Твоя навеки

« — Вытащишь меня отсюда, и я твоя навеки» — «... и я твоя навеки». Серьезно, принцесса? Бела вздрогнула, с трудом открыла глаза, палата все ещё казалась мутной, и от этого мутило внутри. Кровать прогнулась под мягким прыжком кого-то тяжелого. — Рейнар? Какого... — Тшш. Да, тот наш поход тебя ничему не научил. Орешь все так же громко, как будто соскучилась по проблемам. Лис устроился на одеяле. За окном серели сумерки, и в этом тягучем вневременном пространстве Бела так и не научилась ориентироваться. Она попыталась чуть приподняться и отодвинуться от Рейнара. — Как ты вообще сюда попал? Тебе нельзя уходить с фермы! — То есть ты серьезно думаешь, что я никогда оттуда не сбегал? Невысокого же ты обо мне мнения. Это не так трудно сделать, если у тебя нет странных форм и в голове осталось хоть чуть мозга. Давай, включись, сладенькая. Как твои дела здесь? Бела ещё несколько секунд смотрела на него в упор, вздохнула и повела головой. — Если ты всю эту дорогу проделал только для того, чтобы это спросить, я тебя разочарую. Скучнее, чем здесь, нет места во всем Нью-Йорке. — И поэтому ты решила сказать Бигби, что ты его навеки. Совсем отчаялась деточка. — Ты ещё и подслушивал. Кажется, ты здесь давно уже, Бигби приходит раз в три дня. И зачем все это? — Снежка взглянула на лиса, бровь дернулась вверх. — Так интересуешься моей судьбой? — Всего лишь заглянул, узнать, скоро ли ты поправишься. Услышал страшные клятвы, решил не нарушать единение влюблённых. — Мне даже вставать ещё нельзя. И никакие мы не влюблённые. — Отвечаешь по классике. Осторожно, дальше будет гнев и торг. Тебе не рассказывали, что волки ужасно привязчивые собственники? Как там, мм, «будет бежать за солнцем, пока не поглотит его»? — Никто ни за кем не бежит. Он просто мой коллега. — Ладно. Я тебя понял, принцесса. Что скажешь, если мы прогуляемся прямо сейчас — без всяких навеки? Брови взметнулись вверх, серьезно? Бела наклонила голову, глядя на лиса в упор и стараясь резко не дергаться, чтобы не начало мутить снова. — Прогуляемся. Сейчас. Я и ты. То есть, извини, женщина с перевязанной головой в ночной больничной рубашке с пятнами от йогурта и лис подозрительно больших размеров. По улице. Я верно услышала? — Рад, что со слухом, а также оценкой реальности и сарказмом у тебя все в порядке. Да, именно так. И если женщина с перевязанной головой затруднит себя тем, чтобы открыть шкаф вон там в коридорчике, и возьмёт пальто и шляпу, то она решит все свои проблемы и несколько — своего спутника. _________________________________________ Улица и свет от фонарей казались размыленными, как обложка долго лежавшего на крыльце под дождем телефонного справочника. Бела шла аккуратно, словно наощупь, держа маску на лице — главное, выдавать неуверенность за аристократическую неспешность, как будто тебе исключительно плевать на всех окружающих, и вообще, какого черта здесь отсутствует ковровая дорожка? Первые минут десять ей казалось, что на них смотрят все, каждый, каждый, кто идет по улице — мальчишка на велосипеде, запоздавший клерк, влюбленная парочка, скучающий полицейский на углу. После пары поворотов начало отпускать. Она опустила глаза вниз, говоря себе, что только чтобы проверить дорогу — но почему-то ничто так не успокаивало ее, как темно-рыжее пятно у ее ног, текучее и гибкое. — О чем задумалась, принцесса? — О том, как ты умудряешься со мной разговаривать. О том, что будет, если нас увидят. Или... — Может быть, тогда наконец в газетах появится что-то интересное. Сумасшедшая девушка с лисой сбежала из больницы! — Нет, серьезно. Может быть, ты моя галлюцинация? Рейнар поднял морду и облизнулся: — Тогда у меня для тебя плохие новости. Это насколько должны не справляться таблеточки, чтобы пригрезилось такое? — Отстань. Я хотя бы смогла сама встать. — Странно, что ты не пробовала этого раньше. Тепличные условия никому не шли на пользу. Ты совсем побелела в этой темнице. Ни одного приключения, ни