Гостья с Татуина

      Когда мы увидели ее в первый раз, то решили, что это чья-то младшая сестра приехала в гости и заблудилась.       Почему?       Да потому что наша тогда еще не комэск, чтоб ее крестокрыл не выделывался и в гипере не козлил, без косметики похожа на школьницу. И мы — и парни, и девочки, и алиены — радостно повелись.       Она стояла посреди ангара, золотая, как солнце, и улыбалась, освещая все вокруг, и тени разбегались от ее сияния…       И синие глазищи на пол-лица.       Какое-то имперское порно начиналось точно так же.       — Слушай, деточка, — сказал я весь из себя такой гордый, — ты брата или сестру ищешь? Тебя проводить? Ты не бойся, мы тут все хорошие, только малость без башки, как все на Кореллии.       Она посмотрела на меня так, будто увидела посреди ангара банту, рассмеялась и сказала:       — Вообще-то я не школьница, а пилот, техник и немного джедай. Где Ведж Антилесс? Мне сказали найти его.       Мы с парнями почувствовали себя полными дураками. Невежливыми дураками. Девчонки ржали и настороженно переглядывались.       О чистках в первые годы правления Палпатина слышали все, об охоте на джедаев и о том, как на них ополчилась вся галактика — тоже.       Странно, что кто-то уцелел. Селчу, засранец, вытолкнул меня вперед.       — Вот он. Но если что, можешь обращаться и ко мне.       — Спасибо.       — А ты откуда?       Это спросил уже я. Честно сказать, мы ждали какого-нибудь нашего обычного пиздеца.       В Альянс приходят два типа людей: те, кому Империя создает проблемы, и те, кто создает проблемы ей. Я бы отнес глазастика к первым, но я уже облажался по полной, а потому не спешил с выводами.       Она улыбнулась, и четверть наших чуть не сомлела на месте.       В ангаре стало светлее. Я понял, что, кажется, у нас начались проблемы и надо будет высказаться про неуставняк и целибат.       — С Татуина. И с Набу.       А, то есть ты и бегаешь, и создаешь проблемы? Тогда тебе цены нет.       — Покажи, что умеешь. Новичкам мы даем фору, но хочешь летать с нами — пощады не жди. Вэлл, — крикнул я своей ведомой, — сегодня ты страхуешь не меня, а ее.       — Есть, командир.       Девчонка отдала мне честь.       — Я лучший пилот на всем внешнем рубеже. Не бойся, на взлёте бить не буду.       — Нарываешься.       — Проверь.       — Ты хоть устройство крестокрыла знаешь, птенец?       — Чего там знать? Машина как машина, летает хорошо. И уж точно лучше ДИшки, та вообще летающий гроб.       Наши выпали в осадок.       — Даже не сравнивай!       — И в мыслях не было.       Я честно хотел повести себя как приличный человек, то есть не разделывать девчонку под орех на первой же тренировке. У всех нас поначалу самомнение не пролезает дверь, особенно если ты хоть чего-то стоишь как пилот. Да и чего могла уметь девчонка восемнадцати лет? Пускать вот так сразу за штурвал истребителя новенькую, которая непонятно где и непонятно как училась летать? К ситхам.       — Обойдешься с боевыми, сначала теория.       Под возмущенный гул я повел наше новое приобретение к тренажерам.       — Что, — разочарованно протянула Вэлл, — опять тренироваться на неписях? А я ведь только раскатала губу…       — Закатаешь обратно.       Я стоял далеко, но видел, что у новенькой от азарта только что не чешутся руки.       — А у нас говорят: «Тренируйся на бантах».       — Банта, солдат, ни в ДИшку, ни в крестокрыл не влезет. Этой туше сразу крейсер нужен.       — А лучше звездный разрушитель!       — Банта? В брюхе звездного разрушителя? Да ты спятил?!       Это выеживались наши техники.       Рядом раскочегаривались тренажеры.       — У нас есть традиция, — обычно я не люблю выпендриваться, но не сегодня, — проигравший проставляется на всю эскадрилью.       Наши меня поддержали.       Прежде чем сесть по машинам, мы пожали друг другу руки.       — Ведж, покажи, как летают настоящие пилоты, а не консервные банки!       Здесь следовало сказать сразу, что я второй раз сел в лужу. Да что там, я построил в ней космическую станцию.       Даже на тренажере летала глазастик как боженька. То есть я во всю эту ерунду с Силой не верю и вообще кореллианец, просто выражение удачное, но в тот день меня и Вэлл укатали по полной. Прижучить глазастика получилось с большим трудом. Я подозреваю, что в финале она мне поддалась, лишь бы не ронять авторитет командира среди подчиненных.       Я так задолбался, что хотел повеситься.       Комбез мокрый, хоть выжимай, перед глазами летали злоебучие ДИшки.       С трудом я понял, что мои ребята и девчата вообще-то хлопают и орут. Такого они не видели очень давно.       — Вот это класс!       У меня открылось второе дыхание.       Глазастик вылезла из своего тренажера абсолютно счастливая.       — Ты выделываешься! — заорал я на общей волне восторга.       — Ты тоже.       — Кореллианец не может не выделываться!       — Эй, что за дискриминация, — это на меня насели Селчу и Вэлл, — Альдераан тоже выделывается, потому что мы крутые!       — И мы можем!       В кантину мы заявились, обнявшись и распевая похабные песенки про Палпатина и моффов. Ну, знаете, эти про производственные совещания и как величество трахает их сначала в мозг, а потом в жопу. Мы, пилоты, народ рисковый, местами отмороженный и на голову отбитый, и быть лицемерно-вежливыми не умеем. Не с нашим уровнем адреналина. Фольклор у нас такой же. Бармен принялся намешивать коктейль.       — Опять стихийное бедствие?! Пропиваем или хороним?       — Обижаешь, отмечаем!       — Тащи кореллианского! И персикового альдераанского тоже тащи!       Глазастик подняла руку.       — Мне, пожалуйста, сок.       — Язва? — сочувственно спросила Вэлл, которая до прошлого года сама маялась желудком. — Сдать хорошего врача?       — Обеты.       Дальнейшее я помню плохо. Кажется, я первым вытащил глазастика танцевать, но Вэлл, зараза, оттерла меня, так на минуточку, своего командира! Ох уж эти ситховы альдераанцы, подметки на ходу режут, а если не режут, то отбирают, и говорят, что так и было!       Танцевать глазастик не умела, но двигалась хорошо, как… да как танцовщица. И училась быстро. Проставляться в одно рыло мы ей не позволили и на выпивку скинулись все. Я же помню, что на Татуине жопа с деньгами, а на Набу кризис последние лет восемь.       Вела себя глазастик очень дружелюбно, много рассказывала про гонки в песках, про Озерный Край, про Мос-Айсли и Тид, только о себе ни слова.       — Сдается мне, — я отсалютовал ей, — ты у нас отлично впишешься.       Она подняла стакан и кивнула, как человек, готовый хоть сейчас взяться за большую работу.       Встречать ее вышел старик в дурацкой хламиде. Ага, только он держался, как какой-нибудь Бейл Органа, я в таких вещах разбираюсь.       — Ты поздно, Люк.       — Я была занята, Бен. Все в порядке.       Я чуть не дал себе по башке, я ведь так и не спросил, как ее зовут. У себя на базе, когда я всех разогнал по койкам, то залез в сброшенное штабом досье.       «Люк Скайуокер. Место рождения — Татуин. Возраст — восемнадцать стандартных лет. Сирота, опекуны Оуэн и Беру Ларс убиты во время бандитского налета». Дальнейшее место жительства — пяток планет, две станции и Набу, где глазастик три года занимала в пригороде Тида должность младшего судьи по гражданским и наследственным делам. Офигенно для вчерашней беженки, набуанцы — снобы и сволочи, посторонних в свою политику не пускают даже на низовом уровне. Хотя, хотя... что это здесь за примечание о двойном гражданстве и заочной учебе? О, так вот в чем дело: отец Люк, джедай по имени Анакин Скайуокер, получил гражданство как участник Битвы за Набу, была такая лет тридцать назад, и решающий вклад в победу. Но даже если так... Ни одного нарекания по службе, все сплошь благодарности и рекомендация поступать в университет галактического права на Корусанте. Причина попадания в Альянс… Вот здесь все было кратко и по делу: «Задолбала Империя».       Я закрыл датапад. Молодец. Сразу видно: наш человек.       На следующее утро она пришла на построение первой и в отличие от некоторых — Вэлл и Селчу, я смотрю на вас! — вообще не бухтела, когда я снова отправил ее на тренажер.       Через месяц она уже совершала боевые вылеты. Сначала ведомой, потом ведущей. Я потирал руки.       Люк и впрямь оказалась наш человек. Знаете, я насмотрелся на хороших имперских пилотов, да и мы выпендриться не дураки. Со стороны только наши понты и видно, но без дисциплины и задрачивания на тактику ведения боя хорошему летчику никуда. Все пилоты любят распускать хвост, к какой бы расе ни принадлежали, даже если хвостов у них нет...       На Кореллии, если не умеешь пустить пыль в глаза, приходится тяжко, для нас выпендреж — это норма жизни, и надо же поддерживать репутацию самых больших психов этой Галактики? Люк… в жизни она вела себя очень спокойно и дружелюбно, но и пошутить умела, и точно не страдала лишней чопорностью. В реальном бою… Когда я первый раз это увидел, то подумал, что папаша ее точно кореллианец, потому что только наш брат настолько ебанут, чтобы так идти на риск. Мы азартны, и Люк тоже была азартной, но при этом сочетала решительность с точностью лазерного скальпеля. Не говоря уже об умении мгновенно понимать чужие сильные и слабые стороны и использовать это на всю катушку. Опыта ей не хватало, но она быстро училась.       — Слушай, — спросила ее Вэлл после возвращения с задания, где ее чуть не поджарили, не приди я и Люк на помощь. — Это твоя Сила, да?       Люк сняла шлем и убрала со лба прилипшие пряди. Вылет у всех нас выдался тяжелый.       — Отчасти. Она помогает лучше чувствовать истребитель, поле и противника. Но не научит тебя летать.       — Кто тебя учил?       Это влез уже я. Мне было страсть как интересно, где же водятся настолько хорошие учителя и нельзя ли перетащить их к нам.       — Отчасти Бен, он классный пилот. Отчасти… я ходила в летный клуб в Тиде. Правда, там были в основном малые гражданские суда. Яхты, небольшие крейсера, грузовики. Судья должен уметь летать и хорошо стрелять.       — Детка, так на Набу все приличные и эстеты!       Люк посмотрела на нас…. Посмотрела.       — У тебя устаревшие сведения. Нас учат защищать свою жизнь и боевым искусствам. Но даже если и так... Не за внешним кольцом. Наследство может быть и на других планетах, и на астероидах…       Мне стало неуютно. Я представил, как девчонку пятнадцати-восемнадцати лет начальник отправляет разбираться с порядком и очередностью наследования куда-то к ситху на рога. Вэлл тоже стояла офигевшая.       — И тебя отправляли…       — Да. Я умею разговаривать с людьми и объяснять, где они неправы.       — Это точно, — Вэлл хлопнула ее и меня по плечу и, засранка, попала прямо в ушиб. — Прости, прости, командир! Слушайте, пойдемте кино посмотрим, что-нибудь бодрое и с кровь-кишками?!       Это был подкат. Только я собрался устроить пропесочь на тему недопустимости неуставняка, но Люк справилась без меня.       — Настроения нет. И через час меня ждет Бен.       Мы с Вэлл остались одни. Рядом ругались техники и жужжали дроиды. Я решил, что лучше прояснить некоторые вещи раз и навсегда.       — Вэлл, чего ты добиваешься?       Она захлопала глазами, пытаясь свести все к шутке, но я ведь тоже умею доебываться до мышей.       — Командир, ты спятил! Я же не всерьез!       — Ты выше по званию.       Вэлл отмахнулась.       — Это ненадолго. Слушай, мы нормальные люди, и мое пускание слюней — только моя проблема. Мне вообще больше мальчики-брюнеты нравятся. Типа тебя, хотя ты тощеват, а я женщина горячая, на кости не бросаюсь…       Я все же разбил себе лоб.       — Я выше по званию.       — Не будь занудой.       — Знаешь что, не нарывайся в бою!       Потому что сегодня кое-кто подпустил ДИшку непозволительно близко к себе и ушел в мертвую петлю, подставив брюхо. Эй, имперцы, бейте не хочу!       — Это была случайность.       Случайность или адреналиновая зависимость?       Как в воду глядел. Через три месяца Вэлл погибла, пойдя на таран. Я остался без толкового заместителя, эскадрилья — без отличного пилота. Селчу и Люк взяли на себя ее обязанности и вместе со мной разрабатывали операции, отправлялись на вылеты и гоняли молодняк, настояв на том, чтобы пилоты чаще сдавали анализы на биохимию крови.       — Мы не можем позволить себе терять людей. Учить хорошего пилота — дорого и долго, — объяснила недовольным Люк, — поэтому вы пойдете и будете сдавать кровь на нейромедиаторы столько, сколько надо. И к психологам ходить будете столько, сколько надо.       Наши пытались протестовать. Люк была неумолима.       — Не нравится — пишите заявление о переводе.       Что и говорить, она в самом деле умела убеждать людей.       После этого процент смертей среди личного состава снизился почти на треть, а я сел и задумался, где наша кореллианская любовь к риску и авантюрам превращается… да давайте уж честно, в наркоманию.       Хочешь ты того или нет, высокие потери в боевых частях — это нормально. На каждый боевой вылет ты идешь с сознанием того, что можешь и не вернуться. Больше того, если ты командир, ты посылаешь на смерть и своих подчиненных, которыми дорожишь, и друзей. И тебе не жмет.       Ладно, почти не жмет.       Кошмары с участием тех, кого убил или послал в бой, из которого не было шансов вернуться, я перестал видеть через полгода.       Штука в том, что постепенно привыкаешь воспринимать выбывших не как живых людей, а как еще одну строчку с именем и черточкой с двумя датами. Но у этой строчки была своя жизнь, свои планы, и если бы не твой или ее проеб, то… а иногда дело даже не в проебе, а в том, что имперцы летают лучше.       Это война, а на войне убивают. Не так: убийство и причинение урона противнику — просто часть работы. Боевые потери — это часть работы. Ты привыкаешь, ты постоянно работаешь на пределе, ничто так не выжирает ресурс, как боевой режим, а уж если он на постоянной основе, и ты просто не можешь жить без чувства готовности и постоянной вздрюченности, и тебе нужно все больше и больше…       Но мы воюем, чтобы жить без страха, а не ради войны и зашкаливающего адреналина!       Я запросил результаты своей биохимии за последний год. Они меня не порадовали.       Командир подразделения — да что там, человек с мозгами не имеет права так подставляться сам и подводить своих людей.       Я пошел к Люк и ее старику. Тот как раз гонял ее в перерыве между боями. Скажу честно: увидев бой на световых мечах, я залип.       Это было красиво. И пусть кто-нибудь мне скажет, что лучший бой — не случившийся. Когда обе стороны так понимают, слушают и слышат друг друга — а можно мне еще?       Люк и ее старик не теряли ни спокойствия, ни уверенности, ни собранности. Они управляли своим состоянием, а не оно ими.       Мое присутствие заметили не сразу.       — Как ты это выдерживаешь?       — Что выдерживаю?       — Нервное напряжение. Я тоже так хочу.       Старик выключил меч и покачал головой.       — Капитан Антиллес, вы не джедай.       — То есть обычным людям ваши техники не подходят? Мастер Бен…       — Оби-Ван Кеноби.       — Без разницы! Я не набиваюсь к вам ученики. Я хочу научиться владеть собой. Что для этого надо делать, завязать себя альдераанским узлом?       — Для начала попробуйте дышать, а не замирать, как имперский штурмовик. Люк, ты что на меня так смотришь?       Она изо всех сил пыталась не лыбиться.       — Бен, ты его уже учишь.       — Я не…       — Бен, на Темную Сторону Силы возмущение ведет.       Люк явно кого-то передразнивала. Старик махнул рукой.       — Садитесь уже, капитан Антиллес.       — Меня зовут Ведж, если что.       Учиться у старика оказалось весело, как и находить у себя зажимы в самых неожиданных местах. Равно как и медитировать. Первый раз, когда у меня получилось самостоятельно все сделать, из глубин собственного подсознания на меня выпрыгнул клоун! Ебучий клоун с красным париком и бластером, за которым я бегал с портативной мухобойкой!       — Капитан Антиллес, — старик очень старался не смеяться надо мной, но я сам нервно ржал, — вы что, боитесь клоунов?!       — Представьте себе, да. А чего боитесь вы?       Старик помрачнел и сказал тихо:       — Своего малодушия. И вулканов Мустафара.       Иногда на него находило такое странное, что я спешил поскорее унести себя и Люк подальше, как, например, сегодня. Но уйти нам не дали.       — Все в порядке. Продолжаем.       Что и говорить, стадо моих тараканов оказалось раскормленное и могло сожрать имперский флот. В мыслях, разумеется.       Но я хоть попустился и стал спать спокойнее. С помощью Люк и ее старика я их выдрессировал настолько, что научил строиться по росту, отдавать честь и подавать лапку.       Эти техники не раз выручали меня в бою.       Через год Люк повысили до командира эскадрильи и велели укомплектовать личный состав. Она едва не увела у меня Селчу, и мы первый раз крупно поругались.       Вот еще, опять мне терять толкового заместителя, а нового ситха с два найдешь! Помирились мы, правда, быстро, потому что долго злиться на хороших людей я не умею, а Селчу пообещал найти ей толкового альдераанца.       — Потому что заместитель командования должен стоять обеими ногами на земле и уметь тормозить звёздный крейсер. Особенно если командование ебануто. Простите, ребята.       — По меркам Кореллии мы тихие и приличные.       — А по меркам Галактики — нет.       К тому же у нас хватало совместных операций, а я время от времени работал жилеткой для тех, кто попытался подкатить к Люк, но получал отказ. Выслушивал жалостное и причитательное, вправлял мозги, иногда работал выпивохой-собеседником.       У нас все были немного в нее влюблены, даже дроиды, которые норовили сломаться и попросить их починить. Я не исключение.       Хорошо, не немного. Дурацкая влюбленность свалилась на меня, как снег на голову.       Ну как… на самом деле я все понимал и про чертов адреналин, и про неуставняк (плевать, что мы в одном звании и служим в разных эскадрильях, все равно нельзя, на службе спят только полные мудаки), и про обострение чувств перед лицом того, что имперцы могут тебя поджарить, и про то, что после боя тебе хочется не трахаться, а банального тактильного контакта с тем, кому доверяешь, и про ее целибат, хотя непонятно, как джедаи, если завязывались на бантик, не вымерли, как древние ящерицы, но…       Спасало оно меня от неуместного влечения к другу и боевому товарищу, на которого я мог во всем полагаться? Ни ситха.       Нет, мои проблемы — это мои проблемы. Люк не виновата, что я влюбчив, как кореллианец. Да, сюрприз, я и есть кореллианец, а у нее обеты.       Я сделал все, чтобы она ни о чем не догадалась. Та еще задачка, потому что когда у человека настолько высокий уровень эмпатии и социального интеллекта, это конец гашетке и штурвалу.       Но я справлялся, хотя порой, изредка стоя под настоящим душем, задумывался, как же джедаи прошлого, умные и практичные товарищи, не додумались до такой штуки, как парная медитация. Так боялись привязанности? Ребят, а детей вы как воспитывали? И как в Галактике вообще одаренные остались?       Но да, портить хорошую дружбу плохим сексом — так себе удовольствие. Хорошим — тем более.       Люк ничего не знала. А ее старик догадался, однажды подмигнул мне и сказал:       — Это пройдет. Главное — не кормить.       — Вот спасибо…       Когда у меня выдалось свободное время, я вдруг задал себе вопрос: а кто вообще такой Оби-Ван Кеноби и почему он учит Люк?       Спрашивать было неспортивно, и я пошел в нашу инфотеку. Искать сведения за последние лет двадцать. А лучше тридцать.       Нарыл я немного, да и там хватало черных дыр. В основном это была желтая пресса, а из приличных изданий… чувство такое, что орден джедаев постарались стереть не только из информационной сети, но и из общей памяти, и, вампа откуси ей ногу, из культуры, и проделали большую работу.       