Любой день, проведённый с тобой, мой любимый

«Я не знаю, кто, чёрт возьми, такой мистер Ли, но я лично помогу тебе расчленить его», Джин предлагает, из-за чего Юнги подавился своей содовой. Намджун закатил свои глаза: «Напомните мне никогда не оставлять вас двоих в одной комнате», он говорит, когда возвращаться обратно на кухню после того, как открыл дверь. Пара собралась вместе в их доме, чтобы сообщить некоторые захватывающие новости, но, конечно же, с Ким Сокджином это означало ужин, поэтому он потребовал, чтобы Юнги помог ему на кухне, пока Джеван не придёт сюда. Юнги не был особо рад повороту событий. Особенно когда он слышал смех Чонгука из другой комнаты. Во-первых, он не проводил достаточно времени со своим сыном. Сегодня был его выходной, чёрт побери. Он должен играть со своим сыном. Но вместо этого, он наблюдает за супом Джина, как хороший друг. «Да ладно тебе, Джун, этот парень сказал, что его отец бросит его. Что за монстр смотрит в эти наивные глаза и говорит что-то подобное?», Джин потребовал, раздражённо помахивая своей деревяной ложкой в воздухе. «Справедливо», Намджун сказал, целуя Джина в щеку, «но я бы предпочёл, чтобы ты не сидел в тюрьме, по крайней мере, пока Техён не достигнет возраста, чтобы водить». Он приклоняется к холодильнику и достаёт бутылку Спрайта, отодвигая Юнги своим бедром и дверью и показывая ему язык, когда Юнги сердито смотрит на него. Джин вздыхает в отчаянии: «Если нужно», он бормочет, улыбаясь и целуя Намджуна. Юнги поперхается: «Это как наблюдать, как твои родители целуются», он бормочет. Намджун ярко и озорно улыбается ему, перед тем как полностью взять Джина в свои руки и наклонить его с драматичными и громкими звуками, будто целуя принцессу. Юнги делает недовольное лицо и притворяется, что рыгает в кастрюлю с супом. Намджун и Джин поднимаются обратно, смеясь над тем, как Юнги проявляет своё раздражение, когда громкий визг заставляет волну паники пронестись по ним, и они все бегут в направлении крика. «Хоби, НЕТ!», Чонгук кричит, истерично смеясь, когда Хосок подбрасывает его в воздух, и визжа, когда он падает, перед тем как Хосок ловит его, и он смеётся ещё сильнее. «Какого чёрта ты делаешь с моим ребёнком?», Юнги требует, озорно смотря на Хосока. «У меня чуть инфаркт не случился, твою мать». Хосок посмотрел на него и поставил всё ещё смеющегося Чонгука на пол, чтобы он мог побежать за Техёном на задний двор с другом Намджуна Джексоном. Он повёл бровью, ухмыляясь. «Не удивлён, что твой ребёнок материться всё время. Что с тобой не так?», Хосок сказал. Он подошёл к ним, где они стояли между кухней и гостиной. «Я буду воспитывать своего ребёнка так, как захочу, спасибо тебе огромное, блядь», Юнги отвечает. Потом он краснеет: «Он правда матерится всё время?» Хосок забирает Спрайт от Намджуна и смеётся: «Только один раз», Хосок неохотно соглашается. «И, честно говоря, мне тоже хотелось это сделать». Юнги смеётся: «Он хорош в этом». «Наиболее приспособлен к проклятиям 3-х летний ребёнок, за которым я когда-либо приглядывал». Сокджин закатывает свои глаза, фыркая: «Вы оба ужасно влияете на него. Нам не следовало знакомить вас». Юнги и Хосок засмеялись, пока Джин ушёл обратно на кухню, что-то бормоча про себя. В дверь был ещё один стук, и Юнги увидел, как Джеван вошёл в дом. «Джин!», он закричал, «Джеван здесь! Я больше тебе не помогаю». «Неблагодарный негодник!», Джин ответил. Юнги пошёл на кухню, чтобы забрать свою содовую, и потом вышел на улицу, где сейчас были дети. «Аппа!», Чонгук кричит, когда он выходит из дома. Он машет со своего места на плечах Джексона: «Я в небе!» Юнги улыбается своему сыну и машет в ответ: «Конечно!», он отвечает. «Передавай привет птичкам от меня, да?» Чонгук хихикает и визжит, когда Джексон начинает прыгать вместе с Техёном. Юнги улыбается ещё больше. Чонгук был таким стеснительным, что часто, когда они делали что-то подобное, встречи, вечеринки, он сидел на коленях Юнги, наблюдая за всем без какого-либо участия. Юнги заметил, что в последнее время Чонгук стал более общительным. Может, его мама была права. Может, это был просто период его развития. Может, у него получиться уверенно отдать Чонгука в школу. «Он более счастлив», Намджун сказал, показывая на Чонгука, заметив, как Юнги наблюдал за тем, как он