Komorebi

Мэй бессильно сидела на краю энгавы и пыталась прийти в чувства. Бой толком не успел начаться, как во дворе появился кто-то третий, Мэй даже не разглядела его по началу. Лишь уже во время того, как она наносила первые удары Масаде и его духу — у Масады, который заставлял ее лечиться от преследовавших ее якобы видений, оказалось, тоже есть собственный дух, вот такая ирония, — она увидела, как вокруг неё кружил шустрый подросток с копной светлых волос. Именно этот подросток и выручил ее. Он со своим вселившимся в катану духом ловко наподдал Масаде, как будто и не приложив для этого особых усилий. Мэй даже и не поняла, как ему так просто это удалось — с виду он казался хлипким подростком, но наносил довольно-таки сильные и точные удары. И Масада, который поначалу не только легко отбивал все выпады Мэй, но ещё и уверенно наступал на неё, теперь отступал под натиском ударов мальчишки, а вскоре и вовсе позорно сбежал под хохот парня. И спустя пару минут, когда дорога перед «Фунбари Онсен» опустела, и кроме Мэй, этого мальчишки и двух духов никого не осталось, девушке удалось разглядеть паренька получше. Рядом с ним она заметила духа какого-то летчика. — Амидамару, сто лет не виделись! — паренёк приветливо замахал рукой самураю. — Я думал, ты откинулся, старый ты хрыч! Мэй удивленно подавилась воздухом. Ее удивило, что можно с таким неуважением относиться к духу древнего воина. — Хана-доно, — растерянно пробормотал Амидамару, который к этому времени уже вернулся к своему прежнему виду. Как заметила девушка, он находился в смешанных чувствах не из-за дерзкого обращения мальчишки, а из-за его неожиданного появления. — Тебя, похоже, ничем не возьмёшь, — рассмеялся парень. Дух летчика вторил ему, запрокинув голову и зычно загоготав. — Хотя противник наш был тот ещё — сбежал, аж пятки засверкали! Видал, как мы разделались с ним? Мэй удивлённо переводил взгляд с самурая на подростка и его духа и обратно, не совсем понимая, что здесь происходит. Все трое вели себя так, будто не им только что пришлось защищать ее и драться с противником, да ещё и к тому же будто бы вовсе забыли о ее существовании. Как она догадалась, этот Хана и был тем самым прежним молодым господином Амидамару, с которым его разлучили. В ее представлениях он был… постарше. Опершись на боккэн, девушка поднялась с энгавы. Колени ее подрагивали, ноги едва держали и сил почти не было, поэтому она устало опустилась обратно. Почувствовав тёплое над верхней губой, провела тыльной стороной руки и заметила на ладони кровь — всё-таки полное единение забирает чертовски много сил. — Ты ещё кто? — поинтересовался парнишка, наконец обратив на неё своё внимание. — Мэй, — лаконично ответила она. На подробные объяснения у неё просто не было сил. Ей вообще хотелось, чтобы ее сейчас оставили в покое. Буквально пять минут назад она узнала, что ее бывший парень все это время был не тем, кем она считала его. Мало того, что пытался насильно через третьих лиц отобрать у нее ихай Амидамару, запугивал ее, рылся в ее вещах и нагло врал все это время, заставляя лечиться от того, чего нет, так еще и сам владел духом — точно таким же, которых все это время видела она и в существовании которых Масада пытался ее разубедить. Почему столько лет он врал ей, если тогда у нее не было никакого ихая и она ничего не знала о шаманах и духах? Почему так настаивал на лечении? Что ему было нужно от нее? — Она нашла мой ихай, когда меня туда заточили и украли, — пояснил за нее Амидамару. — А, так вот кого ты допекал своим вниманием все это время, — с такой же быстротой Хана потерял к ней интерес и вновь переключил внимание на дух самурая. — Я думал, ты давно смылся в свою нирвану… — Я не… — Да ладно тебе, ты заслужил покой! Столько лет тут уже торчишь. Амидамару молчал, не зная, что сказать. — Думаю, ты свободен, — спокойно, почти равнодушно проговорил Хана. — У меня теперь новый дух, так что ты мне теперь не нужен. Был рад повидаться, кстати. Мэй взглянула на застывшего Амидамару и ее сердце слабо дрогнуло от сочувствия ему. И хоть он старался не подавать виду и был внешне спокоен, но по его взгляду девушка заметила, что его явно расстроила данная новость. Все-таки, по его рассказам, он был очень предан молодому господину, и явно не был готов к такому заявлению. Он наверняка уже перестал надеяться на воссоединение с прежним хозяином, и вот когда это наконец случилось, то он явно не ожидал подобного разговора. Будь он человеком, она бы его обняла, но так как он был бесплотным духом, принадлежавшим молодому господину, то