***
Спустя примерно неделю страсти начали потихоньку утихать, когда журналисты поняли, что в ближайшем будущем им ровным счетом ничего не светит и Энтони Кроули, так тщательно оберегавший свою личную жизнь до этого, будет продолжать в том же духе. Хастур влетел в кабинет Кроули и бросил ему на стол газету. — Эй! — возмутился Кроули, который подписывал стопку документов, желая побыстрее закончить дела и улететь наконец в свадебное путешествие. Но лицо его мгновенно побелело и перекосилось от злости, крепко сжимая газету, он буквально вырос из-за стола, как айсберг перед Титаником. Хастур непроизвольно сделал шаг назад. — Какого… Кто это сделал?! Изъять и уничтожить весь тираж! Если понадобиться — сожги всю редакцию! Азирафель не должен это увидеть! Ты понял меня, Хастур? — Кроули был готов снести как бульдозер все на своем пути. — Обижаешь, Босс. Уже работаем. — Дагон! ДАГОН!!! — и она тут же появилась в дверях. — Найди мне эту мразь, слышишь? НАЙДИ! Дагон сверкнула улыбкой в ответ, о таких вещах ее не нужно было просить дважды. И Кроули завопил, неистово раздирая несчастную газету.***
Азирафель проснулся и не обнаружил Энтони рядом. Справедливо подумав, что тот срочным образом доделывает дела перед предстоящей поездкой, отправился в душ, затем переоделся и спустился к завтраку. Но в столовой тоже никого не было. Накрытый стол, казалось, ждал лишь его одного. Азирафелю стало немного не по себе, завтракать и ужинать в их большой шумной компании уже стало настоящей традицией. Тем не менее Азирафель налил в чашку ароматный Эрл грей и принялся за омлет. Из приоткрытого за спиной окна донеслась осенняя прохлада, а за ней чуть уловимый запах гари. Азирафель подумал было, что садовник жег листья, но вспомнив, что ночью был сильный дождь, очень удивился и подошел к окну. Из карьера неподалеку от их дома поднимался столб черного дыма. Что там могло гореть? А если сложить это с отсутствием всей банды, то это выглядело нехорошо. Даже очень нехорошо! Не доев свой завтрак, Азирафель выбежал во двор, но никого, кроме охраны, по-прежнему не заметил. — Мистер Фэлл, вам лучше вернуться в дом, — сообщил один из охранников, но Азирафель его проигнорировал и направился в домик садовника. Там тоже было пусто. На столе лишь дымился в чашке горячий чай. Азирафель уже собирался уходить, как его взгляд зацепился за урну, из которой виднелся край смятой газеты со знакомой фамилией. Он расправил страницу и вдруг почувствовал, что задыхается. Его бросило в дрожь, а на лбу выступила испарина. Ноги подкосились и еле удержавшись за край стола, он сполз на пол, продолжая словно рыба хватать ртом воздух. Газета упала рядом, словно дразнясь, развернулась главной страницей, на которой красовался заголовок «От ненависти до любви один шаг? Демон Татфилда издевался над своим будущим мужем» и фото из школьной столовой, на котором Кроули насильно запихивает кашу в плачущего юного Азирафеля. Да, их с Кроули историю нельзя было назвать простой, они прошли через то, что другим даже не снилось, но весь тот школьный прессинг, приставание в раздевалке, в кладовке, вторжение в родительский дом и первый секс были очень унизительными и жестокими, но все это было лишь между ними двумя. В столовой же Кроули унизил его на глазах у всей школы, а сейчас это унижение разрослось до масштабов страны. У Азирафеля началась страшнейшая паническая атака. Он чувствовал, как немеют руки, как тело покрывает холодный пот, а язык разбухает до невероятных размеров. Такие приступы остались далеко в прошлом, и он уже давно не принимал лекарств, а паника от осознания беспомощности только усиливала эффект. Каким-то чудом сознание вытолкнуло на поверхность отрывок из давно прочитанной статьи о панических атаках и следуя ее советам, Азирафель начал сначала мысленно, а затем вслух вспоминать название ближайших улиц возле его родного дома. Это казалось почти невозможным, но паника начала потихоньку отступать. И он услышал шорох гравия на подъездной дорожке. Сначала он обрадовался, что сейчас Кроули его обнаружит и поможет, кажется это его голос он только что слышал. Но надежда тут же растворилась, когда Азирафель вспомнил, что домик садовника находился рядом с гостевым домом и достаточно далеко от их