Smokie — What Can I Do
Я лежал на постели, пытаясь заснуть, но сон все не шел. Светильник на прикроватной тумбочке мягко высвечивал половину комнаты, бросая отсветы на стены. В детстве я боялся спать в темноте. Я помнил те ужасные шорохи и скрипы на лестнице. Сколько мне тогда было лет? Не больше трех или четырех, но я помнил, как от сквозняка хлопала входная дверь, а я лежал на маленьком диване и ждал, когда мама вернется с работы. Она не любит вспоминать о том времени, я тоже. Но иногда, когда я долго не могу уснуть (в подростковом возрасте у меня были жуткие проблемы с бессонницей), я возвращался мыслями в свое детство, в те страшные ночи, когда мне каждый раз казалось, что мама не вернется с работы. У нас не было телевизора, чтобы я мог на него отвлечься, а листать картинки в трех своих единственных книжках я не мог, потому что мне нельзя было включать по ночам свет — набегало слишком много энергии на счетчик. И я лежал, ждал маму и хотел, чтобы эта темная ночь закончилась как можно быстрее. Я перевернулся на бок, вытянул руку и попытался сложить пальцы так, чтобы тень на стене получилась похожей на зайца. Я вырос, и я уже не должен был бояться темноты, во взрослой жизни было слишком много вещей, которых предстояло бояться куда больше, чем страшных веток деревьев, которые казались тебе монстрами. Отчетов на работе. Дедлайнов. Проблем в отношениях. Врачей, к которым ты теперь ходишь один. Сплетника, который мог бы рассказать мои секреты. Сердце забилось чуть сильнее, толкая грудную клетку, и я снова лег на спину, надеясь, что так дышать станет немного проще. Я не боялся Сплетника, потому что я был уверен, что это не больше, чем просто тупая шутка. Весь день я старался работать, сверялся со счетами, заполнял налоговые декларации и специально не открывал телеграмм, чтобы не читать всю эту чернуху. Никто не может знать моих секретов, я тщательно их скрываю, да и не так у меня их много… Я прикрыл глаза, чувствуя приятный холод шелкового постельного белья. Если бы у меня было такое в детстве, думаю, кошмары бы мне и не снились, а ждать маму с работы было бы намного приятнее. Я постарался не думать о Сплетнике. Кто бы это ни был, если не обращать на него внимания, в конечном счете он прекратит. Ему это надоест, никто не будет читать это и реагировать, и он перестанет про это писать. То, что он написал про нас с Биллом, просто случайность… Билл… О нем думать тоже не хотелось. Все эти наши стычки, перепалки действовали мне на нервы. Задница все еще болела, я поерзал на постели. Мне пришлось взять у Беверли какой-то слишком увлажняющий крем и намазать себе ТАМ, сгорая со стыда, чтобы хоть немного уменьшить неприятные тянущие ощущения. Не могу сказать, что мне было именно больно — крови не было, и я надеялся, что Билл действительно не повредил меня, но это было просто небольшая… Натертость? Которая при каждом движении напоминала мне о случившемся. Я еще раз сделал несколько глубоких вдохов, стараясь восстановить дыхание и все-таки попытаться заснуть. Мою работу никто не отменял, поэтому мне стоило выспаться, чтобы не выглядеть с утра опухшим. Я только перевернулся на бок, все еще не выключая свет, как в дверь кто-то настойчиво постучал. Я не успел даже сказать и слова, когда дверь распахнулась, а на пороге появился Билл собственной персоной. В одних пижамных штанах. Сука. Я почти подпрыгнул на кровати, натягивая одеяло чуть ли не до самой груди, как потревоженная монашка. Чем обнаженнее был Билл, тем более неловко чувствовал себя я. Он приложил палец к губам, шикнул на меня и прикрыл за собой дверь. Я проследил за его движениями, когда он подошел к моей кровати и в нерешительности остановился, кидая на меня быстрый взгляды из-под крашеной челки. Я не мог не признать, что его тело было прекрасно, и в который раз вспомнил о том, что стоило бы возобновить регулярные тренировки или хотя бы танцы, как раньше. Идеальная линия груди. В меру накаченный пресс, сильные руки… Я сглотнул, стараясь никак не выдать своих эмоций. Каменная маска плотно осела на моем лице. — Какого хрена тебе тут надо? — Сплетник снова написал мерзость. Про нас, — Билл посмотрел на меня, слегка щуря глаза. В темноте комнаты я даже не мог понять, какого они у него цвета. Я бросил беглый взгляд на стену краем глаза — тень от фигуры Билла была большой, будто он был нарисовал в пещере древними людьми. Я перевел взгляд на него обратно. — И что? Ты пришел почти в час ночи, чтобы сказать мне это? — Ну, я