То, что люди называют "любовь"

Это место… такое странное. Все разрушено, но в то же время нет. все как будто постарело и обветшало. Я стою на дороге перед городом. Полуразрушенные дома, в половине из которых едва присутствуют признаки жизни. Серое небо, сквозь которое не проглядывает солнечный свет. Старые деревья выглядели так, словно им по сто лет и они давно высохли и погибают. Дует ветер, для полной картины не хватает перекати-поля. Старые высохшие листья проносятся мимо меня. Этот город… он мне знаком. По обеим сторонам дороги стоят постаревшие дома, в некоторых выбиты стекла, у каких-то нет дверей или крыши. Я стою как будто перед въездом в город. Мне, наверное, нужно идти вперед. Пойду прямо по дороге. Я двинулась вперед, мимо старых домов. Пока я шла, то видела в окнах некоторых из них людей в старой и оборванной одежде. Или не людей? Кажется, это демоны. На другом конце города был холм, на котором были какие-то точки, и непонятное мне здание. Думаю, мне нужно к нему. я иду прямо, не сворачивая, и вижу то, что когда-то называлось аллея. Старые иссохшие деревья стояли, пугающе раскинув в стороны почерневшие ветви. Трава выглядела так, как будто тоже давно иссохла. Желтая и сухая. Я прошла еще немного и увидела дом. Дом, в котором жили мы сейчас. Только… только это не он. старый и обветшалый, как будто там никто и не жил. Одно окно было выбито, дверь выглядела тоже очень старой. В доме было темно, судя по темноте за окнами, на которые я смотрела. Клен, стоящий рядом с домом выглядел не лучше чем он сам. Старый, почерневший, иссохший и с трещинами на стволе. Он зловеще раскинул ветви, лишенные листьев, и создавал такое чувство, как будто все в этом доме умерло. И давно. Жизнь иссохла вместе с этим кленом, и остался только каркас и разбитое окно. Я вошла в этот дом, открыв скрипящую дверь. Нет, это место больше нельзя было считать домом, в котором мы жили. Все разрушено и перевернуто. Покрыто толстым слоем пыли, паутины и пахнет так, словно этому дому уже лет сто. Пол скрипит от каждого моего шага. В гостиной кругом была пыль, о кухне можно сказать также. На полу лежит посуда, и разбитые часы. Все в пыли и паутине. Я выхожу из нее и поднимаюсь наверх, скрипя ступеньками. Дверь Рейгара выбита, в самой комнате ни единого признака когда-то кипевшей в доме жизни. В комнате Зерефа отошли обои, полосками свисая со стены. Тоже пыль и паутина. Я вхожу в нашу с Уиллом спальню. Сломана кровать, причем очень давно, пыль покрывает все. Дверца моего шкафа болтается на одной петле, неприятно поскрипывая. Шторы порваны, и тоже отошли обои. я спускаюсь и захожу в обитель Везериса. Стол валяется перед кроватью, шкаф со сломанной напрочь дверью переставлен, загораживая половину окна. Пылинки плавают в воздухе, и с потолка свисает паутина. Я выхожу из комнаты и движусь к выходу. Только сейчас я увидела, что в гостиной выбито окно. Его осколки лежат на полу, под которыми что-то еще лежит. Я подхожу и отодвигаю их, вытаскивая это что-то. Рамка. Рамка, в которой была фотография. Стекло разбито, толстый слой пыли не дает увидеть, что на ней. Я дую на нее, сдувая метр пыли, и вижу, кто на ней. На пожелтевшей и истрепанной фотографии. Это Уилл и я. До рождения Зерефа. Я кладу фотографию на стол, и выхожу из дома. Мой взор снова обращен к холму с непонятным зданием и точками. Я иду к нему, смотря на старые дома и деревья. Что тут было? что произошло? Я иду мимо школы мальчиков, и замечаю, что половину здания снесло вместе с крышей. Правда, как будто просто чем-то снесло. Серое небо не подает каких-то признаков жизни, по нему даже птицы не летят. Тихо, и слышен лишь ветер, воющий в полуразрушенных домах, и скрип старых дверей. Я приближаюсь к холму, и мне начинает виднеться, что там за здание. Как будто часовня. Старая и полуразрушенная часовня. Я подошла к нему и начала подниматься. Мне