Два лица друга

Энакин не спешил активировать меч, сперва он хотел убедиться, способен ли наставник к переговорам. Оби-Ван, мысленно Скайуокер упорно продолжал звать учителя именно так, тоже не вступал в диалог. Вернее, этим словом сейчас назывался поединок, который тот очень хотел провести, но не хотел Энакин. - Оби-Ван, что же ты натворил? - не выдержав произнёс тот - Остановись, пока это ещё возможно. Ответом послужил раскатистый злой хохот, так ужасно не похожий на прежний добродушный смех Магистра Кеноби, а потом такой же злой выкрик: - Ты недооцениваешь мою мощь, мальчишка! - Остановись, Оби-Ван, одумайся, - продолжал взывать к нему Скайуокер - Тёмная сторона туманит твой разум. - Тёмная сторона даёт могущество! - высокомерно заявил Дарт Киин - Такое, какое тебе никогда не будет доступно, хоть я и не Избранный! За то теперь я стану лучше тебя и встану намного выше! - Джедаев не волнует величие, - возразил ему Энакин - Только ситхи всё возводят в абсолют! - Джедаи стояли в стороне, когда моя любимая погибала и никто не помог ей! - вырвалось у ситха с болью - А теперь я получил возможность вернуть её, а прежде отыграться за её смерть! И после этого, не став предупреждать, активировал меч и набросился на Энакина, ударив наотмашь по диагонали. Тот среагировал и ловко парировав удар, нанёс другой сверху. Оби-Ван отпрыгнул в сторону, встав на край платформы. Но когда Энакин подошёл вплотную, ловко подпрыгнул, почти через его голову, однако, меч держал не перед собой, а опустив клинком вниз. Отчего тот скользнул по левому плечу Скайуокера, немного спускаясь к груди, но тот, разгоряченный схваткой, даже не заметил этой глубокой раны, а сразу же повернулся к наставнику и ударил снизу, но рассек лишь край одежды бывшего Оби-Вана. Он приготовился к прыжку, но Энакин уже был недосягаем, вскочив на высокий выступ платформы. - Всё кончено, Оби-Ван, - сказал он с улыбкой - Я стою выше тебя! Кеноби взбесился тем, что этот наглец уже в который раз посмел обойти его и мигом купился на этот маневр, отталкиваясь от платформы и устремляясь вверх в красивом и точном прыжке. Энакин не сплоховал и прежде, чем ситх оказался с ним рядом, быстро вытянул руки и подхватив его Силовым захватом и не менее красивым движением отправил его в полет над лавовой рекой. Тот полетел с громким криком и с таким же внушительным плеском приземлился в оранжевые огненные воды. Дикий, нечеловеческий крик огласил платформу, Энакин подошёл и взглянул вниз на то, что сталось с Учителем. Оби-Ван свалился недалеко от берега, его тело наполовину утонуло в лаве и он тщетно пытался выбраться. Правая половина его головы, лица и тела уже фактически сгорала заживо, волосы и борода вспыхнули, кожа плавилась и раздувалась волдырями, а глаз налился кровью, почти вываливаясь из глазницы. Рот кривился в судорогах нечелрвеческих страданий и почти хрипел, выкрикивая мучительное и беспомощное: - Ненавижу! Скайуокер несколько секунд стоял и смотрел на него, подняв свой меч. Он решил сначала добить наставника, но после развернулся и молча пошёл на свой корабль, оставив бывшего Кеноби заживо гореть в огне собственной злости. Уже сидя за штурвалом, Скайуокер почувствовал, что адреналин начинает сходить, а вместо него приходит усталость и боль. Моральная, от потери лучшего друга, которого он сильно любил. От потери мира, которого больше не было. От мыслей о том, что он ничего не сможет уже исправить, а только помочь тем, кто остался в живых, в первую очередь своей жене и нерождённым ещё детям. А потом пришла и другая боль, физическая, от той раны, что нанёс ему павший во Тьму друг. Энакин не мог сейчас думать о себе, просто не имел права, пока другие в опасности. Сперва друзья и Падме, а потом уже он. Жена, насколько он знал, сейчас была в сенате и на экстренно собранном заседании слушала доклад канцлера о том, что джедаи объявлены врагами мирного населения и подлежат ликвидации, а Республика, в целях реорганизации, переименовывается в Первую Галактическую Империю. Ответом на эту речь прозвучали аплодисменты, под которые тихо умирала свобода, по выражению той же Падме. Потом она спустилась вниз, где её уже ждал Энакин, вид которого потряс её до глубины души. - О, Сила, Эни, ты ранен... - прошептала она, бледнея до синевы. - Это всего лишь царапина, - попробовал он улыбнуться, но вышло это, прямо сказать, не очень. Падме это, конечно же, поняла и тотчас позвала медицинского дроида, но сама при этом вышла в соседнюю каюту, поскольку совершенно не выносила вид боли и крови. Энакин молча терпел, как умелые механические руки сначала промыли поражённый участок плоти антисептиком, а затем принялись иссекать омертвелые ткани, и напоследок, приложив к освежеванной плоти бакту, наложили крепкую повязку. Это надолго запомнилось Энакину, вплоть до нынешнего дня, оставшись большим и заметным шрамом. Ну, а тогда они с Падме прилетели на Эндор - планету, недоступную ведению Империи, попросту не представляя для неё интереса, и начали выживать, держа связь с повстанцами - борцами за восстановление Республики. Впрочем, уже очень скоро и те, и другие узнали, что Дарт Киин смог выжить, а произошло это вот так. Сидиус не дождался сигнала от нового ученика и сам направился на Мустафаре, где и нашёл того, почти агонизирующего в лавовой реке. Император срочно вызвал медицинскую капсулу и погрузив туда Оби-Вана, весь путь в мой центр хирургической реконструкции поддерживал в нём жизнь при помощи Силы. И уже в самом центре специально обученные медики принялись возвращать второго ситха к жизни. На его счастье, левая сторона почти не пострадала, за то от правой сохранились одни воспоминания. Не было смысла пытаться её восстановить, поэтому было решено поставить на её место кибернетические импланты, заменившие утраченные руку, ногу и часть лица, вместе с глазом. И теперь Кеноби представлял собой двуликого, о внешности которого можно было судить зависимо от того, с какой стороны посмотреть на него. Либо это был обычный человек, либо устрашающая машина, созданная только убивать. Ни любви, ни точки, ни жалости. Одна только ненависть. Но первым, что он спросил у Императора, едва ему разрешили встать, было: - Скажите, а когда я смогу увидеть Сатин? Сидиус посмотрел на него долгим, пронзительным взглядом и улыбнувшись, произнёс лукаво и чуть насмешливо: - О, это невозможно, мой дорогой друг, то, что умерло раз, дважды не возвращается! Намёк был слишком ясен, если не сказать, прозрачен, чтобы не понять его суть. Тяжёлую и жгущую изнутри, как лава Мустафара. - Нет! - закричал он так, что несколько пробирок, стоявших на полке, лопнули и разлетелись вдребезги. Как одержимый, бросился он на Императора и захватив в Силовой захват, начал душить, а потом принялся избивать, пока тот не обессилел и после этого только проткнул того его же мечом. Сидиус видел и понимал то, что происходит, но был доволен тем, что правильно оценил могущество своего ученика и последней его эмоцией была радость. И Дарт Киин, глядя в ненавистное лицо повелителя, мог видеть его довольную улыбку. И с этого дня он провозгласил себя Императором, который один правил всем миром, не на секунду не переставая мстить джедаям за смерть своей любимой и нерожденного сына.

