. Был бы я живым, — я бы умер. Но я уже мертв. Куда еще мертвее? А во мне все трещит. перед глазами пелена. я рассыпаюсь, словно замок из песка. Я не могу плакать. Не могу смеяться. Не могу шевелиться. Так быть не должно… Не должно! Так быть не должно! Почему все становится только хуже? Я же думал, что он будет счастлив! Все должны были быть счастливыми! Почему так? Почему?! Вечно от меня одни неприятности… всё… всё из-за меня. Не будь меня, — даркин бы не высвободился! Не будь меня, — Каин бы не валялся в луже, не страдал, как сейчас, — он был бы дома! Не будь меня, — никто бы не страдал! Не будь меня, — Люксанне не пришлось бы сожалеть! Не будь меня, — дядюшке не пришлось бы стыдится! Не будь меня!.. Не будь меня, — все были бы счастливы, но я очень-очень хотел жить. Мне нравилось в жизни все: от скучных городов и загадочных руин до случайных людей и близких знакомых. Мне нравилось превозмогать боль, нравилось играть с Киндред в прятки, нравилось сидеть в кафе и пить кофе, нравилось спать под звездным небом, нравилось быть на дне и на самой вышине. Даже люди, желавшие моей смерти, придавали жизни особый шарм. Умереть всегда успеешь, а вот по настоящему прожить жизнь только раз. И я еще ее не дожил до конца… но уже здесь. Раздался громкий треск. Я ощутил как меня надломило на две части. Части, которые противоречили друг другу: одна хотела закончить мучить мир и уйти на покой, другая — хотела выжить последние соки, выпить до последней капли всю жизнь. Одна хотела смерти, другая хотела жить. Противоречия мучили меня. Хотелось разделить их, разделить, чтоб чувства не путались, не дрались, хотелось разделиться и дать каждой половине то, чего она хочет. И наконец успокоиться. И тогда я подумал: каждая часть — это я, но только одна хочет то, что она хочет. Только одна сторона, если будет разделенной, пойдет за тем, чем хочет сама, вторая же не уйдет: она ничего не хочет, она чувствует вину, и скорее всего, оставшись одна, разломает себя еще на многомиллионных причин, чтоб уйти на тот свет, и ни одна не получит, то что хотела. Не будь меня, — было бы другое, был такой же, как я, но не я. Может быть даже хуже. Кто знает? Жалеть об этом нет смысла. Лучше вернусь. Как угодно, но вернусь. Хоть одного осчастливлю. Не будь меня, он бы не страдал, но если не будет меня сейчас, то он никогда не будет счастлив. — Киндред! — закричал я, ощущая, как меня ломит от противоречий. — Ты сделал свой выбор? — в один голос произнесли Волк и Овечка, появившись из ниоткуда. — Сделал! — Врешь, — рассмеялся Волк. — Не врет, — также посмеялась Овечка. Я растерялся. Во мне вновь проросли ростки сомнений, от которых я думал, что избавился. Раздался тонкий короткий звон. Будто треснул хрусталь. Я почувствовал боль. Стиснув зубы, я процедил: «Я сделал свой выбор». Я убедил себя не менять мнения даже под страхом грядущего. Не слушать противоречивую сторону, что рвется, как простыня на две половинки. — Какой из них мой? — Все, милый Волк. Меня передернуло. Волк кинулся на меня, и я, неожиданно для себя, побежал. Побежал, но был моментально пойман. Сначала я оказался в абсолютной темноте, затем я все сильнее и сильнее стал ощущать невыносимую боль. Я перестал соображать. Мне хотелось кричать от боли, но в горле так сильно пересохло, что не получалось даже глотнуть воздуха безболезненно. Губы тоже покрылись шершавой коркой. Во рту мерзил обильный вкус крови. Руки, ноги, шею сковал паралич. На попытки пошевелиться все реагировало бегущей болью. Дышать не приходилось совсем, лишь маленькие, медленные вдохи проходили вовнутрь. Одну ногу я вообще перестал чувствовать, хотя и было иллюзорное чувство ее присутствия. Потом по черной мгле пробежалась мутная фиолетовая рябь, за ней пробежались еще парочка растекавшихся цветов, покрытые белыми крохотными зернами. Затем легкий, тусклый, розоватый свет покрыл всю тьму, и я открыл глаза. «Не здесь, не сейчас»,— еле слышный шепот пронесся под ухом и бесследно растворился в воздухе.