Судя по всему, старик Бен до резни был очень большой шишкой и классным дипломатом. Полноценных статей даже в скандальных газетенках нашлось мало, но я умею искать и достраивать картину по ссылкам.       Выходило, что Бен получил отца Люк в ученики совсем зеленым пацаном. Эта парочка из наставника и падавана отжигала так, что вся Кореллия могла нервно икать. Я не знаю о порядках в старом ордене, но, похоже, Бен и батя нашей комэска были одними из немногих, кто относился к солдатам-клонам по-человечески, прежде чем все улетело в штопор и приказ шестьдесят шесть.       Объявление о розыске магистра Кеноби я откопал. Награду за него назначили заоблачную.       Это кому он ухитрился так яйца подпалить?       А Люков батя? Он что же, сложился в первые дни, с его-то везучестью и любовью подчиненных? Что-то здесь не так.       Она, кстати, вышла очень похожей на отца. Только ее батя был лось с медальным профилем, а Люк вышла среднего роста и мягкими чертами лица, будто к густой кореллианской крови щедро плеснули набуанской. Или альдераанской.       Мои разыскания не остались незамеченными. После очередного занятия старик попросил меня:       — Капитан Антиллес, не ищите больше сведений о моём ученике. Прошу вас. Ради Люк.       — Почему?       Я так охренел, что даже не разозлился. У меня вообще спокойствия в жизни прибавилось. В общем, сейчас я бы выдержал все.       Старик не стал ходить вокруг да около.       — Ради ее спокойствия.       — Ваш ученик что, проебал Республику?       Ляпнул я наобум, лишь бы ляпнуть.       — Не он. Но лучше не трогать эту историю.       — Ээээ, мастер Кеноби, это, конечно, не мое собачье дело, но ничего, что Люк имеет право знать правду?       — Имеет, — согласился старик и пристально посмотрел мне в глаза, — но ведь правда может разбить сердце? Ради своей любви, остановитесь. Заметьте, я доверяю вам. И не пытаюсь использовать майнд-трик.       — Вы задолбаетесь. Я кореллианец и упертый. У вас мозги закипят.       Но я действительно прекратил лезть не в свое дело, а зря.       Год все шло в меру паршиво, пока…       Пока наши не сперли чертежи Звезды Смерти, пока не распустили имперский сенат, пока его высочество Лео Органа чуть не казнили по обвинению в шпионаже и государственной измене, а сукин сын Таркин не взорвал Альдераан.       Я видел это в прямом эфире. Мы с Селчу сидели, болтали с его мамой, сестрой и братом по анонимному каналу связи, как вдруг головидео пошло помехами и раздался взрыв, от которого мы оба чуть не оглохли.       — Что это было?       Мой друг и зам сидел, как мертвый. Я полез в голонет, но все молчали, а сервера альдераанских информационных компаний легли. Понимая, что случилась отменная дрянь, мы помчались к командованию.       Те ничего не знали. Бейл Органа не выходил на связь.       Спустя двенадцать часов ботанские шпионы принесли охуенные новости: Альдераан уничтожили по приказу гранд-моффа Таркина.       Без суда и следствия. В рамках испытания нового боевого оружия.       На Селчу было страшно смотреть.       Я и все остальные пытались осознать размер жопы.       Потом я вспомнил, что Люк и Бен как раз улетели на встречу с Бейлом Органой, и чуть не поседел. Они должны были привезти что-то очень важное.       Обычно я человек уравновешенный, но после смерти родителей это были самые хуевые полчаса моей жизни.       Сожрав успокоительное и запив его вискарем (никогда так не делайте), я включил голосвязь и начал пытаться дозвониться. Сигнал проходил, но такой слабый… а потом Люк выключила комм.       — Они живы! — Селчу радовался больше меня и только что не плакал. — Ведж, хоть кто-то жив!       Соображал я плохо.       — Да. Но в очень большой беде.       Спустя двадцать часов Люк прилетела на чужом разваливающемся корабле вместе с каким-то контрабандистом, вуки, двумя дроидами, планами Звезды Смерти и мелким высочеством. Без Бена.       — Где старик?!       Это первое, что я спросил после того, как поставил ее на ноги.       Она смотрела на меня сухими и подозрительно блестящими глазами.       — Погиб. Вейдер убил его.       — Мы это так не оставим! — Рядом нарисовалось мелкое высочество, а у меня зачесались кулаки.       Здоровенный вуки пророкотал что-то одобрительное.       Не поймите меня неправильно. Я целиком и полностью признаю заслуги Лео Органы. Для парня ростом метр семьдесят (я сам такой же), похожего на школьника, да еще и которого вечно не принимают всерьез, он без всяких разговоров крут. И для Альянса сделал много, и вообще обаятелен и харизматичен, нам такие люди нужны. Я вот, например, никого не умею убалтывать и объяснять, зачем переть против Империи, я кореллианец, я иду и делаю.       А этот говорит так, что аж заслушаешься. И так красиво, так правильно, как будто взял, что мы все думаем и чувствуем, срезал все лишнее, и вперед. Вступайте в наши ряды, несите ваши денежки.       Надо ли говорить, что он меня дико раздражал?       Но взрослые люди тем и отличаются от младших школьников, лупящих друг друга сумками, что ради общего дела умеют засунуть взаимную неприязнь в задницу.       Тем более на хвосте за «Тысячелетним Соколом» по наши души притащилась Звезда Смерти — убийца Альдераана.       Признаться, чего-то такого я ждал.       Ладно, что мы можем противопоставить этой дуре?       Генерал Додонна собрал нас у себя и выдал план настолько безумный, что у меня дернулся глаз. Какая, к ситховой бабушке, газоотводная шахта, она же настолько узка, что в нее не попадешь!       Но выбирать было не из чего, а кончиться, дрожа от страха, не хотел никто. Мы с Люк отобрали лучших, выдали напутственное командирское слово — и она, и я отлично понимали, что из такого боя вернется хорошо если четверть пилотов, — собрались уже запрыгнуть в кабину, как в ангаре нарисовался злой, как сотня ранкоров, Селчу.       Злой и очень спокойный.       — А я?       У имперских безопасников есть такое понятие: личное дело. Так вот, ты не идешь ликвидировать цель, если у тебя к ней что-то свое. Или ты с ней спал. Или это твой родственник. Ну, потому что из двойных отношений всегда получается хрень.       Без обид, но Селчу человек тихий, а в тихом омуте вечно водится всякое. Я не хотел, чтобы мой друг убился, хотя и понимал, что в случае неудачи здесь по-любому будет охуенное астероидное поле.       — А ты отстранен от полетов.       — Какого ситха? Эти ублюдки убили мою семью, уничтожили мой дом, а я сиди на берегу и попивай коктейль?! Командир, ты спятил?!       — Ты уверен?       Это уже спросила Люк, которая казалась старше себя.       — Да. Я обещаю не убиваться, я просто хочу, чтобы Таркин и все, кто к этому причастен, сдохли!       — Тогда да пребудет со всеми нами Сила.       Спорить было некогда. Мы залезли по машинам.       Я догадывался, что все будет плохо, но я не думал, что настолько       Почти всех наших пилотов перестреляли имперские ДИшки. Тоже мне, саркофаги на шасси! В итоге нас осталось четверо: я, Люк, Селчу и парень по имени Биггс Дарклайтер, ее друг детства с Татуина, который недавно к нам присоединился. Отличный пилот и хороший человек, но иногда и этого мало.       Мы с Селчу прикрывали Люк до победного, но нас самих подбили, и пришлось уходить. Охуенное, я скажу, ощущение — смотреть, как на хвост твоей подруге садится злоебучая ДИшка, вот-вот выстрелит, а ты не можешь сделать ни ситха!       Люк спасло владение Силой, потому что она уворачивалась, как могла, и тот внезапно вернувшийся контрабандист на своей развалюхе. Как же это, мой соотечественник - и не поучаствует в общей движухе! Выстрел достиг цели. Звезда Смерти была уничтожена.       На базе всех нас шатало от потрясения и усталости. Мои товарищи и сослуживцы, спасенные от паршивой смерти, чего-то кричали, поздравляли и Люк, и контрабандиста с его вуки — вуки звали Чубакка, — и нас с Селчу.       Мне было хреново.       А уж как хреново было Люк, которая сначала почувствовала, как миллиарды живых существ закричали от боли и умолкли навсегда, а через совсем короткое время сделала выстрел, убивший еще миллион, я даже представить боялся. Важно не то, что они были имперцы и те еще уроды, а то, что они были живые люди. Джедаи от такого портятся, это мне старик рассказывал.       Я решил, что сделаю все возможное, чтобы Люк больше не пришлось вот так убивать. Лучше это сделаю я.       — Я тоже, — сказал Селчу, а когда я удивлённо уставился на него, добавил: — Командир, у тебя на лице все написано.       Хотя мы оба не уничтожили Звезду Смерти, Люк и мелкое высочество настояли, чтобы и нам с Селчу вручили медаль. Мы пробовали бухтеть, мы же ничего не сделали, но Люк быстро выдала нам по башке.       — Это важно, — сказала она. — Для всех нас.       На награждении мелкое высочество пожало всем нам руки.       Дальше стало не до горя. С Явина-IV надо было уносить ноги. Звездный разрушитель, конечно, это вам не Звезда Смерти, но тоже способен выжечь целую планету.       Вы когда-нибудь эвакуировали военную базу? Если нет, то знаете, что это ужасно бестолковое занятие, как бы ты ни задрючивал подчиненных, человеческое раздолбайство победит. Хотя что это я? Любая армия и флот, даже имперские, это бардак по определению, все зависит от того, насколько быстро он умеет перестраиваться и ориентироваться.       Если исходить из этого, то мы потрясающие молодцы. Это при том, что эвакуацию нам осложняли то и дело падающие с орбиты обломки Звезды Смерти. Почему эту махину нельзя было просто взять и исправить?       Да потому что тогда огреб бы и Явин-IV, и все мы, тупица!       Выдохнули мы только в глубоком гипере. Я взял две фляжки кореллианского виски и пошел искать Люк.       И ей, и мне всучили звание коммандеров в зубы и велели, как только прибудем на место, восстановить наши эскадрильи.       