Солнце удачи не остыло

Стрекоза вышла из домика трудолюбивого Муравья сама не своя. Не захотел войти в положение, не посмотрел на то, что та в отчаянии, не подумал о том, что она слишком молода. С грустью рассматривая пожелтевшую растительность и первые крошки снега, Стрекоза внутренне содрогнулась. На самом деле, все было куда плачевнее, чем можно себе предположить. Это было первое лето Стрекозы, она открыла глаза еще маленькой личинкой в тот момент, когда ласковые лучи солнца освещали зеленые листочки. С днями, что ее хрупкое тело набирало силу, она укреплялась во мнении, что так будет всегда; по этой причине она без стеснения хохотала над Муравьем, совсем не понимая, почему тот занят каким-то странными делами вроде накопления запасов и укрепления домика. Ей было совсем не понятно даже то, зачем этот домик вообще был нужен. Теперь же, чувствуя промозглые порывы ветра, она в полной мере ощущала почему именно. Обернувшись в последний раз на запертую дверь, Стрекоза тяжело вздохнула и побрела, куда глаза глядят, решив не пытаться просить кров снова, все же слишком суров был Муравей. Первые два часа холода не чувствовалось, так как Стрекоза упрямо шагала вперед, не останавливаясь, но, когда солнце спряталось за тучи, а на окрестности стала опускаться тьма, она начала уставать. Найдя более менее не припорошенный снегом местечко в траве, Стрекоза, натягивая на плечи листик, свернулась там калачиком и в скором времени начала мерзнуть, с невыносимой болью вспоминая летние деньки, в которые она могла спокойно ночевать на любом кусточке. О смерти она никогда не задумывалась до этой минуты, теперь же из ее глаз катились крупные слезы, потому что понимание того, что так она не продержится долго, слишком ясно отобразилось в ее сознании. Больше всего она жалела о том, что никогда больше не увидит яркого утреннего солнышка. О танцах и веселье она не вспоминала, даже мысли не было ни о чем подобном. Ветер же тем временем, не щадя, все злобнее и настойчивее забирался под крылышки, забирая остатки тепла. Через какое-то время Стрекоза уже не чувствовала своего тела от холода и мелко дрожала. Она забывалась тревожным, жутким сном, в котором ей снились огромные сугробы, которых никогда не видела. Она с трудом пробивалась сквозь них, но все было понапрасну, можно было и не стараться, — снег был повсюду и одним своим видом душил, повергая в глубокое отчаяние. В какой-то момент Стрекоза широко раскрывает глаза и понимает, что ветер стих, а та поляна, где она остановилась, освещена яркими, крохотными огоньками. С удивлением осматриваясь по сторонам, она поднимается на ноги, смотрит на огоньки какое-то время, а потом, чувствуя в животе страшную пустоту и все тот же окутывающий холод, решает направиться за ними. Впотьмах плохо получается разглядеть дорогу, но эти огоньки словно указывают путь. Жухлые листья и засохшие, безжизненные травинки попадаются под ноги, но обойти их получается с легкостью. С каждым шагом Стрекозе огоньки нравятся все больше, так как они раздваиваются в глазах, представая радугой после дождя; странный жар, который был ей знаком в солнечном июле, все больше заполоняет тело. Стрекоза в какой-то миг сбрасывает с плечей листик и начинает ступать неровно, покачиваясь, при этом радуясь. Простудные заболевания ей неизвестны совсем, она думает, что вернулось лето, и ей кажется таким глупым этот странный страх смерти. Огоньки между тем манят ее все дальше и дальше. В какой-то момент Стрекоза натыкается на яркий источник света и видит большие, аккуратные крылья белого цвета. Она замирает в изумлении. Когда обладатель крыльев разворачивается к ней, то Стрекоза хочет потереть свои глаза. Вдруг они ее обманывают? Она видит перед собой ночную бабочку, о которой ходят легенды. Стрекоза слышала рассказы от жучков, что вместо танцев предпочитали посидеть за столом за разговорами. Они называли ее лунной бабочкой. Говорили, она родилась из капли росы в самом начале времен, а потом зажгла первых светлячков. Стрекоза в восторге, она не может оторвать свой взгляд от Камиллы. Это имя всплывает тут же, несмотря на усталость и бескрайнее изумление. Стрекозе в этот миг кажется, что эта бабочка услышала ее горечь и вернула лето. Ничего не говоря, она хлопает в ладоши, наслаждаясь ровным светом, исходящим от нее. На лице Камиллы же проскальзывает вселенское спокойствие, но оно тут же сменяется беспокойством при виде Стрекозы. Огоньки начали увеличиваться, теперь Стрекоза смогла увидеть кучку светлячков. Ей настолько хорошо и радостно, что она начинает кружиться, не замечая того, как сознание медленно ее покидает, уступая вязкой, бескрайней тьме. Она падает буквально на руки Камиллы, которая, заметив состояние Стрекозы, подошла к ней ближе. Светлячки между тем тоже подошли ближе к Камилле и стали заинтересованно рассматривать ту, кого она держала на руках. Обеспокоенно