Когда создаёшь главного злодея...

Когда пишешь книгу, которая является твоей последней надеждой на квартплату, не задумываешься о том, что ты состряпал слишком горячего злодея. И уж тем более не представляешь, как бы он выглядел в реальности. Шан Цинхуа игнорирует лепет Системы и сглатывает слюну, глядя на фарфор кожи, высокомерный прищур глаз и потрясающее, божественное лицо. Шэнь Цинцю похож на Небожителя. Незадачливый автор ещё не видел своего главного героя, но ему и злодея достаточно. И как он посмел убить такую красоту? Цинхуа не мог сказать, что ему нравились мужчины, но и отрицать это не получалось. У него никогда не было отношений, а значит и возможности проверить. Но, глядя на Шэнь Цзю, он думал, что его гетеросексуальность умирала в агонии. Лорд Цин Цзин, заметив чужой взгляд, отвлекается от доклада главы Юэ и коротко смотрит на Цинхуа. Тот готов расплавиться, но вместе с тем хочется провалиться под землю: мужчина выглядел уж очень устрашающим. Холодная аура, окружавшая его, будто кричала, что к нему лучше не подходить — унизит, ударит, обсмеёт. Шан Цинхуа сам виноват: это он создал такого персонажа. Цинхуа потупил взгляд. Кому-то вроде него нельзя даже смотреть. Он с трудом сидит до конца собрания и мчится на Ань Дин, украдкой поглядывая в сторону злодея. На следующий день он выслушивает требования Вэй Цинвэя, притворяясь, что всё записывает. Конечно же нет. Конечно же, он чиркал зарисовки к чему-то очень, очень непристойному. Свиток отправляется под стол и забывается там: лишь бы никто не увидел. Шан Цинхуа не хотел, чтобы кто-то знал. Фантазии об изящных руках, ласкающих его кожу, должны оставаться при нём. Слишком личное. Слишком постыдное. Этот свиток точно стоит сжечь. В другой раз. Они видятся на собраниях, обсуждают работу, и Шан Цинхуа изредка посещает чужие пики, пытаясь унять свои чувства. Не получается. Когда Шэнь Цзю приходит к нему, он готов задохнуться. Лорд Цин Цзин, кривясь, оценивает убранство комнаты, пока Цинхуа пытается незаметно избавиться от кучи посуды, книг, документов и кистей, что беспорядочно валялись на всех поверхностях. Шэнь Цинцю быстро и кратко рассказывает о том, что ученики Лю-шиди сломали стену в оружейной (Цинхуа был бы в ужасе, если бы не знал, что может учудить сам Лю Цингэ), и её не помешало бы скорее починить. Закончив, Шэнь Цзю уходит с нескрываемым достоинством, а Самолёт, Пронзающий Небеса ещё долго отходит от его присутствия в собственной комнате. Шан Цинхуа прибывает на Цин Цзин, чтобы оценить работу своих учеников, и остается довольным: оружейная совсем как новая. Он отсылает адептов обратно на Ань Дин и сам собирается вскочить на меч, когда к нему подходит самоуверенный мальчик в светло-зелёном. Мин Фань милее, чем он себе представлял. Он сообщает, что учитель пригласил лорда Ань Дин в Бамбуковый домик, и отказываться было бы крайне невежливо. Шан Цинхуа оттягивает до последнего. Он медленно поднимается к комнатам Шэнь Цзю, медленно и робко переступает порог чужой обители и сглатывает. В воздухе витает почти невесомый запах благовоний. Сладкий, заставляющий расслабиться — не такой давящий, как у Юэ Цинъюаня, и не такой неприятный и дешёвый, как у самого Цинхуа, который в этом совершенно не разбирался. Конечно же, ведь у лорда Шэнь есть вкус. Шэнь Цинцю подаёт горячий чай, садится напротив и молчит. Он неспешно обмахивается дорогим веером и изредка поглядывает в окно. Шан Цинхуа не знает, что делать. Когда молчание слишком затягивается, Шэнь Цзю спрашивает: — Ну и чего ты хочешь? Цинхуа вздрагивает под оценивающим взглядом. — Н-но ведь... — Пытается возразить лорд Ань Дин, но его тут же перебивают. — Странно смотришь. Странно реагируешь. Мне ничего от тебя не нужно — я хочу услышать, что нужно тебе. Проницательный — Цинхуа на секунду берёт гордость. Таким и должен быть главный злодей. Впрочем, сейчас, вместо того, чтобы не обращать внимание, он настойчиво спрашивает. Самолёт не знает, куда отступать. Он хочет... Он хочет немного прикосновений и мягких губ. Хочет ещё немного насладиться неуловимым запахом чужих волос и зарыться в них руками. Правда немного, совсем чуть-чуть... Кому он врёт? Он хочет столько, чтобы никому больше не досталось. — Глупый влюблённый мальчик. — Хмыкает Шэнь Цинцю, и Цинхуа на секунду кажется, что он высказал это вслух. — Ты же не считаешь меня совсем тупым? Хватит так горестно вздыхать, это раздражает. Шан Цинхуа опускает голову. Он видит своё дрожащее отражение в чашке. Наверное, он мог бы встать и уйти сейчас? Когда он подрывается, его бьют. Не сильно, но ощутимо — веер оставил на руке быстро исчезающую красную отметину. — Куда ты собрался? Сядь назад, — ворчит Шэнь Цзю, — и выпей наконец этот чай — я зря заваривал его для тебя?