Она как раз сидела над пачкой личных дел, еще более мрачная, чем на награждении.       — Помянем старика? — сходу предложил я.       Люк кивнула и залпом выпила стопку.       Я не знал, что говорить. Я очень плохо умею утешать.       — Мне его не хватает.       — Мне тоже.       — Если хочешь, — мне казалось, я топаю по тонкому льду, — расскажи, как это было.       И она рассказала. Очень вежливо и скупо, но меня проняло.       — Он был мне как отец, Ведж. Знаешь, в детстве он жил по соседству и считался среди фермеров не то колдуном, не то сумасшедшим. Иногда я видела его на границе дядиных владений, ну, когда меняла фильтры во влагосборниках, а он задавал вопросы о том, как чувствует себя тетя, что я читаю, как дела в школе. Иногда он рассказывал сказки раскаленного песка. И спрашивал, вижу ли я странные сны. Или чувствую ли я что-то, что только должно произойти.       Люк осушила еще стопку.       — Поэтому, когда за дядей пришли бандиты среди ночи… я знала к кому бежать. Я угнала спидер и разбудила Бена. Но дяде и тете это уже не помогло. Меня… мне показалось, что я вижу тетю, я вышла из нашего дома…. В общем, меня украли тускены.       — Было страшно?       — Скорее противно. Меня собирались принести в жертву. Потом они заспорили и начали орать друг на друга. Оказывается, года за четыре до моего рождения какой-то человек с мечом вырезал целое племя за то, что они украли его мать. Пока они лаялись, я украла нож. Я ничего тогда не умела, я просто хотела выжить. Разрезала путы и, пока в стойбище спали, сбежала. Попыталась. За мной уже пришёл Бен. Дома он дал мне обезболивающее, велел набраться сил, а сам ушел.       — Он их убил?       — Вырезал, да. Знаешь, в ту ночь мне приснилось, что я… это была я и не я одновременно. Я была страшно зла. На моих руках умерла какая-то женщина… человек, глазами которого я видела, очень ее любил. Я не жалела никого. Это было страшно. Потом была какая-то женщина. Очень красивая, — Люк первый раз за черт-те сколько времени улыбнулась, — она что-то говорила, пыталась поддержать, но…       Она положила руку себе на грудь.       — Во мне уже была тьма и дыра. Большая такая дыра размером с человека. И любовь той женщины, похожей на цветок, у нас ведь совсем мало цветов и воды, Ведж, сплошь песок и колючки, не могла закрыть эту дыру. Вода испаряется, цветы вянут, они у нас не выживают… Теперь во мне тоже дыра. Размером с одного Бена и весь Альдераан.       — Принимай в свою компанию, — Селчу сунул голову в дверной проход, — я тоже дырявый.       Я ненавижу плакать и страдать, но вспомнил, как умирали в огне звезды мои родители, как прощались со мной, как я прикопал их убийц, и молчал. Только налил всем еще одну порцию вискаря.       — Знаете что, ребята, — Селчу сжал кулак, — такое не должно повториться. У нас на Альдераане даже оружия не было. И эти ублюдки… я ведь хотел летать за империю, я в Академии учился, правда, быстро сбежал.       Об этом я краем уха слышал.       — Чего так?       — Дедовщина и инструкторы-уебки. Интересно, что их министерство информации будет врать?       Мы не знали, но догадывались. Само собой, вину возложат на Альянс, к гадалке не ходи.       Минус база на Явине, минус Альдераан, минус старик Бен.       Охуенная победа.       — Хорошая база была на Явине, — я неуклюже попытался сменить тему, потому что очень уж хотелось пойти и повеситься, — мне там нравилось. Теперь сошлют в жопу Галактики. Спасибо вам большое, лорд Шлем, вот просто большое спасибо!       Неожиданно для нас, Люк хихикнула и начала рассказывать офигенную историю, от которой мы с Селчу выпали в осадок.       Оказывается, на Явине-IV был ситхский храм. А в храме жил дух ситхского лорда, который докапывался до нее, как лишай до штурмовика.       — Неужели ты не хочешь познать могущество Темной Стороны? Неужели ты не хочешь узнать правду о своей семье? Твой наставник тебя обманывает, о-ло-ло, я готов дать тебе знания!       Мы с Селчу хохотали, обнявшись.       Какая бездарная обработка! Эй, Темный Лорд, поганый ты халтурщик, кто так работает, ты бы хоть к своим призрачным потрохам приложил победы Альянса, соцпакет и бесплатную стоматологию! Но нет, из всех достоинств только тонкая душевная организация, тьфу!       Теперь понятно, чего Люк последние три месяца ходила мрачная, как поднятый по тревоге покойник, и все время норовила сбежать на миссии.       — А ты?       — Включила наушники и ушла в медитацию. Чего я на Темной Стороне не видела? И чего я такого не знаю?       Селчу побился головой о переборку.       — Люк, ты что, не понимаешь, что этот ситхов лорд хотел тебя подснять и вешал лапшу на уши? Ты чего ржёшь?!       Люк вытерла выступившие на глазах слезы и засмеялась еще громче.       — Я не страдаю геронтофилией, у меня обеты и ничего, что с призраком трахаться можно только в мозг?       — Слушай, тогда наше командование точно ситхи. Потому что они в мозг имеют нас постоянно и по умолчанию. Я уж молчу про императора….       — Эээ, — я значительно поднял палец, — нам мозг сношают добровольно, а всей Империи — нет. Поэтому наш долг, бойцы, принести на мордах наших крестокрылов церебросексуальную свободу жителям страдающих и угнетенных миров! Даешь активное согласие на все виды сексуальных и политических взаимодействий! Скажи насилию и принудительному целомудрию «нет»!       В меня полетели две подушки разом.       — Командир, ты вообще понял, что сказал?! А да, ты же пьян в стельку и кореллианец…       Неправда, я был почти трезв!       — Ты имеешь что-то против кореллианцев?!       Через три недели мы добрались до базы, с которой пришлось уносить ноги меньше, чем через стандартный год.       Империя и особенно Дарт Вейдер крепко взяли нас за жабры: очень уж им нужна была ученица Оби-Вана Кеноби. Так доносили ботанские шпионы. Люк только больше гоняла своих подчиненных.       — Я им нужна, а не они мне. Вот пусть и работают, а у меня дел по горло.       Дроиды-разведчики рыли носом астероидную пыль.       Через три года мы действительно оказались в жопе Галактики. На Хоте. Здесь было холодно, но я надеялся, что кое-кто, не будем показывать пальцем, вспомнит такие слова как «ответственность» и «воинская дисциплина».       Ладно, чего ходить вокруг да около.       Мелкое высочество и тот кореллианец — звали его Хан Соло, и за вычетом полнейшего неумения обращаться с деньгами это был отличный парень — срались по любому поводу. Задорно так срались, заслушаться можно было. Я смотрел на их срачи и скандалы, как на бесплатный цирк, и жевал попкорн. Половина базы делала точно так же.       Люк, Чуи — тот самый вуки, — два дроида и один корабль страдали.       Вернее, как страдали — они все это слушали.       — Ведж, — спрашивала у меня после тренировки Люк, — почему мои хорошие друзья настолько…       — Недоумки, — подсказал я.       — Не-а. Дебилы.       На самом деле этой парочке просто нравилось цапаться. Вот такой способ взаимодействовать у людей. Что характерно, когда дело доходило до настоящего жопореза, ссоры и срачи сразу же откладывались в сторону, а мелкое высочество и Хан действовали до того слаженно, что любо-дорого было посмотреть. И понимали они друг друга с полувзгляда.       Когда пришибленную смертельную опасность сдавали в утилизатор, или она чудом выживала и, хрипя, уползала с поля боя, все начиналось по новой, с огоньком, твилеккскими танцовщицами и неизбежной партией в саббакк.       Вдобавок, мелкое высочество порой бросало на Люк ах ты какие сдержанные взгляды, от которых плавился металл на крестокрылах.       Люк с ним держалась дружелюбно и вежливо, разве что выделяя чуть больше, чем других. Злиться у меня не было никакого права, но я все равно злился.       Я знал, что Люк не такой человек, чтобы наплевать на субординацию и собственные обеты, что у нее своя голова на плечах, и все равно — кипел от возмущения. Мои чувства — это мои проблемы, тем более что ей мог предложить нищий кореллианский пилот, повстанец, за голову которого назначена награда, и убийца с очень специфической этикой? Ну, примерно столько же, сколько и контрабандист, и принц с уничтоженной планеты. Мы все здесь были смертники. Не стоило даже начинать.       — Командир, может, признаешься ей?       — Отвяжись, — сказал я Селчу и ушел в патрулирование.       И чуть на нем не кончился, потому на Хоте, кроме жуткой холодины, водились еще и твари, любящие хорошо пожрать. Снежные вампы то есть, для которых наши ездовые тауны были деликатесом.       Как и мы.       Я получил по роже, когда докладывал обстановку и заметил какую-то черную срань по периметру. Не успел я и рта раскрыть, как что-то меня долбануло, я отключился и пришел в себя лишь в ледяной пещере. Вампа со вкусом жрала потроха моего таунтауна и собралась закусить мной, но лишилась лапы и головы — световому мечу очень трудно что-то противопоставить. Люк пришла за мной.       Я бы обрадовался, но поймал сильное обморожение и ни ситха не соображал.       Она потащила меня на себе, попутно с кем-то ругаясь. Кажется, это был Соло.       На наше несчастье, усилился мороз, и таунтауны просто пали.       Дальнейшее я знаю со слов Хана. Вроде как началась метель, и ему пришлось прятать меня и ее в брюхе у таунтауна.       В себя я пришёл на больничной койке, а моей рожей (я и так не красавец) можно было пугать детей. Спасибо, вампа, спасибо, мороз. Люк тоже щеголяла свежим шрамом и походила на бравого капитана пиратов из книжки Стива Галейни.       Я радовался, что остался жив, Люк спрашивала, что именно я видел по периметру, как вдруг…       Ну конечно, мелкое высочество и Соло решили посраться.       Все было так хорошо, и вот, пожалуйста! Нашли время и место!       Дело бы точно дошло до смертоубийства — вы не поняли, на этот раз я бы пристрелил эту парочку, и трибунал бы меня оправдал, — но принесли охуенные новости!       