вдохнув и покачав головой, бабочка проговорила: «Придется отложить наш праздник начала спячки до следующего года, нельзя оставлять бедняжку одну. Похоже, она больна и ей некуда идти». Светлячки закивали головами, поддерживая это решение. Камилла между тем со Стрекозой на руках взмыла в небо, направляясь в свое тайное убежище. Стрекоза, чувствуя себя в полете, слегка приоткрыла глаза и не без удовольствия заметила шлейф света, тянущийся за ней. Больше она в сознание не приходила. Камилла разместила свою гостью в одной из постелей, что была в ее уютном жилище, стоящем далеко за прудом, и сразу отправилась за травами, чтобы настоять отвар. Она рассматривала Стрекозу с сочувствием, сразу понимая кто это. Самая быстрая танцовщица и самая беспечная прожигательница жизни из всех, кто появился в ушедшее лето. Если многие ее приятели смогли вовремя найти убежище на время холодов, договариваясь заранее, используя различные методы, то эта Стрекоза была настолько жизнерадостной, что даже забыла выбрать себе имя. Над ней подшучивали, смеялись, пока она храпела где-нибудь на листочке, никто не предупреждал ее о переменах погоды или смене времен года, пользуясь всем тем хорошим, что было взращено в ее душе. Подговаривали ее на проделки и забивали голову всякой ерундой. Камилла даже хмурится, вспоминая, как однажды ночью напугала двух комарих свои появлением. Те как раз злословили над Стрекозой и обзывали ее пустоголовой дурочкой. Камилла ни раз наблюдала за Стрекозой спящей, ей нравилось в ней ее нескончаемая энергия и жажда жизни. Впервые услышав о том, кто деятельнее всего проводит утро и день, она не смогла остаться равнодушной, ведь у нее самой было столько же энергии ночью. Камилла прекрасно знала, чем все это закончится, поэтому даже ощущала спокойствие на душе, когда заметила Стрекозу поблизости, правда, брало ее и разочарование, не думала она, что приятель-Муравей так поступит с беспечной любительницей танцев. «Какое бы имя тебе дать?» — между делом про себя, ставя той компресс, размышляла Камилла. — «У тебя было столько приятелей, а в итоге никто не протянул тебе руку помощи. Ты будешь Моной». Сформировав эту мысль, Камилла уже вслух произносит: «Тебя зовут Мона» и видит, как глаза больной на миг приоткрываются, а после легкая довольная улыбка появляется у нее на губах. Стрекоза во снах видит то, как вокруг нее кружат светлячки, светит полная луна, а рядом самая прекрасная бабочка на свете, и вокруг лето, лето, лето… Стрекоза не знает, сколько проходит так времени, она уже сбилась со счета, но кругом всегда одна и та же летняя ночь. Бабочка с серебристыми крыльями рассматривает ее с нежностью и говорит: «Мона, ты должна проснуться», а стрекоза с непониманием смотрит на нее, не понимая, к кому та обращается. Но на самом деле ей не хочется обратно, в эту жуткую зиму, где нужно бороться со снегом, ей хочется навсегда остаться в этой бесконечной ночи, где у нее есть верный друг, который никуда не уходит. Ведь, как она помнит, все другие от нее почему-то ушли, оставив одну. Мона открывает глаза в начале мая. Камилла выдыхает с облегчением, когда замечает осмысленный взгляд, направленный на нее. Стрекоза пытается приподняться, но бабочка останавливает ее жестом и протягивает стакан воды. Та же осматривается вокруг себя с неверием, понимая, что многое из ее снов правда. Первый же вопрос, который она задает Камилле, очень мил: — А ты правда зажигаешь светлячков? Бабочка сдержанно улыбается и кивает. В глазах стрекозы восхищение, она спрашивает еще: — Ты правда называешь меня Моной? Бабочка вновь кивает, а потом произносит своим голосом, который напоминает перезвон полевых колокольчиков: — Скоро ты сможешь выйти наружу. — Ты вернула лето? — радуется, как ребенок, стрекоза. — Лето возвращается каждый год самостоятельно, — спокойно отвечает Камилла. — И зима? — грустно спрашивает Мона. — И зима тоже, но теперь, когда она вернется, всегда ступай по следу светлячков, и я смогу помочь тебе. Стрекоза не может описать все свои чувства в этот миг. Искренняя радость от того, что нашелся тот друг, который принял ее такой, какая она есть, со всеми ее недостатками, туманит разум. Она счастливо улыбается и быстрее, чем бабочка смогла среагировать, делает рывок вперед и обнимает ее за плечи с тихими, теплыми словами: — Моя добрая искренняя волшебница. Это ты вернула мне лето. Камилла с такой же улыбкой отвечает на объятия, понимая, что не ошиблась в характере стрекозы. Та же думает о волшебных огоньках и ей по-настоящему тепло. Мона не так сильно хочет снова танцевать с приятелями, она хочет длинную, озаренную Луной, ночь вместе с Камиллой. Впервые она вспоминает о цветах и решает в следующий раз нарвать целый букет для бабочки, чтобы хоть как-то выразить свою признательность. Ей даже не хочется уходить. Лето для нее теперь только здесь и нигде больше.