просто решил узнать твое мнение, — Билл пожал голыми плечами, и сел ко мне на постель, закидывая ногу на ногу так, что щиколотка касалась колена. Я все еще прикрывался одеялом. — Тебя интересует мое мнение? — брови у меня поднялись чуть больше, чем на одну десятую дюйма, и я хмыкнул, — Билл, сейчас час ночи. Ты пришел ко мне в одних штанах, чтобы поговорить о гребанном Сплетнике? Как ты вообще сюда попал? Вообще, дом хоть и был разделен весьма условно на две части, все же жители на стороне Венеры не имели права появляться на нашей половине, потому что она считалась частной собственностью. Билл улыбнулся маленькими ровными зубами: — Воспользовался задним ходом, — а потом понял, что сказал, и добавил, — не твоим, не переживай. Твоим я уже воспользовался. — Билл, я… — я устало прикрыл глаза, потому что меня действительно раздражала эта тема. Я бы всеми силами хотел, чтобы эта история забылась, а в идеале — чтобы ее вообще не было. Но Биллу, казалось, нравилось надо мной издеваться. Я сложил руки на груди, и от меня не укрылось, как Билл посмотрел на мою шелковую пижаму. Мою любимую, гранатового цвета. Рядом со мной Билл в своих слегка растянутых штанах был похож на школьника. «Школьника, который трахал тебя так, что ты все еще слышишь скрип кровати от движений ваших тел». — Блять, — я просвистел это сквозь зубы так, словно у меня разом заболели обе челюсти, — Билл, иди к себе. Я собирался спать. — Ты все еще делаешь вид, что мы не переспали? Даже разговаривать со мной не хочешь? Все-таки… — Билл покрутил запястьем, подбирая слова, — сплетник пишет про нас. Мы теперь… Что-то типа команды. Мы должны играть не против друг друга, если это все-таки действительно не ты. — Это не я, — твердо произнес я, смотря, как Билл будто бы на пару сантиметров подвинулся ко мне на кровати, — и да, если я сказал, что верю тебе, это не значит, что мы тут же должны становиться друзьями. Как минимум, — я загнул один палец, — ты все еще работаешь на мою мать и меня соответственно, — а во-вторых… — я приложил руку к шее, — я не хочу, чтобы ты приходил ко мне по ночам. Это неправильно. Я не хочу этого. Билл прикрывает глаза, я вижу, как он слегка сжимает руки в кулаки, которые до этого лежали у него на коленях. Он явно пытается сдержаться. — Почему неправильно? — Потому что мне не нравятся парни, — я говорю это как нечто абсолютно очевидное, но, видимо, только для меня, а не для Билла, — и мне… Мне не нравишься ты. — Твоё тело говорит совершенно другое, — Билл приподнимает брови и кивает на одеяло, которым я постарался укрыться от него, словно щитом. Я быстро бросаю взгляд себе на пах. Блять, у меня же не встал член?! А если и встал, этого бы не было видно под одеялом. Билл улыбается концом губ. — Хватит, Билл, — я киваю ему на дверь, чувствуя, как губы пересыхают от злости. На меня странно действовала близость Билла, я будто физически ощущал его рядом с собой… Кровать сразу показалась мне такой маленькой, а Билл — таким большим… Способным заполнить все пространство комнаты, моей жизни, меня… Я покачал головой, — иди к себе. — Блять, ты опять это делаешь, — он дернулся, кровать скрипнула под ним. — Что? — Смотришь на меня ТАК, прикусываешь губы! — Билл откинул с лица челку, — я пришел поговорить про этого сплетника, который может разрушить нам жизни, а ты… Ты меня выводишь! — Скажи еще, что завожу! — отпарировал я, смотря за тем, как Билл начинал злиться. Он меня тоже раздражал! — и я тебя не вывожу! Я всегда прикусываю губы! И, конечно, я буду смотреть на тебя, ты ведь… Ты почти голый, — я стараюсь не смотреть на его голое тело, на то, как напряжена его грудь, но у меня плохо получается. — Вот именно, что секс ничего не значит! Какого хера ты делаешь из этого проблему? Почему мы не можем нормально начать общаться? — Я сказал тебе, что это была ошибка, — я сажусь на постели еще прямее, хотя мне и неприятно, что Билл все еще сидит рядом, будто я больной, а он — мой посетитель. — Ну, хочешь ты не только вагины, но и члены. И что? — Я попробовал, мне не понравилось! — я почти выкрикнул это, — И НЕ ХОЧУ Я НИКАКИЕ ЧЛЕНЫ! — я уже почти задыхался от такой наглости. Прийти в мою комнату, сесть на мою кровать, и говорить мне такое?! — Стэн, слушай, — Билл подвинулся ко мне еще на постели ближе, сминая полностью под собой одеяло. Я чуть не ударился головой о железные рейки кровати, дергаясь от неожиданности, — Ты мне тоже не нравишься, понял? Но секс был… Эээ. Неплохим?.. — он приподнимает одну