Прямо по наши отмороженные задницы притащился имперский флот! И засек я разведдроида!       Ситховы яйца, на следующей базе я вообще вещи разбирать не буду!       Нам, Разбойной Эскадрилье, досталось прикрывать отход.       Нет, в этот раз мы потеряли народу намного меньше, чем при Явине. Зря, что ли, я, Люк, Селчу и Тиана гоняли личный состав до посинения?       Но все равно: минус база «Эхо», минус отлаженное снабжение, минус семнадцать тяжёлых транспортников, привет, чуть не проебанное командование.       — Империя бы назвала нас неудачниками, — сказал мне по связи Селчу, беря на мушку очередную ДИшку.       — Империя — там!       Мелкое высочество до последнего руководило операцией, и если бы не вытащивший его за уши Соло, то на этот раз кое-кто бы кончился в застенке.       Я не жаловал обоих за постоянные срачи на ровном месте и очевидное распиздяйство (ладно, к мелкому высочеству я просто ревновал), но от души надеялся, что старая развалюха Соло не попадется Эскадре Смерти. Сила, до чего имперцы любят пафосные названия!       Перед тем, как свалить на новое место, Люк передала мне командование над своей эскадрильей, а сама полетела в другую задницу Галактики. В систему Дагоба.       Я не знал, что думать, но Люк бы не улетела по собственной блажи.       — Ну что, ребята и девчата, за работу! До возвращения комэска я ваш командир.       В отличие от мелкого высочества, я не умею произносить зажигательных речей и вдохновлять. И не умею освещать всех, как Люк. Я просто солдат и стараюсь добросовестно делать свою работу, потому что наша пилотская техника безопасности писана кровью и потрохами.       С Люк мы встретились через несколько месяцев, на борту нашего крейсера-госпиталя. Она полетела выручать Соло с мелким высочеством, которые угодили считай что Вейдеру в пасть. Высочество сбежало, хотя его чуть не убили, а вот Соло закатали в карбонит и турнули на Татуин к хатту, которому он был должен до хрена денег.       Люк… я не знал, что случилось, но меддроид рассказал, что в госпиталь ее привезли в очень плохом состоянии, с температурой под сорок, заражением крови и расплавом костей кисти. Часть их пришлось заменить на стальные протезы.       — Приличный Скайуокер, — говорила она мне после очередной болезненной процедуры, — обязательно должен потерять в сражении с ситхом правую руку.       Мелкое высочество вилось вокруг нее и всем видом выражало сочувствие. Я понял, что глупо злиться на человека, который вообще-то тоже переживает за Люк и которому она тоже дорога. Слишком многое мы пережили вместе за пять с лишним лет, и я ничего не мог сделать ни со своей идиотской влюбленностью, ни со своей ревностью, но мог выбрать, как их проявлять. Худой мир точно лучше войны из-за биохимии.       Я решил первым пойти на перемирие.       — Кто тебя так? — Мы с мелким высочеством сели на ее койку, — Вейдер, да?       Люк опустила голову.       — Нет. Он мне предлагал Галактикой править.       Мы с высочеством изобразили приступ кашля.       — А ты?       — Послала его к ситхам. Это не он.       — А кто?!       Если честно, мне хотелось знать, что за сука способна сотворить такое с живым человеком и медленно разрезать ее или его на ленточки. Я не подписывался играть в трагедии и терять друзей!       Нет, чувак, именно это ты и сделал.       Люк притянула к себе обезболивающее с тумбочки.       — Человек из гвардии императора. У него был приказ меня убить, а у меня — слишком много самоуверенности. Я была так зла, Ведж, что совсем не заметила обманки. Вейдер… Вейдер отпустил меня и дал уйти. Не так. Он спас мне жизнь.       И тут мы с высочеством охуели в три ряда. Оба и сразу.       — Чего?!!!!       Освещение в палате устроило иллюминацию, дроиды переполошились.       — Что слышали. Ему все еще нужна ученица, а при Палпатине редкий гадюшник садистов и сумасшедших. Это был всего лишь повод убрать неудобную фигуру. Я скоро поправлюсь.        Дорогой мой человек, слишком уж тебе плохо, еще хуже, чем когда умер старик. Ты что-то скрываешь, но это не мое собачье дело.       И я не буду спрашивать, какого ситха Вейдер, которым пугают маленьких детей и преступников со всей Галактики, в кои-то веки повел себя по-человечески и спас жизнь одному из лидеров Альянса. У Альянса до хрена лидеров и хороших политиков, да и талантливых командиров и пилотов хватает. Поставим вопрос иначе: «С какой радости Вейдеру оставлять в живых чужой качественный ресурс и ученицу врага, когда это невыгодно тактически?»       Я решил, что не полезу во все это дерьмо.       Есть такая штука, тактичность называется. Мой папа говорил так: «Сынок, чувство такта — это когда ты помогаешь только после того, как тебя попросят, и не видишь банту в комнате».       Спустя полгода я так не думал.       Люк стала гораздо жестче. Она и мелкое высочество искали Соло, а я в который раз задал себе вопрос: что, вашу мать, случилось на Беспине?       Однажды меня позвал белый, как штурмовой доспех, да что там, серо-зеленый Селчу, которого произошедшее, сюрприз-сюрприз, тоже ебало. Наверное, даже больше чем меня.       Ну потому что когда твой очень хороший друг, сослуживица и отличный пилот живьем жрет себя, это так, на минуточку, не дело.       Селчу написал мне посреди ночи: «Командир, ты должен это увидеть».       Я притащился к нему заспанный и злой, гадая, что откопал мой друг и заместитель. И лучше бы это было что-нибудь стоящее. Селчу сидел, как на иголках, причем иголках, сожранных под острым альдераанским соусом.       — Лучше сядь и ничего не пей. Я сам охуел.       — Это точно не утка?       — Обижаешь! Я три месяца трахался с протоколами беспинской службы безопасности. Ты в курсе, что в день, когда Люк унесла оттуда ноги, все камеры слежения в модуле с карбонитной установкой отключили? Все, кроме одной, зараженной вирусом.       Мне это сразу не понравилось.       — Нет. А как ты….       Селчу снисходительно посмотрел на меня.       — Вообще-то мой отец до того, как этот ублюдок Таркин выстрелил, был крутым инженером и владельцем самой крупной ГолоСети на Альдераане. Ты что думаешь, я с техникой обращаться не умею? Ха! Ты бы хоть раз подумал, с чего у Разбойного Эскадрона — лучшая связь во всем Альянсе!       Мне стало стыдно.       — Да ты полон сюрпризов.       Селчу поколдовал со своим датападом и загрузил видео.       — Я его, конечно, отрендерил, но качество — полное дерьмо. Если что, можешь орать в меня. В этой каюте хорошая звукоизоляция.       — Ну, спасибо.       Изображение на экране было нечетким и дрожало, но зато звук шел отличный, как с хорошего концерта.       В кадре Вейдер возвышался, как памятник величию Империи, и преграждал проход, держа наперевес световой меч. Люк пыталась его обойти.       — Я ждал тебя.       Бррр, как же такое сипение действует на нервы. Боюсь представить, каково тем, кто с Вейдером годами работает. Вроде как разведка докладывала, и на его флагмане чуть ли не самая высокая текучка во флоте? Теперь я понимаю, с чего: если твое начальство стоит над душой, сипит и может придушить за малейшую ошибку, то ты быстро начнешь проебываться и косячить.       Несмотря на то, что ее противник был готов драться, своего меча Люк не включила.       — А я нет. Пропустите, я пришла за своими друзьями.       — Ты лжешь.       — Да. Это было ожидаемо. Что вы хотите, сражения? Мне некогда. Предложить перейти на Темную Сторону Силы? Вы и Палпатин лучшая антиреклама. Я не хочу в сорок лет поймать маразм и ходить в доспехе.       В Вейдере пропал великий актер. Он засопел громче, и как будто яростнее, всем своим видом выражая неодобрение.       — Править Галактикой?       — Зачем? Ужасная работа. Я была судьей, надоело. Я хочу летать на крестокрыле и учить детей. Еще я хочу поговорить хоть с одним живым чиссом. Если хотите, могу познакомить с сенатором Мотмой, но вы ей сначала свою политическую программу изложите.       Шах и мат. На минуту мне стало жаль шлемоголового: такой облом по всем фронтам.       — Оби-Ван никогда не говорил, что случилось с твоим отцом?       В этом месте Селчу поставил видео на паузу и заставил меня выпить две порции виски.       — Не повторяй моих ошибок, я смотрел это на трезвую голову.       — Тогда давай три.       Три порции кореллианского помогли если не примириться с полной жопой происходящего, то хотя бы расслабили мне спину. Видео пошло дальше.       — Я знаю достаточно. Прежде чем мы продолжим, скажи, почему я должна верить убийце собственного учителя?       От следующей фразы я сполз на пол, а в голове у меня взорвалась парочка галактик.       — Потому я твой отец, Люк.       Я честно ждал криков «Нет», слез, гнева и отрицания. Это, в конце концов, было бы нормально, блядь!       Но Люк меня убила. Да что там, уничтожила и раскатала в пластинку субатомной толщины.       — Я знаю. А теперь скажи, почему я должна верить убийце родной матери?       И вот в этом месте я так охуел, что заорал на весь крейсер:       — Так, стоп!!!       Это уж было как-то слишком. Полетав под потолком каюты и как следует прооравшись, я сел обратно.       — Там дальше все такое?!       — Там еще хлеще. Поэтому я и сказал про звукоизоляцию.       К концу просмотра видео я точно поседею.       — Врубай.       На экране датапада Люк схватилась за горло и упала на колени, она едва могла дышать: Вейдер так охуел, что чуть ее не убил, но быстро пришел в себя.       — Это Оби-Ван сказал?       Моя дорогая подруга зашлась в приступе кашля.       — Нет. Бен молчал, как на допросе. Я сама.       Вейдер выключил световой меч.       — Давно?       — Уже почти семь лет.       