Прекрасный принц

       Капризный огонек неровно трепетал на самом кончике масляной лампы, роняющем блестящие капли на металлическое блюдечко. Оторвавшись от старой книги и устало откинувшись на спинку скрипящего деревянного стула, русый парень переманил пламя в свою ладонь. Его номер был не самым дешёвым, не таким тесным, как солдатские, и всё-таки тут было слишком темно, пахло сыростью, плесенью и чем-то прелым. Подсушить бы, вычистить, сделать окно побольше, но такое количество магии — непростительная роскошь сейчас. Они находились в независимом городе, Розы были свободны и от Империи, и от революции, зачинщикам которой служил Отряд, но это делало место ещё опаснее.       Колдун бросил взгляд на спящего на единственной кровати и невольно улыбнулся.        Он нашёл его в засаленном дешёвом трактире на конце Седеющей улицы, одном из тех заведений, где со всех сторон раздается невнятный гогот на всех языках, воздух тяжёлый и дурманящий от дыма сигар, а низкие потолки покрыты копотью. Даже будучи жутко пьяным, худой парнишка с розовыми волосами никак не вписывался в тамошний контингент. Не известно, что он забыл среди кучки мошенников, воров, головорезов и просто запойный пьяниц, мальчик находился там совсем один и, похоже, давно. Глаза его горели неестественным голубым светом, верный признак того, что человеку стерли память. Вообще он был весь какой-то странный, невтемный. Одежда неизвестного выглядела грязной и порванной, но, очевидно, когда-то дорогой, взять одни только позолоченные пуговицы с печатью Империи на пиджаке. На них то и положил глаз хозяин заведения, когда выяснилось, что клиенту нечем платить. Он уже выходил из-за стойки, махнув какому-то дюжему парню с кривой усмешкой. Бедный парнишка, судя по всему, вообще не понимал, что происходит, никак не реагировал и позволил бы себя раздеть, если бы не вмешавшийся чародей из Отряда.        Молодой маг, известный в Розах как Рэнделл, в тот вечер встречался в трактире с одним из поставщиков. Отсиживаясь на нейтральной территории, он стремился изготовить как можно больше защитных заклинаний впрок, а ингредиенты давно иссякали. Парень планировал взять с собой колдуна по прозвищу Гоблин, потому что торговец слыл скользким типом, но передумал в последний момент. Зря, ведь как потом выяснилось, его обманули. Вместо того, чтобы ещё раз проверить товар на подлинность, ворожей поспешил к трактирщику, чтобы заплатить за незнакомца. Он честно не знал, что им тогда двигало, но позднее, увидев состояние мальчика, ни о чём не пожалел. Бросив явно разочарованному мужчине несколько крупных монет, он, не долго думая, вывел не сопротивляющегося посетителя в тамбур. Ни на какие вопросы тот не отвечал, только болезненно морщился на свет, хватаясь за волшебника и пряча пылающее лицо в складках чужой мантии, лишь иногда поднимая на парня невидящие больные глаза. Аккуратно убрав мокрую чёлку с горячего лба, Рэнделл беспокойно нахмурился, когда понял, что так плохо парнишке было, скорее всего, не столько из-за выпитого эля. Он не придумал ничего лучше, чем подхватить неизвестного на руки, предварительно накинув на него свой плащ, и отнести в гостиницу, где остановился Отряд.        По городу уже давно расползлась бархатная темнота, разбитые фонари лишь тускло отражали блики лунного света, а под мантию бесцеремонно пробиралась ночная прохлада. Мальчишка, пригревшись, сильнее жался к груди колдуна, устроив голову на плече, и почти не просыпался, иногда что-то бормоча или прерываясь на тяжёлый кашель. По пути в комнату они не встретили никого, кроме Одноглазого, старательно натирающего огромные кожаные сапоги дёгтем. К утру он, как и подобает человеку порядочному, растрепал всем, будто самый молодой из магов тащил в свой номер симпатичную девку, так ещё и силком. Эти сведения, безусловно, подняли репутацию парня среди некоторых товарищей-наёмников.        