Медицинская жизнь

Временами воцарившееся молчание и непрерывную тишину разрывали звуки поступающего кислорода. Сэм, как и раньше находился на кровати, только теперь к его телу были подключены определённые датчики, следящие за всеми процессами в организме, и кислородная маска. Кастиэль, как и прежде лишь наблюдал за этим, раз примерно в семь минут, бросая взгляд на часы слева от себя, а потом поворачивался к Дину, который пытался справиться с сонливостью. Он часто прикрывал глаза и через несколько секунд резко их распахивал, глядя на Сэма. Пару раз он даже наградил своим взглядом Новака. Мэг уже успела проверить датчики раза два и благополучно вышла по просьбе главврача проверить прибывшую девушку с отравлением. — Извини, — прервал тишину Винчестер, поворачиваясь к Кастиэлю. Новак поворачивается к нему, после очередного раза проверки часов и в непонимании поднимает бровь. — Ну, я имею в виду… Мне жаль. Я плохо себя повёл. Извини, — произносит Дин, опуская взгляд в пол, и сплетая пальцы. — Я не понимаю, — Кастиэль наклоняет голову в своём привычном жесте. О, да, Дин успел его заметить и даже привыкнуть к нему. — Я про то, что случилось в кабинете. Я вспылил… Просто… Я не могу. Я переживаю за Сэмми и вероятно, — он запинается, — вероятно это нервное, — губы изгибаются в подобии усмешки. — Забыли, — Новак замолкает, — Пойду проверю Оливет, — говорит Кастиэль и встаёт со стула. Дин кивает. До него уже успели дойти слухи о больной. И довольно много слухов. Откуда персонал их узнал Кастиэль не догадывался. Напоследок кивнув Дину, Новак выходит из палаты. Он аккуратно закрывает дверь с другой стороны и выходит из одного коридора в другой. По пути здоровается с медсестрой и поднимается по лестнице на второй этаж. Палата девушки: третья по счёту, слева. Перед тем как войти, Кастиэль проверяет номер на двери. Оливет сидит на кровати, прислонившись к спинке, и читает какую-то книгу. Кастиэль не успел разглядеть название, так как она быстро убрала книгу в ящик, да это и не так важно. — Здравствуй, — начинает Новак, после затянувшейся тишины, и опускается на стул, — Как себя чувствуешь? Девушка поднимает на него взгляд и почти сразу же опускает, начиная заламывать пальцы, и кусать губы. Потом опять смотрит на врача, подтягивая ближе к себе колени, так что её волосы прикрывают лицо и немного захватывают ноги. Она неопределённо качает головой. — Можешь говорить? — Оливет отрицательно качает головой, — Неважно как, — утверждает Кастиэль, — говори. — Н-н-норм-ально, — заикаясь произносит девушка, и отпускает колени. После сегодняшней беседы, ну как беседы. В основном это был монолог Кастиэля, когда девушка качала головой. Слишком много информации узнать не удалось. После произошедшего стресса у девушки эмоциональное потрясение, хотя никто не удивлён. Он уже успел связаться с логопедом для профилактических бесед. Сейчас из неё можно вытянуть максимум два слова. Не оставляя надежд, Кастиэль продолжал беседовать с ней до конца своего рабочего дня. Он даже нашёл компромисс. Новак неизвестно откуда достал чистый лист бумаги и так общался с больной. На улице уже вечерело и скоро должно было стать довольно темно. Кастиэль задавал очередной вопрос про интересы, книги, увлечения, стараясь разговорить Оливет и не тревожить пока свежие раны, хотя рано или поздно придётся. Новак это понимал. Девушка в очередной раз выводила предложения, поглощённая процессом. У неё был ровный и красивый почерк, он легко читался, что собственно было тоже хорошо. Рядом сидящий Кастиэль легко улыбался. Ему нравилось видеть как после всего пережитого она выводила буквы на бумаге с заинтересованностью. Наконец она протягивает ему лист. Новак читал про книгу девушки, которую она читала около часа назад. Фэнтези рассказ о возможном будущем. Если рассуждать логически, то Новак