Маленькое розовое пятно на горизонте, спрятанное за обломками каменных стен, напоминало больше сон, чем реальность. Глаза смыкались, и эта, без того невнятная клякса, размывалась и полностью растворялась в голубоватом небе. А потом я и вовсе перестал разбирать что-либо, потому что слезы полностью заполонили мои глаза. Я, черт возьми, жив… я жив… жив… Я закрыл глаза и наперекор боли стал понемногу пытаться шевелиться, заставлял работать все в своем организме. Когда я понял, что кровь более-менее стала циркулировать по всему телу, расслабился и открыл глаза. Я был в окружении ужасной картины: развалины, засохшая кровь, торчащие мертвые тела из-под обломков, — последствия встречи с даркином. Но утро говорило о том, что новый день настал и этот опыт остался в прошлом. А значит нечего бояться. Утренний туман укутывал все ужасы на земле, заостряя взгляд на нежно-голубом небе. Мое тело по прежнему было ватным, но оно спокойно слушалось меня и уже не так яростно откликалось на команды. Я положил ладонь на мрачный, неподвижный валун и, приглаживая волосы, шептал: «Просыпайся, соня. Солнце встало». Каин долго не реагировал ни на что, но потом, медленно приподнял плечи, тяжело поднял торс, затем, с еще большей тяжестью, поднял голову, и устремил пустой, безжизненный взгляд на меня. Он очень долго смотрел сквозь меня, но затем зацепился взглядом в мои глаза и ожил. Я рефлекторно усмехнулся. Каин открыл рот и замер, не веря «счастью». — «Какой же ты соня!» — пробурчал я и остатками сил взлохмотил длиннющие темные косма, чтоб расшевелить извилины в его башке. Рука, запутавшись в волосах, повисла на шее парня. Кажется, это действительно расшевелило его. Каин медленно прощупал мою руку и прикоснулся к щеке. — «Ты живой…» — пробурчал он. — «Живой», — повторил он. — «Живой!» — выдавил Каин и зарыдал. Он загнулся в попытках сдержаться и сильнее стал втираться мне в грудь. Я молча поглаживал его по голове, пытаясь успокоить. Точнее, только делал вид. Это все равно не поможет, а вот, выльев душу, ему станет легче. — Я думал, что потерял тебя! — стонал он. — Ты не дышал! У тебя не билось сердце! Ты был холодным! Я думал, что ты умер!.. как? Как такое возможно? — Я же говорил, что вернусь, — прошептал я, вытягивая длиннющие пряди волос. — Ты изменился… — пробурчал я, вглядываясь в затопленные слезами глаза Каина. — Прическу сменил? — Не только ее, — улыбнулся тот, сев передо мной на колени. Неожиданно радость исчезла на его лице. Парень смутился, слегка приклонил голову и отвел взгляд в сторону. Потом он приподнялся, и робко протянул руки. — Ну, давай-давай, — подгонял я Каина, догадавшись о его задумке. — Только аккуратней, — все болит! Услышав одобрение, Каин медленно просунул под меня руки и ещё медлее стал подтягивать к себе. Я старался не подавать виду, что мне больно, но иногда непроизвольно вздрагивал и шипел от отдавшийся боли по телу. Каин некрепко обнял меня и будто бы размяк, уткнувшись носом в плечо. Я, свесив руки через товарища, смотрел на восходящее солнце. — Как ты себя чувствуешь? — спросил иониец. — Хочу воды, — ответил я, закрыв глаза и подняв брови. — Сейчас что-нибудь придумаем… — пробурчал тот и так же медленно, как и взял, отпустил меня на камни, подложив под голову близлежащую подушку. Какой сервис! — Найди мою сумку, если сможешь, — пробурчал я. — В ней есть все, что нужно. Каин помялся, но все-таки пошел на поиски моих вещей, еле волоча ногами. Я, немного полежав, стал заставлять себя подняться. Желаемого результата я не добился, зато смог сесть. У меня была сломана нога. Не то, чтобы критично, но ходить я не смогу очень долго. Пока Каин бродил по развалинам, я пытался самостоятельно оказать себе первую помощь. Было непросто, но я все-таки смог из подручных материалов зафиксировать ногу. К этому моменту вернулся Каин и, к моему удивлению, с большим успехом, — он не только мою сумку отыскал, но и куртку. Из сумки я вытащил лекарство и фляжку с водой. Сначала я прополоскал рот от застоявшиеся крови, затем, через силу, через слезы, заставил пить себя зелье. Какой же отвратительный у него вкус! Некоторое время мы молчали. Я лежал и смотрел в небо, а Каин