Лекарь по прозвищу Костоправ поднял на чародея большие тёмные глаза и по-свойски улыбнулся. Капитан чаще звал его Совергоном, а солдаты с жеманными улыбочками величали Поэтом, припоминая давно переставшее быть тайной увлечение. Колдуну нравилось смотреть на врачевателя за работой, перебирая в уме все его клички, и гадать, как же звучит истинное имя. Своего Рэнделл не помнил, чему был даже рад. Страшно представить, какую власть над человеком дает такое знание. Как-то Капитан пошутил, что доверить друг другу истинные имена могут либо по уши влюбленные, либо сумасшедшие, что, впрочем, одно и то же. Кем мог оказаться Костоправ? Каким-нибудь Теофрастом? Луи? Мишей? Последнее, хоть и звучало забавно, почему-то очень ему шло. — Малый не одну ночь на улице провёл. — заметил лекарь, расстёгивая чужую грязную рубаху и растирая торчащие рёбра пахучей водкой, — Помоги-ка мне. Сейчас главное температуру до приемлемой сбить, а там поправится твой Найдёныш, не боись. Ещё и поколдовали над мальчишкой, черти. — Заметил, снял, что смог, надо утром ещё Гоблина привлечь, он поопытнее — волшебник коснулся мокрыми пальцами лимфоузлов на горячей шее, заставив дрожащего паренька беспокойно замычать и заметаться по подушке. Маг не сдержал короткого сочувственного вздоха, а полевой врач цокнул: — Бедолага. А чудной какой, откуда только взялся. Он ведь примерно нашего с тобой возраста. Худой как бесёнок. — Тебе ли говорить. — тихо усмехнулся Рэнделл. Совергон снова поднял на него задумчивый взгляд. Было видно, что на его языке всю ночь вертится вопрос, чего это ради товарищ играет в Мать Терезу и собирает по трактирам больных мальчиков. Но Костоправ был одним из очень немногих членов Отряда, знакомых с понятием «тактичность», так что он просто дал ещё несколько рекомендаций касаемо лечения их «гостя», и, бросив колдуну, что тот сам выглядит как мертвец типа тех, что сейчас валят со всех дырок в Имперский город, и вообще по ночам стоило бы спать, удалился.       Найдёныш, как окрестил его врачеватель, провел в номере колдуна уже трое суток. Иногда он ненадолго приходил в себя, и даже нехотя позволял покормить себя Совергонским супом, которому солдаты приписывали самые странные рецепты и ещё более невероятные свойства. В такие моменты мальчик не отрываясь смотрел на молодого волшебника, без капли удивления, тем казалось бы не очень выразительным, даже блеклым, но полным скрытой теплоты взглядом, каким мы смотрим на родственников или совсем уж старых друзей. Он всё ещё не очень хорошо сознавал, где находится, вернее, был слишком слаб, чтобы разбираться. И вот теперь, оторвавшись от старинного фолианта, колдун неторопливо разглядывал посапывающего парнишку. Тени от пламени в ладони причудливо играли на его резко выделяющихся широких скулах и разметавшихся по наволочке грязных розовых волосах. Рэнделл всё никак не мог понять, то ли ему правда так нравилось смотреть на незнакомца, то ли тут дело в той негласной магии, которой обладают лица всех спящих, против воли притягивая наш взгляд. Наверное, самыми красивыми были губы. Именно их мягкая линия и забавная впадинка арки Купидона делали парня похожим на ребёнка. Сейчас они были чуть приоткрыты, обветренные, но, как казалось, всё ещё такие мягкие… Ворожей чуть тряхнул головой, ругая себя за странные мысли. С чего он вообще позволяет себе смотреть на человека в таком положении? В эту секунду густые брови мальчишки чуть нахмурились, а веки дрогнули. Он проснулся и посмотрел на парня снизу вверх, но совсем не так, как раньше. Если взгляд может кусаться, то именно это он и пытался делать. Привстав на локтях, гость открыл было рот, чтобы что-то спросить, но передумал, продолжая настороженно выжидать. Он походил на дикого зверька, который, гонимый холодом и отчаянием, прибился к людскому жилищу, но, отогревшись, вспомнил, какое опасное животное человек. Хозяин комнаты тяжёло вздохнул. Он понимал, что совсем скоро ему