одной задачки. Даже Бигби не приносит тебе вкусной добычи, только возвышенные клятвы. Это мало похоже на восстановление. — Это называется лечение. По-твоему, они должны были бы бросить меня прямо там на ферме? — Ты же знаешь, птичка, что за такое Бигби бы перегрыз им горло? И кое-кто еще. Они не глупые мальчики. Даже твой бывший. Хотя с математикой у него, конечно, проблемы. — Кажется, ему пора менять имя. Почему-то все упоминают его только в привязке ко мне, — Бела почувствовала, как становятся мягкими и непослушными колени, сгибаясь как губка, неожиданно для мозга. — Давай присядем. Лавочка была мокрой от прошедшего дождя, зато нашлась в ближайшем проулке у ворот сада. Кто придумал эти каблуки. Хорошо же Лису на четырех лапах. Очень устойчиво... — Эй. Ваше величество. Не теряй реальности. Под пальцами оказалась мягкая, теплая шерсть, и Бела вцепилась в нее так крепко, как могла. Казалось, картинка отдаляется и как в дурном сне, ты не можешь сделать ничего, чтобы удержаться в ней — ее просто отклеивают от тебя, снимают, как обертку, а ты остаешься на этой холодной скамейке, становясь точкой, просто очередным размытым пятном. — Не могу сказать, что это мне не льстит, в конце концов, это весьма романтично, но не могла бы ты быть чуть более нежной? Особенно если тебе легче. Бела моргнула несколько раз, разжала пальцы, которые слушались еле-еле, словно обмороженные. Улица никуда не делась, скамейка тоже, а живой бок рядом успокаивал. Прохожих почти не было, и никто не спешил выяснять, что за странная дама с непонятной рыжей собакой решила отдохнуть на лавочке. — Извини. Если я упаду в обморок, что ты будешь делать? — Терпеливо ждать, хе-хе. Постараюсь привести тебя в чувство, конечно. — Ты меня даже не поднимешь, если что. — Не все обязательно должно решаться грубой силой. Как Пастушок вообще выживает с тобой, такой требовательной к физическим способностям? — Несмешно. Он вообще-то достаточно сильный. Ловить пьяную летучую обезьяну, например, тоже надо уметь. На секунду ей показалось, что в больших глазах Рейнара скользнуло что-то даже вроде снисходительного сочувствия. — Хотел бы я, чтобы все в моей жизни решалось этим умением и не более. Бела откинулась на спинку скамьи, помолчала, пытаясь дышать равномерно и глубоко. — Мне страшно, Рейнар. — Извини? — Страшно, что я такой и останусь. Беспомощной кашей. Неспособной ничего сделать без кого-то. Без чьего-то снисхождения до меня. — Помощь не всегда снисхождение. Чаще всего это признание ценности. Но твой страх понятен. Они совсем заопекали тебя. — Да не в этом дело. Я... — В этом, в этом, — перебил лис, не церемонясь. — Ты гораздо умнее и самостоятельнее, чем кажешься на первый и второй взгляды. А даже наш всеми любимый циник в овечьей шкуре трясется над тобой так, словно в тебе не осталось никакой воли к жизни, мон ами. Если бы это было так, мы бы здесь не сидели. В чем-то он, конечно, был прав. Вставать ей все еще не разрешали. Но она могла! Она прошла сама эти две, нет, три улицы! Бела закусила губу. — Ты так часто упоминаешь Бигби, словно ревнуешь. — Не могу с этим согласиться, но разве такое восприятие реальности тебе не льстит? — уточнил лис, повернувшись к ней. — Ты любишь внимание хищников. Из очевидных плюсов — остались только доброжелательно настроенные. Хотя кто знает, может, на самом деле Шер-Хан страдал от неразделенной любви. И так жестоко погиб. — Тоже? — сегодня Белу хватало только на короткие реплики. Она вспомнила, как Бигби старался забалтывать ее новостями и рассказами, только бы она не стремилась расспрашивать его о том, что ее волновало. Получалось у него не очень, но наблюдать за этим Беле нравилось. — А что, большой и страшный уже перешел в категорию счастливчиков? Если нет, то моя шутка все еще уместна. — Мы просто коллеги. — Хочешь, я попрошу вышить эту фразу тебе на подушке? Вдруг сработает наконец как оберег. Ты повторяешь это так часто, я думал, ты веришь в это хотя бы