играл. «Магия», Юнги заявил, смотря туда, где Хосок сидел и разговарил с Джином, который представлял его Джевану. Намджун засмеялся: «Магия Хоби?» Юнги покраснел и не ответил, отводя свой взгляд от Хосока. «Он хорош», Намджун добавил, улыбаясь Юнги, «похоже, тебе повезло с ним». Юнги кивнул, краснея ещё сильнее: «Чонгук любит его. Он даже спросил меня, можем ли мы оставить Хосока навсегда, и быть, как ты, и Джин, и Техён». Намджун засмеялся, закидывая голову назад, привлекая внимание даже тех, кто был в доме. Юнги тыкнул его в плечо, полностью краснея и раздражённо смотря в окно, где Джин наблюдал за ними так, будто он знал намного больше, чем он бы хотел. «Конечно», Юнги пробормотал, «смейся, сколько хочешь. Я оставляю Чонгука у тебя, когда Хосок вернётся к настоящей работе». Намджун сразу же прекращает: «Ох». «Да, ох, идиот. Это разобьёт сердца ребёнка, и мне придеться сделать это», Юнги смотрит вниз, тяжело вздыхая «Эй, Хосок же будет рядом», Намджун напоминает ему, «даже если он вернётся к работе, он всё ещё будет другом». «Да», Юнги бормочет, «но он не будет с Ку всё время. Я продолжаю забывать, что он – всего лишь временное решение. Я продолжаю забывать, что он не остаётся». Намджун внимательно смотрит на Юнги: «Ты хочешь, чтобы он остался?», он спрашивает, медленно, тихо. Юнги смотрит на него. У Намджуна серьёзное выражение лица, то, которое Юнги не видел уже давно. С того дня, когда он рассказал Намджуну о Чонгуке. «Чонгук хочет, чтобы он остался», Юнги медленно отвечает. «Я не спрашивал о Чонгуке». «Чонгук – всё, что меня интересует». Выражение Намджуна меняется на предупреждение: «Юнги…» «Хватит», Юнги обрывает его. «Не начинай эту хрень со мной. Ты знаешь, что я не могу позволить этому случиться». «Тебе нужно жить, Юнги», Намджун сказал приувеличённо, «ты не можешь просто больше не жить, потому что у тебя ребёнок». Юнги сердито посмотрел на Намджуна: «У меня нет выбора, Джун! Это легче для тебя. Ты всё сделал правильно. Ты нашёл человека, ты поженился, ты завёл ребёнка. У меня просто оказался чёртов ребёнок, и я должен заботиться о нём. Если я потеряю этого ребёнка, это конец, ты знаешь это?» «Ты не потеряешь Чонгука из-за того, что встречаешься, Юнги». «Ты не знаешь этого. У вас с Джином это получилось, потому что вы уважаемые личности! Джин – уважаемая личность. Я почти потерял своего ребёнка, потому что она сказал чёртовому судье, что я – гей», Юнги прошипел, смотря на Чонгука и пытаясь контролировать свою злость достаточно для того, чтобы никто не услышал ссоры. «Эти чёртовы идиоты были готовы стать на её сторону с наркотиками, потому что они не считали, что гей способен вырастить ребёнка. Единственной причиной, по которой я выиграл, было то, что она села в тюрьму. Не говори мне, что я могу и что я не могу делать, чтобы не потерять своего ребёнка. Ты. Не. Знаешь. Я пишу откровенную лирику. Люди, которые знают, кто я, ненавидят меня. Я пытался убить себя, Джун. Никто не собирается позволить мне оставить его, если я сделаю что-то не так». «Ты снова недооцениваешь себя, Юнги», Намджун ответил. «Никто не заберёт у тебя ребёнка. Он чудесный ребёнок. Ты хорошо постарался». «Это не имеет никакого значения, чёрт возьми», Юнги закричал. Он больше не мог терпеть этого. Намджун всегда отказывался видеть проблемы мира. Он встал из-за стола и встал перед Намджуном. «Это не имеет значения, что Чонгук – ангел. Им наплевать, что он – прекрасный ребёнок. Всех волнует только то, что я – гомосексуал, пропащий случай. Я сломан. Я недостаточно хорош, чёрт возьми. Просто потому что твоя жизнь состоит из денег, славы и уважения, не означает, что моя жизнь такая же!» Хосок выбежал из задней двери и подбежал к ним. «Юнги», он сказал тихо, беря его за руку и оттаскивая его от Намджуна. Юнги резко вырвался от него, заставляя его попятиться назад: «Не трогай меня», он прорычал. Маленькое тело ударилось об его ноги и обняло их крепко. «Аппа», прозвучал тихий голос Чонгука. «Аппа, не кричи с дядей Джуном. Не делай больно нашему Хоби». Юнги остановился, тяжело дыша. Всё его тело было напряжённо. Он чувствовал опустошённость. Он чувствовал злость. Он наклонился и оторвал Чонгука от своих ног. «Аппе нужно пройтись», он сказал кратко. «Оставайся с Хоби». Он отошёл от заднего двора, игнорируя то, как Чонгук звал