бровь. — Неплохим? — я хмыкаю. НЕПЛОХИМ?! Это он мне так комплимент решил сделать?! Сколько вообще можно обсуждать один вшивый секс?! — я вообще мало, что помню. Но сидеть мне по-прежнему неприятно и я не хочу это повторять, понятно? Я не собирался говорить этого Биллу, это случилось само собой. Блять! Я поерзал на постели, и задница отдалась ноющей тупой болью. Предательница. Я попытался встать с постели и, если потребовалось бы, вышвырнуть Билла, раз он не хотел уходить сам, но я вдруг заметил на его лице страх. Он испугался?.. — Блять. Я сделал тебе не очень больно? — Билл преградил мне путь бегства с постели, подсаживаясь еще ближе, и коленом полностью перекрывая мне выход. Тени от нас двоих разрастались на стене. Неужели Билл переживает за то, что был недостаточно нежен со мной? Хаха, как смешно. Я пожал плечами, стараясь игнорировать его довольно широко разведенные ноги; одна еще была на полу, а другая, согнутая в колене, покоилась на одеяле, прижимая его к кровати, и не давая мне откинуть его и вылезти. — Я не помню. — Знаешь, я бы тоже хотел забыть, но засосы на моей шее и груди не дают, — Билл неловко начал потирать запястье левой руки. Я не раз видел, как он так делает. Неужели Билл хоть иногда может волноваться в моем присутствии?.. — Билл, забей, это был один единственный раз, — я снова делаю попытки встать с кровати, как-то скинуть с себя одело, но Билл сильно давит на него всем своим весом. — Я, блять, не могу. Ещё и сплетник. Ты же видел последний пост. — Плевать, если мы не будем обращать внимания, ничего не продолжится, — я пожимаю плечами, — и я говорю не только про сплетника. Билл хмыкает тихо, опустив слегка голову. Я вижу короткие волосы на его висках, линию щеки, подбородка. Красиво… Но тут же качаю головой. — А ты, конечно же, не хочешь продолжения. И я тоже не про сплетника. — Не хочу, — я вытягиваю ноги, задевая ими Билла, готовый его толкнуть в случае чего, чтобы он выпустил меня из собственной же постели, — Билл, повторяю еще раз. Я не гей. Меня не привлекают парни. Господи Боже мой, — я вскидываю руки, — у меня в жизни член на парней не стоял. — Стэн… Я не настаиваю. Мне правда все равно с кем ты трахаешься. Просто не ври себе, — Билл вдруг бросает быстрый взгляд на мои ноги рядом со своим коленом. — Не включай мозгоправа. Один раз ничего не значит, — я снова повожу плечами, стараясь в первую очередь убедить в этом себя, а не Билла. Что обо мне думал Билл не так важно. Ведь он не прав. Я не гей. У меня не встает на парней. Это просто была пьяная случайность, не больше. — Да какой из меня мозгоправ, — Билл все еще смотрит на мои ноги, скрытые одеялом, а потом слегка кладет руку поверх. Я замираю, но не двигаюсь, — я один раз, кстати, попытался попробовать с женщиной. И я был трезв. И у меня ни хрена не получилось, понимаешь? А у тебя… — он поднял на меня глаза, — у тебя встал на меня, Стэн. Хотя ты и был в хламину пьяный. Значит, ты очень хотел. — Мне просто захотелось попробовать. Вот и все, — я старался, чтобы мой голос звучал серьезно и твердо, но рука Билла на моей ноге, хоть и через одеяло, выбивала из меня весь дух. — Тебе понравилось. — Нет. — Да. — Я был пьян, — мой голос слабеет по мере того, как сильнее Билл начинает гладить меня. Я затаиваю дыхание. — Я тоже, Стэн, — Билл улыбается, тени от лампы на его лице так мягко подсвечивают кожу, она такая красивая… Я нервно сглатываю, — Но это не отменяет факта, что тебе понравилось. — С чего ты это вообще взял?! — я уже готов взорваться. Сердце стучит намного сильнее, чем обычно; мне хочется руководить в своей постели хотя бы этим разговором, но я начинаю теряться рядом с Биллом, когда он не только пререкается со мной, но и… Но и трогает меня, — самооценкой от Тозиера заразился? — Я помню, как ты сам положил мою руку себе на шею, ты сам оставлял на мне засосы, ты, блять, кончил, — последнее слово Билл произносит свистящим шепотом, который рождает во мне миллион мурашек. И на мне, и во мне. Я вспоминаю события той ночи. Руки Билла. Губы Билла. Билл, Билл, Билл, — разве этого мало? Денбро приподнимается на постели, откидывает одеяло и уже так кладет руку мне где-то в районе колена. Я чувствую через ткань его пальцы. Я слишком хорошо успел узнать эти пальцы… Я не хочу, но мне приятно… — Я кончил не от твоих действий, а от своей руки. Это разные вещи, — я тяжело дышу, смотря за тем, как Билл придвигается ко мне еще чуть ближе, поднимая руку уже к бедру. Член стоит, и если под одеялом