придётся объяснить случившееся, но надеялся, что это произойдёт хотя бы не сегодня. Вопросы товарищей, в том числе и Гоблиновские, он пока успешно игнорировал, а Капитану было не до чужих причуд. — Тебе здесь ничто не угрожает. Я не хочу тебе зла. — медленно и отчетливо выговорил он, силясь определить, понимают ли его язык. Незнакомец быстро оглядел комнату и вновь поднял сияющие голубые глаза на чужое лицо. — Знаю. — почти прошептал он, тут же закашлявшись. Узнать севший голос было сложно, всё же колдун предположил, что сам по себе он довольно высокий для парня. Чуть морщась от неприятных ощущений, больной всё же продолжил чуть громче: — Ты ухаживал за мной всё это время. Мы родня? Друзья? В последних словах было столько плохо прикрытой надежды, что маг растерялся. Он невольно вспомнил себя пятнадцатилетним мальчиком, замерзающим и не помнящим себя от голода, проснувшимся на заметённой снегом дороге, ведущей в Данстар. Вспомнил пустоту в голове и пугающий сапфировый свет в отражении заледеневшей лужи. Тогда он отдал бы что угодно, только бы оказаться рядом с человеком, которого мог назвать хотя бы знакомым. Пламя в ладони пошло крупными волнами, парень чуть виновато поджал тонкие губы. — Нет. Мне жаль, но я тебя совсем не знаю. Мы встретились случайно, было как-то не по-человечески тебя там бросать. Зови меня Рэнделл. Как ты себя сейчас чувствуешь? — Всяко лучше, чем было. Спасибо тебе. Большое. — парнишка постарался скрыть разочарованный вздох. Он помедлил, не зная, что бы спросить. Волшебнику было хорошо знакомо это чувство, когда воспоминания ускользают, словно прозрачные морские медузы из рук, и очень хочется найти хоть какую-нибудь ниточку. Он попытался помочь: — Может, ты помнишь что-нибудь? Когда память стирают намеренно, часто убирают лишь нежелательные фрагменты, что-то неважное да остается. Какие-нибудь места, люди? Своё имя? Розововолосый покачал головой, уже полноценно усаживаясь на кровати и обнимая себя за худые плечи. — Ничего. А откуда ты знаешь, что кто-то специально это сделал? Вдруг я просто затылком приложился, мало ли. — он только сейчас обратил внимание на горящий огонёк в руке. — Ты колдун? — Да. Я служу Чёрному отряду, мы выступаем на стороне повстанцев. — последнее можно было и не говорить, во всяком случае, Капитан бы не одобрил, — Но мне не нужны магические способности, чтобы понять. У тебя глаза голубым светятся, значит, кто-то постарался, чтобы ты всё забыл. — Но у тебя такие же. — пораженно заметил мальчик. — Уже больше пяти лет. Я тоже ничего не знаю о своей старой жизни. Теперь мне это и не нужно. Здесь маг немножко покривил душой. Он никогда не признавался ни спасшему его Капитану, ни Совергону, ни даже самому себе, но безосновательные теории о том, кем он был раньше, всё же преследовали его (но он быстрее). Что странно, в последнее время всё чаще. — Скажи, почему вы сражаетесь в рядах мятежников? — Они платят нам за это. — чародей пожал плечами. — «В рядах» громко сказано, мы просто выполняем некоторые задачи, для которых у бунтовщиков не хватает организации и опыта. Сейчас, когда регулярная армия лишилась руководства Императора, самое время перейти в активное наступление. — Император мёртв? — Нет, но его удалось серьёзно ранить. Несколько могущественных колдунов, не чета мне, добровольно примкнули к революционному движению. Их заклинание можно снять, но нужна кровь ближайшего родственника Императора. — Такой существует? — Принц, его единственный сын. Вообще правильно Цесаревич, но так никто не говорит. Те, кто купил нашу помощь, предусмотрели это, так что захватили его ещё в самом начале операции. Правда, теперь ходят официально не подтвержденные слухи, что мальчишка сбежал. Больной слушал его с детским любопытством, прижав кулаки к подбородку. Рэнделл не выдержал и умиленно улыбнулся. — А ты славный. Худой только, смотреть страшно. — Спасибо. — неуверенно протянул мальчик и