вероятно тоже прочёл бы эту книгу, как-нибудь в выходной, который наступит неизвестно когда. — Всё хорошо, Оливет, — говорит Кастиэль, обращаясь к девушке, — Я зайду завтра. Отдыхай. Перед тем как выйти, он замечает, тянущуюся к ящику руку, и обложку книги высказывающую оттуда. Дверь закрывается с характерным ей щелчком и Кастиэль медленно выдыхает. День подошёл к концу. Наконец-то. Он проводит по взъерошенным волосам рукой и направляется к лестнице. Проходит знакомые места и достаёт ключ из кармана, открывая собственный кабинет. Последние солнечные лучи освещают комнату. Все предметы отбрасывают полутени на пол. Из-за белых стен, сейчас в комнате словно разлили бежевый туман. Окно как раньше приоткрыто и слышен шелест листвы. Кастиэль делает два шага вперёд и проводит кончиками пальцев по столу. В больнице почти никого не осталось. Здесь невероятно атмосферно, с учётом запаха больничных лекарств. Даже сюда они пробрались. Кастиэль открывает верхний ящик стола, вытягивая оттуда ключи от дома с забавным брелком. Подходит к вешалке, снимает больничный халат, проверяя не оставил ли он ничего в карманах, и вешает на крючок. Достаёт свой потрёпанный временем, но любимый тренч и надевает поверх пиджака. На губах появляется улыбка. Он так любил прохладную погоду, из-за этого приятного бонуса в виде пальто. Ему было уже не два года и может другой человек сменил бы его, но только не Кастиэль. Он подходит к столу, забирает ключи и выходит, даже не взглянув на кабинет, закрывая его на ключ. В больнице осталось около десятка медсестёр и родственники больных. И одного такого родственника он знал. Шагая как можно тише, Кастиэль приоткрыл дверь палаты Сэма. Дин самозабвенно посапывал на стульях, чем заставил Новака усмехнуться его позе. Он закрыл дверь, проходя внутрь и глядя на датчики. Всё было в норме. Показатели успокоились и надежда, что дыхательные пути скоро очистятся от мокроты оправдывала себя. Он слегка улыбается и выходит из палаты, в последний раз взглянув на часы, на которых было около восьми вечера и, вероятно, никогда не узнает, что его проводил взгляд зелёных глаз. Кастиэль выходит на парковку, вдыхая осенний воздух, и сильнее запахивает плащ. Кроме его машины там было примерно четыре автомобиля. Вечером и ночью больничные стены смотрелись совсем не так как днём. Было в этом что-то… Пугающее? Устрашающее? Нет, точно, нет. Завораживающее ответил бы Кастиэль. Он поворачивается и направляется к машине. Наконец-то этот день подошёл к концу. Машина пищит, стоит только нажать на ключ. Новак забирается внутрь и включает тихую мелодию. Так он часто успокаивался после рабочего дня и расслаблялся. За рулём ему было привычно, словно всадник в седле. Машина с характерным звуком выехала с парковки. Кастиэль тут же оказался на шоссе и направлялся в сторону дома. Ну как дома? В последнее время он поселился у брата, по личным причинам. Тот и против не был, приютил Кастиэля. В салоне машины играла тихая успокаивающая песня. В слова он не вслушивался, потому что следил за дорогой, перестраиваясь из одного ряда в другой. Дорога пролетела, как всегда, незаметно и, повернув ключ зажигания, мужчина вытащил его и вышел из машины, закрывая дверь. Ключи в руке негромко звенели, пока Кастиэль искал нужный ему от двери. Когда он попал в дом, то застал брата за плитой и опешил. Его брата очень редко можно было застать на кухне за готовкой, хотя когда это происходило, означало, что сегодня будет что-нибудь вкусное. — Не верю, что ты сегодня за плитой, — с усмешкой сказал Кастиэль, вешая тренч на крючок и пиджак на стул. — Просто стало скучно, — ответно улыбнулся Бальтазар, ставя на стол запечённую курицу и две тарелки со спагетти. — Ага, конечно, — закатывая рукава, сказал Кастиэль. Переодеваться сейчас идти не хотелось, с учётом, что всё самое вкусное стоит