уже поздно

— давай полетаем?       его голос селестина узнаёт из тысячи. чертов волков, проклятый лунат, которого она любит всем своим чёрствым сердцем, а он любит ее, раз за разом превращая это чувство в пожар, который будет уничтожать всех на своём пути, но только не сегодня, ведь завтра важный день, надо быть готовой взлететь и стать по настоящему важной. — нет, алекс, у нас обряд и мистрессы же сказали, что нельзя… — начинает оправдываться девушка, понимая, что если он чего-то хочет, то он это получит. и даже пусть это будет просто прогулкой с ней. — т-с-с, моя лунная принцесса, я знаю, что сёстры запретили нам даже разговаривать, хотя это очень странно и не справедливо, — последние слова он добавил с недовольством и неосязаемой тревогой, — мы все волнуемся, а я предлагаю… — отдохнуть? — прогуляться, — тут же поправил лунастру волков, усмехаясь, — хочу узнать, вдруг тут есть интересные места.       она совсем недолго думала над этим и поэтому кивнула его идеи, убеждая себя в этом, что все будет хорошо и отчим не заметит ее исчезновения ночью. ей вовсе не нужны были проблемы. к счастью, им удаётся просто переместиться в некогда красивые места, которые были окутаны непроглядной тьмой. желтоглазая богиня смотрела на возлюбленных с высока, опаляя их своим недовольством. — я полечу первым, чтобы разведать всю ситуацию, а потом ты пойдёшь. устраивает такой вариант? — у парня уже были расправлены крылья и он за секунду взлетел. с в о б о д а — да, только… — что? — ты уверен? — святова точно нет. ей впервые хочется послушаться кого-то и остаться в лагере. — хуже точно не будет, — он пытается улыбнуться, но выходит до нельзя фальшиво, поддельно, но алекс все равно продолжает свои никчемные попытки казаться нормальным. будто не его душу пытались уничтожить силой, будто не его хотят сделать кем-то другим, лишить всех чувств. забыть, что такое счастье…

***

***       у него есть крылья, чтобы летать. у него есть сердце, чтобы любить. у него нет только свободы и правды в зеленых глазах, где уже давно умерли игристые огоньки. давно пора было стать тем, кем хочет видеть его отец, чтобы он мог им гордиться и никогда не оглядываться на тот факт, что его избранницей была лунастра.       она была совсем другой. не идеальной для всех, зато самой прекрасной для него. у неё не было крыльев за ровной спиной, да и они ей не нужны, чтобы быть той самой для волкова. — алекс! — кричит селест, когда не может взлететь. только падать, падать во тьму, в пустоту, в тишину и собственное безумие. — где ты? — лунат не видит ничего, кроме как бренной земли, которую когда-нибудь покроют алые глубины маков, дикие бабочки аконита и соцветия багровых лилий. — внизу, — в чертовом разломе, где для прыжка ей не хватает места, а лунастральная сила… она бурлила под кожей, перемещаясь по рисункам и пульсируя в точках. не приятно, как думает селест.       там, где она, не видно звезд, вечности и свободы. там ужасно и отвратительно, но именно здесь живут обычные люди. ничтожные, не важные серые образы, которые исчезнут в таких же бесцветных домах. там не видно лунных ночей и бесконечного простора настоящей жизни. — как так? — недоумевал парень, хмурясь, все-таки помогая своей возлюбленной. даже падение не испортило ее величественной красоты, которая была поистине королевской. не зря для него она всегда будет лунной принцессой. — закрытая тайносвязь, — растерянно прошептала селест, невесомо касаясь кожи с рисунками, словно пытаясь убрать их, избавиться навсегда, забыть и жить дальше, — я не могу активировать свои способности… — будто странные узоры уже въелись в ее тело, прожгли насквозь силу и незаметно убивают ее изнутри. уничтожают от и до, оставляя лишь пусто пространство. — ты думаешь, все они… хотели тебя убить? — не верит, сомневается и пытается найти ложь в очевидном. не будет никакого полета для нее, только свободное падение, а он станет тем, кто в очередной раз украдёт у нее судьбу и будет жалеть об этом всю жизнь. он точно не хотел бы этого для неё. опять боль и предательство. хватит. — я не знаю, — ее голос непривычно дрожал, хотя она пыталась не поддавать виду испуга или глубокого шока, которые захватили ее сознание, постепенно служимая холодную хватку на ее горле. страшно, очень страшно, очень-очень, хочется тепла и уюта, а не чертового обряда, который закончится собственной смертью. от чувств внутри трещат ребра, сердце невыносимо бьется, нарушая почти физическое желание исчезнуть куда-то далеко, где их никто не найдет, но для этого уже поздно. — эй, дыши глубже. все будет хорошо. мы найдём выход, обещаю, — алекс притянул ближе к себе, пытался успокоить ее, покрывая кожу на хрупкой шее и бледном лице своими обжигающими болезненными поцелуями. ничего нового, за исключением скрытой опасности, исходящей от близких людей.