это можно было скрыть, то одними пижамными штанами (будь проклято мое решение снять белье, чтобы трусы не натерли задницу еще больше!) — вообще никак. — А то, что мой член был в твоей заднице? И ты кончил от моей руки, — Билл слишком рядом, его рука на моем бедре; пальцы теребят край пижамной рубашки, я прижимаюсь к изголовью кровати. Мне хочется, чтобы он продолжал… Я чувствую его слабый запах; мятная зубная паста, тот самый цитрусовый гель для душа… — Это была моя рука! — продолжаю спорить я, следя за тем, как рука Билла останавливается на моем бедре и не спешит лезть дальше. Мне надо просто попросить его остановиться. И он остановится. Он не сделает ничего против моей воли, так почему же я не прошу его об этом?.. — Ты же ничего не помнишь, — Билл улыбается, — или все-таки что-то отложилось в твоей памяти? — Все, мне это надоело, — я касаюсь его руки, чтобы отцепить ее, но вдруг замираю, коснувшись его пальцев. Билл смотрит мне прямо в глаза. Слишком интимный свет комнаты. Моя кровать… — иди отсюда. — Ты думаешь, я пришёл тебя трахнуть? — Билл склоняет голову к плечу, не торопится убрать руку. Я отодвигаюсь от подушек, сажусь на постели. Билл все же отводит ладонь, но все еще следит за моими действиями. Я сажусь на колени на кровати, край одеяла кладя на себя так, чтобы прикрыть стояк. От слов Билла у меня воздух перестает поступать в кровь. Потому что я подумал именно об ЭТОМ. — Надеюсь, что нет, — я произношу это тише, чем планировал. — Можешь быть спокоен. Но это я в опасности, потому что это ты набросился на меня первым тогда, — Билл снова двигается на кровати и касается меня коленом. Почему он не уходит? Почему я его не прогоняю?.. Большое пространство комнаты смыкается до одной точки, и эта точка — моя кровать, которая знает о нас теперь все. Будто бы одна случайная связь перечеркнула все мои ночи с Беверли. Бев… Я даже забыл о ней. — Я не набрасывался! Ты мог меня оттолкнуть, — я смотрю на Билла, на то, как тяжело поднимается и опадает его грудь, я вспоминаю, как трогал ее пальцами, припадал губами к соскам… Нет, нет, нет… Билл молчит какое-то мгновение, смотря прямо на мои губы. Я чувствую себя как под прицелом, к тому же мне приходится немного щурится, потому что в полумраке зрение тоже меня подводит… Я инстинктивно облизываю губы краем языка, быстро, резко, как лизал его губы в ту ночь. — У тебя были вкусные губы… Ягодный бальзам? — Билл улыбается, — мне понравилось. Зачем тебе вообще бальзам для губ? — Советую тебе попробовать тоже. Это ведь будет повкуснее, чем ощущать члены на своих губах, — резко выпаливаю я, чтобы вывести Билла. Его странные комплименты мне не нравились. — Ооо, — Билл слишком вызывающе складывает губы, чтобы произнести этот звук, — а ты так хочешь перебить вкус вагин? Хотя скоро в твоём рту появятся и члены, будь уверен. — Только не твой. Завидуешь, что я тебе не отсосал? — я еще выпрямляюсь на коленях, чтобы быть выше Билла. Ему приходится немного приподнять голову, потому что я оказываюсь выше, — завидуешь, да? — Звучит как предложение, — кадык на шее Билла дергается, и мне хочется сомкнуть свои пальцы на его горле, чтобы только заставить его заткнутся. — И не мечтай, — я упираю руки в бока, но Билл не двигается. — Хочешь, тогда отсосу я? Я чуть не валюсь с собственной постели. Сердце делает переворот, я вдруг опускаюсь обратно на пятки, чувствуя, как одеяло неудобно комкается под задницей. Член готов встать повторно, блять, ну почему?! — У меня нет для тебя мелочи, — зло шиплю я, стараясь снова вернуть себе самообладание. Билл, до этого нахально улыбавшийся, резко меняется в лице. — Я, блять, сказал тебе уже, что не сосу за деньги. А ты уже был бы не против и заплатить? — Только в целях эксперимента, чтобы заставить тебя заткнуться! — я слегка толкаю Билла в плечо, но он перехватывает мою руку и вдруг тянет на себя. Я замираю. — И твой член тоже встал в целях эксперимента, разумеется, да? — Билл выдыхает это мне почти прямо в лицо, раздражая губы, которые начинают зудеть. Я снова тянусь к ним языком, а Билл лишь сильнее сжимает мое запястье. — Прекрати так делать, — Билл говорит почти неслышно. — А ты не смей указывать мне, что делать, в моей же постели, — я специально высовываю язык и медленно провожу им по верхней губе. — Блять, Стэн!.. Через секунды губы Билла оказываются на моих. Я охаю, не в силах противостоять. Билл нагло целует меня, прижимая к себе за полы пижамной рубашки, я притягиваю его к себе за шею, желая