сидел рядом, где-то в ногах, и был будто бы в трансе. Я бы сказал, что он дремал с открытыми глазами. И я его понимаю. Несмотря на то, что я долгое время был бессознания, я совсем не выспался, и меня рубило в ту же секунду, как только я закрывал глаза дольше 10-ти секунд. Но уснуть надолго не выходило. У меня до сих пор было паническое чувство, что вот-вот и меня снова начнет выворачивать от боли, что я снова начну задыхаться, что снова польется кровь изо рта. Думаю, меня еще долго не отпустит. — Каин? — позвал я парня, чтобы убедиться, слышит ли он меня. — М? — коротко промычал тот. — Ты нашел Дарвина? — Думаю, да. — Где он? — Под камнями, за дальней колонной, — и показал пальцем в угол. Я поднял голову и усмехнулся, — я сидел на Дарвине, прячась за колонной от даркина. — Ну, и пусть лежит. Ты у него нашел противоядие? — Думаю, да. Я напоил им тебя, перед тем, как ты… перестал показывать признаки жизни… — Где он? Каин осторожно взял в руки маленький бутылечек и отдал мне его в руки. Сначала я подумал, что он пустой, но пригляделся и увидел примерно пять миллиметров голубоватой жидкости на дне. — Выпей остатки, — приказал я. — Зачем? — Помнишь ты рассказывал, что ты видел красную каплю? — Да… погоди, ты же был тогда… — Эта капля — капля моей крови, перемешанная с ядом. Лучше перестраховаться. Все таки и такая маленькая доза наворотила столько делов… Каин удивился, но беспрекословно выполнил мой наказ. Теперь я был спокоен. Я закрыл глаза и уснул. На этот раз подольше. Солнце уже перешло зенит, к моменту, когда мне пришлось вновь открыть глаза. Только на этот раз меня разбудило то, что Каин неожиданно проснулся. Видать он тоже сильно вымотался и отключился вместе со мной. И, наверное, очень сильно устал, раз проснулся не сам, а с помощью девочки, которую он допустил слишком близко. Я не разглядел лица девочки, но ее силуэт был очень мне знаком. Может, как-нибудь краем глаза заметил? Девочка была в ноксианских лохмотьях, и, наверное, жила в этом городе, ведь до другого населенного пункта здесь и за неделю не доберешься пешком. Каин быстро взъелся на нее, как на врага, но благо он где-то далече от себя косу бросил, а то бы тут же ее убил, а так только напугал ее своим поведением. Девочка неуверенно сделала шаг вперед и сообщила: «Скоро тут будут ноксианские войска. Вам лучше поспешить». — Кто ты? — насторожился Каин. — Дочь местного кузнеца, — ответила та и тише добавила: «Когда-то здесь жившего…» Парень слегка смутился, чувствуя в этом свою вину, и уже мягче спросил: «Почему ты решила нам помочь?» — Вы же остановили даркина! Когда он исчез здесь были только вы двое. — А может мы выжившие? Откуда тебя знать? — Вы не местные. А его, — девочка указала на меня, — я видела на верху развалин, перед тем, как стены сломались. Вы, наверное, позже пришли? — последние было адресовано тому, чье тело еще недавно принадлежало даркину. Каин тоскливо посмотрел на меня, и прошептал: «В последнюю минуту». — Значит, я права. Уходите. Кто знает, что решат с вами делать они. Каин кивнул и начал медленно оглядываться в поисках косы. — А ты? — спросил он у девочки. — Я дождусь их, — ответила та. — Может остались выжившие и они помогут их найти… может и его найдут… Каин промолчал. Вскоре парень подобрал свою косу, перекинул через плечо мою сумку и потянулся ко мне. Тогда у меня в голове что-то щелкнуло, я быстро сел и, махая руками, начал отнекиваться от помощи. — «Я и сам могу идти! — заявлял я, и самому от этого смешно было. — Вот сейчас встану и пойду!» — Каин закатил глаза, усмехаясь. Ноксианский ребенок (хотя ее манера поведения слегка была не свойственной ноксианцам), тцокнула языком и выпалила: «Может его вырубить?» — «Тебя спросить забыли!» — возмутился я. Честно, я понимал, что это было нелепо в данной ситуации, но, кажется, мой мозг перестал дружить со мной. — Дай хотя бы что-то, что могу понести я… — смутился я. Буду держателем. Хоть так. Каин без раздумий вручил мне свою косу, и быстро, пока я не передумал, поднял меня на руки. Сверху лицо девочки было видно в разы лучше, ведь ее