Контраст

      Се Ляня, сидевшего за второй партой, сзади ткнули ручкой в спину. Он упорно игнорировал этот жест до тех пор, пока тыканье не превратилось в давление. Наконец, Се Лянь совсем немного повернул голову назад, краем глаза заметил Ши Цинсюаня и отвернулся снова.       До конца урока оставалось всего ничего — каких-то две минуты, но Ши Цинсюань, который не особо любил учиться, уже сходил с ума от бесконечных чисел, написанных на доске. Се Лянь мог ему только посочувствовать: он сам не был силен в алгебре, больше нравились гуманитарные науки, однако Се Лянь всегда славился хорошими оценками. А, значит, как все считали, трудностей в учебе у него вовсе не возникало.       Но это было далеко не так. По крайней мере, последнее время. Все-таки второй год старшей школы давал о себе знать: информации слишком много, Се Лянь буквально не вылезал из школы до позднего вечера, а тут еще и обязанности старосты класса, и членство в школьном совете, и…       Его мысли прервал звонок. Ши Цинсюань, поднявшись из-за парты, потянулся, издав кряхтящий звук, и быстро смел свою тетрадь вместе с учебником в рюкзак. А потом выжидающе посмотрел на Се Ляня:       — Давай быстре-е-е, — недовольно протянул он, наблюдая за тем, как Се Лянь неспешно и аккуратно складывает вещи в рюкзак. И только спустя несколько секунд поднимается, переводя взгляд на время.       Только что прошел последний перед перерывом на обед урок — это стало основной причиной такого рвения Ши Цинсюаня выйти поскорее из класса. Занять удобное место, первым забрать еду, чтобы не пришлось еще двадцать минут ждать в очереди вместе с подносом.       — Да иду я, иду…       Они вышли из кабинета, весело обсуждая прошедший урок. Ну как обсуждая… Это было больше похоже на монолог, потому что Ши Цинсюань в обсуждении не особо участвовал — примерный ученик из него ну просто никакущий. Поэтому и об уроке он толком ничего не помнил. Только внимательно слушал то, о чем ему рассказывает Се Лянь.       Они знакомы с начала старшей школы, общаются практически с самых первых дней в новом классе, и их вполне себе можно было назвать лучшими друзьями. Они прошли через огонь, воду, контрольные по химии, переводные экзамены и огромные очереди в буфете за булочкой. Если это не настоящая дружба — то что тогда?       — Как думаешь, мы успеем занять наше место? — спросил Ши Цинсюань, прибавляя скорость. Под «нашим местом» он подразумевал столик практически в самом углу столовой, который они занимали каждый день. Почти каждый день… иногда, заходя в столовую, Ши Цинсюань обнаруживал, что за этим столом уже сидят, и жутко расстраивался.       — Думаю, да, — Се Лянь кивнул. Ему было все равно, где сидеть, но видеть своего друга расстроенным не хотелось, поэтому он тоже ускорился, поспевая за Ши Цинсюанем.       Они уже спустились на первый этаж, когда внезапно со стороны лестницы его окликнули. Се Лянь развернулся, останавливаясь, чтобы увидеть, кто его позвал, и Ши Цинсюань мучительно застонал.       — Ну почему нельзя было уладить все дела до перерыва на обед?       — Еще целый час есть, — постарался утешить его Се Лянь, смотря на приближавшуюся к нему девушку. Это была Лин Вэнь. Её было несложно заметить даже издалека по строгому черному костюму, когда все остальные девушки в качестве формы использовали рубашки и юбки. У парней форма также не особо отличалась — только вместо юбок носили брюки, а в летнем варианте могли не надевать пиджаки. Лин Вэнь махала ему рукой, давая понять, что это именно она позвала Се Ляня.       — Слушай, у меня к тебе дело, — без приветствия начала Лин Вэнь, также игнорируя присутствие Ши Цинсюаня рядом, что сильно оскорбило последнего. — Ученики из 2-4 затеяли драку в школьном дворе. Их разняли, но я сейчас не могу заняться этим, мне нужно уезжать на конкурс.       