собственного дома, а значит искать ТУТ никто даже не подумает. Тем временем на улице происходили какие-то явно активные действия. Азирафель пытался подняться и выглянуть в окно, но ноги все еще не слушались. Тогда он вдохнул так глубоко, как только смог и стал перечислять названия улиц уже более уверенно. Когда ему более-менее удалось побороть приступ, он обхватил колени руками и разрыдался. Он плакал так, как никогда в своей жизни, вспоминая тот случай в столовой. Азирафель давно поделил Кроули и свою жизни на «до» и «после». Он так старался забыть все, что было ДО. Забыть. Но не пережить. И сейчас он буквально чувствовал, что все это рвется наружу и он — все еще тот самый мальчик из школьной столовой, а его муж — тот, кто столько лет делал его жизнь невыносимой. Но мальчики выросли. Осталось повзрослеть и начать принимать ответственность. Азирафель сделал несколько глубоких вдохов, вытер слезы рукавом и окончательно успокоившись, вышел на улицу. Возле гостевого домика стояли машины Кроули и Хастура. И будь сейчас дома, Азирафель бы их точно не увидел, эта часть двора не просматривалась из окон. В памяти невольно всплыла сцена с Кевином. Азирафель уверенно направился внутрь. Затем он спустился в подвал, и перед взором предстала уже знакомая картина: на стуле сидел связанный человек с мешком на голове, и ему, склонившись, что-то говорил Хастур, рядом стоял Кроули с револьвером в руке, Дагон и Лигур сидели неподалеку. — Кроули, — взволнованно, но достаточно твердо сказал Азирафель. Все присутствующие вздрогнули и обернулись. — Твою ж мать! — демон потер переносицу. После случая с Кевином, он бы никогда больше не совершил такой ошибки и не притащил сюда своего пленника, если бы не парочка папарацци, которые все еще пытались преследовать их в надежде на фото. А когда ангел сделал еще пару шагов навстречу — увидел его заплаканные глаза и красный нос и понял, что Азирафель УЗНАЛ. — Мы поймали крысу! — прорычал Хастур и Азирафель бы солгал, если сказал бы, что ему не любопытно, поэтому он подошел ближе и потянулся к связанному на стуле человеку. Хаструр попытался его остановить, но Азирафель одарил его таким свирепым взглядом, что тот отступил в сторону. — Ангел! — раздалось за спиной, и стальная ладонь поймала его за руку, но он уже успел ухватиться и потянуть за мешок. — Лиззи?! — сердце Азирафеля пропустило удар. На ней был потрепанный свободный спортивный костюм, за которым с первого взгляда совершенно не читалась женская фигура. Он вопрошающе посмотрел на Кроули. — Это она слила прессе те фото, — завопил Кроули и в ярости направил на нее револьвер. Сердце Азирафеля пропустило удар снова. — Ты? Но зачем? Ты же была на нашей свадьбе! — ангел был растерян до такой степени, что даже не мог злиться. Лиззи — та, что так нравилась ему в детстве, та, что сидела с ним за одним столом в тот злополучный день. Азирафель отклеил скотч с ее губ, и Лиззи тут же затараторила: — Зачем? Ты нравился мне, Азирафель! Я думала, у нас есть будущее! — на этих словах Кроули зло и истерично рассмеялся. — А потом ты пропал на столько лет! А я, между прочим, ждала! А потом это чертово приглашение на свадьбу и не с кем-нибудь, а с этим демоном! — И ты захотела отомстить и заодно подзаработать? Какая умница... — зло протянул Хастур и нарочито погладил Лиззи по голове, снова заклеив ей рот. Азирафель лишь захлопал глазами, он не мог поверить в услышанное. Да, Лиззи действительно нравилась ему, и он тоже думал об их совместном будущем, пока не поцеловал ее и не понял…что ничего не почувствовал. В его голове и сердце уже поселился Энтони Кроули. — Но теперь она ответит за это, детка! — зарычал Кроули, наводя на нее револьвер. — Ответит? — Азирафель тут же обернулся к Кроули. — Что ты сделаешь, застрелишь ее? — Лиззи отчаянно замычала что-то через заново заклеенный рот. — Это теперь решение всех твоих проблем? — Что? Нет! Я просто хочу узнать, кто это снял. И вот его я уже убью. — Тогда убей и нашего садовника, ведь именно у него я нашел газету, которые ты по всей видимости так старательно сжег в карьере! Дагон дёрнулась с места, но Лигур остановил ее. — Я убью кого угодно, ангел, соберу целый батальон, чтобы доказать тебе свою любовь! — и длинные пальцы легли на мокрую