сама. — Отстань. Я в этом уверена. — Если я уйду, ты не сможешь найти дорогу обратно. Тебя так шатает, что ты не дойдешь. — Чертов манипулятор. Я так и знала, что чем-то подобным закончится. — Зато я не распускаю руки и весьма галантен, как настоящий джентльмен. — Ты лис. Не сможешь распускать руки, даже если попытаешься. — Эсквайр, прошу заметить. Звучит как вызов, принцесса. Не лучше ли тебе не знать, на что способны в этом плане передовые чары наших магов? — Мерлиновы штаны. ________________________________ — ... и тогда Красавица решила прийти на приём в одиночку. Говорят, ее видели с Бородой, но я не верю этим слухам. Они вряд ли бы сумели провести вместе больше, чем пять минут. Бела? Ты меня слушаешь? — А? Да. Опять проблемы у красивых и уже не таких богатых, — Снежка медленно перебирала край одеяла. Шерстяное. Но такое грубое и колючее, что чувствуется даже через ткань. Оно грело ее все меньше. — Бигби, когда меня отсюда выпустят? Я понимаю, вы с Пастушком совершенно по мне не скучаете, но вы можете не волноваться, я довольно долго ещё не буду ни во что вмешиваться. Она проглотила комок в горле и заставила себя посмотреть на Бигби, в темные глаза. Приходит все также каждые три дня, хотя, конечно, никто уже не держит это дежурство. Приходит... Меняет цветы, недавно начал оставлять стопки журналов — абсолютно отвратительных, этой подборке позавидовал бы любой газетчик, неужели она выглядит так, что ей может быть все это интересно. Неужели нельзя было просто принести ей пару книг из квартиры? С другой стороны, она никогда не просила. Усилием воли Бела вернула себя в реальность. От взгляда шерифа внутри что-то ухнуло вниз. — Мы заботимся о тебе, Бела. Никто не хочет от тебя избавиться. Если ты думаешь, что никто не скучает по тебе и твоему стилю ведения встреч, то ты ошибаешься. Очень ошибаешься. Снежка отвела глаза. Такие слова одновременно и радовали, и бесили, и заставляли сжиматься все внутри. Она не могла признаться в этом даже себе — что именно в обществе Бигби ее одолевает столько эмоций. Только чувствовала одно — для неё сейчас это всё слишком. В неплотно закрытой двери мелькнула рыжая тень. — Хорошо. Я понимаю, да. Знаешь, я что-то устала. Давай поговорим потом. Не сейчас. ________________________________ — Хочешь кофе? — Что? — А я-то уж было решил, что у нас наметился прогресс, старый дурак. Но со слухом снова проблемы. Кофе, спрашиваю, будешь? Бела повернулась к лису всем телом, хотя это стоило ей усилий, и попыталась просверлить в нем дыру, выбрав свой самый строгий взгляд из возможных сейчас. Сильно сводить брови к переносице было пока ещё больновато. Ей-богу, иногда его хотелось просто пристрелить. Снежка поймала себя на мысли, что ни от Бигби, ни от Пастушка уж тем более она бы такого ни за что не стерпела. Что? — Собрался его наколдовать? Или заняться грязным воровством? — Обижаешь. Истинный аристократ никогда не позволит себе взять чужого. В крайней ситуации — позаимствовать на время. — Позаимствуй мне, пожалуйста, латте. Не могу больше видеть кисель, который приносят в больнице. — Напиши, — лис толкнул лапой бесплатную газету, которую Беле всунули по дороге к скверу. Учитывая, что сейчас был обед, осмелели они в край, но слишком хотелось прогуляться по солнечному бульвару — редкий тёплый день был удачей. Решив не спрашивать лишнего, Снежка нацарапала карандашом на полях импровизированный заказ и оторвала, протянув лису. Спрыгнув с нагретой скамьи, он мелькнул среди спешащих обратно на работу ног и исчез. Бела словно на автомате смотрела ему вслед, хотя рыжий хвост уже пропал, а глаза начинали слезиться. На улице она чувствовала себя уже гораздо увереннее, в больнице же притворяясь все ещё совсем слабой — ей было интересно, насколько хватит врачей, короля Коля, Бигби, Пастушка — всех. Кто быстрее поймёт, что его держат за дурака? Смешно и странно было играть вот так, до скрипа в зубах одновременно мечтая попасть домой и желая увидеть, когда