Лин Вэнь говорила быстро, стараясь как можно короче объяснить суть проблемы. Се Лянь понимающе кивнул. Они оба состояли в школьном совете, причем Лин Вэнь была заместителем председателя, поэтому основная работа ложилась на ее плечи и на плечи, собственно, самого председателя — Цзюнь У.       Се Лянь же являлся ответственным за, скажем так, воспитательную работу. Поэтому первым, к кому подошла Лин Вэнь, был именно он. Все-таки это по его части. Се Лянь повернулся к Ши Цинсюаню, виновато улыбаясь:       — Прости, мне придется отказаться от обеда, — теперь он перевел свой взгляд на Лин Вэнь. — Они в кабинете совета?       — Да, — Лин Вэнь кивнула. — Тогда я пойду? Спасибо за помощь, — и, не дождавшись ответа на свой вопрос, удалилась.       Ши Цинсюань вздохнул.       — Ладно, раз уж у тебя дела, — неохотно произнес он, — давай я возьму тебе что-нибудь перекусить и приду чуть позже в кабинет?       — Было бы замечательно! — радостно согласился Се Лянь. Ши Цинсюань мог пойти и с ним вместе сразу, так как тоже являлся членом совета, но Се Лянь решил, что так даже лучше, ведь он был ужасно голоден после утомительного школьного дня.       После того, как они приняли это решение, каждый разошелся по разным сторонам: Ши Цинсюань — в столовую, Се Лянь — в кабинет совета.       Их школа представляла собой большое здание, на первом этаже которого находились раздевалка, столовая, кабинет директора и, собственно, кабинет школьного совета. Выше — три этажа для классов и клубов, и на эти этажи вело сразу две лестницы: одна являлась главной, находясь буквально в центре здания, а вторая «запрятана» в левой стороне от главной. По ней обычно спускались те, кто не хотел толпиться после прозвеневшего звонка на главной лестнице.       Кабинет школьного совета находился за поворотом у лестницы, поэтому Се Лянь дошел до него достаточно быстро, но, не успев войти, увидел, как из него уже выходят два человека. Ими оказались Цзюнь У, председатель, и Ци Жун из класса 2-4. Се Лянь даже не удивился: практически во всех инцидентах был примешан Ци Жун. Он удивлялся скорее тому, как его еще не выгнали из школы за все содеянное, пока не узнал, что его родители являются важными шишками. Тогда все стало на свои места.       Ци Жун держал левой рукой у своего носа лед, а на его правой руке оказалось сразу несколько пластырей. Цзюнь У кивнул Се Ляню, Се Лянь кивнул в ответ, и они, собственно, разошлись. Судя по тому, как уверенно и быстро Цзюнь У вел куда-то Ци Жуна, за последним уже приехали родители.       Се Лянь прошел в кабинет и все так же не удивился тому, кто перед ним оказался. Напротив стола, на небольшом диване, сидел прямо-таки если не звезда школы, то явно узнаваемый ученик среди всех членов школьного совета — Хуа Чэн собственной персоной.       — Опять? — со вздохом произнес Се Лянь, проходя внутрь и направляясь к столу. Рядом с ним стояла небольшая тумбочка, из которой Се Лянь достал аптечку.       Так как медпункт не работал в школе по субботам, приходилось иной раз подрабатывать медсестрой. Вид у Хуа Чэна не был особо плачевным: всего несколько ссадин на лице и, возможно, на руках (их не было видно из-за позы Хуа Чэна: он сидел, пряча руки под столом), но обработать их все же стоило. По крайней мере, повреждения не такие… скажем, серьезные, как у только вышедшего Ци Жуна.       — Снова, — моментально огрызнулся Хуа Чэн. Он выглядел хмуро (в принципе, как и всегда) и не был настроен на разговор.       Они с Се Лянем встречаются в такой обстановке не первый раз. Все-таки Хуа Чэн, который с первых дней пребывания в этой школе не особо поладил со своими одноклассниками, оказывался участником драк не реже, чем тот же Ци Жун. Учитывая тот факт, что скандалили они в основном между собой. И если Ци Жуна спасало положение его семьи, то Хуа Чэна не спасало ничего, и его уже два раза отстраняли от занятий и пытались разбираться с родителями.       