она благоразумно не лезла в их разговор. — Смотри на вещи проще — тебе не придется меня опекать, — на губах Ханы заиграла легкая улыбка. — Да и наконец ты сможешь упокоиться. Ты отслужил свое, Амидамару, так что можешь отдыхать. Не будешь же ты прислуживать моей семейке до скончания веков! Самурай недолго молчал, опустив взгляд в землю, и когда Мэй уже начала волноваться, услышала его тихий голос. — Спасибо, Хана-доно, — Амидамару почтительно склонил голову, — за щедрое предложение. Но, к сожалению, я пока что не готов. Хана издал какой-то нечленораздельный, но весьма забавный звук, удивлённо выпучив глаза. Похоже, он привык к покорности самурая и был удивлён, что тот неожиданно пошёл против его слова. — В этом мире меня еще пока что кое-что держит, — продолжал Амидамару. — И если бы вы позволили, я бы хотел остаться, чтобы помочь Мэй-саме. Хана быстро обернулся, поглядел на не менее ошарашенную, чем он сам, девушку, ухмыльнулся своим мыслям и проговорил, растягивая гласные: — Амидамару, старый ты плут!.. — Это что ещё за… Хана?! Из дома выглянула Тамао, которая будто проигнорировала весь царивший здесь пару минут назад шум и по-настоящему удивилась появлению парня. Затем из дома следом показался Рю, Тохагеро, Кончи и Пончи, все обступили молодого господина, и Мэй только была рада, что фокус внимания сместился с неё. Амидамару, встретившись с ней взглядом, на мгновение приподнял уголки губ, ободряюще улыбнувшись ей, а затем отвел взгляд в сторону, чтобы не смущать ее еще больше. Затем все прошли в дом. За приготовленным Рю праздничным ужином, Хана рассказал обо всем, что с ним произошло за время его отсутствия, с чем ему пришлось столкнуться. Заодно объяснил, кто охотится на Мэй — как оказалось, какой-то шаман очень хочет заполучить себе в коллекцию духов Амидамару, поэтому ведёт охоту за его ихаем, и Мэй очень некстати встала на этом пути. Масада, как оказалось, давно крутится в кругах того человека, давно таскает ему чужих духов — вот отчего он так много путешествует, — поэтому хотел заполучить его благосклонность и преподнести в дар этот ихай, который так кстати оказался у его бывшей девушки. Вот только Мэй оказалась упрямее и категорически отказалась расставаться с неожиданно приобретенным ихаем. Про саму же себя Мэй узнала, что ее шаманство — не единичный случай в ее семье. Духов видели и ее родители, и даже бабушка по маминой линии. Вот только родители в своей жизни столкнулись с неприятием другими людьми того, что кто-то может видеть духов и при этом не являться сумасшедшим. Один бог знает, чему они подверглись из-за этого, раз решили скрыть это от собственной дочери и предпочли пичкать ее лекарствами и водить к врачам вместо того, чтобы просто обо всем рассказать. Так что Масада просто продолжил эту традицию. Что же касается бабушки, которая всегда рассказывала Мэй о каких-то духах и о которой родители говорили, что она немного «тогó», то та была смелее ее родителей и никогда не скрывала того, что видит духов. Возможно, именно поэтому родители так и прозвали бабушку сумасшедшей. Вот только в детстве Мэй верила словам родителей и не воспринимала всерьез рассказы бабушки, а сейчас поняла, что бабушка была права почти во всем и ни разу не обманула ее ни в чем. Ей было искренне жаль, что такое огромное количество времени было потрачено на отрицание реально существующих вещей, и примерное такое же большое количество денег — на лечение несуществующих болезней. Если бы она с самого начала узнала правду, возможно, ее судьба сложилась бы совершенно иначе. Позже, когда самые важные обсуждения жизни Ханы и Мэй стихли, Хана заявил, что на какое-то время он останется в «Фунбари» — хоть ему ещё предстоит разобраться кое с кем, но пока что он немного передохнёт в родном месте. Он уже вышел в коридор и направился к лестнице, как девушка подловила его. Ей хотелось поговорить с ним без лишних свидетелей. Окликнув его, Мэй остановилась в паре шагов от него и сказала: — Хана-сан, позвольте… позвольте мне присоединиться к вам. Парень удивленно вскинул брови, ошарашенный ее просьбой. Мэй была ошарашена не меньше своими словами, но была уверена, что так правильно. Во всяком случае, так было правильно по отношению к тому, кто помогал ей все это время. Попроситься в команду к какому-то малолетке, которого она видела в первый раз в жизни, отвергнув свою прежнюю спокойную жизнь, — это ли не безумие? Но это не было большим безумием чем все то, что случилось с ней за последнюю неделю. — Понимаю, — чуть смущенно продолжила говорить она, — я еще не опытна во