The Pierces — Secret
— Не нужно было меня оттаскивать. Нам давно было пора разобраться в нашей так называемой дружбе. Я втащил Билла в свою комнату, осторожно придерживая его за локоть, вспоминая и мысленно переворачивая всю ванную вверх дном в поисках дезинфицирующего средства. У Билла была разбита губа (не критично, но мне показалось, что она болтается у него на тонкой ниточке), и под носом запеклась небольшая корочка крови. Ударил Ричи немного раз, но довольно сильно. Я помог Биллу сесть на свою кровать, даже не включая свет в комнате. Вся обстановка была погружена в легкий полумрак из-за плотно занавешенных штор. — Сам сяду, я не инвалид, — пробурчал Билл, но тут же зашипел из-за боли в губе. Я подорвался в ванную. Пока я искал еще и таблетки обезболивающего, в голове крутилась, как на вертеле, одна мысль: Билл при Ричи и Эдди сказал, что любит меня. Это правда? То есть, он действительно так сказал, и снова полез в драку ради меня? И с кем, с Ричи! Со своим лучшим другом… Я открыл кран с водой, подставил руки под ледяную струю. Я будто бы ничего больше не слышал — ни их крики, оскорбления, слезы и мольбы Эдди, чтобы они прекратили. Я слышал только слова Билла о том, что он меня любит. Любит. Меня. Я не позволял себе думать об этом. Я не был таким самонадеянным, чтобы решить за Билла, и даже когда он пришел тогда ко мне, перед тем как я рассказал про Беверли, я и то не позволял себе до последнего думать, что он скажет, что любит меня, просто потому что… Когда эти слова сказаны, все становится слишком сложным. И то, как Билл сказал их, почти выкрикнул, кинул в лицо Ричи, просто чтобы заткнуть его в споре — не давало мне покоя. Я тихо вернулся в комнату. Билл все так же сидел на краю постели, зажав руки между коленями и задумчиво смотря в никуда. — Ты что, плакал? — он уставился на мое мокрое лицо, которое я умыл холодной водой. — Нет, упал лицом в унитаз, — ответил я, осторожно доставая из пакета ватные диски. — Тогда не подходи ко мне. Я сел рядом с Биллом, и он сам повернул ко мне лицо. — Слишком плохо? — он выпятил вперед нижнюю губу, отчего фраза прозвучала немного криво. Я осторожно разглядел увечье. Сам удар был не таким сильным, но от неожиданности Билл клацнул челюстями и зубами вонзился в нежную плоть и чуть не проткнул губу себе насквозь. Я большим пальцем приподнял ему подбородок, рассматривая рану, а потом прижимая к ней ватный диск. Он немного окрасился кровью, а мой слух — шипением Билла. — Боюсь, что так твое лицо стало выглядеть даже лучше, — я осторожно подул ему на губу, желая только одного — поцеловать, почувствовать его кровь у себя на языке, — особенно, когда теперь разговариваешь как дебил. Билл скосил глаза к переносице. — Ты больше не будешь со мной общаться? — Прекрати, — я хлопнул его по руке, — а вдруг нерв защемит и останешься таким на всю жизнь? Билл проморгался, снова начиная смотреть на меня прямо. Я понимал, что он пытался разрядить атмосферу глупыми шутками и несерьезными поведением, но от этого у меня только сильнее начинали покалывать кончики пальцев. Если он не повторит этого, или скажет, что мне послышалось, или что это было сказано просто так… Не знаю, что тогда со мной будет. Я и хотел, и боялся услышать повторного этого признания. Боялся, что будет, если он наконец скажет это мне лично. Любил ли я Билла? Я не знал. Я осторожно прикладывал к его вытянутой губе, которую он даже для удобства оттопырил пальцем, ватный диск, стараясь остановить кровь, слегка поглаживая набухший укус от собственных зубов, и не знал, люблю ли я его. Мне казалось, что, если я признаюсь в этом даже самому себе, обратного пути