лик был освещен солнцем, а не скрывался в тени. И у меня появились противоречия насчет нее. Она вроде и одета, и выглядела, и вела себя так, как ноксианка, и говорила по ноксиански, но это будто была не она. Ее взгляд был таким надменным. Он выделялся на фоне ее образа. И форма лица знакома… И эти сиреневые глаза… Но мне не хватило времени, чтоб разобраться в ней, — Каин молча двинулся туда, куда глаза глядят. А мне мозгов не хватило на тот момент направить парня в нужную сторону. Первое время меня не отпускала мысль об этой девочке, и только тогда, когда руины города исчезли из виду, я понял, что эта пилтоверская девчонка, которую я спас. Мне даже смешно стало. Ведь девка наверняка какой-нибудь пилтоверский агент или еще какая-нибудь важная шишка. Это все объясняло! Потом я снова начал отрубаться на свои «пары минут и несколько секунд», поэтому очень плохо соображал. Хотя пару раз смог и дольше проспать, но выспаться все равно не удавалось. И, хотя Каин взялся за мою опеку, мне тоже приходилось за ним приглядывать. Для начала, этот балбес совсем не понимал, когда нужно было остановиться и сделать привал. Да и останавливаться сам он не хотел. У самого руки дрожат, спотыкается, валится, но идет, идет, как осел, упрямо. На него работало только: «Ты и себя, и меня угробишь». Только тогда он начинал выбирать место для отдыха. Не знаю, куда он шел, да, я думаю, он и сам не знал, но парень панический хотел уйти очень-очень далеко от «опасности». Думаю, город, точнее уже руины, начали ассоциироваться у него с какой-то угрозой. Ведь там, в развалинах, Каин почти не отходил от меня, а когда и уходил, то время от времени поглядывал, там ли я еще лежу. А здесь, он, почти не боясь, оставлял меня одного с его преображенным оружием и моей сумкой, чтоб сходить за хворостом, например. Хотя пинать его за хворостом тоже приходилось мне. Точнее, чтоб он начал заниматься этим раньше, чем стемнеет. Каин думает, что ему хватит времени, а я, наученный своим опытом, уже знаю, что лучше готовиться раньше. А он мне не верит! Наверное, из-за случая в порту. Ведь я же сказал, что до Ноксуса быстрее корабельным ходом, а сам на телеге уехал. Но хочу отметить, что так оно и есть, просто до Антиды было легче на тележке. Мы бродили очень долго, и вскоре в мою голову вбилось, что Каин знает, куда идет, ведь он так уверенно шел в одном направлении. Однако территория, в которой мы находились, казалась мне знакомой. И весьма не в положительном смысле. Кажется, мы наоборот только удалялись от Пилтовера еще сильнее. Правда, у меня появилась дезориентация, которая никогда не была свойственна мне. И, когда у меня возникали сомнения о правильности нашего выбранного пути, я начинал теряться. Поэтому слепо верил Каину. Глупо, но еще глупее признать исследователю, что он не ориентируется в пространстве. Это довело к немного неожиданному повороту событий. Ориентируясь на словах некоторых очевидцев, расскажу, как оно было. В какой-то момент мне удалось очень крепко заснуть. Каина, естественно, никто уже не останавливал, и он, выбиваясь из сил, брел неведомо куда. «Кто идет?!» — неожиданно остановил ионийца чей-то вскрик. Каин остановился и усталым, выморенным взглядом уставился на человека в белых доспехах. Язык ему не был знаком, поэтому он ничего не ответил мужчине. Из лагеря выползли любопытные рожи. Они тихо бурчали и, кажется, не могли решить, как поступить с незваными гостями, который их не понимал. Иониец, наверное, выглядел, как какой-то бродячий — грязный, лохматый, отстаненный от мира, а меня вообще одним словом можно описать, — труп. Каин, не видя в людях врага, не пытался сбежать или напасть, он терпеливо ждал от них помощи. Они не были похожи на пилтоверцев, но и на ноксианцев тоже, что и сдерживало Каина от агрессии. Неожиданно сквозь толпу вперед выбралась светловолосая девушка. Сначала в ее глазах изображалось чистое любопытство, но потом в них отчетливо проявился ужас. На секунду она замерла, будто бы пыталась собрать разбившуюся в голове картинку, затем помчалась на встречу к нам. Каин сначала