перед носом. Бальтазар уселся на соседний стул и увёл из-под носа у Кастиэля его ломтик хлеба, на что получил гневный взгляд и рассмеялся, поднося вилку ко рту. Ужин продлился порядка пятнадцати минут, и Бальтазар оставил брата мыть посуду говоря о том, что мыл пока готовил и скрылся в комнате. Обоим было уже за тридцать, но ребячество порой превосходило детей. Насухо вытерев руки, Кастиэль отбросил полотенце и поднялся к себе в комнату. Рубашка сразу же оказалась на вешалке, а штаны на стуле. В комнате был невероятный порядок, да Новак и неряхой никогда не был, он недолюбливал, когда хоть где-нибудь была грязь. К сожалению, на комнату Бальтазара это не распространялось. Одеяло полетело на пол, а Кастиэль улёгся на прохладные простыни и мгновенно уснул. Кастиэль нежился под яркими солнечными лучами и расслаблялся. Песок был тёплым, и шум воды, раздающийся неподалёку, приятно ласкал слух. К нему подошла рыжеволосая девушка в купальнике и плюхнулась рядом. Кастиэль приоткрыл глаза и, поняв что это его сестра, закрыл обратно. Спокойствие не продлилось долго, так как его в скором времени толкнули в бок. — Кас, обрати на меня внимание, — она затрясла его за плечо, а потом раздалась непонятная музыка. В полудрёме Новак распахнул глаза и закатил их, так как это был звонок на его мобильный в четыре, мать его, часа ночи. Кто мог ему звонить в такое время? — Слушаю, — сказал Кастиэль, переворачиваясь на другой бок. — Касси, это я. Забери меня от подруги, пожалуйста, иначе я опоздаю на работу, — в трубке раздался жалобный голос. — Анна, четыре ночи. Можешь сама как-нибудь добраться? — расставаться с кроватью явно не хотелось. — Тебе что, трудно? — Кастиэль не знал, но догадывался, что девушка надула губы. — Скоро буду, — неохотно сказал он и поднялся с постели. Всё ещё невнятно что-то бурча себе под нос, Новак поднялся с постели, натягивая вчерашнюю рубашку и брюки. Рассвет только-только начался и лишь редкие лучи проникали в помещение. Выходя из комнаты, он ударился ногой о дверной косяк и, шипя что-то вроде «Анна, чёрт бы тебя побрал», вылетел на улицу. Путь занял около получаса. На дорогах почти не было машин, лишь изредка кто-то проезжал рядом. Музыка также разливалась по салону, успокаивая напряжённые мышцы. Нога всё ещё немного ныла и видимо на том месте будет синяк. Когда Кастиэль припарковал машину, Анна уже ждала его над домом. На прощанье помахав рукой подруге, она села в автомобиль. — Привет, что-то ты какой-то сонный, — сказала девушка, посмотрев на брата. — Наверное потому что сейчас четыре утра, — предположил Кастиэль, заводя двигатель. Девушка оставшееся время тихо сидела на своём месте и играла в игры на телефоне. Когда Тойота остановилась возле салона красоты, девушка вышла из машины, поцеловав Кастиэля в щёку и ушла, пролепетав «Спасибочки». Устало уронив руки и голову на руль, он зевнул и выключил печку. «Сейчас ехать домой — нет смысла» — рассуждал он, — «Наилучшим решением будет поехать в больницу» Дорога до госпиталя не особо чем-то отличалась. Ну, возможно, только тем, что Новак решил доехать в тишине. Двигатель приятно урчал, скрашивая непрерывное молчание в салоне. В кабинете он оказался быстро. Всё было немного в тумане: вот он паркуется, выходит, заходит в больницу, в кабинет. Кастиэль садится в своё кресло и, скрестив руки за головой, облокачивается на спинку. Ему сейчас всё равно что он до сих пор в плаще, что нужно переодеться, но ведь в больнице почти никого нет. И уж тем более никто не знает, что Новак здесь. Он закрывает веки и трёт переносицу так, словно когда-то носил очки, которые ему натирают. Сейчас в тишине так приятно и может быть, он может лечь на диван и поспать ещё полчасика. Его мысли разрушают стук ботинок, проходящих мимо его кабинета, но вскоре они смолкают и Кастиэль возвращается к своим мыслям