***

- Но почему же он мстил, если оба они были живы? - удивлённо спросил Люк, поднимаясь с подушки, где до этого неподвижно лежал. - Император умышленно не сказал ему правды, - пояснила Асока, переводя дыхание - Хотя то, что она жива сначала и для него стало сюрпризом. Он не знал, что Сатин отсутствовала во дворце в день штурма, а вместо неё погиб её двойник. Сама же Сатин, узнав об этом, решила затаиться и попросила Квинлана Воса переправить её на Стьюджон - родную планету Магистра Кеноби. - Но почему же она не сказала ему, что жива? - поинтересовалась в свою очередь Лея. - Она хотела это сделать, но не успела, Оби-Ван пал во Тьму раньше, чем Сатин это сделала, - ответила ей тогрута - И лишь в последний миг своей жизни он смог увидеть их с сыном. - Это, наверное, ужасная боль, узнать, что твоя месть была напрасной, - высказала своё мнение Рут - Должно быть, он очень страдал перед смертью. Асока не знала, что об этом сказать. Она сама очень тяжело пережила известие о судьбе Оби-Вана и старалась думать о нём, как о прежнем, добром и мудром наставнике, которым он и остался в её памяти. Похоже, не только в её, ведь после падения Империи многие прежние друзья Магистра Кеноби искренне плакали о нём, чувствуя боль от потери товарища. Братья Дерида с Финдара целую ночь стояли возле окна и плакали, крепко обнявшись. - Мой друг, Обаван, сегодня умер, - всхлипнул Гуэрра в плечо брата. - Ушёл навсегда, - вторил ему Пакси. Асока и сама до сих пор не могла думать о нём спокойно, как и Энакин, однако, считали, что их дети имеют право знать о таком великом джедае, каким был и оставался для них обоих Магистр Кеноби. Пусть на самом деле у него было два лица, но только одно взяло верх, то, что увидели жена и сын, и то, что запомнилось больше. Лицо верного друга и любимого брата. Главное в его душе.