бросил взгляд на маленькое блестящее зеркальце на письменном столе. — Можно? — получив его в руки и придирчиво рассмотрев свою физиономию, парень цокнул. — Ну и чертила. — Ну да, ну да. — рассмеялся маг, — Мыть тебя особо усердно не стали, чтобы сильнее не заболел. Но я могу кое-что сделать. Позволишь? Он осторожно протянул свободную руку к слипшемся жвачного цвета волосам, едва касаясь их. Серебристое облачко окутало пряди с тихим «пуф», сделав их чистыми, пушащимися, завивающимися в легкие мягкие кудряшки. В воздухе разлился приятный запах свежести и фруктового шампуня. Не в силах побороть искушение, чародей зарылся пятерней в шевелюру. Нежные, как будто шёлковые, локоны ужасно приятно скользили между пальцев. То ли паренек воспринял это как необходимую часть колдовства, то ли был совсем не против (что вероятнее), но он охотно подставлял голову, широко улыбаясь и чуть ли не мурча. — Вот это цыганские фокусы, даёшь, дядя. Благодарю. Тебя для этого держат? — Да. В разгар сражения появляюсь и начинаю мыть своим и чужим головы. Даже второе прозвище Парикмахер. Кстати, — он вернул огонек из ладони в лампу, — как мне теперь тебя величать? Парнишка задумался, забавно нахмурив брови. В его глазах теперь горела весёлая искорка, ворожей был рад, что новый знакомый начинает осваиваться. — Придумай мне что-нибудь крутое! — Костоправ назвал тебя Найдёнышем. — вспомнил маг. — Это лекарь, что принёс тот мерзотный суп? — Ты сейчас оскорбил гордость, козырь и главную тайну Чёрного отряда. — снова рассмеялся парень. — Я знаю, что нам нужно. Кряхтя, он выдвинул из-под кровати пыльный сундук. Покопавшись в куче книг, мешочков и странного вида безделушек, извлек оттуда банку смолы и крошечную книжечку в кожаном переплёте. Чуть больше половины страниц содержали следы пальцев и мелкие подписи, другая часть была пустой. — Выиграл у Гоблина в карты. Это штукой дали прозвища многим солдатам в Отряде. Ставишь отпечаток и она выдаёт имя. Уж не знаю, по какому принципу, но говорят, ни разу не ошиблась с выбором. Мальчик уставился на жирный оттиск пальца на соседней странице и подписью «Опарыш». Проследив за его взглядом, колдун хмыкнул: — Если тебе не понравится, придумаем другое. Обещаю, я это никому не покажу. Фыркнув, юноша с розовыми волосами вымазал палец в смоле и шлёпнул по странице. Почти сразу же проступили жаккардовые золотые буквы. Волшебник удивленно приподнял брови: — Звёздкин? Странно, это что вообще такое. — А мне нравится. — паренек довольно разглядывал надпись. — Прикольно и непонятно. Я оставлю, можно? — Ну Звёздкин так Звёздкин. — улыбнулся чародей. Он легким движением руки заставил остатки смолы на пальце исчезнуть. — Давай сюда. Парень задвинул сундук и принялся убираться на столе, зевая. Снова опустившись на подушку, мальчишка задумчиво за ним наблюдал. — Ты поди устал, ещё я тут со своими проблемами. Да и поздно уже. — Всё нормально, я вот уже ложусь. Может, тебе что-нибудь нужно? — Не. Ты спишь на полу? — он указал на расстеленный на сырых досках матрац и, получив в ответ кивок, виновато закусил губу. — Кровать то широкая, тут и вдвоём можно. Думаю, я уже не заразный. Или хочешь я на пол пойду? А то мне совсем неловко. — Глупости какие, тебе нельзя. — наёмник уже собирался лечь на ставшее привычным за эти три ночи место, но наткнулся на умоляющий взгляд. Он вздохнул, помедлил, но всё же взял подушку и принялся пристраивать её рядом. Кровать то действительно была широкой, хоть и кошмарно скрипучей. — Обещаю, я до тебя не дотронусь. — всё убеждал Звёздкин, откатываясь к стене. — Это последнее, чего я стал бы бояться. Свет потух. Они лежали близко, но на касаясь друг друга. Парнишка всё елозил, суча ногами. После пяти минут тишины он спросил: — А прозвище Рэнделл тоже та книга придумала? — Не, я сам. Не хочу рисковать, вдруг буду каким-нибудь Опарышем. Мальчик хихикнул. Скоро он уже мирно сопел, обняв свою подушку.