стало ясно, что это за точки. Это не точки. Это кладбище. Старые кресты, стоящие на могилах и покосившиеся от времени, стоят, обдуваемые всеми ветрами. Нету имен. Просто старые кресты перед небольшими холмиками с землей. Часовня тоже покосилась набок. Ее, кажется, забивали досками, чтобы туда дети не пролезли, но все доски постарели, сама конструкция едва держалась на гвоздях. Снова подул ветер. И я посмотрела направо. Люди. Ко мне спиной стояли люди. Они все в черном. И разного роста. Трое высоких и трое низких, видимо, детей. Я пошла к ним, стараясь понять, кто это такие. Чем ближе я подходила, тем более знакомыми становились их спины. Я подошла совсем близко, и встала позади них. их волосы. У высоких – красные, голубые и желтые, а у детей – коричневые, синие и серебристые. Это мальчики. Все шестеро. Они стоят перед каким-то бугорком, похоже, это могила. Тут высокий с голубыми волосами опустился на колени и прижал к себе крест, перед которым они все стояли. Он прижимался к нему лбом и навзрыд говорил: - Почему?! Почему ты это сделала?! Почему сейчас?! Так рано?! Те, которые были ниже, всхлипнули. Те, кто был выше – тоже. Я подошла к ним и коснулась рукой красноволосого. Моя рука… прошла насквозь… как это? Наверное, так и должно быть, но что случилось? И раз здесь я наблюдатель, то куда делась я, которая должна быть здесь? Я снова коснулась его спины, и снова безуспешно. Почему? - За что?! почему так?! ПОЧЕМУ?!! – говорил Уилл со слезами. Я подошла к нему и попыталась их вытереть. - Уилл, что случилось? Кто-то умер? – спросила я. Рука прошла насквозь, а он продолжал прижимать крест. Он… он меня не видит? Уилл не видит и не слышит меня? Я посмотрела на старый крест. Земля, перед которой он стоял, была влажной, но крест при этом был старый. Из-за его рук, я не смогла прочитать, что там написано. Там были буквы, в отличие от других крестов. Я оставила крест, решив прочитать тогда, когда Уилл его отпустит, и посмотрела на парней. Билл смотрел на крест блестящими и грустными глазами. Он плакал? Нет, он держался. Килл пустыми и бесчувственными глазами прожигал крест. Но он был грустным. И пустым. Я посмотрела на мальчиков. Их глаза… они красные от слез, их лица бледные, и они всхлипывают и плачут. Везерис встал на колени перед могилой и ударил руками по земле. - Нет! ты говорила, что поймешь после нас! Не нарушай своего слова! Нет! Рейгар громко всхлипнул и лег лицом на могилу. И, сотрясаясь от слез, говорил: - Ты обещала! Ты обещала, что всегда будешь рядом! Ты мне это обещала, помнишь?! Вернись! Не нарушай своего обещания! Не нарушай! Вернись! Пожалуйста, вернись! Мама! Мамочка! Вернись! Мама? Он сказал, мама? Это… это… я умерла? Это моя могила? Зереф громко заорал: - ВЕРНИСЬ!!! МАМА, ВЕРНИСЬ!!! УМОЛЯЮ, ВЕРНИСЬ ОБРАТНО!!! И тоже опустился на землю и ронял слезы на могилу. Всех детей трясло от слез, которыми они смачивали землю. Я умерла? Но как? Почему? Что случилось? Уилл заорал: - ТЫ МНЕ КЛЯЛАСЬ! КЛЯЛАСЬ, ЧТО ВЕЧНО БУДЕШЬ СО МНОЙ!!! НЕ ВРИ!!! НЕ ОБМАНЫВАЙ МЕНЯ!!! ВЕРНИСЬ!!! СОНЯ, УМОЛЯЮ, ВЕРНИСЬ!!! ЖИВИ!!! Он прижался лбом к кресту и понемногу перехватил его так, чтобы я увидела, что написано. «Софья Драгнил. 728 лет. Полудемон ночи, огня и исцеления. Та, кто не смогла убить дракона, и погибла от него». Что? что это значит? Почему тут мой настоящий возраст? Какого дракона? Билл подошел к брату и обнял его и крест. - Д… Соня не вернется, Уилл. Больше никогда. Ее нет. больше нет. Уилл громко всхлипнул и прижал сильнее крест. Билл уткнулся лбом в его спину, опустив глаза и пряча слезы. Дети лежали на могиле, обнимая землю. - Мама… мамочка… вернись… умоляю, вернись… ты обещала… приди… приди сюда… - плакал Рейгар. Килл посмотрел на него пустыми глазами, подошел и опустился рядом, положив руку на плечо. - Твоя мама больше не придет к тебе, Рейгар. Рейгар всхлипнул. - Нет… нет… я