уже не будет. Пока еще ничего не сказано, пока еще нет никаких условностей, пара мы или нет, так проще. Если что-то потом пойдет не так, намного проще будет успокаивать себя, что это был просто неудачный любовник, а не любовь всей моей жизни ушла от меня, оставив после себя только недопитую чашку кофе. Отпускать любовника легко, любовь — практически невозможно. Но я не знал, когда и как Билл смог перейти эту степень любовничества, и подняться куда-то выше, от паха до самого сердца. И от этого было страшно. Я никогда ни с кем не встречался. Я не знал, что это такое — выстраивать отношения, принадлежать кому-то одному всецело и без остатка, думать о будущем и строить планы, забывая о прошлом. А Билл? А что Билл может знать об отношениях? Он изменял своему парню, и почему я мог тешить себя мыслью, что я окажусь лучше, тем, кому он не найдет замену или хотя бы найдет слова, чтобы признаться в своей неверности? Я не знал. И это незнание убивало, делало меня таким открытым, безоружным, словно я стоял перед ним голым. Но только это была не та обнаженность, которую демонстрируешь тому, с кем спишь. Здесь не получится просто одеться и сказать, чтобы он выметался из твоей постели. Душу обратно не застегнуть, не накинуть второпях. Раздеваясь так, ты срываешь все крючки, на которые было застегнуто твое «мясо», твое нутро, и когда снова сможешь закрыться — еще неизвестно. Но мои крючки слетели. Я был обнажен — полностью — перед Биллом, и мне было абсолютно нечего ему сказать. — Стэн, — Билл сглотнул, и он даже имя мое произносил не так, как другие — будто бы оно действительно для него что-то значило. Я дернулся, рука с ватным диском замерла в воздухе. Билл поерзал на кровати, подгибая под себя одну ногу, задевая меня коленом. Я перевел взгляд на кадык Билла — он неровно двигался на его шее, стараясь протолкнуть слова. — Да? — То, что я сказал Ричи… — Билл облизал пораненную губу, кончиком языка будто бы вспарывая нарыв, но только не на губе, а где-то намного глубже, — это правда. — Билл… Комната замерла, весь мир замер, даже, кажется, моя жизнь остановилась. Пронеслись всего секунды, крохотные единицы времени, но я успел прожить всю жизнь в этом одном мгновении. — Послушай, я должен это сказать. И если сейчас нас опять кто-то прервет… Особенно, если это будешь ты, — Билл выставил вперед ладонь с плотно прижатыми друг к другу пальцами, — обещаю, я разнесу это заведение к чертям. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла невеселая, слегка скошенная на одну сторону, потому что губа была повреждена. Сердце подскочило почти до самой глотки, я даже не шевелился. — Ну? Ты дашь мне сказать? Не то, чтобы я спрашиваю твоего разрешения, но… — Билл, прошу… — я попытался его остановить, но не смог. Я просто не смог. В животе от страха все узлом завернулось, заболели внутренности. Билл глубоко втянул воздух, словно затянулся им, как сигаретным дымом, и произнес: — Это правда. Я люблю тебя. Вот он и сказал это. Из меня словно выкачали весь воздух. В ушах гудело, как будто у меня был отит, и вот даже не одно, а сразу оба уха, проткнули огромными спицами. Билл сказал, что любит меня. Тихо, спокойно, не в крике, смотря мне в глаза. Он все еще сидел, с поднятой ладонью, будто бы капитулировал, но побежденным чувствовал себя именно я. Я открыл рот, чтобы произнести хоть что-то, но не смог. Просто молчал, смотрел на его ладонь, и единственное, что я смог сделать — протянуть свою собственную, правую, и приложить к его. Билл хмыкнул. — Ты даже ничего не скажешь? Не пошлешь меня? Ну, или хотя бы: «Спасибо, Билл, я теперь подумаю о премии в следующем месяце?» Он попытался