***

       Утром молодой чародей обнаружил, что новый знакомый спит, уткнувшись носом в его плечо, закинул правую ногу на колдуна самым наглым образом. Его кудряшки щекотали шею, они всё ещё пахли фруктами. Что интересно, пока парень ещё находился в приятном состоянии полусна, близость чужого тела казалось совсем естественной, как будто такое происходит далеко не в первый раз. Хотелось провести пальцем от чужого виска к подбородку, спуститься по шее, по-свойски огладить расслабленную грудь. Но маг не позволил себе ничего такого. Одно дело обнимать во сне, другое осознанно трогать человека, ещё и без его ведома. В конце концов, он был Звёздкину никем. Лишь аккуратно убрав со лба розовую челку, парень тихонько оделся и вышел из комнаты.       Весь день Рэнделл провёл у городских ворот вместе с Гоблином, обновляя заклинания слежки и заодно выводя из строя имперские аналоги. Перед уходом он успел только попросить Совергона, чтобы тот присмотрел за Звёздкиным (на странное прозвище лекарь почему-то не выказал никакого удивления) и принес ему еды. За то время, что они работали вместе, старший колдун успел выдать все возможные варианты самых разнообразных ругательств, раз двадцать проклясть младшего коллегу, раз десять похвалить, вспомнить несколько неожиданных и местами непристойных историй из жизни, снова обругать и ворота, и парня, и Империю, и революцию, и в конце концов скурить все свои самодельный папироски. Привыкший к характеру Гоблина парнишка терпеливо слушал, посмеиваясь. Однако, работа всё же оказалось не из легких. К вечеру он вернулся в гостиницу совершенно вымотанный. Больше всего хотелось поскорее вернуться в комнату, упасть на кровать лицом в прохладную подушку, да так и пролежать. Но в гостинной комнате маг застал нескольких товарищей, и этому занятию нашлась любопытная альтернатива.        Единственный диван был безжалостно сдвинут к стене, в полумраке он напоминал какое-то большое мертвое животное, лежащее на боку. Наёмники расположились на полу, некоторым счастливчикам удалось облокотиться на холщовые мешки, набитые сушенной мятой, стойкий запах которой мешался с голубым дымом сигар. Всё внимание было приковано к восточному столику, чья столешница пестрила сложными знаками магической природы, вырезанными кем-то не для самых благих целей, если судить по их содержанию. Впрочем, сейчас это всего лишь карточный стол. Одноглазый ловко схватил карту из кучи, выложил четырех валетов, сбросил даму и ухмыльнулся. Ежу было ясно, что он намерен играть на понижение и у него не осталось ничего крупнее двойки. Гоблин, не выигравший ни разу с тех пор, как они сели играть, досадливо поморщился и зашипел, сделав ухмылку товарища ещё шире. — Колдунам сегодня не везёт, а, Рэнделл? — Посмотрим. — беспечно пожал плечами тот, не обращая внимания на сброшенную даму. Он взял из колоды, посмотрел на карты, поднеся их к самым глазам, выложил три четверки и сбросил двойку. Потом постучал по столу оставшимися двумя картами, улыбнулся Одноглазому и сказал: — Если у тебя не туз, то берегись, дядя. С улицы донеслось ржание, скрип колес, какой-то бьющийся звук и нетрезвая брань. — Вот он, посланник революции. — горько усмехнулся старший колдун. — Весь этот цирк превратит страну в неуправляемую повозку с бешенной лошадью и пьяным в стельку извозчиком, вот увидите. — А что, Гоблин, — Серый подхватил двойку младшего ворожея, выложил ее вместе с тремя своими и сбросил тройку, — если бы не служба Отряду, пошёл бы подставлять шею за Императора? — Да я вообще никуда бы не пошёл! — разгорячился тот, — Засел бы тут в Розах, да поглубже, а может за континент уехал бы. Затрахала ваша революция, было бы за что воевать, что тем, что «нашим». — на последнем слове он скривился. — Никакого смысла, только зря лямку тянем за гроши. — Стареешь. — цокнул Серый. — Да и почему гроши, за такую непыльную работу нам хорошо платят. Я бы вот, может, и за так пошёл, сколько можно хрычу в красивой шапке простых людей обдирать. — А то те обдирать не будут. — задумчиво отозвался Рэнделл, теребя засаленные карты. — Император не подарок, но эти «борцы за свободу» вызывают у меня ещё большую антипатию. Как вспомню, что они в Айсбурге творили, так передергивает. — Ну так не все ведь такие! — горячо затараторил Серый, — Пока Бледнолицый руководит восстанием, он прощает бунтовщикам любые средства, но очевидно же, что потом военные окажутся не у дел! Он не несет ответственности за все действия подчиненных, как это принято в регулярной армии. Он был самым молодым в Отряде, и сейчас в его глазах так отчетливо читался наивный огонек веры, что даже недовольное лицо Гоблина изобразило что-то вроде умиления. — Эх ты, мальчишка. Одноглазый, а ты чего молчишь? И ходи уже, не тяни вола за яйца. Сам знаешь, что ободрал нас с Серым. Так что ты про всё это думаешь? — Я не для того подавался в наёмники, чтобы сторону выбирать. — отмахнулся тот, не спеша сбрасывать карту. — Война она и есть война, не беда, что гражданская. Пусть делают что хотят, у меня всегда работа будет. Глаз цел, пузо сыто, девок, особенно здесь, в Розах, хватает, что ещё надо. Послышались усталые одобрительные смешки. Тоже верно. Одноглазый поскреб ногтем уголок карты, хитро посмотрел на молодого колдуна. — Кстати про девок, как там твоя красавица, Рэнделл? Уж не эльфийку ли ты у себя поселил? Тот ничего не ответил, только кинул раздраженный взгляд в сторону солдата. Одноглазый прекрасно знал, что не было никакой девушки, но чувство юмора у мужчины оказалось без преувеличения идиотским. Не удовлетворившись реакцией, он продолжил: — Ты поди напоил его одним из своих колдовских отварчиков, под мышку и вперед, а? Не осуждаю, как говорится, если чего-то хочешь поди да возьми. У меня дядька любил повторять, ежели человек не способен достойно сопротивляться, это не человек, это вещь. В хозяйстве полезная, глаз радует, а как скучно станет, можно это, того… — он издевательски подмигнул. Обычно игнорирующий любые выпады в свою сторону маг швырнул карты на стол и резко поднялся. — Так охота говорить о том, чего не знаешь? Я тогда тебе мешать не буду. — Доиграл бы. — вяло протянул кто-то из остальных. — Настроение как-то пропало. — мрачно бросил молодой чародей и направился в сторону лестницы, подхватив полупустую сумку.