из которых его повторно вырывают шаги в другую сторону. Нервно выдохнув, он поднимается с места и открывает дверь в коридор, смотря в спину Винчестеру. — Дин, — останавливает того Новак и Дин вздрагивает, резко оборачиваясь. — Боже мой, — произносит он, запуская руку в волосы. — Можно просто — Кастиэль, — говорит Новак и улыбается, получая в ответ такую же улыбку, — Почему не спишь? — Сэмми уснул, а я не хочу больше, — пожимает плечами Дин. — Ну что же, заходи. Мне всё равно нечего делать. — Не верю, что ты проснулся так рано, чтобы приехать в больницу, — неверующе качает головой Винчестер, заходя за Новаком в кабинет и закрывая дверь. — Нет, — он усмехается, — я здесь из-за Анны. Она попросила отвезти её на работу, а домой ехать уже не было смысла, — отвечает Кастиэль, подходя к вешалке, снимая тренч. — Ясно, — сухо произносит Дин. Кастиэль натягивает больничный халат, подходит к окну и открывает его. В кабинет сразу врывается холодный воздух, который приятно морозит кожу. Новак подходит к своему креслу, усаживается и смотрит на Винчестера. Дин ёжится. — Можно вопрос? Почему у тебя всегда открыто окно? Ты не мёрзнешь? — Спрашивает Дин, потирая ладони. — Нет, я привык. Это успокаивает, — он раздумывает делиться ли продолжением ответа. Наконец решив, он продолжает, — Мама делала нам с братом так в детстве. Она говорила, что прохладный воздух успокоит нервы и мы быстрее уснём, а потом рассказывала нам истории. Утром готовила нам кофе, да, возможно, для детей кофе это не самое лучшее, но нам нравилось, — на лице появляется улыбка. — Ты так о ней отзываешься, — Дин закусывает губу и трёт шею, — Она хороший человек, — он натягивает улыбку. — Ты прав, — Кастиэль подходит к чайнику и включает его, — Она была хорошим человеком. Только без извинений. Дин замолкает и в комнате воцаряется молчание. Кастиэль садится в кресло и достаёт из верхнего ящика ручку. Подвигает к себе лежащий на столе документ и что-то заполняет, не обращая внимания на тишину. Дин в это время неловко перебирает пальцами. — Сейчас вернусь, — бросает Дин и выходит из кабинета. Только дверь закрывается, Кастиэль откладывает ручку и проводит руками по лицу. Тяжело вздыхает, проводит языком по губам и вновь заполняет документ. Буквально через пять минут в дверном проёме появляется Винчестер с двумя страничками кофе. — Я знаю, что ты поставил чайник, но решил… Может кофе попьём, — говорит он, ставя на стол стакан, и садится обратно. — Спасибо, — Кастиэль тянется за кофе и делает глоток, продолжая писать, — Дин, ты не знаешь сколько медсестёр сегодня были на сутках? — поднимая взгляд, он обращается к, пьющему кофе, Винчестеру. — Эм… Софи, Эйприл и Мейсон вроде, точно не помню. У остальных ночная смена. Вроде, — отвечает Винчестер, задумываясь. — Хорошо, — Новак опять утыкается в лист. В коридоре слышен стук каблуков, а после дверь открывается и внутрь входит Софи. — Доброе утро, Мистер Новак. Привет, Дин. Какое количество препарата вводить? Я думаю нужно немного уменьшить дозу, потому что Оливет чувствует себя лучше, — пытаясь отдышаться начала девушка. — Какое количество вводили до этого? — Отрываясь от бумаг, спрашивает Новак и Дин переводит взгляд на медсестру. — Две целых три десятых миллиграмма Витамина С, — недолго думая, отвечает она. — Уменьши дозу на ноль целых три десятых. Думаю две целых хватит, а потом подумаем, — твёрдо отвечает Кастиэль. — Поняла, — лепечет девушка и выходит. Дин возвращает взгляд на Новака, который тянется к телефонной трубке. Винчестер следит за движениями Кастиэля: вот его тонкие пальцы набирают номер, в это время он делает глоток и у него дёргается кадык, а потом бархатным голосом начинает, что-то говорить. И тут Дин дёргается. Хватит, это вроде как ненормально так следить. — Да, Лорен, как я и говорил у Оливет всё ещё проблемы с речью