Письма умершим

«Отчаяние в глазах и зубы скрипят. Мы выдумаем, что виноват не я и виноват не ты, Но мы не сможем обмануть себя» Нервы

      Он и сам не знал, зачем всё это затеял. Знал только, что на том конце провода никто и никогда больше не поднимет трубку. И всё равно позвонил.       — Абонент не отвечает. Пожалуйста, оставьте сообщение на автоответчик.       Ну да, этого следовало ожидать.       — Привет, ковбой¹. Говорят, мертвецам доступны все языки мира... Надеюсь, это так, иначе тебе придётся записаться на языковые курсы.       Франческо надолго замолчал, казалось, даже не дышал. Думал.       — После похорон стало как-то совсем безрадостно. Наверное, это атмосфера такая, но это, поверь, временно. Справлялся с этим раньше, справлюсь и сейчас. Но я переживаю за Салли. — итальянец повозился, пошарил по полкам и наконец нашёл старинную пачку дешёвых сигарет и зажигалку. Закурил. Впервые за много-много лет. — Знаешь, когда ты уехал домой, я поносил всё, на чем свет стоит. И Салли тоже, ведь это она тебя вынудила ехать обратно. Тогда я перетрахал, — итальянец нервно хохотнул и продолжил, — incredibile ma vero², сотню жарких красавиц в надежде тебе насолить, но всё было не то. Никакого удовольствия, чисто животный секс. И ни одна ramoscello³ не смогла повторить то, что делал ты. И не потому, что ты вытворял что-то такое, что не под силу опытной шлюхе, совсем нет. Откровенно говоря, в сексе ты вообще ничего не смыслишь. Просто с тобой мне было спокойно. Ты научил меня ценить это, ценить жизнь не просто за то, что она дана, а за то, чем она наполнена. Наша с тобой наполнена спокойствием и уютом. Домом. У тебя на ipod была такая песня, не помню, как называется, но в ней была строчка, которая врезалась мне в память... «We aim for it all, we lift of these walls, to make this house our home»⁴ — примерно так. Вообще-то, мне совсем не понравилась твоя музыка. Честно сказать, у тебя просто ужасный вкус! Но эта строчка, она... — Бернулли задумался на секунду, выдохнул дым через нос, прочувствовал этот едкий запах внутри себя. Он заполнял ту пустоту, что вот уже месяц заменяла душу. — Она правильная. Она про нас с тобой. До этого мой дом не был мне домом, а просто местом, куда не стыдно заказать, эм, проститутку. Ты принёс сюда кусочек семьи... — итальянец пощелкал языком, после чего отошёл куда-то и вернулся с бутылкой игристого, — Я нашёл ipod в твоей комнате, когда затеял уборку, и не смог удержаться. И другие вещи тоже нашёл. Твои странные футболки, например. Ты не подумай, я не оставлю себе ни одну из них — они просто отвратительны! Отправлю их Салли, пусть разбирается с этим сама. За то в обмен на всю эту cattiveria⁵ она отдаст мне собаку! Да, знаешь, она сказала, что ты совсем за ней не ухаживаешь.... — Франческо опять замолчал, глубоко вдохнул и шумно выдохнул в трубку. Пытался справиться с эмоциями. — Ухаживал... А ей сейчас совсем не до собаки. Так что пока Мейбл поживёт у меня. Хотя мне кажется, что она скоро запросится обратно, потому что вы с ней похожи. В общем, скоро я опять буду в Америке, может быть, загляну к тебе... Унылое это дело, на самом деле, мне совсем не хочется идти тебя навещать. Мне совершенно не нравится, где ты теперь живёшь. И я бы забрал тебя обратно,честное слово, я бы... Ох, я бы отвёз тебя к морю. Не понимаю, как ты можешь жить так далеко от моря. Я бы не позволил себя хоронить где либо ещё, кроме пляжа. Хотя, думаю, я бы попросил свой прах развеять где-нибудь. — Франческо коротко прыснул и ответил сам себе, — Слишком пафосно, согласен. Обычная могила на пляже вполне подойдёт. Хотя я вообще-то пока не собирался умирать. Вчера ходил гулять, тоже думал о чем-то. Взял бутылку, чтобы лучше думалось. Совершенно не то. Даже пить как-то уже не интересно. Интересно было, когда в твой совершенно безалкогольный сок я подливал несколько капель водки. Чтобы веселился не я один. А ты не замечал, или делал вид, что не замечаешь. В общем, вёл себя как жук.       Лимит ещё не кончился, но Франческо отправил сообщение. И долго ещё не мог сообразить, что сказать дальше, ведь говорить хотелось сразу так много и так о многом. Хотелось опять пойти на море, взяться за руки и болтать о пустяках, постепенно перетекая в беседу о Важном. Но... Франческо пригубил бокал. Чтобы лучше думалось.       — Знаешь, я не остался на похороны. — наконец решился он продолжить, — Не хотел видеть. Но знаешь, я рад, что с тобой всегда будет твой сток-кар. Вот из всего надгробия он вышел самым симпатичным. И ещё, конечно, подпись эта дурацкая... «Ghost Rider»⁶. Это я придумал в шутку, а Салли тогда разревелась прямо у меня на плече, представляешь?! Но подпись оставила. Из-за этого мне тоже не очень хочется к тебе приходить — надпись ведь жуткая, да-а-а... — протянул он и потушил сигарету, — Я бы тебя ещё покатал. Помню, какой восторг у тебя был, когда ты сел за руль моей briciolo⁷. А я тогда испугался — вдруг сейчас вдавишь педаль в пол, и всё. Был величайший герой гонок NASCAR Хьюго МакКуин и не стало. Но ты тогда не дал по газам. Правда, по сути это ничего не изменило...       Франческо приложился к бутылке, наплевав на рядом стоящий бокал. Это по сути своей ничего не меняет...       — Знаешь, я ещё и за твою маму переживаю. Она осталась совсем одна. К сожалению, мы с ней так и не пообщались по душам. Возможно, это случится позже. Может быть уже тогда, когда я приеду за Мейбл. Но мне страшно думать, как ей сейчас? Ты был у неё одним единственным, а теперь нет никого. И как ты мог так поступить с ней? Дети не должны умирать раньше своих родителей, ты же знаешь это. А теперь она одна. Как и Салли. Я искренне надеюсь, что они сблизятся и помогут друг другу пережить утрату, ведь они молодцы. Они обязаны справиться... Я тоже справлюсь, Хью. Вот уж об этом не переживай, я в себе уверен. И у меня даже будет жена, будут дети. Да, обязательно будут дети. И если у меня родится сын, то я назову его Роулем. А ты думал, что в честь тебя? Ну уж нет, пусть такой ерундой занимается, скажем, та же Салли.       Если бы кто-то на том конце провода был жив, он бы услышал шумные глотки и последовавший за ними глухой стук. Но этот кто-то жив не был.       — Я обязательно буду поддерживать твою семью и дальше. За это не беспокойся. И я помогу с разными бумажками, если нужно будет. И деньгами. И обязательно сохраню о тебе память, договорились?       Франческо отправил второе сообщение, снова не выговорив и десяти минут. Два сообщения. Ещё три, и все предыдущие сотрутся... Франческо думал о том, как уместить все свои мысли в десять минут, как рассказать всё то, что копилось целый месяц. Как выразить кратко и ёмко все те эмоции, что он так прячет ото всех? Хотелось говорить бесконечно, пускай и с молчаливым собеседником. Франческо посмотрел на свою подругу Muscato Canelli, смерил её взглядом и выбросил недопитую в мусорное ведро, как выбрасывал каждую из шлюх, посещавших его дом после отъезда МакКуина.       — Мы все сможем жить дальше, малыш, это обязательно. Dormire, bene? Мы все будем счастливы когда-нибудь... Si, dormire⁸...       Франческо в последний раз нажал на отправку сообщения и бросил телефон в неизвестность за своей спиной. Телефон волшебниным образом преземлился на диван. Франческо отправился в душ.       Трезвон Франческо расслышал сквозь шум воды. Сначала не понял, потом прислушался и опять не понял, потом выкрутил краны и услышал. Отряхнув с волос воду, он накинул на мокрое тело лёгкий халат и вышел в гостиную. Затем нашёл телефон, который к тому времени уже перестал трещать, и посмотрел пропущенные. «Салли». Нет, её номер не был записан у итальянца, но за этот месяц он его уже выучил наизусть. Не мешкая, он перезвонил.        Салли не кричала — орала в трубку дурным голосом о том, какой Франческо мерзавец, и как он мог оставлять такие сообщения, зная, что телефон Хьюго всегда в её сумочке. Франческо об этом и знать не знал. Его больше занимал вопрос, как Салли перевела эти сообщения. Но он не перебивал её, слушал очень внимательно, потому что понимал. Это такой же способ излить боль, избавиться от неё. С момента похорон они так и не говорили серьёзно и о Важном, никто даже не заикнулся. Франческо понимал и это — всем им нужно было время на осмысление. И Салли тоже нужно время, а конкретно сейчас — свободные уши, чтобы знать, что в радиусе тысяч километров она не одна каждый день просыпается и засыпает с этим горем. Поэтому Франческо не перебивал. Он действительно понимал.       