придушить. Билл, не отрываясь от моих губ, тянет меня за собой, заставляя вместе с ним встать на колени на кровати. Я чувствую его язык на своих губах, зубах, деснах. Я уже просто з, а д ы х, а ю с ь, но, черт, он правда хорошо целуется… Я прижимаю Билла к себе за шею, трогаю его волосы, скольжу по плечам. Билл кусает меня за губы, оттягивая воротник рубашки, стараясь найти пуговицы… — Нет… Нет, Билл… — Я тебя ненавижу, — шепчет он мне это прямо в рот, а потом лижет это место, спускаясь потом к кадыку, заставляя меня откинуть голову. Но мы не должны… Мы должны… Остановиться… Где-то на постели жужжит мой телефон. Я пользуюсь секундным замешательством, чтобы отстраниться от Билла, и опускаюсь на кровать, отворачиваясь от него. Губы горят; они влажные, мокрые, на них вкус Билла. Руки трясутся, когда я начинаю искать телефон на постели. Билл тяжело дышит за моей спиной. Мы не должны это продолжать… Член натягивает пижамные штаны, они врезаются в него, почти отрезвляя. Я вдруг понимаю, что стоя на постели на коленях, спиной к Биллу, и это выглядит как предложение… На секунду я представляю, как он приблизится ко мне сзади, я снова буду упираться локтями в постель, а потом… Нет, нет, ничего потом. Руки скользя по прохладному постельному белью. Я нахожу мобильник, на экране — уведомление от Сплетника, но я не хочу его читать. Я сбрасываю его с главного экрана, а потом кое-как слезаю с постели, чувствуя, как тело меня не слушается. Только отойдя к окну, чтобы приоткрыть его, я оборачиваюсь к Биллу. Тот сидит на постели, водя концом языка в углу губ. — Билл, тебе надо уйти. — Это была вторая ошибка? — он поворачивает ко мне голову. Красные губы… Мы целовались. Мы, черт возьми, только что целовались. Я поправляю рубашку на груди, заправляю ее в штаны. Голос дрожит, но я беру себя в руки. Это не страшнее, чем мама, которая все не возвращается с ночной смены. Справился тогда, справлюсь и сейчас. — Называй как хочешь, — я приваливаюсь спиной к подоконнику, чувствуя, как прохладный ветер слегка остужает, — последний раз повторяю тебе: иди к себе. — Как скажешь, Стэн. Или все же мистер Урис? Мне так к тебе лучше обращаться? — Билл встает с постели, демонстративно подтягивая слегка спавшие с бедер пижамные штаны. Я вижу его слегка выступающие тазобедренные кости… Я отвожу взгляд. — Лучше, чтобы ты вообще никак ко мне не обращался. И не целовал меня, — твердо говорю я, — один-один, но на этом все. — Как скажешь, — Билл дергает плечом и, больше не сказав ни слова, выходит из моей комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Я жду, когда он отойдет на приличное расстояние, а потом валюсь на постель, зарываясь в одеяло, и не зная, что мне теперь делать. А гребанные сплетни продолжали разрывать мой телефон.***
Я проснулся с утра в ужасном состоянии, будто бы меня пинали всю ночь ногами. Я так и заснул поперек кровати, используя собственный локоть как подушку. Я кое-как поднялся с постели, отправил себя в ванную, стараясь хотя бы так взбодриться, но мысли о вчерашней ночи не давали мне прийти в себя. Мне было не по себе. Я всеми силами старался не брать в руки телефон, игнорируя канал Сплетника, но почему-то был уверен, что сплетни там все еще приходят про меня и… Билла. Ему больше ни в коем случае нельзя приходить ко мне в комнату. Даже если за нами никто не следит (я все еще слабо в это верил), Сплетник мог и додумать, заметив Билла ночью в другом крыле дома. Я вышел из ванной, оделся. Я боялся смотреть на свое отражение в зеркале, но еще больше я боялся встречаться с матерью. Мне хватило того разговора с ней по телефону, чтобы снова ощутить себя маленьким и беспомощным. Я застегнул пиджак черного цвета, и в последнюю очередь положил в карман телефон. На сегодня я решил обойтись без обхода заведения и штрафных очков. Я сразу же прошел в свой кабинет, чтобы отвлечься на работу, но как только я прикрыл за собой дверь, в нее тут же постучали. Я от страха даже вздрогнул. — Стэн? — дверь открылась, и на пороге появилась Бев, она выглядела встревоженной. При взгляде на сестру у меня что-то затянуло в солнечном сплетении, и я неуверенно прошел к своему столу, пряча взгляд в бумагах. Мне было стыдно смотреть на нее. — Бев? — Я понимаю, ты не хочешь этого всего читать, но… Новая сплетня, — прошептала Бев, подходя к краю стола. Сегодня она была одета просто — зеленая майка на тонких лямках, широкие джинсы. И на лице действительно минимум макияжа, — там написано про нас всех. — Про