***

*** — они хотели сделать тебя чёрным драконом, — сказала селест как факт, который был известен давно-давно, еще когда зарождалась их вселенная. — и избавиться от тебя? — волков понимает ее страхи, поэтому снова осторожно целует в щеку, даря секундное тепло тела, но ей все равно холодно. — скорее всего, а еще… я поняла, что ты всегда будешь марионеткой в руках отца, — последние несколько слов она шипит зло, но понимает свою ошибку и тут же холодно добавляет, — не обижайся — ты права. возможно, я даже сам в этом виноват, — низко понурив голову, ответил ей он. она молчит, боится в очередной раз допустить ошибку и потом следить за крахом чего-то хорошего, дорогого, — что мы будем делать? — сколько времени? — лунастра будто не слышит последнего вопроса, упрямо не теряя хватку на глупой идее, что пришла внезапно, но… смогла задеть чем-то уставшее туманное сознание девушки. смерть это не выход. — три часа ночи. — уже поздно… — замечает святова, говоря эти слова слишком уж траурным тоном.       а небо еще темное, потому что рассвет укроет эти земли еще не скоро, а значит, у них есть чуть меньше вечности для общения. в облаках было так много покоя, в отличии от чистых разумов молодых двуликих. все равно их никто не спасет. — думаешь, нам стоит возвращаться? — он внимательно смотрел за тем, как селест сдирала стирала с ладоней рисунки. — лежат два трупа на траве, глядят на звёзды, — молодежная песня, услышанная еще когда-то давно-давно, которая не соответствовала ее музыкальным вкусам от слова «совсем». — это единственный шанс избавиться от скользких щупалец контроля отца и гнусных планов нашей элиты, — обреченный выдох сотряс тишину. неправильно, неточно, не идеально, не… важно. они уже проиграли. — ты уже решил с способом? — неуверенный кивок, — тогда… храни нас космос, — возлюбленные падают на траву, создают небольшие, но смертельно опасные шары из разных энергий, которые уничтожат их разные сердца, которые подчинились одной любви.       две вспышки блекло мелькнули в воздухе, а после — привычная тишина вернулась в эти места, принося с собой стрекот насекомых и гармонию. и только холодное небо знало всю правду.

***

      еще на рассвете лунаты нашли два окровавленных тела, лежащих на траве, а их стеклянные неживые взгляды были устремлены в небо, где не было больше звёзд, которые исполнили все их мечты. не будет никаких войн, разрушений, уничтожений, безумия и… новой планеты. что-то пошло не по плану великого космоса, и за эту никчемушную ошибку расплачиваются дети луны и звёзд. или нет, и милосердные дали млечного пути, вперемешку с неизведанными планетами, простят все случайности… но уже поздно.       богам было все равно, кто заплатит долг. значит, они знали, что они не придут за ними, не спасут их. поэтому они не молились им*- лишь смотрели на небо и блеклые звёзды, которые исчезали так же быстро, как и жизнь из них. любить… это так глупо, все получилось не так, как хочется. хотя, небесные огоньки точно смогли бы это исправить. но… уже поздно.  — что ж, — словно судья, вынес свой безжалостный вердикт михаил, отравляя весь воздух своим неправильным безразличием, ровно как и сёстры рядом, — они сделали свой шаг в пустоту. «каждый человек однажды делает такой шаг — шаг в абсолютную пустоту. В неизвестное и незапланированное, неконтролируемое будущее. когда ты не знаешь, чем обернётся он для тебя — счастьем или пропастью. впрочем, вся наша жизнь — это шаги в пустоте, без времени, без пространства, и направление одно. сила воли. сила мысли…»**