Се Лянь не знал, насколько удачно, но, судя по тому, что он видел сейчас, не особо-то они и разобрались. Он подставил стул и сел прямо напротив Хуа Чэна, доставая перекись и вату из аптечки.       — Я и сам могу, — недовольно буркнул Хуа Чэн, испепеляющим взглядом смотря на Се Ляня. Се Лянь невольно поежился.       Если бы он не знал, что Хуа Чэн младше его на год, то подумал бы, что, наоборот, старше, и наверняка уже заканчивает школу: его телосложение и рост хорошо скрывали настоящий возраст. Поэтому с Хуа Чэном никто и не хотел конфликтовать. Кроме Ци Жуна, конечно, и еще двух друзей Се Ляня. Но с последними перепалки, вроде как, у Хуа Чэна прекратились довольно давно.       — Тебе не будет неудобно? — осторожно спросил Се Лянь, кладя аптечку на диван рядом с Хуа Чэном.       — Мне нормально, — он кивнул как бы в благодарность за то, что Се Лянь не стал настаивать на помощи, и принялся самостоятельно обрабатывать свои «раны, полученные в дуэли».       И получалось у него это действительно нормально.       — Не первый раз? — заметил Се Лянь.       — По-моему, очевидно, — хмыкнул Хуа Чэн, на секунду поднимая взгляд со своих рук на Се Ляня. Тот немного виновато улыбнулся, хоть и сам не особо понимал, в чем заключалась его вина. Просто… чувствовал себя так, будто сказал сейчас что-то совсем неуместное.       Се Лянь все-таки помог ему налепить пластырь на правую руку. Как только он закончил это делать, дверь открылась, и в кабинет зашел Ши Цинсюань, держа в руках пакет с едой.       — О, привет! — громко поздоровался с Хуа Чэном и поставил пакет на стол. Хуа Чэн едва заметно поморщился и поднялся с дивана, явно намереваясь уходить. Он подтвердил свое желание словами:       — Я пошёл.       — Стой, — тут же остановил его Се Лянь, хватая за руку. Хуа Чэн повернулся к Се Ляню, вопросительно поднимая одну бровь. — Мы должны подождать, пока Цзюнь У вернется. Я не могу тебя отпустить.       Хуа Чэн закатил глаза и вернулся на диван. Ши Цинсюань рассмеялся:       — Видел бы ты свое выражение лица.       — Не зли его еще больше, — шикнул Се Лянь и посмотрел на Хуа Чэна. У Хуа Чэна, казалось, глаз сейчас начнет дергаться. Если присутствие одного Се Ляня еще было терпимо, то его друг вот вообще никак не вписывался.       — Ладно, — тут же согласился Ши Цинсюань и достал из пакета несколько булочек. — Знал бы ты, какой там кошмар творится, — тяжело вздохнул он, вспоминая, какой ад перетерпел, пока стоял в очереди за этими несчастными булками.       — Я представляю, — Се Лянь улыбнулся, а потом посмотрел на Хуа Чэна. Тот сидел с все еще хмурым выражением лица, иногда жадно поглядывая на пакет, всем своим видом показывая, что хочет уйти отсюда как можно быстрее. Во-первых, Ши Цинсюань. Во-вторых, гребаная еда.       Се Лянь взял в руки свою булку и отломил от нее половину, протягивая Хуа Чэну.       — Держи, храбрый воин, — Хуа Чэн же посмотрел на него, как на пришельца, и тут же отрицательно замотал головой.       Стоявший сзади Ши Цинсюань усмехнулся:       — Да ладно, бери, пока дают.       Се Лянь все еще держал руку протянутой. Хуа Чэн, переступая через собственную гордость, аккуратно взял булочку и от половины отломил еще половину, отдав вторую обратно Се Ляню.       — Спасибо, — неловко произнес он.       Се Лянь улыбнулся.       Цзюнь У вернулся только спустя пятнадцать минут. За это время Ши Цинсюань успел поведать интереснейшую историю о том, как он вчера покатался вечером на велосипеде по городу, обсудить ее же с Се Лянем, а Хуа Чэн все еще сидел на диване, почти не двигаясь, и, казалось, сейчас либо сойдет с ума, либо выйдет из кабинета.       Пожалуй, ничто в его жизни не длилось так долго, как ожидание председателя. И все ради того, чтобы тот вздохнул, прочитал минутную лекцию о том, что стоит себя вести порядочнее и перестать ввязываться в бессмысленные драки, и бла-бла-бла… Хуа Чэн почти заснул.       