его грустно, подавлено. Он игнорировал то, как Намджун и Хосок просили его вернуться, он даже проигнорировал Джина, который вышел, чтобы позвать его обратно. Он ушёл, достал одну из сигарет, которые он хранил для таких случаев. Он зажег её и позволил едкому дыму прожигать злость в его груди, страх, воспоминая, которые он никогда не хотел прожить снова. Он подошёл к скамейке возле дорожки и сел, дрожа. У Чонгука была истерика. Хосок пытался успокоить его, Джин пытался сохранять спокойствие Техёна, когда другой мальчик выглядел так, будто сейчас заплачет, наблюдая за криками и рыданиями Чонгука. Хосок был шокирован, стоя на месте, полностью не воспринимая весь этот шум. Он не мог поверить, что Юнги просто ушёл. Что, чёрт возьми, случилось, чтобы привести к этому? Юнги ненавидел уходить на работу. Чёрт, он ненавидел уходить наверх и оставлять Чонгука на первом этаже. Все чувства вернулись к нему в один миг. Он сразу же повернулся к Намджуну, который пытался контролировать удары Чонгука, и опустился на колени возле них. «Эй», он сказал тихо, беря руки Чонгука в свои сообственные и забирая его от уже покрасневшего Намджуна. «Эй, маленький Поросёнок». Чонгук просто попытался вырваться от Хосока: «Хочу аппу! Аппа, вернись», он закричал, всхлипывая. «Не хочу Хоби». «Я знаю, что ты хочешь аппу, но аппы сейчас здесь нет, так что просто пообнимайся с Хоби немного, и он вернётся, хорошо?», Хосок притянул Чонгука ближе к себе, обнимая его и садясь с ним на траву. Чонгук просто продолжил плакать и ударять его: «НЕТ! Хочу аппу». Хосок крепко держал Чонгука, игнорируя боль и синяки, которые, он знал, появятся позже, и нежно гладил Чонгука. «Помнишь, что я сказал тебе в первый день, когда остался с тобой без аппы?», Хосок спросил, получая только огорчённые рыдания в ответ. «Я сказал, что аппа любит тебя больше, чем все звёзды и все маленькие рисинки в мире, так что он всегда вернётся, верно?» Чонгук прекратил удары и просто упал на его грудь, продолжая жалостливо плакать. «Так что даже если аппа злится, он вернётся, верно?», Хосок спросил, проводя рукой по спине Чонгука. Чонгук покачал своей головой и обнял Хосока ещё сильнее: «Аппа не хотел Куби», он зарыдал, «аппа не хотел меня». «Ох, сладкий, аппа всегда будет хотеть тебя. Ему просто сейчас очень грустно. Он должен побыть один немного, чтобы никого не расстроить», Хосок приклонил свою голову к Чонгуку и закрыл свои глаза, вздыхая. «Аппа никогда не бросит тебя, Поросёнок. Аппа никогда тебя не бросит». Чонгук держался за Хосока так сильно, как мог, и плакал. Он плакал так сильно, что ему стало плохо. Хосок побежал в ванную, и им удалось не запачкаться, и потом Чонгук снова начал плакать. Хосок просто держал его, не зная, что ещё делать. Они сидели внутри, пока все остальные были в саду. Наконец Чонгук уснул и отказался отпускать Хосока. Даже чтобы лечь на диван в гостиной. Джин позаботился о том, чтобы накормить всех, кто остался, хотя Техён практически ничего не ел, и никто не разговаривал. Намджун побежал за Юнги, пытаясь догнать его, и ещё не вернулся. Чонгук не позволял Хосоку даже есть. Намджун нашёл Юнги на скамейке с опущенной головой и сигаретой между пальцев. «Юнги», Намджун выдохнул, тяжело дыша и садясь на скамейку возле него. Юнги не поднял свой взгляд. «Прости меня», Намджун говорит спустя несколько секунд тишины. «Я забываю, как тяжело тебе было. Я иногда забывая, что мы такие разные. У нас так много общего, что иногда я просто забываю». Юнги всё ещё ничего не сказал. Но он выпрямился и откинулся на скамейке, закидывая свою голову назад. «Она звонила», он сказал тихо спустя некоторое время. «Она утверждает, что вылечилась, и хочет увидеть его». Глаза Намджуна раскрылись шире: «Ох, чёрт…» «У неё всё хорошо», Юнги сказал, чувствуя слёзы на своих глаза, и засмеялся горько. «Она хочет его. Навсегда. Она снова хочеться судиться». «Ох, чёрт…» «Я не могу выиграть в этот раз, Джун. Не тогда, когда она вылечилась, вышла замуж, и всё остальное. Они никогда не позволят одинокому, гомосексуальному рэперу воспитывать ребёнка», Юнги поднял свою голову и посмотрел на Намджун затуманенными, заплаканными глазами. «Я потеряю его». Его голос наконец оборвался, и горе прошлось по нему разрушительной волной. Намджун обнял Юнги и держал его, пока тот плакал.