Мелодия наших слёз

      Раннее утро придумали лишь для того, чтобы побыть одному. Ни один человек не способен променять тишину прохладного утра на разговор.       Раннее утро придумали лишь для того, чтобы спать. Ни один человек не способен променять даже минуту сладкого сна на разговор.       А если вы не понимаете моих слов, то, скорее всего, вы такой же как он…        50 пропущенных звонков и сотня так и несказанных слов — это всё, что было после…       Размышляя о чём-то своём, Кагеяма вышел из дома, оставив записку для матери с небрежным содержимым на столе. Он шёл медленно, не озираясь по сторонам, с опустошенным нутром; можно сказать, еле волоча конечности. Прохладный ветер слегка обдувал его волосы и что-то тихо шептал на ухо, но Кагеяма, конечно же, не разобрал его слова. Деревья пели свою неторопливую мелодию, а листья кружилась в вальсе, окрашивая всё в свои красно-жёлтые тона. В ямах плохо заасфальтированной дороги осталась вода после вчерашнего дождя, но, не обращая на это внимания, он продолжал идти, иногда удачливо обходя ямы, а иногда наступая в саму глубь.       В целом, Тобио выглядел, как застиранная футболка: яркость вымылась водой и порошком, осталась лишь основа — то самое полотно и блеклый оттенок былого цвета. Он достал из кармана телефон с наушниками, решив послушать музыку, чтобы отвлечься. Плейлист выдал давно не прослушиваемую песню малоизвестного автора.       10 причин ненавидеть, одна причина помнить…       Эта строчка заставила Тобио задуматься ещё сильнее. И причиной этому послужил тот, кто сразу занял его мысли, едва он услышал эти слова. Хотя он никогда и не выходил из головы Кагеямы, заполняя собой каждый нерв, каждую вену, каждую клетку… Тобио хотел отвлечься от этих воспоминаний, но какую бы песню он не выбирал, всё напоминало о нём. Это его невероятно раздражало: почему он вообще помнил о нём? Почему спустя столько времени он всё ещё в его мыслях? Ведь если бы…       10 причин ненавидеть, одна причина помнить…       Да! Ненавидеть его было за что, но и любить…       Голова Кагеямы окончательно разболелась от роящихся мыслей. Он глубоко вздохнул, горло слегка засаднило от прохладного воздуха. Он вошёл в парк, с которого, возможно, всё и началось. И так он вспомнил то, что выбило его из колеи окончательно…       Это был самый обычный день самого обычного мая. Май, который они прожили уже двадцать один раз. На улице стояла невыносимая жара, от которой люди спасались, как могли: кто-то ел мороженное, кто-то пил холодную воду, даже видно было несколько знакомых, что сидели возле фонтана, а некоторые додумались использовать веер.       Кагеяма погрузился в воспоминания. Он медленно перевёл свой взгляд на фонтан, стоявший перед ним, а может он вдруг возник здесь из его мыслей; Тобио уже не различал. Фонтан пуст и сух изнутри — обычное следствие осени. Голубая краска слезала с его краёв, а причудливых дельфинов, прежде испускавших воду, сняли. Именно в такие, ещё в не совсем холодные, но уже достаточно унылые дни, невольно вспоминается лето.       Кагеяма снова попытался вспомнить детали того дня, боясь, что в очередной раз что-то забудет.       По его воспоминаниям это было даже не лето, а скорее конец весны, но думать хотелось об обратном. Тогда он шёл по цветущему парку почти под руку со студенткой из другого потока. Она о чём-то щебетала ему своим звонким голоском, то и дело пытаясь коснуться его руки, однако Кагеяма просто наслаждался ветерком, что на мгновение подул в его сторону. Девушка недовольно пыхтела, ведь привлечь внимания приглянувшегося парня не удавалось. Может, она и смогла вытащить Тобио на прогулку, но это не возымело никакого эффекта. Хотя сейчас Кагеяма был…       Он снова стал прокручивать свои воспоминания, не зацикливаясь на той девушке, что сейчас казалась ему крайне надоедливой. Кагеяма пытался вспомнить лишь его. До самых мелких деталей вспомнить, как он выглядел, как говорил и как смотрел. Тобио сел на скамейку, как и тогда, и посмотрел на людей, которые жили в его воспоминаниях и отсутствовали прямо сейчас в реальности. Если бы не до