от слез щеку Азирафеля. — Доказать свою любовь? Ты сам то себя слышишь, Кроули? — Любого, кто посмеет тебя обидеть! — Какая разница, кто снял это фото, какая разница, кто слил его прессе? Все что произошло тогда — сделал ТЫ! Хастур, Лигур и Дагон ахнули в унисон и сделали насколько шагов назад, от греха подальше, ибо взрыва было не избежать. Но неожиданно губы Кроули задрожали, как и револьвер в вытянутой руке, а в носу предательски защипало. Демон Татфилда ощущал неведомые ему доселе чувства — стыд и вину. Он смотрел на своего теперь уже мужа и чувствовал раздирающую боль, потому что Азирафель был абсолютно прав. Ангел убрал руку Кроули со своей щеки и направился к выходу. — Никто не должен отвечать за твои ошибки. Чтобы отпустить свою боль, Кроули, ее нужно пережить, иначе мы просто не сможем двигаться дальше. …Потому что свою боль я уже отпустил. Демон Татфилда мог набросится на вооруженного преступника с голыми руками, мог пойти на войну и всегда смело смотрел любой опасности прямо в лицо, но смотреть как уходит его ангел, после всех сказанных слов он просто не мог. Кроули не мог ничего сделать, ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ. — Не заставляй меня пожалеть о том, что я вышел за тебя. Спустя всего неделю. — Азирафель ушел, закрыв за собой дверь, ведущую в подвал и Кроули показалось, что этот звук разломил его голову пополам.***
После этого происшествия Кроули заперся в своем кабинете и пил почти десять дней. Он практически не ел, никуда не выходил и как только кто-то собирался попасть внутрь — в дверь сразу же летела бутылка или пуля. Осознание того, какую боль он причинял своему ангелу, любви всей своей жизни, упало на него стотонной плитой. Она уничтожала его изнутри. «Чтобы отпустить свою боль, ее нужно пережить» Кроули не знал, как это можно пережить. У него попросту не было опыта. Пережить боль, которую причинили ему? Не вопрос! Но это… И не было на свете страшнее наказания, чем то, как Энтони Кроули сам мог себя наказать.***
— Все еще там? — шепотом спросил Азирафель у прижимающегося ухом к двери Хастура. — Угу, — Хастур сдвинул брови. — Недавно он пел, потом плакал, потом, кажется, допил бутылку и разбил ее о стену. — Все, хватит. Я вхожу! — Совсем сдурел? Стой! — но Хастур не успел. Дверь слегка приоткрылась и Кроули уже приготовился выстрелить, как увидел столб белого света. Он даже подумал, что сошел с ума или допился до белой горячки. Но свет издал звук, до боли похожий на голос его ангела: — Кроули, дорогой, это я. Кроули прищурился и как смог сфокусировал взгляд — на пороге действительно стоял Азирафель, которого едва не сбил с ног, царящий в кабинете запах. — Ангел! — радостно воскликнул демон. — Это ты! Какой прекрасный сон! Азирафель сделал несколько аккуратных шагов, чтобы не напороться на стекляшки от разбитых бутылок и открыл окно, дабы хоть как-то проветрить помещение. — Это не сон, это правда я, — он старался говорить настолько мягко, насколько вообще был способен и медленно вынул из длинных цепких пальцев пистолет, отбросив его в сторону. — Мой смелый мальчик, ты пришел спасти меня! — еле ворочая языком, умилялся вусмерть пьяный Кроули. — Давай дорогой, вставай. Ну, что ты тут устроил? Пойдем, тебе надо поспать. И поесть. И… помыться. — Азирафель перекинул одну руку Кроули через свою шею, стараясь его поднять, но тот постоянно выскальзывал, совершенно отказываясь стоять на ногах. Вдруг Кроули подобрался и вытянувшись по струнке встал, схватив Азирафеля за грудки. Взгляд его стал словно стеклянным, а губы задрожали. — Прости меня, ангел! Слышишь? Прости меня за все. — Кроули… И он тут же повис у ангела на плече, сотрясаясь от слез. Азирафель обнял его, прижимаясь всем телом, чтобы Кроули снова не выскользнул и не рухнул на пол. — Прости… — прозвучало глухо в пиджак Азирафеля. — Пойдем, приведем тебя в порядок. Ты же не хочешь, чтобы газеты снова запестрили заголовками типа «Энтони Кроули скоропостижно скончался от алкоголизма, оставив вдовцом своего молодого и прекрасного мужа»? — улыбаясь, сказал Азирафель, чувствуя, как Кроули улыбается ему в плечо. — Не дождутся! — на пиджаке Азирафеля уже темнело приличных размеров мокрое пятно. И он крикнул в сторону двери: — Хастур! Помоги же мне!