кого? — я поднял на нее глаза, все еще держа в руках какую-то папку с бумагами, будто бы она могла меня как-то спасти или скрыть. Бев присела на стол, достала телефон и протянула мне его. — Нигер… Сука… Жирный… — я пробежался глазами по последней сплетне, старательно избегая предыдущие тексты, боясь прочитать что-то про себя, — что за… Что это все значит? — Кажется, мы с тобой, а еще некоторые сотрудники кому-то очень сильно перешли дорогу, — Беверли хмыкнула, проводя рукой по своей действительно не очень большой груди, — есть идеи, кто это делает? — Я даже не знаю, кто из этих людей шлюха, а кто извращенец. Сука, это, вероятно, про меня? — Вероятно, — Бев приподняла брови и взяла в руки маленький глобус с моего стола, — Стэн, я понимаю, это не мое дело… Но что у вас с Биллом? Я опустился на кожаное кресло, закусывая губы. Сейчас бы рассказать ей все… Но все дело было в том, что я понятия не имел, что происходит между мной и Биллом. — Ничего. Мы… Нет, все, что там написано — это неправда. Бев, я… Я не хочу это обсуждать, — я посмотрел на сестру с мольбой, — прошу. Не надо. — Хорошо, — она кивнула, и даже удержалась от каких-то едких комментариев, — ты не думаешь… Что вам надо бы всем собраться? Все, кто здесь перечислен? И сплетни пока есть только про вас… За исключением тех двух первых, — она привстала со стола, оперлась на него руками, — и я тоже хочу в этом участвовать. — Нет, Бев, — я твердо положил руку на папку с бумагами, — я соберусь с парнями, но ты будешь от этого далека. Я не собираюсь тебя в это втягивать, — я посмотрел на нее строгим братским взглядом. — Меня это тоже касается, — она сложила руки на груди, и веснушки на ее лице даже стали ярче, — мне тоже есть, что скрывать. Точнее, нам с тобой. Я закрыл лицо руками. Рассказать всем про секс с Биллом — это одно; другое — рассказать о том, что я сплю со своей сестрой. Нет, нет, только не это. — Нет, Бев, — еще раз повторил я, — если Сплетник кто-то из них… Они могут заподозрить. — А если я не приду, то они поймут, что ты меня выгораживаешь. — Все равно нет. В другой раз, Бев, — я открыл демонстративно папку с бумагами, показывая ей тем самым, что разговор окончен. — Мама злится, — тихо произнесла Бев, и по ее голосу, интонациям, жестам, я вдруг увидел в ней ту самую маленькую девочку, которая так же боялась, но защищала меня. Которая, склоняясь ко мне, гладила по плечу и спине, вытирала мне слезы, а потом щекотала щеки своими длинными косичками. Я нервно сглотнул. — Она всегда злится, — я пожал плечами, делая вид, что мне будто бы все равно, — это просто сплетни. — Да, как скажешь, — она кивнула и отошла к окну. Я какое-то время старался сосредоточиться на цифрах, зарплатах и прочих значках на бумаге, но они расплывались. Я не редко чувствовал себя персонажем той сказки — Гензель и Гретель, где брату с сестрой приходилось бороться не сколько со страшной ведьмой и всякими ужасами в лесу, а с собственной матерью. Ну, мачехой. Порой я действительно не чувствовал никакого родства с родной матерью. Мы молчали с Бев, пока она тихо вздыхала за моей спиной, а я скрипел карандашом по строчкам. На лужайке за окном жужжала газонокосилка, бурчал фонтан. В кабинете тихо отсчитывали минуты огромные часы с маятником. Я чувствовал нарастающее напряжение. — Что это за фигня? — Бев так неожиданно это сказала, что я слишком сильно нажал на карандаш и кончик обломился. — Твою мать! — Там Билл, — я повернулся к Беверли, и она указала пальцем на окно, — и какой-то парень. И, кажется, Биллу нужна помощь. Я резко подскочил со своего места, подлетая к окну. У главных ворот, на лужайке, действительно стоял Билл и какой-то парень, издалека очень похожий на Ричи, но потом я пригляделся и понял, что кроме высокого роста и черных волос у них не было ничего общего. Парень был одет в деловой костюм, даже с жилеткой, и бешено жестикулировал, будто бы нападая на Билла, а тот держал в руке что-то непонятное. Он стоял ко мне спиной, и мне не было видно его эмоций, но судя по всему, Биллу было явно не по себе. — Пойду разберусь, что за хрень, и что это за посторонний парень, — я посмотрел на сестру, — а ты побудь здесь. Я выбежал из кабинета, как маленький мальчик, и бегом спустился по лестнице. Что это за странный парень, которому Билл не может дать отпор? И что у него в руках? Я чертыхнулся, потому что забыл очки в кабинете, но уже не стал за ними возвращаться. Я миновал холл и вышел на улицу. Главные ворота были, естественно, одними