смешного раннее утро, возможно даже осень не остановила бы парочку людей от прогулки. Посмотрев куда-то сквозь фонтан, он, наконец, смог вспомнить, что было дальше…       Куча людей толпилась по противоположную сторону от них, окольцовывая кого-то. Девушка, сидевшая рядом, имени который он не мог вспомнить — вероятно, он даже не помнит, как точно выглядит её лицо, — слегка ойкнула и начала копаться в своём телефоне с цветным чехлом. Сейчас, как и все люди из его воспоминания, она была лишь серым месивом, которое отличалось от всех, пожалуй, только белым лёгким платьем и тёмными длинными волосами. Листая ленту популярного приложения, она включила видео и показала его Кагеяме, который отчаянно пытался разглядеть паренька, которого окружила толпа. Недовольно оторвав свой взгляд, он посмотрел в сторону девушки и, пропыхтев, начал смотреть с ней, по видимому, любительское видео…       Тобио тотчас захотелось посмотреть то видео снова. По его мнению, всё началось точно не с него. Но сейчас он ни в чем не уверен: были ли эти чувства раньше или намного позже, но моменты с этого видео принесли свои плоды.        Плоды, что уже давно сгнили.       Битый час Кагеяма искал видео, что в воспоминаниях будоражило его с головы до пят, надеясь, что увидит… Он и сам не знал, что именно. Поиски не увенчались успехом, слишком уж странное было то видео. Пару секунд смотря сквозь телефон, парень решил напрячь мозги и вспомнить тот день еще разок…       Сидя с той девушкой, Тобио не смог поверить. Вцепившись в телефон, он переводил свой взгляд с рыжего парня на экране на того, что был еле заметен. По его телу прошлись мурашки, и он вздрогнул. Тихо проскрипев зубами и выругавшись, он встал со скамейки и направился прямиком в толпу, чтобы увидеть его. Для Кагеямы того времени это был лишь его старый знакомый из волейбольного клуба, с которым он провел 3 года в старшей школе и который пел сопливую песню о любви, плача и смотря ему в глаза; теперь же… Чуть ли не рыча от недовольства, Кагеяма упорно двигался вперед, не понимая до конца, почему, но он ужасно хотел увидеть того парня, что сбежал после своего выступления, исчезнув почти на четыре года. Люди тихо шипели на него, нехотя пропуская ближе к Хинате. Кагеяма стоял в двух импровизированных рядах от парня, что держал в руках гитару и мило, можно даже сказать до боли тошнотворно улыбался серому пятну воспоминаний. Тобио чуть потупил взгляд, но продолжил смотреть на эти, противные ему, недоворкования…       Ему было противно это вспоминать. Тот парень, что был с Шоё, если бы не он. Взявшись за голову и дергая свои волосы, он громко кричал, понимая, что виноват во всем сам. Слезы покатились по его щекам, не то от физической, не то от моральной боли. Больно было все равно. Всё это воспоминание приносило боль, но не помнить было ещё больнее. Мысль, что он может забыть, съедала его изнутри. Возможно, поэтому Кагеяма сейчас такой…       Нежно проводя по струнам гитары, Шоё легко улыбался всё тому же серому пятну напротив себя, а сердце Тобио билось, пожалуй, в три раза чаще. Песню он еле уловил, смотря в глубокие карие глаза, что были обращены в этот раз уже не на него. Теперь его взор никогда не будет обращён к нему. Замечая каждую изменившуюся в нём черту, улавливая его теперь уже мужской, но всё ещё по особому детский тембр голоса, Кагеяма продолжал смотреть на него и удивляться, как тот изменился. Его рыжие волосы сменили свой цвет на чёрный, но до сих пор торчали во все стороны, его четко выраженные ключицы и худые запястья были всё теми же, а веснушки куда-то пропали. На первый взгляд он казался совсем другим человеком, но не узнать его было не возможно. Уши заложило, пульс бил по перепонкам, в глазах темнело и хотелось просто зажать уши руками, но дурманящий голос не позволял этого. И как итог, он просто смотрел вперёд, опустив руки и внимая только ему…       Кагеяма попытался ещё раз воспроизвести тот момент, чтобы «вслушаться» в слова, продлить воспоминание с Хинатой, вернуть к памяти то, что было после, но просто не смог. Всё то, что было в этот злополучный день, стерлось