Косвенное вмешательство

      Где я так провинилась, а, Господь? За какие, мать вашу, заслуги мне нужно почти каждый день вставать в восемь утра?! Нет, может, если бы не работа в клубе, ночные посиделки и долгие сборы с подругой и по совместительству соседкой по комнате, можно было и успеть к началу первой пары, но как же я не хочу туда идти.              — Если честно, я не знаю, что мне делать с экзаменом.              — Ты попроси. Может, он разрешит тебе пересдать. Только помни, Сара, просить можно по-разному… Матерь божья, подруга, смотри, там такой красавчик… Я, кажется, хочу его… — прошептала Адель и улыбнулась.              — Это Дерек Никсон, он выпускается в этом году. И, кажется, мы опаздываем, лично я не хочу выслушивать нравоучения мистера всея занудства.              — Хватит отрицать, что он ведёт себя так только с тобой, до остальных студентов ему нет дела. Признай это, наконец. Невооруженным взглядом видно, что всё это неспроста. — злюсь от её слов, но понимаю — она права.              Мы опаздываем на десять минут. Лекция уже идет, но, будь моя воля, я бы вообще на неё не пошла. Массивная деревянная дверь предательски скрипит, тихо войти незамеченными и сесть на ближайшие ко входу места у нас уже не получится.              — …одновременно существует и система нормативно-правовых актов, и прецедентное право. Но главный источник англосаксонского права — судебный прецедент. Судья — субъект правотворчества… — и тут мистер Хилл переводит взгляд на нас и, изменившись в лице, уже вот-вот готов начать свою тираду, а я боюсь на него посмотреть. — Мисс Моринг, мисс О’Нил, а вам знакомо такое слово как «пунктуальность»? Видимо нет, или обсуждение очередных парней и маникюра важнее? Я прав, Адель? Или сошлётесь, что сидели с больной кошкой Вашей бабушки, м, Сара?              Я поднимаю глаза на профессора и встречаюсь с его жгучим взглядом. Мистер Хилл раздражён, и я невольно вздрагиваю под гнётом взора. Он красив, особенно сегодня. Этот костюм цвета горького шоколада ему, безусловно, к лицу, а чёрная рубашка ещё больше выделяет крепкую мускулатуру. Как можно быстрее разрываю зрительный контакт и пытаюсь скрыться от его взгляда за широкой спиной Стива.              — Сара, а интересно, сколько ему лет? — мечтательно тянет подруга, — Нет, я на него не претендую, да и я ему не интересна, он всё на тебя палит.              — Думаю где-то к тридцати. Мне всё равно…              — О’Нил, Моринг, мало того, что опаздываете, так ещё и другим мешаете. Зачем вы поступили на юридический факультет? — он бегло просматривает план лекции и, не поднимая головы, говорит:              — Сара, задержись после пары, это касается твоей пересдачи, — вновь смотрит на аудиторию, — а теперь, пожалуйста, не мешайте тем, кто действительно хочет учиться. — да что же за день сегодня, вот что ему всё от меня надо, а?..              Следующие полтора часа я старалась не попадать в его поле зрения. Сначала старалась писать лекцию по теории права, но потом мой энтузиазм пропал, и я просто слушала его бархатный, спокойный, сильный голос. Да, голос его имел особое очарование: размеренный, мягкий, с лёгкой хрипотцой. Но я не особо понимала, что именно он говорит, просто наслаждалась звуком. Студенты потихоньку начали расходиться, но я сидела на месте, ведь разговора с Аароном не избежать.              — Ну что мне с вами делать, мисс Сара? Опоздания, прогулы, нелепые отмазки… Да к тому же ты завалила экзамен по международному праву, — его слова отзываются эхом в моей голове, — ну же, подходи ближе или же боишься меня?              — Я готова пересдать экзамен хоть сейчас, — что я несу… А если он захочет прямо сейчас его принять?.. — И нет, я Вас не боюсь, — выделяю последнее слово, стараясь сдержать дрожь в голосе. Подхожу к нему ближе и понимаю, что он чертовски красив.              Пока иду в сторону мистера Хилла, он резко поднимается с места и в несколько шагов преодолевает расстояние до двери, закрывая её на замок. Возвращается на своё место и снимает пиджак, открывая моему взору крепкое тело.              — Это чтобы нас не отвлекали, — хитрый лисий взгляд пробирает до мозга костей, и по телу проходят мурашки, — Ну что же ты боишься меня, малышка? Подойди ко мне ближе.              И я подхожу к нему, отодвигаю стул на первой парте, но он останавливает меня, показывая, чтобы я встала рядом с его столом. Одно движение, и Аарон сокращает расстояние между нами, приземляя меня на поверхность собственного стола, а сам возвращается в объятья своего кресла и выжидающе смотрит на меня. И вот почему мне именно сегодня нужно было надеть юбку, да ещё и такую короткую. Но я поддаюсь ему и наглым образом опираюсь ягодицами о крышку стола, вытягивая одну ногу вперёд, и, как назло, она оказывается между его коленей.              — Ну, скажи мне, что такое международное право? Надеюсь ты хотя бы это знаешь, — рука мужчины ложится на моё согнутое колено и лёгкими движениями поглаживает его.              — Эмм, это система норм, регулирующих отношение, в целях обеспечения мира, между субъектами международных отношений и регулирующая отношения между ними. Да, вроде, это. — я чувствую, что пальцы мистера Хилла изучают внутреннюю поверхность моего бедра, но как же хорошо становится от этих прикосновений.              — Допустим, а что ты можешь сказать о косвенном вмешательстве? Или ты этого не учила? — чёрт, почему я не учила всё вовремя. Аарон видит в моих глазах замешательство и поднимается на ноги, но узоры выводить не прекращает. Его запах парфюма с древесными нотами окутывает меня, и мозг, без того одурманенный его близостью, начинает функционировать со значительными перебоями.              — Косвенное вмешательство — подобного рода военные, экономические м-м-меры, которые осуществляются… — пытаюсь придумать, чтобы мне такого сказать, но в голове вата.              — Что, Сара, не знаешь? — не замечаю, как он склонился и шепчет мне прямо в ухо, обжигая своим дыханием. Чувствую прикосновения его губ к моей шее, и, боже, насколько они мягкие.              — Нет, я не помню, — перевожу взгляд и замечаю, что он уже возбуждён. Ещё немного и всё моё самообладание пойдёт по женскому половому органу, но как же хочется чувствовать его руки на своём теле.              Ладонь мужчины ещё сильнее сжимает мою ногу, из-за чего на коже точно останутся красные следы. После этого он с наглостью пробирается под юбку и задирает её, стремясь к краю белья. Аарон понимает, что я возбуждена не меньше, чем он, но продолжает манипуляции и с ехидной улыбкой смотрит прямо в глаза.              — Не бойся меня, моя девочка… — свободной рукой расстёгивает верхние пуговицы рубашки, — Я так долго ждал этого момента, когда мы сможем остаться вдвоём, — мурчит на ухо и проникает двумя пальцами во влажное лоно.              — Ты же не хочешь сказать, что специально завалил меня на экзамене? — не понимаю откуда во мне столько смелости, что мы переходим с ним на «ты».              — Отчасти. Малыш, прекращай болтать, иначе я найду твоему ротику другое применение. Раздвинь ножки.              Схожу с ума от нежных прикосновений, дыхание учащается что у меня, что у Аарона, и я откидываю голову, освобождая ему место для ласк. Подчиняясь, развожу колени, приглашая его. Мужчина быстро разделывается со своим ремнём и, пошарясь в кармане, достаёт фольгированный пакетик. Спустив брюки вместе с бельём до колен, он разрывает упаковку и растягивает контрацептив по эрегированному органу. Подаюсь к нему вперёд, придвигаясь к краю столешницы, руками цепляясь за его плечи. Руки мужчины уже собственнически скользят под моей футболкой, оглаживая грудь.              Ловкие пальцы отодвигают тонкое кружево, и я ощущаю его в себе. Тянусь к его губам и целую: мягко, нежно, осторожно, почти не применив языка, пробую его, но ему этого недостаточно, и он углубляется. Я без остатка растворяюсь в нем. В один момент мне кажется, что его губы покрывают мою шею, не обделяя и миллиметра нежной кожи. Сильнее прижимаюсь к нему, обвивая ногами талию, чувствую его каждой клеточкой. Как нежно мистер Хилл прикусывает кожу, боже, я сейчас рассудка лишусь. Иногда он забывается и перебарщивает, и мне становится больно, но это приятная боль, приносящая эйфорию. От наших тел исходит невероятный жар. Такой, что в аудитории стало на пару градусов теплее.              Сквозь пелену возбуждения всматриваюсь в его взгляд. Никогда не думала, что они настолько глубокие, пьянящие, пробирающие до дрожи.              — Моя девочка… моя маленькая… — рычит на ухо, опаляя горячим дыханием кожу.              Я готова продать душу дьяволу, чтобы постоянно слышать его голос. Да, подруга была права, что всё это не просто так. И теперь уже глупо отрицать это. Он двигается жёстко, властно, и снова припадает к моим губам, заглушая наши стоны. Уже нет нежности в этом поцелуе, лишь настойчивость и чувство собственности, которого у него хоть отбавляй. Как же хорошо чувствовать его руки на своих бёдрах, губы на коже, а главное — его плоть внутри себя.              Мы стараемся быть как можно тише, но шлепки влажных тел, как назло, эхом отлетают от стен кабинета. Целую его шею, впиваюсь в кожу, посасывая и оставляя на ней яркую метку. А он и не против, только лишь рычит от удовольствия, будто большой котяра.              — Ты такая красивая, Сара. Если бы ты себя видела…              Его движения становятся резкими и грубыми, Аарон что-то говорит, но я уже не особо слышу. В голове шум, но при этом чувствую осторожное покусывание мочки. Зарываюсь в его тёмные волосы, чёрт возьми, это отдельное удовольствие — они очень густые и мягкие. Мужчина рычит, и понимая, что это последние толчки, я содрогаюсь от сильного оргазма, прикрывая глаза. Он кончил следом, впиваясь губами в шею, изливая горячее семя в контрацептив. Мощные руки Аарона крепко прижимают меня к его телу, и чувствую, что грудь часто вздымается, тяжело дыша. Расплываюсь в глупой, но довольной улыбке и замечаю на лице мистера Хилла такую же.              — Аарон… — мои ладони всё ещё в его шевелюре, пытаюсь пригладить этот беспорядок в его тёмных волосах. — ну теперь-то я сдала экзамен?              — Малыш, экзамен поставлю авансом. А вот от коллоквиума ты так просто не отделаешься. И уж точно не в этом кабинете, а в более приятной обстановке. — и притягивает в самый сладкий поцелуй.