***

       Вернувшись к себе уставшим и злым, он с удивлением обнаружил Звёздкина сидящим на полу в куче бумажек. Одну большую кипу он пытался разложить в три не очень аккуратные стопочки. Увидев колдуна, мальчик радостно улыбнулся. — Привет. Это совергонские. — пояснил он, поймав вопросительный взгляд, — Я попросил себе какую-нибудь работу, он дал рассортировать. Вон там рецепты, тут пособия, а это истории болезней. — Похвально. — одобрительно кивнул маг, плюхаясь на жалобно запевшую кровать и запрокидывая голову. Он сделал привычное движение руками, ощущая, как маленькие иголочки волной прокатываются от макушки до пяток. Всё таки удобно, когда ты можешь принять душ за считанные секунды. Взгляд, случайно зацепивший одну из полок, не обнаружил там ни одной пылинки. — Ты ещё и убрался? — по неясной причине это показалось магу таким удивительным. Почему-то он был уверен, что его знакомому такое не свойственно. Вот только откуда? — Ага. Без тебя скучно было, вот я и решил. — протянул парнишка, вставая и отряхиваясь. Он неловко замер рядом с кроватью. — Можно? Рэнделл с готовностью подвинулся, раскрывая руки для объятий. Почему он счёл последнее уместным, ворожей тоже не знал, это получилось само по себе. Прежде, чем он успел сообразить, Звёздкин уже завалился, прижимаясь щекой к плечу и обхватывая своими длиннющими руками. Он как-то очень естественно устроился, жмурясь и расслабленно улыбаясь. Колдун на секунду замер, прежде чем медленно выдохнуть в чужую макушку.       Если подумать, когда его в последний раз обнимали? Слащавые ласки благодарной незнакомки, ищущей защиты и приятной компании на пару ночей, грубоватые, зато искренние похлопывания товарищей по спине, вот, пожалуй, и всё. Когда он в последний раз так ощущал вес чужого тела, тепло человеческой кожи, когда чувствовал под своей ладонью, как чья-то грудь поднимается и опускается размеренным дыханием? Когда кто-нибудь за считанные секунды оказывался настолько близко, был сразу везде, даря непривычное и почти парализующее ощущение надёжности? Может быть, это и случалось, когда-нибудь в той жизни, ещё до потери памяти. Но в части, что была ему доступна, ещё не было ничего подобного.       Какое-то время маг боялся шевелиться, потом нерешительно переместил руку с чужого плеча на спину, чуть сильнее заваливая и прижимая крепче. Звёздкин с готовностью поддался, переплетая их ноги и сопя уже в шею. — Кальяном каким-то воняешь. — тактично сообщил он, тут же поднимая на волшебника лицо и чуть виновато улыбаясь. Клыки у него были чуть заостренные, если бы ещё подлиннее, так вовсе сошёл бы за вампирёныша. Такой необычный. Красивый. — Да это ребята курили, а я рядом стоял. Честно! — Не лги матери! Рэнделл рассмеялся, откидываясь на подушках. Когда в последний раз было так хорошо и легко? Этот мальчишка действовал на него как игристое вино, что хранилось в глубоких подвалах императорского дворца и ждало своего часа, чтобы одинаково сильно кружить голову и пятнадцатилетнему мальцу, и бывалому, порядком уставшему от жизни, воину. Звёздкина хотелось пить взахлёб и никогда не останавливаться. Постепенно на смену эйфории пришла сонливость, колдун почти задремал, уперев подбородок в розовую макушку, когда в дверь резко и нетерпеливо постучали.       Парнишка тут же подорвался и сполз на пол, обратно к бумагам, как если бы они делали что-нибудь запрещённое. Маг тоже вскочил и направился к двери, чуть морщась от характерного головокружения. При виде ночного гостя лицо его помрачнело: — Чего тебе, Одноглазый? Рядовой, нарочито дружески улыбаясь, попытался похлопать знакомого по плечу и таким образом протиснуться в комнату. — Не серчай, брат. Извиниться пришёл. — он всё-таки юркнул внутрь, стрельнув единственным глазом на сидящего на полу мальчика. — Ты у нас, оказывается, больно горячий на руку. Я ж смеха ради. А то, что парнишку подобрал, это ты хорошо сделал. Кто, если не мы. — видя, как хмурый Рэнделл смягчается, солдат схватил его за предплечье