не могу… я по ней скучаю… я хочу к маме… Тут Везерис поднял голову с земли и очень злобно, но со слезами, посмотрел на брата. - Да?! Правда, Рейгар?! А мы нет?! мы все по ней скучаем! Но ее больше нет! мама умерла! Из-за тебя! Рейгар всхлипнул и непонимающе посмотрел на Везериса. - Из-за меня? - Представь себе! Когда ты стоял, и от страха не шевелился даже, она защитила тебя и умерла! Она умерла из-за тебя! Ты убил нашу маму! Ты трус, из-за которого ее больше нет! Рейгар смотрел виновато и испуганно. - Я… я… я не… я не убивал маму… - Не убивал? Не убивал?!! Она могла спастись! Она могла бы жить! Но ты стоял на месте, и не двигался, как последний трус! Ты убил маму! Потому что стоял на месте и даже дышать боялся! Мама умерла и больше не вернется! Потому что на свет родился ты! Трус, из-за которого она и умерла! - Й-я… я н-не… н-не хот-тел… я тоже скучаю по маме… я н-не убивал ее… - ТЫ ЕЕ УБИЛ!!! Рейгар побледнел. Везерис встал с колен и сказал: - Я ненавижу тебя, Рейгар. Не смей больше звать меня братом. Что? почему он так сказал? Почему Рейгар меня убил? Он стоял и не шевелился от страха? Я могла спастись? Уилл всхлипнул и сказал: - Я виноват… Соня, слышишь, прости меня… я всегда извинялся, а ты всегда говорила, что все нормально, скажи это сейчас… умоляю, скажи… это я виноват… если бы я тогда не согласился… если бы мы остались дома… она была бы жива… - Уилл, ты не знал, что там произойдет. Ты не мог этого знать. Она сама туда хотела, она тоже не знала. Никто не виноват. Только он. – сказал Билл. - Она хотела жить… она боялась умирать… а он убил ее… Она сидели на земле и плакали. Рейгар, что ты сделал? Почему я умерла? Зереф встал с земли на колени и сказал: - Мама, вернись! Прошу, вернись! Я так скучаю! Не покидай меня! Мама! МАМА!!! Приди… Я не понимаю, что здесь произошло. - Мама. Что? что за голос? - Мама! Как будто бы снаружи. - Мама, проснись! Проснись? -Мама!!! *** Я резко открыла глаза. Сон? Это был сон? - Мамочка, проснись! Я поворачиваю голову и вижу, что Рейгар будит меня. Он так удивленно на меня смотрит, почему? - Рейгар, что такое? - Ты… плачешь… Плачу? Я потрогала свои щеки. Я в самом деле плачу? Во сне? Как это так? Я вытерла свои щеки. - Мама, тебе кошмар приснился, да? Не то чтобы. - Не совсем. Просто плохой сон. Ты чего проснулся? - Ты… ты просто… ты меня звала… Я? Звала Рейгара во сне? Я посмотрела на него, и в свете фонарей, проникающего в комнату, увидела, что он встревожен и сидит возле меня. - Да? И долго? И как? - Ты говорила «Рейгар, не плачь», или просто «Рейгар». Ого. Я случайно. Я вздохнула, вытерев щеки, и ответила: - Ну, извини тогда, что разбудила. Я могу уйти, если хочешь, а ты спи… - Н-нет, останься, пожалуйста. - Хорошо. Я посмотрела на часы. Сейчас почти полночь. Рейгар лег обратно на кровать и обнял меня. Я его тоже обняла. Какой-то он горячий. - Рейгар, ты себя как чувствуешь? - Н-нормально, а что? - Ты просто горячий, вдруг простудился сегодня. Точно все нормально? Он кивнул, накрыв меня одеялом. - Да, все нормально. Мама, что тебе приснилось? Почему ты плакала? Я вздохнула. - Мне… снился очень нехороший сон… про всех вас. - И что там было? - Там… там вы плакали… все плакали… из-за того, что… - нет, не надо ему это знать. Испугается еще и не уснет потом. – что… у нас срубили клен. Он удивленно посмотрел. - Мы плакали, потому что клен срубили? Да, я знаю, отмазка на три с минусом. - Да. Знаю, это глупо. Но это же сон был. Он немного улыбнулся. - Это не грустно. Я кивнула. - Да, не грустно. Сейчас, а во сне мне было грустно. Он уткнулся в мое плечо. - Зато сейчас тебе не грустно, правда? - Правда. Мы еще немного поерзали, и вскоре он уснул. Я его обняла и тоже закрыла глаза. Почему я наяву-то плакала, когда во сне – нет? и почему я Рейгара звала? Не знаю. Мои мысли начали путаться, и вскоре я отправилась в страну Морфея.