Ах ты ж дуга Кесселя так и разэтак выеби тебя через гипер с ускорением! Я снова взлетел под потолок, но на этот раз не орал, а стал загибать пальцы. Выходит, пять лет назад, когда Люк только пришла к нам, она уже все знала?! Я вспомнил ту жизнерадостную, веселую девчонку, которую учил танцевать кореллианскую прыгучую и с которой выбрался живым из множества передряг. Да по лицу Люк, по ее мягкому, дружелюбному голосу, по общительности и доброте вообще нельзя было понять, что у нее в семье стряслась такая жопа!       Блядь, ой блядь. Мама-папа, какое счастье, что вы нас с Сиал любили, у нас дома сроду такой херни не водилось. Да мой отец говорил, что мужчина, способный поднять руку на жену и детей — это опасный мудак, которого надо изолировать от общества и сдать на опыты.       Семь лет носить в себе это?       — Давай дальше.       На экране Люк и Вейдер сели друг напротив друга, положив световые мечи под правую руку.       — Хочешь узнать, как?       — Говори.       — Я умею искать. Бен сделал все, чтобы я ничего не нашла и долгое время вообще не задавала вопросов. Пока я не нашла один тщательно затертый файл. Отчет с миссии на Камино и Дженозисе, где он едва не сложился со своим учеником и сенатором от Набу. Однажды я спросила, почему тебя нет в списках потерь. Он мне сказал, что его последний ученик по имени Дарт Вейдер перешел на Темную Сторону, предал и убил моего отца. С определённой точки зрения это правда.       — Татуинская правдивость.       Что, эта черная туша еще и шутить умеет?!       Люк продолжила говорить.       — К тому времени мы жили на Набу. Я стажировалась в суде и задавала все больше вопросов. Бен, как так получилось, что отец нарушил обеты, и родилась я? Он сказал, что иногда чувства берут верх над разумом и долгом. А потом нас со всем судейским классом повезли на экскурсию в Озерный Край и заодно рассказали, что тридцать лет назад здесь творила оккупационая администрация Торговой Федерации. И что если бы не героизм молодой королевы, а потом и сенатора Наберрие, то все кончилось бы полным геноцидом. Я где-то видела ее лицо и отправилась перетряхивать голосеть. Через неделю я нашла след. Билет третьего класса на твое имя. Через две недели я знала все. Бен вас прикрывал и очень старался закрывать глаза.       — Впечатляет. Весьма впечатляет.       В положении Вейдера сарказм выглядел абсолютно по-идиотски. Ага, а как бы я выглядел, если бы моя дочь начала спрашивать: пап, за каким ситхом ты маму убил, тебе чего в этой жизни не хватало?       Но Люк не говорила. Она спокойно и обстоятельно перечисляла доказательства. Я представил, какой она была судьёй, и понял, что не хотел бы быть человеком, которого Люк ненавидит.       — Думаю, ты не хотел ее убивать. Ты пытался спасти ее и меня, Бен часто случайно проговаривался. Но тогда… это ведь было на Мустафаре, после ликвидации сепаратистов? Ты потерял контроль, решил, что тебя предали и… пытался задушить ее так же, как меня сейчас.       Блядь. Я устал прошибать головой дно.       — Замолчи.       Ээээээ, что-что? Я первый и последний раз вижу, как второму мудаку этой Галактики стыдно, а мне ни ситха ни видно?! Да чтоб тебя!       — Значит, я угадала. Думаю, Бен притащился за ней на хвосте. Или прятался в грузовом отсеке. Вы подрались, а он не смог добить тебя, даже когда увидел, во что ты превратился. Он спасал нас с мамой и попросту сбежал от того, что сотворил с тобой. Но ты тянул силы отовсюду, а мама слишком не хотела жить. Меня решили спрятать, а ее похоронили…. кремировали как будто беременной. Бен и мастер Йода хотели защитить меня. Они заметали следы. Только очень уж плохо получилось.       — Ты меня ненавидишь?       — Я тебя не знаю. Когда у меня все сошлось, я взяла выходной и два дня подряд не переставая ревела в Озерном Краю. Дядя говорил, что ты был отличным пилотом и сорвиголовой, но героем. Бен… Он сказал, что более смелого человека в жизни своей не видел и что ты был его лучшим другом. Я любила их добрую память о тебе. Я думала, что мой отец хороший человек, но оказалось, мне всю жизнь врали из лучших побуждений.       Звук тяжелого дыхания, будто кого-то пришибло гипервентиляцией легких.       — Мне жаль.       — Я знаю. Отец… Я не испытываю добрых чувств к человеку, который охотился на меня, пытал моих друзей и предал самого себя. Зачем ты это сделал? Хотел выманить сюда? Я здесь, я тебя слушаю. Но я не буду с тобой драться, я не сменю сторону и я точно не стану присягать Палпатину.       — Почему?       Мне показалось, или в модуляциях вокодера прозвучала слабенькая надежда? Та самая, которая на дне и в безнадежности?       Я всю жизнь считал Вейдера маньяком и садистом, я бы пристрелил его или отдал за это свою жизнь без колебаний, но теперь мне было жаль чужой просранной жизни. Папаша Люк не был сатрапом, палачом и, как это говорит мелкое высочество, душителем свободы. Он не спал и не видел, как бы уничтожить побольше повстанцев.       Нет. Большую часть жизни ему было на все пофиг. Время от времени он устраивал дезинсекцию для тараканов, блох и вшей под ногами. Только в роли блох были мы и те, кто не успел убежать.       Когда появилась Люк, быть пофиг перестало, и он попытался изобразить что-то хорошее откровенно дерьмовыми методами. Спасти своего ребёнка от лап другого маньяка, взяв в плен, отобрав все игрушки и посадив под замок в угол.       Только мы не игрушки. И Люк давно не ребенок. Если уж на то пошло, она сама себе мама, папа и старик Бен.       Она молчала невыносимо долго, не меньше пяти минут, и поднялась.       — Я не хочу убивать тебя. И не хочу видеть, как это сделает Палпатин. Может, в тебе, отец, и осталось что-то хорошее. Не убил же ты меня сразу.       Уже по голосу я понял, насколько Люк было тогда херово и как перекосило ее лицо.       — Я не стану тебе помогать. Хочешь править Галактикой — правь. Но без меня.       Видео пошло рябью, но даже посреди серых теней я заметил, как крепко Вейдер вцепился Люк в правый локоть.       — Одному скучно.       — Отец, — неумолимо вежливо Люк освободила руку из стальных тисков, — сделай для самого себя хоть что-нибудь сам. Не ради меня, не ради власти, а ради самого себя. Скажи мне, где Хан и Лео? Где они?       — Они тебе так дороги?       — Да.       — Хорошо. Присоединяйся ко мне.       Люк не дрогнула. Я вдруг понял, что к этому разговору она была готова годы и годы назад, когда поняла, что самые дорогие и значимые люди врали ей, желая защитить.       Я слышал в ее голосе и сострадание, и непреклонный отказ.       — Отец, нет. Темная Сторона уже отняла у тебя здоровье и право говорить «нет» тому, что не нравится. Ты желаешь мне такой судьбы?       Видео пошло помехами.       В молчании Селчу загрузил второй файл. В отличие от первого, там была отличная картинка и никакого звука. Разница во времени выходила около пятнадцати минут.       Камеры наблюдения зафиксировали драку. Люк схватилась на мечах с каким-то мудаком в алом плаще и доспехах. Фехтовальщиком мудак был отменным и мощным, от его ударов Люк сносило только в путь. Это был не бой, а пиздец. Противник шел ее убивать, причем хотел перед смертью доставить как можно больше мучений. В ход пошли молнии и еще какая-то срань. До поры до времени Люк отбивала атаки, но она устала, допустила ошибку и осталась без меча. Мудак схватил ее за руку и на этот раз ни в чем себе не отказывал. Смотреть на это было невыносимо.       — У меня приказ императора. Сейчас ты умрешь, джедай.       Казалось, я чувствую запах горящей плоти. Меня мутило, вискарь просился наружу. С вероятностью девяносто девять процентов дело бы закончилось плохо, не вмешайся Вейдер. Который тупо и безыдейно снёс гвардейцу башку и помог Люк подняться.       — Они на северной платформе. Уходи.       Я смотрел, как один из самых больших моих кошмаров остается совсем один, и понял, что хочу быть подальше от этого ебучего сериала. Селчу выключил экран.       — Что будешь делать? — спросил я его.       Насчет себя я не сомневался: Люк мой друг по-прежнему. Но у Селчу, как и всех альдераанцев, был вот такой личный счет и вот такенный зуб на Вейдера.       — Ничего.       — Как ничего?!       — А вот так. Люк хороший человек, отличный пилот, командир и мой друг. Она не виновата, что ее папаша — такой мудила. Командир… ты меня, конечно, извини, но на твоем месте я бы побоялся получить такого тестя. Он же чуть что — в карбонит закатает.       Я кинул в Селчу подушкой.       — Заткнись. Ты хоть стер видео со всех серваков?       — Обижаешь. Пойду готовить, что ли…. Вроде Люк уважает набуанскую форель в панировке?       Я побился головой об стенку. Одно слово, альдераанец. Когда у нас в эскадрилье случалась жопа, или Альянс опять проебывал все на свете, Селчу шел на камбуз, готовил что-то офигенное из армейского пайка, консервов и протеиновых таблеток, и кормил очередного пострадавшего, попутно рассказывая, что неприятности не вечны, на их место всегда приходят другие.       — Тебе лишь бы пожрать.       — Голодный солдат — ущерб родине. Ни слова Лео.       — Да.       Потому что мелкое высочество сроду сдержанностью не отличалось и мало ли что могло сотворить, узнав офигенные подробности биографии Люк.       В общем, мы посовещались и решили, что Люк совсем невесело знать, что ее блудный папаша угробил во славу Империи столько народу. А уж смотреть нам всем в глаза, улыбаться и день за днем хорошо делать свою работу… Я бы не смог.       А она узнала это в шестнадцать и не сломалась. И еще семь лет не призналась ни одной живой душе, и не озлобилась, не возненавидела старика Бена. Я не знал, где лежит предел ее доброте и великодушию.       Жизнь текла своим чередом.       Попутно мы наблюдали отличный спектакль: его высочество Лео Альдераанский, уебывающий принца Ксизора. Этот высокопоставленный бандюга мнил себя крутым интриганом, роковым мужчиной, которому по первому щелчку даст каждая и каждый, ну и до кучи свободным от понятий добра, зла, козла и прочей моральной шелухи.       