и доверительно зашептал, — И ничего тут такого нет. Я тебе врать не стану, тоже это, того, — он подмигнул, если это можно так назвать, — не только по девушкам, дело то такое. Без разнообразия никак. Только ты никому. Ворожей чуть мотнул головой, пытаясь отогнать усталость и понять, о чем толкует товарищ, а потом глаза его удивленно расширились: — Никому, ага… Но погоди, у нас вовсе не… — Так вот, я к чему веду, — Одноглазый его не слушал, — приглянулся мне больно твой мальчонка. — он улыбнулся Звёздкину, всё собиравшемуся с мыслями, чтобы вмешаться. — Личико то какое сладкое. Поделись со старым другом, уступи на одну ночь. Я заплачу, не обижу. — его жеманная ухмылочка стала ещё шире. От возмущения кровь жаркой волной прилила к щекам мальчика. Он хотел вскочить, но тут заметил, как наглец пятится от ворожея. Несколько секунд Рэнделл тупо смотрел на мужчину, как будто видел впервые. Стеклянные сосуды, подсвечники и чернильницы на полках мелко задрожали. Пустой хрустальный бокал лопнул, разбрызгивая осколки, тяжёлая дверь с оглушительным грохотом захлопнулась и тут же распахнулась настежь. Синий огонь, вспыхнув в глазах мага, будто растекся по веточкам вен и артерий, объяв всё тело парня голубым свечением. Одной рукой он схватил рядового за горло, обжигая смуглую кожу шеи пальцами с неприятным шипением. Тот не мог даже закричать, парализованный то ли магией, то ли ужасом, только таращился на колдуна, раскрыв рот в попытке захватить воздуха. Кольцо из ладони продолжило сжиматься, синее пламя вспыхнуло с новой силой. Заметив это, волшебник резко убрал руку, позволив Одноглазому свалиться на пол, а сам отошёл к противоположной стене. — Убирайся. Сейчас же. Если тот и хотел что-то сказать напоследок, сделать он этого не мог. Задыхаясь от кашля, наёмник почти ползком покинул комнату.        Закрывая за ним дверь, Рэнделл замер ненадолго, стоя спиной к Звёздкину. Медленно повернув ручку, он выдохнул, расслабляя плечи. Синий огонек, ещё догоравший на дне зрачков, окончательно потух. Он повернулся. — Послушай… Но Звёздкин слушать не стал. Он отполз в угол и вжался в сырую стену, смотря на друга с нескрываемым ужасом. Дрожащие руки всё порывались закрыть побледневшее лицо.       Он боялся колдуна. Очень боялся. Тот никогда не пытался причинить вреда, оставался максимально снисходительным, и это сыграло с мальчиком злую шутку. Доброта, дружелюбный взгляд и мягкий голос нового знакомого не позволили парнишке в полной мере осознать, кто перед ним, ослепили. Даже выйдя из тени, став обыденным явлением, ворожеи продолжали внушать страх обыкновенным людям. Страх перед необъяснимыми способностями, перед своим сверхъестественным началом, перед силой. К тому же Рэнделл — наёмник. Приходилось ли ему убивать? Очевидно, да, иначе он бы не занимал своего места. Черный Отряд — не спасательная бригада и не регулярная армия, они никого не защищают, а если и защищают, то за кругленькую сумму и своими, не отличающимися гуманностью, способами. Сегодня этот человек кормит с руки, но что ему мешает задушить этой самой рукою? Звёздкин отлично понимал, что волшебник вряд ли не хочет ему зла, а Одноглазый получил по заслугам, но это самое понимание сейчас ничего не давало. Синий огонь, давно исчезнувший, всё горел перед мысленным взором, опасно близкий, разрушительный, заставляющий всё внутри сжаться, а панику мерзкой тошнотой подступить к горлу. Это было оружие, при желании смертельное, и маг, без сомнения, умел им пользоваться.        