же они наконец сломаются и предложат ей это сами. Рейнар бы сказал, что она полная идиотка. Был бы прав отчасти. Ей нравилось думать, что эта маленькая сила — самой встать после ночного кошмара, чтобы умыться, самой одеться, — в то время, как ее возят на кресле, помогает ей быть собой. Помогает заставить всех недооценивать её, и... интересно, когда она начала думать как о потенциально вражеских шахматных фигурах даже о тех, с кем работает? Боже, Бела. — Тсвсмужгррнчгонвдш. Рейнар стоял перед ней с подставкой для кофе в зубах. Каким-то чудом картонная ручка держалась, и кофе даже не успел расплескаться. Бела подхватила его, обняла стакан пальцами, как сокровище, не обращая внимания на то, как становится горячо. — Как? Как ты это сделал? — она сделала медленный глоток, чувствуя как ее заполняет томный аромат и нежность. — Я не пила его здесь полгода. — Давай будем считать, что великим чародейством, — Рейнар сплюнул остатки картона в траву, осклабился. — Они обожают милых собачек, которые так славно обучены приходить за кофе, оо, какой чудесный пёс. Невероятно. Бела заулыбалась, сдерживая смех и пряча улыбку за бумажным стаканом. — Я заплатил. Так что можешь не волноваться за правомерность своего скромного ланча. — Великий эсквайр приносит мне кофе в зубах. Кажется, я достигла успеха. Как я могу тебя отблагодарить? Ты спас во мне человека. — Даже боюсь предположить, кто бы тогда пришёл на его место, если бы этой кофейни здесь не было. Лис запрыгнул на скамью рядом с девушкой. Когда они сидели так, его глаза были вровень с ее. Иногда Бела думала о том, каким бы мог быть человек с такими глазами. Насмешливым и утонченным. С тонким носом. Не курил бы, но хорошо разбирался бы в вине. Обожал дорогой парфюм. Дуб, мускус, соль и кола, что-то такое. Писал бы смешным старомодным почерком с завитушками. Ужасно бесцеремонно шутил. Ходил бы с тростью. Смеялся бы над мягкостью короля Коля. Занимался бы акциями и бумагами. В тайне от всех сбегал в театр. Пальцы прикоснулись к шерсти, утонули в ней, словно не решаясь на большее. Где-то здесь у человека было бы плечо. Наверно. Бела была не уверена. ________________________________ В два часа ночи фонари гасли. Желтый прямоугольник на стене пропадал, и Бела оставалась одна в темноте. В последнюю неделю к ней вернулась бессонница. Это было выигрышем в лотерею для всех мыслей, которые она держала взаперти днём, все лучше и лучше учась снова контролировать себя, держаться, отвечать вовремя, так, как надо и впопад. Через три дня ее должны выписать. Что изменилось? Как примут ее возвращение? Нужно ли оно кому-то? И... Следующий вопрос она задавала себе после того, как затихали случайные машины, после того, как остальные мысли оказывались уже неспособны отвлекать ее. Если история с больницей закончена, значит ли это, что они больше не увидятся? Или увидятся, но...только на ферме? Глупая, глупая Бела. Тебя ждёт работа, а ты думаешь о лисе. Наверняка у него были причины, чтобы нянчиться с тобой. Бела закусила губу. Эти прогулки делали ее счастливой, странно было бы не признаться в этом хотя бы себе. Делали живой. Иногда ей хотелось, чтобы это придумал Бигби. Все было бы просто — они бы гуляли, очаровались друг другом, и «твоя навеки», и буря внутри при его виде бы стихла и стала мирной энергией, укрощенным ураганом. Но это придумал не он. Не он вызволил ее отсюда, как она мечтала. Человек с такими глазами читал бы наизусть Шекспира и фехтовал не хуже Бороды. Нет, даже лучше. Но она не знала такого человека. Исключительно лиса, эсквайра. Только сейчас Бела поняла, что по ее щекам уже давно текут слёзы. ________________________________ — Мы закончили приём. Все, закрыто. Боже, даже Пастушок уже ушёл. Откуда эта потрясающая настойчивость? Сколько можно? Бела начинала ненавидеть звук открывающейся двери к концу дня. Просто нет сил. Она дёрнула плечами, захлопывая документы, над которыми корпела. — Вызволить тебя отсюда, принцесса?