Ботаны потом принесли на хвостах, что этот урод соперничал с Вейдером за внимание императора и пытался уесть папашу Люк, притащив «эту вульгарную девицу государю». Потом дело приняло совсем веселый оборот. Ксизору достали фотографии Люк и мелкого высочества. Что вы думали, эта змеюка захотела красиво потрахаться втроем, все как в лучших домах Кореллии, посреди эстетства, шелка и упадка.       Ребята этого не оценили. И мелкое высочество, когда осознало, что его вот прям здесь и сейчас пытаются охмурить феромонами, разозлилось и отвесило Ксизору пиздюлей. Я видел эту запись, проникся к высочеству уважением и даже пожал руку.       Отделать здорового фаллиена, как Великая Сила ранкора — это не каждый может. Мужик, скажи спасибо, что мелкое высочество тебя не выебало. Например, ножкой от стула.       Сильнее я проникся только тогда, когда высочество придушило Джаббу Хатта. А нечего было распускать щупальца, и вообще, не про тебя, старая туша, эта роза цвела. Сила, что я несу после пятой….       Хан и высочество продолжали задорно сраться, наверстывая упущенное, мы всем Альянсом делали жест «рука-лицо». Люк улетела на Дагоба, откуда вернулась, впрочем, довольно быстро. Ага, такая спокойная, что аж оторопь брала.       Имперцы козлили, мы стреляли, политики мутили воду, ботаны шпионили, инженеры строили очередную Звезду Смерти, в общем, все было как обычно.       Я совсем не удивился, когда командование во главе с Мон Мотмой и генералом Мадином вызвало нас на совещание и сообщило охуенную новость.       — Откуда только империя деньги берет? — попыталась пошутить Тиана. — У них же вечный дефицит бюджета!       — Вот поэтому дефицит. — мрачно ответил я. — Столько денег вбухивать в эту дуру.       Мадин призвал нас к порядку и озвучил очередной невыполнимый план: мы всем флотом чешем в систему Эндора, забиваем недостроенную Звезду Смерти, отвлекаем часть кораблей противника на себя, потому что противник не идиот и учел прошлые ошибки.       Наше счастье, что Звезда Смерти пока не достроена, а ее вооружение не введено в эксплуатацию.       Я чуял лажу и подставу, но, как та песчаная собачка, не мог связать и двух слов.       Мелкое высочество предложило Люк идти с ними в диверсионный рейд. Она отказалась.       — Я принесу больше пользы за штурвалом крестокрыла.       — Хорошо. Ты будешь первой из офицеров Альянса, который разнесет Звезду Смерти дважды. Готовь парадный китель под орден.       Люк смотрела на мелкое высочество с такой грустью, что я понял: таки грядет подстава.       Большая, размером со Звезду Смерти, чтобы проектировщикам икалось.       Я нагнал ее уже у кают.       — Ты ничего не хочешь мне сказать?       — Хочу.       Она ввела код своей каюты.       Мысленно я приготовился к новому пробитию дна головой и вороху потрясающих историй. Люк сразу начала с места в карьер.       — Если я пропаду, пригляди за Лео.       На миг мне захотелось ее придушить. Я давно оставил всякие мысли про романтику и не смотрел ни эротических снов с кое-чьим участием, ни порнушки по головиденью: все равно все стонут ненатурально, и, ситх побери, я по голосу могу отличить, когда женщине хорошо, а когда — больно. Но просить приглядеть за своей великой любовью парня, на которого даже не посмотришь — это уж слишком отдает замшелой литературой позапрошлого тысячелетия. Благородный герой перед смертью поручает лучшему другу невесту, маму и любимый меч. Эй, у меня по литературе была двойка, потому что я вечно нихрена не делал.       В гробу я видал такие традиции.       — Зачем?       Заметим, я все еще вежлив, а не шлю ее к ситхам. Люк молчала, низко опустив голову.       — Любишь его? Тогда будь добра, останься в живых и избавь меня от этого всего!       Кинуть бы что-нибудь в стену, но я нормальный человек.       От ее следующих слов я сел и выпал в полный ахуй.       — Люблю, но здесь другое. Лео — мой младший брат. Я… я недавно узнала. Ведж, ты ведь знаешь, кто мой отец?       Я пробовал косить под дурака.       — Энакин Скайуокер, герой Войны Клонов и величайший дже…       Люк подняла руку.       — Вы бы с Тикхо хоть кэш чистили.       В моей жизни случались паршивые моменты, но таким мудаком я чувствовал себя первый раз.       — Прости.       — За что ты просишь прощения?       Я осторожно пошел на попятный.       — Может, ты сама с ним поговоришь?       — Нет. Ведж, если бы тебе сказали, что женщина, в которую ты влюблен, — твоя сестра, что бы ты почувствовал?       — Я бы расстроился.       Нет, Антиллес, себе-то не ври. Ты бы охуел, психанул и пошел откручивать головы. И это если бы вы не переспали. А если бы да, а если бы дело зашло дальше... Мудак вы, мастер Кеноби. Нет, мне не стыдно.       Люк говорила отрывисто и сухо.       — Нас разделили, чтобы защитить. Если я выживу, то расскажу все сама. Если нет — ни слова.       Я попытался представить себе, что бы случилось, пошли Люк к ситхам принципы и обеты. Год визитов к армейскому психологу, депрессия и попытки осознать, что вы стали намного ближе и любите сильнее, чем положено брату и сестре. И ситха с два вы выкинете на помойку такую прочную связь. И наверняка наше мелкое высочество тоже одаренный. Ебааать… Да вашу мать, вы прежде были одно, какая после этого дружба?! Мудак вы, мастер Кеноби, причем мудак дважды и безответственный.       — Не вини Бена. Он хотел как лучше.       — А получилось как всегда. Хорошо. Я обещаю следить, чтобы мелкое высочество не свернуло себе шею и не полезло на эту вашу Темную Сторону Силы, хотя характер у него весь в папашу.       Я не стал спрашивать, нравился ли я ей хоть чуть-чуть. Это ничего бы не изменило. У Люк были ее обеты и мертвые, у меня — моя война.       Чего я точно не ожидал, так это объятий.       — Спасибо, Ведж. Я знаю, ты сдержишь обещание.       И я это знал, и едва не послал свои принципы на Коррибан. Я не хотел отпускать ее на верную смерть, я хотел, чтобы она жила и была счастлива. И чтобы тень отца не висела над всей ее жизнью. Положи Люк руку мне на плечо, я бы остался с ней до конца жизни, сколько бы ее ни было.       Но между нами не было ни единого поцелуя. Да что там, нам не было ни времени, ни места в этой Галактике.       А императору не было резонов щадить девчонку, которая давным-давно сделала свой выбор.       Я ушел к себе, намереваясь завтра сражаться в полную силу и уцелеть.       По счастью, мне не пришлось выполнять свое обещание.       Утром, когда мы собрались в ангаре и уже сказали наши слова: «Мы сражаемся вместе и умираем вместе», завыла сирена тревоги.       — Антиллес, Скайуокер, Органа, Соло, Калриссиан — срочно на совещание!       Бегущий генерал — жуткое зрелище, я гарантирую. Но все расстояние до командного мостика мы пробежали пятью мячиками.       В конференц-зале нас встретили Мон Мотма и Крикс Мадин с вот такими глазами.       — Лучше сядьте, — сказала наша белая дама, — зрелище может шокировать.       Она включила головизор, по которому пара ведущих, мужчина и женщина со скорбно-фальшивой улыбкой, объявили четыре охуенные новости:       — Его величество император всея Галактики Палпатин Первый скончался от внезапного инсульта;       — Наследником объявлен Лорд Дарт Вейдер;       — Который, памятуя о тяжелом состоянии экономики и повышении уровня бедности среди населения, казнил двух государственных преступников из партии войны за измену;       — Лорд Дарт Вейдер также понимает, что гражданская война — это следствие нерешенных тысячелетних проблем, что это огромное горе для всей Империи, а потому он готов идти на уступки и объявить амнистию за некоторые преступления и снять обвинения со следующих лидеров и командиров Альянса.       Дальше шел длинный список, в котором я углядел свое имя.       — Лорд Дарт Вейдер согласен на мирные переговоры по урегулированию конфликта, последующему референдуму и социально-политическим реформам. Он также подчеркнул, что хотел бы видеть среди делегации Альянса за восстановление Республики генерала Скайуокер. Условия договора будут переданы через дипломатического курьера в течение сорока часов после публикации. Сами переговоры состоятся на нейтральной территории.       Охуеть. Кто папаше Люк писал спич?       Мы стояли, застывшие, пока я с трудом не узнал собственный голос:       — Это ложь, пиздеж и провокация!       Мадин цыкнул на меня:       — Антиллес, не выражайтесь при старших по званию!       Но сам он стоял глубоко потрясенный и только что глаза не тер.       Мы не верили своим ушам, но на всякий случай объявили режим повышенной готовности и не слезали с него до прибытия курьерского судна, которое задрюченно-вежливо попросило не стрелять.       Мой запас охуения исчерпался на тысячу лет вперед.       Четыре часа Мон Мотма, Мадин и посланник интеллигентно срались за закрытыми дверями. Наши эскадрильи в ангаре дружно забивали ситха. Потом нас опять вызвали.       — Органа, Скайуокер, — Мон Мотма смотрела на нас торжественно и сурово, — делайте что хотите, но привезите мне мирный договор. Это не лучший сценарий, но это большая тактическая победа. Наши и имперские ресурсы истощены, дальнейшая война уронит нас еще глубже. Пока нам выгодно послушать, что именно скажет и предложит Дарт Вейдер.       Не прошло и шести часов, как ушлые ботаны донесли, что весь последний год отношения между императором и его правой рукой только портились. Догадываюсь, почему.       В последнюю семейную ссору учитель и ученик не сошлись по какому-то основополагающему вопросу, и старый маразматик в прямом смысле вылетел в трубу. То есть реактор недостроенной Звезды Смерти.       Люк с мелким высочеством и еще примерно двести морд наших улетели на переговоры.       