Рэнделл дошёл до середины комнаты, резко остановился, давая понять, что дальше приближаться не собирается, и медленно опустился на пол, чтобы быть с мальчиком на одном уровне. Он сам выглядел напуганным и виноватым, так что заговорил извиняющимся шепотом: — Клянусь, я никогда не использую силу против тебя. И сейчас, с ним, я не должен был. Мы не трогаем других членов отряда, даже за такое оскорбление. — он старался не смотреть в упор, но видя, что парнишка внимательно слушает, всё же решился взглянуть прямо в глаза, — Я не сдержался, такого больше не повторится. Нужно было подумать, что тебя это напугает. Прежде, чем стереть твою память, тот колдун вполне мог использовать боевую магию. Если так, то ничего удивительного в твоей реакции. Прости меня. — он собирался что-то ещё добавить, но только нахмурил брови, думая, как сформулировать. На последних словах Звёздкин вздрогнул. Он неловко повел плечами, а потом тихо протянул: — У тебя теперь, наверное, будут проблемы? — Будут, но я разберусь. Ты ведь всё ещё боишься? Я могу поспать в сенях. А если не хочешь быть тут один, разбудим Совергона. Тень беспокойства на его лице немного поблекла и стало видно, каким же уставшим был волшебник после всей этой сцены. Тёмные круги под глазами, до этого казавшиеся обыденной частью его внешности, теперь резко выделялись на фоне бледной кожи, и даже черты лица как будто заострились. Мальчик грустно отметил всё это, прежде чем нерешительно подползти. Всё ещё подрагивающими руками он взял горячую ладонь мага и зачем-то прижал к себе. Неровный ритм его сердца без труда угадывался сквозь ткань рубахи. — Я тебя не боюсь. И не виню, просто этот огонь… Если бы ты не забрал меня к себе, что бы меня ждало? Ни дома, ни воспоминаний. Я просто не понимаю кто… зачем… — он внезапно расплакался, совсем по-детски, без предупреждения ткнувшись в чужую грудь. Слёзы полились по горячим щекам так неожиданно для мага, что тот в который раз растерялся, и лишь по прошествии нескольких долгих секунд привлек ещё ближе к себе. Задыхаясь, мальчик ещё пару раз повторил свой вопрос, в котором звучало так много обиды и искреннего недоумения. Его сдавленный голос резал колдуна, словно ножом, причиняя почти физическую боль от сочувствия и собственного бессилия. Ведь тот мог лишь прижиматься щекой к горячему лбу, гладить по содрогающейся спине, по голове, чуть раскачивая в своих руках. Он был готов отдать мальчишке всё, но разве этого хватит, чтобы вернуть чьё-то прошлое? В конце концов, он сам был точно таким же невезучим, выброшенным из собственной жизни и по счастливой случайности прибившимся к Отряду пареньком. — У меня ведь даже имени настоящего нет… Да и сам я теперь что есть, что нет, одинаково. — его тон из отчаянного перешёл в возмущающийся, он как будто обвинял кого-то, кто мог их услышать. Рэнделл слушал спокойно, не перебивая, продолжая мирно укачивать, пока дрожащие плечи наконец не обмякли. Часы монотонно тикали в тишине, теперь нарушаемой только редкими всхлипами, показывая половину третьего. Огонёк лампы на столе продолжал гореть, вокруг него красиво кружились пылинки. Маг осторожно отстранился от притихшего мальчика, большими пальцами бережно вытер мокрые щеки. Он сказал мягко, и как-то слишком просто, будто до этого они расслабленно беседовали: — Ты не прав. Имперский город вот-вот будет захвачен, а ты, судя по всему, оттуда, так что пытаться найти твоих родных сейчас — безумие. Но кому-нибудь там точно есть дело до тебя. Даже если не так, мне есть. Так же внезапно, как когда-то ударился в слёзы, Звёздкин вдруг улыбнулся, грустно, но искренне, сапфировые глаза его светились благодарностью. Он подался вперед, губы его на секунду замерли в сантиметре от лица ворожея. Помедлив, он снова крепко обнял того, лишь смазано целуя щеку, чуть не задев верхнюю губу. — Ты ведь завтра не встанешь в такую рань, как этим утром? — Неее, даже если сам Бледнолицый лично явится звать меня трудиться на благо революции.        Глубокий, лечебный сон пришёл сразу, укутав с головой, как бывает после изматывающих переживаний. Парнишка мирно посапывал на уже знакомой широкой груди, по не ясно откуда взявшейся, но стойкой привычке закинув одну ногу на волшебника, решительно не возражавшего и тоже видевшего уже десятый сон. Внезапно расслабленно опущенные веки дрогнули, мальчик судорожно втянул носом воздух, в темноте беспокойно нашаривая и сжимая ладонь колдуна. Треск и холодный свет синего пламени никуда уходить не собирались.