А потом услышал «свободен» и пулей вылетел в коридор.       — Странный он, — заметил Ши Цинсюань.       Се Лянь вздохнул.       — Странный — это еще слабо сказано. ***       В понедельник Се Лянь все-таки смог выбраться из-под надзора школьного совета, который не успел его завалить делами на обед, и никаких мероприятий классных не планировалось тоже, поэтому после завершения первой половины дня Се Лянь порадовал Ши Цинсюаня тем, что все-таки сможет сходить нормально пообедать вместе с ним.       Обрадовать — потому что это удавалось редко. Либо Ши Цинсюань занят беготней по зданию с кучей бумажек, либо Се Лянь разгребает очередные конфликты между старшеклассниками, заканчивавшиеся в основном «жутким кровопролитием» и разборками с советом или, в крайнем случае, директором.       Поэтому этот день можно было обводить красным в календаре.       — О, смотри, там не занято! — радостно произнес Ши Цинсюань, хватая Се Ляня за руку и быстрым шагом, чтобы точно никто не занял, направляясь в сторону «их места». Они положили рюкзаки на стулья и направились в сторону еще не длинной очереди.       Благодаря тому, что в этот раз пришли пораньше, уже через пару минут два друга сидели за столом и спокойно уплетали свой обед.       Се Лянь сидел лицом к остальным ученикам, Ши Цинсюань же устроился так, что перед ним был только Се Лянь и окно, из которого было видно спортивную площадку, и, чтобы посмотреть в другую сторону, ему пришлось бы разворачиваться.       Но Ши Цинсюаню и не нужно было это делать. А зачем, когда твой собеседник находится прямо перед тобой?       — Я как подумаю о предстоящей неделе, сразу хочется заболеть и не приходить сюда, — жалобно протянул Ши Цинсюань, ковыряясь вилкой в своей еде. — Когда нам объявили контрольную по истории, я думал, хуже уже быть не может…       — А потом оказалось, что в этот же день тесты сразу по трем предметам, — Се Лянь усмехнулся. Такой расклад не нравился никому — даже ему, казалось бы, идеальному ученику. Ну как идеальному… Если не брать в учет то, как часто Се Лянь опаздывает на уроки, потому что забывает вещи дома, или потому что нес документы для школьного совета и рассыпал их на полу, или еще куча причин, которые показывают, насколько неряшлив Се Лянь. Так что он почти идеален.       — Се Лянь, ну, ты же мне поможешь?       — Конеч…       Се Лянь не закончил. Сначала раздался грохот, из-за которого он вздрогнул, не договорив, а Ши Цинсюань обернулся, садясь полубоком. Затем чей-то крик и громкий мат. Се Лянь всмотрелся в толпу и заметил перевернутый стол, рядом с которым стоял Ци Жун и…       — Ты, конченный ублюдок, отойди от меня!       Все остальные также повернулись в их сторону, наблюдая за представлением. Се Лянь приподнялся, собираясь идти разбираться, как вдруг Ши Цинсюань потянул его за рукав:       — Ты уверен, что хочешь в это влезать?       Се Лянь понимал о чем тот: посреди конфликта уже знакомые фигуры — Хуа Чэн, который сейчас помогал поднимать опрокинутый стол, и Ци Жун, виновник происходящего, опрокинувший этот самый стол. Лезть в их скандалы — себе хуже. Однако что-то Се Ляню подсказывало, что если он сейчас не сделает этого, все обернется в тотальный пиздец.       — Все нормально, — отмахнулся он и все-таки поднялся, протискиваясь сквозь толпу «зрителей» ближе к двум главным фигурам.       Хуа Чэн уже поднял стол, но стоял мокрый — видимо, на него вылили чай. Мокрый и злой. Он прожигал взглядом, полным ненависти, Ци Жуна, и, слушая весь его поток брани, молчал. То, что Хуа Чэн молчал, казалось страшнее всего в этой ситуации.       — Сколько можно повторять? Не подходи ко мне! Вообще! Не трогай меня! — Ци Жун стоял прямо перед Хуа Чэном, смотря на него немного снизу вверх. — Я не хочу, чтобы такая мерзость, как ты, даже дышала рядом со мной, понимаешь?       — Да пошел нахуй, — резко выплюнул Хуа Чэн, отворачиваясь от Ци Жуна.       И все могло бы закончиться вот так, если бы не одна фраза, необдуманно выброшенная Ци Жуном.       — Нахуй ходит только твоя мамаша, — как только она была произнесена, Хуа Чэн резко замер. И тогда Се Лянь понял, что все, теперь точно пора встревать.       Пока он старался пройти еще через нескольких людей, стоявших впереди всех, Хуа Чэн развернулся обратно и с силой ударил по еще не зажившему от недавней драки лицу Ци Жуна. Последний громко вскрикнул, отлетая назад, и прижал ладонь к кровоточащей губе.       Но удар Хуа Чэна его не остановил:       — О, неужели я нашел слабое место? — Ци Жун смеялся, когда говорил это, и в его словах было столько желчи, будто перед ним стоял человек, который испортил всю его жизнь, а не прошел мимо. — Малыш Хуа любит свою мамочку?       Хуа Чэн занес руку для еще одного удара, но его запястье перехватили пальцы Се Ляня.       — Не трать на него свое время, — спокойно произнес он. — Если ты сейчас сделаешь это, то вряд ли останешься в школе.       Прошло несколько секунд, прежде чем Хуа Чэн, видимо, послушав Се Ляня, опустил руку, громко рыкнув от негодования и злости. Зрители зашептались, обсуждая внезапное появление Се Ляня и то, зачем он вообще влез, все ведь так хорошо шло, контент все-таки. Некоторые разочарованно убрали телефоны, снимавшие до этого начинавшуюся драку.       Се Лянь развернулся к Ци Жуну:       — Если ты думаешь, что твое положение дает тебе право провоцировать других и строить из себя жертву, ты ошибаешься, — Хуа Чэн, стоявший сзади, удивленно посмотрел на него.       Он ожидал чего угодно, но не того, что Се Лянь пойдет против Ци Жуна, а не против него самого. Хуа Чэн никогда бы не подумал, что кто-то вроде члена школьного совета будет стоять на его стороне.       — Да кто ты такой, чтобы учить меня? — Ци Жун рассмеялся. Кровь все еще стекала по его подбородку, да и в принципе вид у него был такой себе. Се Лянь подумал о том, что следующую неделю Ци Жун в школе точно не появится. Они хотя бы отдохнут. Не будет каждодневных скандалов на пустом месте с его участием.       — Будь добр, не порть больше чужое имущество, — рядом появился Ши Цинсюань с уже намоченной шваброй: на полу разлитый чай и осколки тарелок вместе с лежавшей на ней едой, Хуа Чэн, как уже подмечалось выше, тоже был в сладком чае, и вообще тут убирать придется много чего.       В столовую зашла Лин Вэнь. Ей, видимо, сообщили о произошедшем, правда немного поздно: конфликт уже относительно улажен. По крайней мере, Ци Жун замолчал, а Хуа Чэн перестал его бить. Это уже что-то значило.       — О, Боже, — страдальчески вздохнула девушка. — Ци Жун, ты идешь со мной. Ши Цинсюань, раз уж ты взялся… — она бросила взгляд на швабру, которую тот держал в руке, — убери вместе с дежурными. Се Лянь, — теперь Лин Вэнь смотрела на Хуа Чэна, на рубашке у которого красовалось большое пятно, и несколько пятен, но уже намного меньше, на брюках, — черт, даже не знаю…       Хуа Чэн, видимо, понял, о чем она, потому что в следующую секунду сказал:       — Всё нормально. Я скоро домой.       — Да нет, боюсь, домой ты уйдешь не так-то скоро, — Лин Вэнь хмыкнула, намекая на то, что Хуа Чэн все-таки ударил его, значит, разборок не избежать. — Придется еще посидеть в твоем любимом кабинете.       Хуа Чэн закатил глаза.       — О, — Се Лянь оживился, внезапно вспомнив одну вещь, — у нас в театральном лежат рубашки для выступлений. Можно оттуда взять.       Лин Вэнь кивнула.       — Тогда так и сделаем. Иди с Хуа Чэном в театральный… Вот, держи, — и достала из карманов ключи, отдавая их Се Ляню.       — Хорошо, — Се Лянь повернулся лицом к Хуа Чэну, — идём.       Перед тем, как отправиться, Се Лянь сходил к столу, за которым они сидели, и забрал оттуда рюкзак и не тронутую коробку сока. Поесть нормально они сегодня так и не смогли. Ши Цинсюань точно расстроится.       