Вернулись они через месяц. Условия, как потом пояснила Мон Мотма, были с обеих сторон сильно так себе и содержали кучу подводных камней, но главное — нас признали не пачкой мятежников-экстремистов, а правовым образованием, имеющим право на самоопределение, самоуправление и политическую субъектность. Больше того, Вейдер публично признал, что роспуск Сената, сворачивание социальных лифтов и уничтожение Альдераана, вызванное, как выразился его величество в официальной речи, «безумием и военным преступлением бывшего гранд-моффа Таркина», грандиозным политическим провалом и ошибками предыдущего царствования.       На Палпатина теперь валили всё: и наши, и имперцы.       Наступило ли после этого благорастворение воздухов?       Ни ситха.       Во-первых, не все в Империи обрадовались миру с мятежниками, и первые три года Дарту Вейдеру пришлось утихомиривать своих моффов и железной рукой наводить мир и порядок. А во-вторых, почуяв, что государственные субсидии на экстенсивную постройку линейных кораблей заканчиваются, встал на дыбы военно-промышленный комплекс. Точнее, верфи Фондора, у которых были своя игра и интересы, и верфи Куата заодно. Их тоже пришлось жучить и показывать, что олигархи, в отличие от императора, штука, в общем, заменяемая.       Нас тоже трясло во все стороны, но там, где здание Империи трещало, Альянс становился гибче и прочнее. Палпатин сделал Галактике потрясающую пакость, завязав всю власть на себя и выпилив оппозицию до материкового грунта. Что и говорить, радикалов и экстремистов у нас тоже хватало, и, узнав о заключении мира… вы же понимаете, сколько говна полезло из системы жизнеобеспечения и кому пришлось со всем этим трахаться, а потом разгребать последствия?       С тех пор прошло пять лет.       Я по-прежнему командную Разбойной Эскадрильей и учу птенцов. Хорошо учу, недавно звали преподавать в Республиканскую Академию. Я отказался. Не выношу, когда бюрократы указывают мне, как учить своих пилотов и что делать.       Селчу решил, что налетался, написал заявление и открыл ресторан высокой альдераанской кухни, куда летают поесть за пол-галактики. Дела у него идут отлично, мой зам всегда хорошо разбирался в логистике и умел считать деньги.       Люк вышла в отставку и джедайствует. Ну, как вышла — бывших пилотов не бывает. Она путешествует по Галактике, ищет тех, кто выжил после чистки, и присматривает одаренных, которых нужно обучать с этим жить.       О ее отношениях с отцом мне мало что известно.       Тот время от времени делает какие-то символические жесты на всю Галактику, она тоже. Я жую попкорн и жду, когда лорд Шлем перестанет вести себя как политическая единица и вспомнит, что за двадцать восемь лет он ни разу не был у своей дочери на утреннике и не поздравил ее с днем рождения.       Мелкое высочество сенаторствует и поднимает Новый Альдераан. Соло часто летает к нему, и их срачи веселят не только нас, но и всю галактическую общественность, которая устала от трагедий и драм.       Я сам… я не скажу, что перестал любить Люк. Она все еще важный человек в моей жизни.       Но я разобрался в себе и перестал ее хотеть. Иногда я смотрю в зеркало, вижу хмурого некрасивого мужика и хочу сказать: «Чувак, тебе было настолько плохо там и тогда, что ты повелся на первого же человека, у которого был внутренний стержень и хватало света, чтобы делиться с другими. Не надо так с собой».       Как только я это понял, то отпустил Люк окончательно.       Птица счастлива в полете, а не в клетке.       Самое смешное, что как только я проговорил себе эти слова, в тот же день я встретил другого важного для себя человека. Йелла Вессири ничем не походила на Люк, кроме пилотского мастерства, и в него-то я сначала и влюбился по уши. Люблю людей, которые хорошо делают свою работу.       В этот раз все было по-другому, потому что она на меня тоже запала.       Мы брали и отдавали в равной степени. А ещё судьба слепила нас из одного теста. Думаю, однажды я затащу Йелл в дом свадеб. Но главное, я понял, что не надо искать чужой свет.       Как ни крути, взросление — это очень болезненная штука.       Но я счастлив, что все в моей жизни было так, и я благодарен Люк.       За все.       Сейчас мы с Йелл гостим у нее на Явине-IV. Местный страдалец-призрак ведет себя прилично, хотя порой и козлит. Люк говорит, что этот роковой красавчик работает антирекламой Темной Стороны и невроза имени страха смерти. По мне, у него очень херовая жизнь, потому что Люковы падаваны — это то еще стадо засранцев.       Скоро Люк собирается лететь в Неизведанные Регионы к чиссам и наводит дипломатические мосты. Главкомом при ее папаше служит гранд-адмирал Траун, синекожая и красноглазая страхолюдина, и знали бы вы, как порвались задницы у имперских националистов и ревнителей чистоты личного состава. Но парочка задушенных уебков многих заставила заткнуться.       Пока этот чисс вменяем и договороспособен. И смотрит на нас, как гурман на редкое, но очень уж острое блюдо.       Люк говорит, что пока жив Вейдер, Траун будет вести себя прилично. Хорошо бы ее папаша пожил подольше, очень уж мне не хочется разбираться со всей этой сворой.       Школьное привидение в последнее время подозрительно воет, предвещая не то новый пакет налогов, не то большие неприятности.       Люк говорит, что лорду Куну скучно: ранкор не ловится, духи убитых им массасси жаждут навалять за все хорошее, в общем, посмертие не удалось и зарплату не платят. Не жизнь, а полная фигня.       — Фигня не фигня, — сказала Йелл, глядя в небо Явина-IV и прикрывая глаза от яркого солнца, — но что это там чешет?       Люк помрачнела.       — Курьер от консульства чиссов. Ума не приложу, что им мешало воспользоваться голонетом?       Небольшой корабль опустился на взлетную полосу.       У меня отвисла челюсть.       В старых фильмах, чтобы показать — вот это плохой парень, непременно бы пустили гитарный соляк.       Этот рыжий и ебанутый псих не понравился мне с первого взгляда.       Во-первых, он был одет ситх ведает как, весь в заклепках и рванине.       Во-вторых, вместо руки у него был стальной протез.       В-третьих, на Люк он смотрел, как сквозь прицел лазерной винтовки. Это чувствовалось даже сквозь солнечные очки.       Моя подруга таких взглядов не любит и уже через секунду включает вежливого джедая и доебчивую набуанскую судью. Очень доебчивую набуанскую судью.       И световой меч ненавязчиво так гладит.       Режим «Сдохни все живое».       — Приветствую. Кто вы?       Рыжий псих снял солнечные очки, сверкнул зеленым глазом и представился:       — Мэрр Джейд. Рука императора и твой телохранитель.       У Люк вытянулось лицо.       — Я не нанимала телохранителей и вполне могу защитить себя сама.       Ээээ, я и не знал, что Люк умеет морозить людей не хуже хотской погоды. Рыжему психу все было нипочем.       — Его величество, — рыжего аж перекосило, — сказал, что даёт добро на путешествие к чиссам, а консул поставит визы только в том случае, если ты принимаешь меня на работу.       — А если нет?       — Я теряю вторую руку. Слушай, сестрица, я понимаю, что класть ты хотела на мнение величества и имеешь полное право послать его в черную дыру, я бы точно на твоем месте послал, но давай поговорим из позиции вооруженного до зубов нейтралитета. Мне мои конечности дороги как память. Давай не бесить друг друга.       Люк молчала минуту. Посмотрела на меня, на Йелл, повела челюстью.       — А ну пошли ругаться с центром.       — Сестрица, ты не поняла: величество в плохом настроении. У него две палаты Сената посрались, а твой приятель с Альдераана облил спикера минералкой. Бюджета на следующий год нет как класса. Ты моей смерти хочешь?       — Форс-грип так далеко не действует. Идем. Все будет хорошо.       — А можно мне сразу сдохнуть?       — Отставить нытье. Когда, говоришь, император отрубил тебе руку и при каких обстоятельствах?       Мы с Йелл переглянулись и почесали по ступеням.       В самом деле, не каждый день увидишь представление «Судья Скайуокер расчехляет световой меч и, не сказав ни одного грубого слова, с доброй улыбкой заслуженного учителя наводит порядок в Галактике».       Либо, отбросив политес и этикет, напрямую задает вопрос:       — Папа, что за херня?       Видеть ее такой — бесценно. Мне определенно будет что рассказать внукам. Если папа Люк не придушит нас с Йелл раньше.       Пусть сначала поймает, старая консервная банка. Мы опытные солдаты, привыкли выживать в любых условиях и проползать там, где ломались имперские шагающие танки.       Ладно, ладно, я просто надеюсь, что Вейдер не захочет портить отношения с единственной дочерью. Тем более мелкое высочество она отцу не сдала.       Что и говорить, эта женщина — тот еще конспиролог.       Жаль, что Дарт Вейдер этого так и не понял.       Нет. Хорошо, что Дарт Вейдер этого так и понял.       Адекватность и зачатки совести у императора все еще на выносном носителе, и это надолго. На наш век точно хватит.       В малом зале пошла рябью волн видеосвязь.       — Приветствую мастера Скайуокер.       — Приветствую ваше величество. С каких пор сотрудникам аппарата императора отрубают руки?       Отлично. Не «херня». То есть, кое-кто в бешенстве и идеально вежлив.       На другом конце связи кое-кто заинтересованно склонил шлем.       — Я предпочитаю обсудить этот вопрос при личной встрече, мастер Скайуокер. Жду вас в своей резиденции.       Изображение погасло, а рыжий псих скорчил зверскую рожу.       — Не хочу тебя расстраивать, но за пять лет величество вспомнил, что у него есть чувство юмора, и оно чернее черной дыры. Теперь мне просто оторвут голову.       — Не оторвут, или это сделаю я. Готовьте мой корабль к отлету.       — Сестрица, ты будь понежнее! У меня вредная работа и начальство! И психологические травмы от деревянного детства!       — Вылечим.       И тут я понял, что, хотя рыжего психа потряхивает от ненависти, Люк ему на самом деле нравится. Ну, как женщина.       Что могу сказать, мужик: добро пожаловать в наш клуб, ты попал по полной. Расслабься, ты в душевной компании. Здесь найдется кому и выслушать, и мозги вправить.       Например, я и Селчу.