в доме, и что посетительницы, что доставщики, что еще кто-либо могли попасть сюда только через этот вход, и неважно, на какую половину дома они собирались. Я осторожно прошел по лужайке, стараясь не выдать своего присутствия, по возможности прячась за деревьями. Подойдя чуть ближе, я стал различать голос Билла, на удивление слабый и неуверенный. А парень все еще размахивал руками и говорил резко, быстро, властно. Я удивленно замер за большим деревом, наблюдая со стороны. — Я понять не могу, ты реально приехал только ради этого? — Билл стоит ко мне спиной, и мне не видно выражение его лица, но в глаза бросается предмет, который он держит в левой руке. Я прищуриваюсь. Это что, ошейник? И не собачий… Матерь Божья, это ошейник из секс-шопа? Я замираю за деревом, как шпион. Вот так-так… — Разбирал старые вещи и нашел это. Решил, что тебе это очень нужно, особенно здесь, Билл, — парень выглядел очень привлекательно. Длинные черные волосы, точеные черты лица, низкий, властный голос. Это что, бывший Билла? С ума сойти. — Ты приехал сюда только поэтому? — Я бы соврал, если бы сказал, что только поэтому. Хотелось посмотреть, как ты здесь, — парень складывает руки на груди. Я надеюсь не дышать слишком громко. Мне неловко подслушивать, но ничего не могу с собой делать. — Тогда зачем, Стив? Между нами все давно кончено, и у меня все отлично, — я слышу по голосу Билла, что он врет. — Раньше я думал, что это место тебе не подходит. Что ты выше этого и можешь найти любую другую работу, — Стив начинает слегка покачиваться с носка на пятку, я пытаюсь разглядеть его обувь. Щегольские туфли, но дорогие. Такие туфли только мудаки и носят. Я слушаю дальше. — Ты знаешь, что у меня не было выбора! — голос Билла срывается. Я вижу, как под желтой футболкой напрягается его спина. — Конечно. Ты и про того парня, вероятно, так думал, когда изменял мне. Ого! А вот это интересный поворот. Я приваливаюсь спиной к дереву, хотя так мне не видно Билла и его парня, но зато и они не увидят меня. Здесь достаточно и просто послушать. — Я бы никогда тебе не изменил, если бы у нас все было хорошо. Я тебя постоянно просил о сексе, это нормально? — голос Билла снова срывается на какой-то странный шепот. Он злится. Я знал этот голос. Я все еще ничего не могу понять. Билл изменял своему парню?.. У него вообще был парень?! Я думал, он спит со всеми направо и налево! — То есть это еще и я виноват, что ты не уследил за своим членом? — Стив, или как там его, презрительно хмыкает. Вот падла, только я имею право разговаривать так, будто я самая главная сука! Не видя Стива, я начинаю чувствовать к нему огромное раздражение. Кто, блять, его пустил вообще на территорию?! — Я тебе говорил, что хочу пробовать что-то новое, а ты вечно твердил мне, что я гребанный извращенец. — Потому что это так и есть! Кто в здравом уме будет пробовать это? — Мы оба виноваты, что нашим отношениям пришёл конец, — я смотрю на траву, тень Билла взмахивает руками. Я вижу тень от ошейника. Билли-бой любит пожестче? Я почему-то улыбаюсь. — И что? Я не был виноват. — Это же просто игра! Что тебе стоило хотя бы раз пойти на уступки? — Ты мог бросить меня, а не изменять мне, — голос Стива мне неприятен; какой-то не искренний. Я, конечно, ни в коем случае не оправдывал измен, если Билл действительно так обошелся со своим бывшим, но кто давал мне права его осуждать? Я ведь тоже, по сути, изменил Беверли… С Биллом. Какой-то замкнутый круг изменщиков получается. Я осторожно выглянул из своего укрытия, а потом тут же спрятался обратно за дерево. Привалился к нему плечом, и стал пальцем чуть-чуть ковырять кору. Надо было сматываться, здесь просто разборка бывшей парочки, Биллу не нужна моя помощь, но… Я почему-то не мог уйти. — Да, это мой косяк. Я не отрицаю. Но мне было обидно слышать от тебя все то, что ты говорил, — Билл вздыхает, и я вспоминаю, как вчера он точно так же вздыхал во время поцелуя со мной. Живот завязывается узлом. — А мне было обидно то, что ты мне предлагал, — Стив продолжал говорить голосом обиженного ребенка. Еще раз выглядываю и смотрю на него. Красивый, очень. Ну, то есть… Ладно, не суть. Теперь понятно, какой у Билла типаж на парней. Тогда какого хрена ему нужно от меня?! — и заметь, я смирился, когда ты отправился работать сюда, чтобы выступать полуголым. Думаешь, мне было приятно?! — Мне были нужны деньги после смерти родителей! Да, об этом я слышал. Он рассказал это моей матери, когда устроился сюда работать. В