отступил, но, когда девушка начала окликать меня, парень сделал шаг вперед и даже отпустил меня ниже, чтобы блондинка смогла оглядеть меня. Девушка подложила руку под меня, как бы придерживая, и осторожно раскрыла куртку. Увидев мое состояние, та ахнула и задрожала. Да, выглядел я на тот момент просто ужасно. Весь чумазый, покрытый слоем пыли, у рта засохшая кровь, взъерошенный, бледный, с кругами под глазами. Воду мы в пути экономили, поэтому использовали только для питья. И вся эта грязь оставалась на нас с Антиды, да еще и по пути нарастала. — Что произошло? — спросила та. Каин не понял ее языка. — Ты говоришь по ноксиански? — немного морщась, спросил он. — Немного, — заговорила уже на более доступном ему языке. — Что с ним? Что произошло? Кто его так? — Даркин, — коротко ответил Каин. — Даркин?! — ужаснулась та. — Ценной жизни он остановил даркина. И вернулся с того света ради… — Идиот… — прошептала она, сжимая куртку. Затем развернулась, и уже на своем языке закричала: «Помогите им! Пожалуйста! Быстрее!» — и осторожно повела Каина внутрь лагеря. Проснулся я с содроганием. Опять невнятное ощущение паники и раздирающей боли. Проснулся в какой-то больничной палатке, чистый, в другой одежде, с забинтованной ногой. Я не соображал, от слова совсем. Я не мог понять, почему я здесь и как сюда попал. Какая-то вялость и полное отсутствие понятия времени. Как будто днем на часочек лег поспать. Неожиданно мою голову кто-то прижал сильно к своему телу, радостно воскликнув: «Эзреаль!» Я поднял глаза, долго вглядывался, ожидал, когда мозг начнет сооброжать, и сильно удивился: «Люкс?» — что еще сильнее сбило меня с толку. — Ты меня напугал! — возмутилась сначала девушка, а потом тихо заплакала, уткнувшись лбом мне в макушку. — Я думала, ты умер… — Не знаю почему, но в этот момент я почувствовал сильное облегчение. Это было неописуемое чувство расслабления, будто что-то давно терзающие меня изнутри неожиданно исчезло. Даже радостно стало как-то… В эту секунду блеклая тень медленно исчезла за шторками у выхода. Дальше пошли муторные больничные дни, разбавляемые присутствием Леди Сиянием. Каин совсем меня не навещал, хотя, по словам Люкс, он оставался в лагере. Его состояние было лучше моего, поэтому он мог свободно передвигаться по лагерю. Если честно, меня очень удивило то, что он избегает меня после всего, что произошло. Я даже просил его позвать, но Каин сам отказывался ко мне идти, как бы его не упрашивали. В конце концов я перестал ждать и стал наслаждаться обществом Люкс. Однажды ночью я проснулся, потому что ощутил прикосновение к своим губам. — «Каин?» — спросил я нависшую надо мной тень. Тот резко выпрямился и двинулся к выходу. — «Стой-стой! Подожди!» — подскочил я. Тот не повернулся. Я на ходу надел перчатку, прыгая на одной ноге, телепортировался и схватил Каина за руку. Тогда он остановился, развернулся и стал поддерживать меня обеими руками. — Ну, наконец-то! — возмутился я, оглядывая спящий лагерь с пару дозорных вдали. — Эзреаль, иди обратно, — приказал тот. — Конечно, мамочка, только ты сначала мне объяснишь, что это все значит. Каин вздохнул, зажмурился и тихо прошептал: — Я люблю тебя. Очень сильно. И я хочу быть с тобой, до самых последних дней. Но больше всего я хочу, чтобы ты был счастлив. — Я счастлив, — скептически отнесся я к его словам. — Я знаю, — улыбнулся он и отпустил меня, медленно отходя. — Не-не! Погоди! — схватил я его за локоть. Тот грубо выдернул свою руку, и я чуть не полетел вниз. Но в ту же секунду он развернулся и сжал меня, как мягкую игрушку. Он очень крепко обнял меня, передавив доступ к воздуху, но его хватка стала медленно терять свою силу. Я вздохнул и смирился. Не за чем его останавливать. Его не переубедить. — Ты же заблудишься, балбес, -побеспокоился я. — Не волнуйся. Мне подсказали дорогу до порта. Я промолчал. — Не огорчай больше Люкс, ладно? От этих слов меня передернуло. Каин отстранился, улыбнулся и со всей силы впечатался губами мне в лоб. — «Люблю тебя, мое маленькое грустное солнышко», — буркнул Каин и растворился, словно тень.