многом, но… Я вижу, что вы дороги Амидамару не менее, чем он вам, поэтому мне не хотелось бы вас разлучать. Тут она встретилась со взглядом Амидамару — тот тоже появился в коридоре следом за ними и сейчас смотрел на нее с нескрываемой благодарностью. Это меньшее, что она могла сделать для него. — Ну ладно, — пожал он плечами, не заметив ее искренних порывов. — Почему бы и нет. — Благодарю… Мэй едва успела произнести слово до конца, как Хана помахал ей рукой и скрылся на лестнице, уходя в свою спальню. Ее это совершенно не задело — наоборот, это избавило ее от постыдных объяснений за необдуманные поступки. Если бы сейчас еще скрылся куда-нибудь Амидамару, то было бы вообще замечательно. Но он стоял в другом конце коридора и смотрел на нее. Из-за расстояния между ними Мэй не могла определить, что было в его взгляде: благодарность, удовлетворенность или что-то более серьезное? Она лишь увидела, как дрогнули уголки его губ вновь, и она приготовилась к его благодарственной речи, но он просто молча склонил голову перед ней. И в этом его жесте было высказано более, чем он мог выразить через слова, поэтому Мэй не могла не поклониться в ответ. Не решившись разговаривать с самураем прямо сейчас, Мэй поспешила следом за Ханой и через минуту уже скрылась в комнате, которую ей отвели здесь. Она поскорее привела себя в порядок и хотела отойти ко сну, но атаковывавшие ее бедную головушку хаотичные мысли совершенно не давали ей заснуть. Тревожность разыгралась не на шутку, девушка не находила себе места, постоянно ворочаясь в постели и придумывая мыслимые и немыслимые сюжеты того, что ждёт ее впереди. Не помогал заснуть даже ее любимый метод — наушники с включенными на телефоне видео на ютубе. Ей всегда нравилось засыпать под какую-то документалку или интервью, а просыпаться под какие-то странные и неожиданные видео с названием «Десять способов сварить горох, если у вас под рукой нет кастрюли». Жаль нет видео под названием «Что делать, если вы двадцать с чем-то лет жили самой обычной жизнью и были постоянным пациентом у психиатра, а потом внезапно нашли поминальный камень самурая, призвали его дух, а потом узнали, что на самом деле духи существуют и вы настоящий шаман?», она бы с удовольствием послушала. Утром за завтраком Мэй долго разглядывала в пробивающие сквозь крону деревьев лучи солнца, а потом озвучила свою мысль перед остальными постояльцами «Фунбари». Понадеявшись, что это было необдуманно и за ночь она передумает, девушка лишь убедилась за прошедшие несколько часов, что сделала все правильно. Во всяком случае, она понимала, что к прежней жизни уж точно вернуться не сможет. А здесь… здесь она чувствовала себя как дома. Все поддержали ее решение. Тамао радостно захлопала в ладоши, а Рю пообещал приготовить праздничный обед. Вот только у самой Мэй уверенности поубавилось: она засомневалась, подумав о том, что на жизнь все же надо как-то зарабатывать деньги. — Ладно, но как с работой быть? — спросила она, когда они с Тамао обсуждали какие-то хозяйственные вопросы. — Работать на полставки копирайтером и на полставки шаманом? — Ну, — растягивая гласные, произнесла Тамао, — нам в гостиницу давно хороший рекламщик нужен. Так что если ты не… — С радостью приму предложение, — Мэй согласно и почтительно кивнула. — Спасибо. После завтрака Мэй вышла в сад на тренировку, где ее уже ждал Амидамару. Он стоял под кроной дерева, задумчиво смотря куда-то в даль, и пробивающиеся сквозь зелень лучи солнца падали на его лицо. Заметив девушку, он обернулся и тепло улыбнулся ей. — Комореби, — произнёс он, — что означает свет солнечных лучей, пробивающийся сквозь листву деревьев. Это не только красиво визуально, но еще и красиво с точки зрения упорства. Какой бы густой не была листва, солнце все равно пробьется сквозь нее, чтобы озарить все вокруг своим теплом. Прекрасно поняв, что или, конкретнее, кого он имел в виду, Мэй присела на край энгавы и, поморщившись на солнышке, которое погладило ее лицо своим руками лучей, умиротворенно улыбнулась. Она всегда хотела обрести близких по духу людей, хотела вылечиться и стать нормальной, хотела быть кому-то нужной, хотела стать смелой, хотела поменять что-то в своей жизни… За этот промежуток времени в неделю с небольшим ее мечты сбылись и ее жизнь изменилась кардинально. В другое время она бы засомневалась в необходимости таких изменений, постаралась бы их избежать, ведь туманное и неизвестное будущее ее пугало. Но только не здесь и не сейчас. Этот свет вселял в нее веру в завтрашний день и прогонял все ее сомнения прочь. Комореби.