и ты бы нам не помешала, — с другой стороны раздаётся голос, — Я знаю, что ты уехала из штата, но мы тебя подождём у нас много времени, тем более ей надо прийти в себя, — ему опять, что-то отвечают, — Да, спасибо. Позвоню позже, — и кладёт трубку. — Кастиэль, можно нескромный вопрос? — Дин отодвигает пустой стакан. — Дерзай, — Новак откидывается на спинку. — Расскажи о своей семье. Знаю, звучит странно, но… Мне хотелось бы знать, раз уж мы общаемся. Кастиэль кусает губу, размышляя начинать ли разговор, а потом продолжает: — Ладно. Нас трое в семье и я второй. Когда мне… Когда мне было пять у меня умер отец. Я почти ничего не помню, только со слов брата и мамы. Через семь лет мама нашла другого, забеременела и всё было хорошо, — он делает остановку и переводит взгляд на окно, — во время родов, она умерла. Удалось спасти только сестру. И наш отчим, — показывая кавычки в воздухе, он продолжает, — бросил нас, так как ему не нужны были трое детей. Бальтазар взял нас под опеку, так как возраст был подходящий. Он работал, я учился и заботился о сестре. Всё, — он кусает костяшку на указательном пальце. Дин молчит. — Если хочешь могу рассказать о своей семье, — Новак пожимает плечами, — Ладно. У меня есть младший брат, как ты знаешь. Он успешный адвокат, чем я очень горжусь, а я врач. Всё было хорошо, вплоть до две тысячи четвёртого, а потом случилась авария. Родители погибли ещё до приезда скорой. Было много теорий, но остановились на той, что были неисправны тормоза. Но… — Дин закрывает глаза и делает глубокий вдох, — Я проверял тормоза за три дня до этого и всё было хорошо, — рука скользит по губам, — хотя возможно я просто не заметил и это моя вина, — Винчестер вздрагивает, когда чувствует руку на плече. Кастиэль натягивает улыбку и тихо говорит: — Ты не виновен. — А ты не можешь знать точно, — огрызается Дин и хватка на его плече крепчает. — Ты прав, — отрешённо отвечает Новак, — Не могу. Он убирает свою руку и проходит к окну опираясь о подоконник поясницей. — Я уйду сегодня раньше, если что. Не ищи меня, — Кастиэль ставит окно на проветривание и подходит к шкафу, начиная что-то искать. — Ага, — Дин замолкает, — Я пожалуй пойду. Дин спускается в столовую, покупает какой-то круассан и это последнее чёткое воспоминание, потому что потом начинается муть. Он помнит что было, но нет точности происходящего. Он помнит как общался с Лизи, помнит как покупал латте в автомате, помнит как выходил на улицу, но каждый раз возвращался к воспоминаниям о Кастиэле. «Сколько ему было, когда умерла мать? — размышлял Дин, — Лет десять и он сам ухаживал за сестрой. Понятно, почему эта девушка Анна клеится к нему, он умеет с ними обращаться. Мачо.» Дин не знал, почему так, реагировал. Это было странно, хотя в последнее время всё странно. И всё это странное началось с окончания отпуска. Винчестер прокручивал каждый день, но остановился на самом первом, когда ему звонил Сэм. О чём он хотел тогда спросить, Дин уже и не помнит. Но, возможно, это было что-то важное, а может и нет. Дин не вспомнит. Наконец, закончив свою браваду мыслей, он поднялся в палату. На часах было около трёх с половиной и Винчестер подозревал, что Новак уже ушёл. Так же вышел, как и вчера в своём плаще, в закат. Дин усмехнулся. Пора отвлечься. Он достал свой телефон и что-то смотрел, пока в палату не ворвалась Мэг. Да, она не входит, она врывается и как всегда со своей улыбкой. Она снимает капельницы и уходит, пожелав спокойного вечера и, предупредив о том, что скоро придёт Джессика, уходит. Часы так же тикают, за дверью шумят врачи и медсестры, жизнь кипит. И в какой-то момент в палату медленно открывается дверь, и появляется девушка в белой кофте. Она улыбается Дину и садиться на стул. На кровати слышится шевеление, и Сэм открывает глаза. — Добрый вечер, принцесса, — усмехается Дин.