из памяти, погружая Тобио в ужас. Тот день был самым дорогим из воспоминаний о нём, в тот день он сказал что-то важное, что сейчас, разумеется, уже не помнит. И тогда он понял, что теряет самое дорогое в своей невероятно никчёмной жизни — воспоминания о нём…       — Тобио! Тобио! — крик ворвался в его сознание, отдаваясь эхом. Сняв наушники и поняв, что уже вот как полчаса он сидел без музыки, погрузившись в воспоминания, он снова услышал, что его позвали. Оглядевшись пару раз, он никого не нашёл, что не удивительно для пол пятого утра. Либо над ним кто-то стебался, либо… Не желая это терпеть, он встал со скамейки и обошёл фонтан два раза, после дошёл до конца парка, следуя маршруту из воспоминаний. Резко ворвавшееся пение отрезвило его рассудок, напоминая о главном — он всё ещё помнит. Но только пока…       Маленький человек прячет в карманы руки свои…       Он радуется как ребёнок тому, что помнит. Те люди, которые были лишь серыми пятнами, приобретали лица и голоса, что заменили собой настойчивое жужжание. Краски становились всё ярче, голоса — громче, и это его, несомненно, радовало, ведь теперь все происходящее не казалось просто сном.       Девушка в белом платье отдернула его руку, вздыхая:       — Куда ты так рванул? Ты что, его знаешь?       Теперь он увидел её красивое лицо, похожее чем-то на его…       Тобио стало дурно: видимо, всё началось куда раньше. Он судорожно хватал воздух, осев на землю и ощутив мокрый асфальт, который впивался в его щеку. Яркая вспышка света и громкий крик разрывали его нутро, он терся о землю и каждая песчинка с асфальта резала его кожу, впиваясь глубже и глубже. Слезы текли и текли, а голос разносился эхом, будто он был наяву.       Маленький человек прячет в карманы руки свои…       Хината тогда был слишком счастлив, поэтому Кагеяма и не смог с ним поговорить. Легко улыбаясь, он убрал гитару в чехол и посмотрел в толпу, где увидел… Сердце тогда упало ниже пят, волочась где-то сзади, а глаза неотрывно смотрели на его руку, которую тут же схватило то серое пятно, что сейчас имело лицо… Гнев заполнил его, он схватил брюнетку за руку и посмотрел в глаза Шоё. Переплетая пальцы с девушкой, он смотрел, как то же самое делает и Хината. Ситуация усугублялась и, кажется, все смотрели на них. Кагеяма с силой сжимал чужую руку, отчего девушка взвизгнула и зашипела на него, отдернув свою руку; она наигранно обиделась, но Тобио будто было абсолютно плевать. Всё его внимание поглотил Хината. Они не отводили глаз довольно долго, пока Шоё не отдёрнули в сторону, чуть ли не волоча за собой. Его гитара немного подпрыгивала за спиной, видимо, чехол был слишком огромён для таких всё ещё маленьких рук. Силуэт Хинаты удалялся, а Кагеяма потянул в его сторону руку, пытаясь ухватиться и задержать его хоть на пару секунд. Но почувствовав в своём кулаке лишь воздух, он понуро отпустил руку. Глаза заблестели, и он уже было захотел уйти, как Хината в последний раз взглянул на него и лишь шепнул: «Прости». Шоё отвернулся и, как думалось Тобио, заплакал…       Дрожь пробила с ног до головы, и он взвыл от боли. Желудок моментально скрутило, выпитый стакан воды вырывался наружу, голова ныла, а щеку сильно щипало. Ему удалось встать лишь с третьей попытки, тяжело вдыхая воздух в лёгкие и держась за живот, который вот-вот вывернет наизнанку. Поднявший, Кагеямо подошел к ближайшей клумбе и, улыбнувшись, сорвал завядшую лилию. Её оранжевые лепестки гнили, по краям становясь тёмными, а со стебля сползали муравьи. Один из них дополз до запястья Тобио, наровясь его укусить. Он ударил его, прежде чем насекомое попытались что-либо предпринять — путей к отступлению не было. С улыбкой размазывая пальцем внутренности муравья по руке, он пристально смотрел, как тёмное пятно въедается в его кожу. Вытерев запястье рукавом, он стоптал фиалку, проклиная её за слабость. Покончив с руганью, он переступил цветок, направляясь дальше, судорожно тряся верхними конечностями, будто стряхивая орду насекомых. Он снова глубоко вздохнул, обтёр щёку и включил музыку, погружаясь в мучительные для него воспоминания…