Он круто поменялся за этот год. Ни один старый друг не узнал бы его, если бы у него были старые друзья. Бернулли изменился по большей части из-за МакКуина и ради него. Раньше он ни с кем так не носился, как носился с ним. Вспомнить хотя бы те ужасные ночи, когда Хьюго снились кошмары... Для Франческо это были кошмары наяву, и главным героем в них был отнюдь не он. И это пугало ещё больше. Франческо стал осознанным, ответственным. В конце концов он почувствовал ту мудрость, что источал американец. Почувствовал и впитал, на сколько было возможно. Они бесконечно учились друг у друга, и продолжали бы учиться сейчас, если бы не стечение обстоятельств... Франческо не винил никого в смерти Хьюго, кроме самого Хьюго. Он был уверен, что, не хоти МакКуин того, не погиб бы. Франческо просто был благодарен за эти полтора года спокойствия и уюта. Франческо был благодарен за пережитый опыт.       Салли стала остывать, успокаиваться, и это было, несомненно, просто отлично.       — Дорогая, скажи мне, как ты перевела мои сообщения?       — Франческо, в моем окружении два итальянца. Луиджи переводил.       — То есть ты дала прослушать мои откровения чужим людям? Почему ты слушала мои сообщения?       — Ты злишься? — где-то там в Аризоне всхлипнула девушка, так что Франческо поспешил её успокоить.       — Я не имею права на тебя злиться.       — Я не знала, что это ты. Я подумала, может это кто-то из знакомых, кто еще не знает... Вдруг было что-то важное?       — Милая, наши переживания важнее любого из знакомых, «кто ещё не знает».       — Я знаю...       — Салли. Ты потрясающая девушка, знай это. Ты вдыхала жизнь в Хью столько раз, сколько он побеждал на своих гонках. Хью обязан тебе всем, что у него есть. Ты девушка его мечты. Салли, он хотел сделать тебе предложение. — Франческо знал, что Салли сейчас заплачет вновь. И она заплакала. Но на этот раз он её не слушал, продолжал говорить, — Да он уехал отсюда именно поэтому. Он готовил тебе праздник. Потому что он любил тебя и только тебя. Я любил его, но он меня — никогда. Ты должна это знать, потому что это правда. Я не буду больше уговаривать тебя успокоиться, потому что от слёз тебе точно станет легче. Но ты должна знать, что в какой-то момент Хью понял, что не хочет причинять тебе ни малейшей боли, не хочет никогда видеть на твоем лице ни слезинки. Поэтому он вернулся, Салли. И если ты хочешь, чтобы Хью спал спокойно, не реви. Ты самый важный человек в его жизни. Но это не значит, что ты навсегда обречена быть невестой мертвеца. Он бы этого не хотел. Ты должна простить и оставить Хью позади и быть счастлива, как я и пообещал. Мы же все будем счастливы когда-нибудь...       Салли слушала его, несомненно слушала, хоть и продолжала плакать. Она хотела что-то возразить, но не могла из-за тех же слёз. Поэтому Франческо заговорил опять:       — Милая, ну, хочешь, я приеду к тебе на этой неделе? Тебе нужна помощь, я это знаю. И нам обязательно надо поговорить. Чтобы никто из нас больше не делил Хью. — итальянец прервался, закусил губу. Задумался. — Знаешь, Хью — это твой опыт. Какой никакой, а всё же опыт. И ты должна радоваться, что тебе достался именно такой опыт. Потому что это воспитывает твой характер, это учит тебя. МакКуин понимал это всегда, потому что так его научила его мама. Я понял это только недавно. И ты должна это понять, иначе всё это зря. Хью хотел бы, чтобы ты училась. И он учился у тебя. Мы все учимся друг у друга, и это происходит всю жизнь. И когда кто-то умирает, мы тоже учимся. Мы учимся, пока не умрём сами. Но ведь мы не собираемся умирать так скоро, верно? И твоя, и моя грусть — только наша грусть, и в этой грусти мы будем одни⁹. И эта грусть — она тоже опыт. Цени это. — итальянец немного помолчал, потом добавил, — Я приеду к тебе на этой неделе, потому что тебе нужна помощь. А мне нужно отдать тебе некоторые вещи Хьюго. Договорились? Спокойной ночи.       Франческо сбросил вызов прежде, чем Салли успела хоть что-то ответить. Потому что он не хотел слушать. Он хотел бесконечно любоваться лицом Хьюго МакКуина, запечатленным на фотографии, которую держал в руках. А потом он бы хотел забыться сном без сновидений, а наутро собрать свои вещи и полететь в Америку.       — Buonanotte, il mio bambino morto¹⁰.