январе прошлого года родители Билла погибли в страшной аварии, он и его два брата чудом остались живы. Но я тоже не понимал, почему из всех работ Билл выбрал именно эту. — Стив, у меня два маленьких брата. — Джастин не такой уж и маленький, чтоб не понимать, что ты делаешь. — Хватит, Стив. Я не делаю ничего плохого. Ты постоянно пытаешься втоптать меня в дерьмо, — я по голосу Билла слышу, что он на грани. Он всегда так разговаривал со мной. Я прикусываю губы. Почему этот левый парень пытается занять мое место и препираться с Биллом?! Только я так могу себя вести. — Ты сам делаешь это. Билл, я всегда пытался помочь и хотел как лучше. Но ты продолжаешь делать аморальные вещи! — голос Стива сочится каким-то странным превосходством. — Я не делаю ничего аморального! Желание трахаться больше чем раз в неделю — это нормально! — я присвистываю едва слышно. И как Билл мог с ним встречаться?! Неудивительно теперь, что он такой агрессивный. — Да, изменять тоже нормально. Получать деньги за танцы в полуголом виде — тоже нормально! — Насчёт измены я виноват. Да, признаю. Но ничего бы этого не было, если бы ты дал мне то, что я хочу. Нельзя быть таким ханжой! — тень Билла на земле снова начинает трястись. — Я давал тебе! — Секс под одеялом раз в месяц?! — Не раз в месяц! Чаще! — Ты мне даже отсосать не давал! — Это мерзко! Я бы предпочел всего этого не слышать, но это действительно мерзко. И на секунду мои мозги встают на место. Что он сказал?! Не давал ему отсосать?! Билл не сосал своему парню, но так легко шутит об этом? Я думал, что он переспал со всеми, с кем только можно в Венере… — Вот об этом я и говорю, Стив, — я вижу, что Билл делает пару шагов назад, и еще буквально полметра — и он меня заметит. Надо бежать, но как?! Я слишком близко, теперь они меня точно заметят. — Ты просто гребанный извращенец, Билл. Замечательно, если ты нашел себя в этом… Заведении. А вот про заведение не надо так говорить! Руки у меня сжимаются в кулаки. — Молюсь за то, чтобы твои братья такими не выросли. У них ведь больше нет нужного примера перед глазами. И вот это уже чересчур! Признаю, я иногда мог ляпнуть что-то такое Биллу, когда тот забывался, но я-то его начальник, мне-то можно! Подобное общение, вечные пререкания, издевки были частью наших… Наших разговоров с Биллом, и я имел полное право так себя с ним вести! Но этот… Как его там… Стив?! Ну, уж хрен тебе, звание суки мое, и только я могу так разговаривать с Биллом! Я поправляю пиджак, откидываю волосы с лица и неожиданно появляюсь из своего укрытия, ровно в тот момент, как Билл делает шаг назад. На земле наши тени сплетаются, и он почти падает на меня, но я вовремя подхватываю его, приобнимая за плечи. Стив, или хер в костюме, смотрит на нас во все глаза. А вблизи он не такой уж и симпатичный. Один глаз чуть меньше другого, не самая идеальная кожа. Я гордо выпячиваю грудь. Это дает мне немного уверенности. Я вспоминаю, как пару месяцев в детстве ходил в театральный кружок и улыбаюсь, не убирая руки с плеч Денбро. — Дорогой, что случилось? Какие-то проблемы? А я ищу тебя везде. О, это курьер привез доставку? Как мило, — я улыбаюсь Стиву, а Билл, который смотрит на меня так, будто бы я восстал из мертвых, резко поворачивается, задевая меня ошейником по ноге. — Стэн?.. Я… Это… Это мой бывший, — тихо говорит Билл, и я смотрю на него так, чтобы не разочароваться в его умственных способностях. Ну же, Билл, соображай. Я быстро оглядываюсь — на лужайке никого, кто мог бы являться таинственным Сплетником, который бы следил за нами, поэтому бояться нечего. Пока. — Твой бывший — доставщик? Какая жалость, но ничего, бывает, — я улыбаюсь, чувствуя, как приторно-мерзко звучит мой голос, но в данной ситуации это то, что нужно. Я пренебрежительно смотрю на Стива, который стоит с открытым ртом, и понимаю, что лучшего момента, чем сейчас, не будет. Билл ведь привык заставать меня врасплох, да? Он ведь так любит делать что-то, о чем мы потом жалеем, стараясь руководить процессом и делая мне хреново! Как, например… Вчерашний поцелуй. Что ж, Билл, не думай, что это помощь. Я, скорее, помогаю самому себе. И на каком-то странном адреналине, смешанном с возбуждением, я улыбаюсь Стиву, даже не утруждая себя тем, чтобы протянуть ему руку. — Рад знакомству. А я Стэнли Урис, владелец этого прекрасного заведения и по совместительству парень этого красавчика. И не давая Стиву или Биллу сказать хоть слово, я притягиваю Денбро к себе за воротник и целую.