Хуа Чэн ждал Се Ляня у выхода из столовой.       — Будешь? — протягивая сок, предложил тому Се Лянь. Хуа Чэн выглядел так подавленно, что ужасно хотелось хоть чем-то попробовать поднять ему настроение, если это вообще возможно.       — Ты теперь всегда будешь кормить меня? — Хуа Чэн криво усмехнулся, а потом замотал головой. — Нет, спасибо.       — О… ну, хорошо, — после его слов Се Лянь заметно (даже слишком заметно) поник, и это не могло укрыться от глаз Хуа Чэна. Спустя несколько шагов он тяжело вздохнул.       — Ладно, давай.       Они шли в полной тишине. В коридорах было пусто: все ушли либо на обед, либо готовились к дополнительным занятиям. Се Лянь не знал, о чем говорить, Хуа Чэн просто не хотел. Ему было немного неловко из-за того, что он опять стал центром конфликта, который решал именно Се Лянь (почему никто другой? неужели в школьном совете закончились люди?), но в то же время виноватым себя не считал.       — Что у вас произошло? — прервал молчание Се Лянь, когда уже вставлял ключ, открывая дверь от театрального кружка. — Я имею в виду… Когда я заметил, что вы ссоритесь, стол был уже опрокинут. Что было до этого?       Они вошли в помещение, полностью заставленное стульями и шкафами. Шкафы были забиты одеждой, некоторые комплекты валялись прямо на стульях, куча масок и красок для грима лежали там же, и Се Лянь встал посреди комнаты, осматриваясь, чтобы вспомнить, где именно лежали чертовы рубашки.       Эти рубашки нужны были школе для какого-то конкурса, чтобы все были в одинаковой одежде, но после него все забыли об их существовании и оставили здесь «на всякий пожарный». Се Лянь знал про них, потому что сам участвовал в этом конкурсе, а потом искал место, куда бы запихнуть целый пакет одинаковых рубашек.       — Ничего не произошло, он просто урод, — Хуа Чэн остался у входа, оперся спиной о стенку и наблюдал за тем, как Се Лянь открыл один из шкафов, доставая оттуда тот самый пакет. — Не может контролировать себя.       — Это я знаю, — Се Лянь вздохнул, раскрывая пакет и вытаскивая оттуда несколько рубашек сразу, пытаясь на глаз определить, какая из них подойдет Хуа Чэну. Хуа Чэн же, наконец, подошел ближе и принялся заниматься тем же самым. — Они немного мятые, правда, но ничего.       Наконец, они нашли ту самую.       Хуа Чэн молча стянул с себя верхнюю одежду, липкую из-за чая, и, развернувшись спиной к Се Ляню, надел предложенную рубашку, которая оказалась практически в самый раз: в длину немного коротка, но ладно, это же всего на пару часов.       — Спасибо.       — А? — они уже вышли в коридор, а Се Лянь как раз закрывал дверь театрального. Положив ключи в карман, он повернулся к Хуа Чэну. — За что?       — За помощь, — тот пожал плечами и, показывая, что конкретнее ничего объяснять не собирается, пошел прочь. Когда Се Лянь, постояв пару секунд в оцепенении и только потом двинувшись следом, нагнал его, Хуа Чэн спросил: — Мне снова в совет, да?       — Видимо. Ты теперь у нас постоянный гость, — Се Лянь рассмеялся. Он не знал, радоваться ему компании Хуа Чэна или все-таки плакать. С одной стороны, Се Лянь не был против, с другой — все-таки не очень удачные у них встречи.       Они спустились по лестнице на первый этаж. Оставалось несколько шагов до кабинета, когда Хуа Чэн снова задал вопрос:       — Ты тоже пойдешь?       — Нет, вас и так там много, — Се Лянь покачал головой. А потом достал ключи и отдал Хуа Чэну. — Тем более, у меня сейчас дополнительные. Отдай ключи Лин Вэнь, пожалуйста.       — Хорошо, — Хуа Чэн кивнул, забирая ключи. — Тогда… До встречи? — и улыбнулся.       — До встречи, — Се Лянь улыбнулся в ответ. Но не как Хуа Чэн. Хуа Чэн улыбался наигранно, натянуто, в то время как у Се Ляня улыбка всегда была искренней.       Неосознанно для себя, Се Лянь нашел первую параллель между ними.