улыбкой сгладить слова, но я просто покачал головой. Говорить было физически больно. Я не знал, что сказать. Я не знаю, как люди могут говорить об этом взаимно. Я чувствовал горячее тепло руки Билла, а потом он слегка пошевелил пальцами и согнул их, перед этим посмотрев на меня так, будто бы спрашивал разрешения. Я едва заметно кивнул, и Билл переплел наши пальцы. Я выдохнул. — Стэн, я… Я же не требую от тебя ответных слов. Понимаешь? Не требую от тебя ничего, вообще. Я просто решил, что тебе нужно это будет знать. — Почему ты так решил? — голос казался чужим, не своим. — Потому что, — Билл слегка погладил мои пальцы, — всегда приятно, когда тебя кто-то любит. Мы с Биллом замолчали. Я осторожно взял его за руку, слегка сжимая кончики пальцев на его костяшках. Они были чуть красноваты из-за драки с Ричи. Я не знал, что сказать. Хотелось произнести столько слов, столько глупых, напыщенных, пустых слов и обещаний, но я не мог. И Билл это понимал, и ничего не требовал от меня. И именно поэтому мне было хорошо и спокойно. Если бы он начал что-то спрашивать в ответ, ждать, пусть и молчаливо, той же реакции и от меня, я бы не смог. Я бы выгнал его, и прекратил общение, потому что это значило бы, что Билл меня не понимает. Но он все понял. И мне стало легко. — Ну, — Билл свободной рукой потер переносицу, — что теперь будем делать? — Думаю, тебе стоит написать Ричи и извиниться, — сказал я, потому что не хотел искренне, чтобы они ссорились. Я нормально относился к Ричи — ну, в последнее время я точно пересмотрел свои взгляды на некоторых людей, плюс, Билл заслуживает хорошего друга. — Извиниться? — Денбро фыркнул и сделал вид, что хочет отвернуться от меня, но руку, тем не менее, не убрал, — ты вообще слышал, что он мне наговорил?! — Это ерунда. Вы оба были хороши. Ты не должен был говорить такого про Каспбрака. Он тебе не сделал ничего плохого. — Он просто меня раздражает! — Билл закатил глаза, — и когда ты успел так измениться? Тебе раньше не нравились все люди, которые здесь работали, и Ричи в том числе! А теперь ты хочешь, чтобы я извинился? — Ты был не прав. Он имел право на секрет. — Хорошенький секрет, если про него уже знают больше одного человека! — Это что, отсылка к «Милым обманщицам»? — попытался пошутить я, вспоминая этот сериал, который мы с Беверли смотрели много лет назад, когда он только вышел, так, от скуки, и подпевали саундтреку, — «двое могут хранить секрет, если только один из них мертв». — Вот Сплетнику и пора бы уже отправиться на тот свет, — резко сказал Билл, а потом закусил губу, будто бы пожалел о сказанном, — блин, Стэн, я все понимаю, но Чарли? Как? Об этом правда знали только мы. Я пожал плечами. Я знал про Чарли, который работал тут — вполне был себе ничего работником, не хамил, не дерзил, любовных интриг на работе не водил. Я, конечно, был в шоке, когда с ним случилась эта история с падением, но я даже подумать не мог, что Ричи как-то в этом завязан. — Ты правда хочешь, чтобы мы помирились? — Билл откинул челку с лица, — ну, чтобы я и дальше общался с Ричи, после того, что?.. — Это твой друг, и только тебе решать, общаться с ним или нет. Это был несчастный случай, — уверенно сказал я, — Билл, мы тут все не святые. Но Ричи не виноват, точнее, уж точно не так, как хотел это преподнести Сплетник. И ты не имел права так на него набрасываться. — Я думал, тебе не нравится Ричи, — Билл подозрительно посмотрел на меня. — Я никак к нему не отношусь, но он твой друг. Неужели ты правда хочешь поссориться с ним? Сплетник только этого и ждет. — Я понимаю, но… — Билл оборвался на полуслове, — ладно, ты прав. Я не хочу с ним ссориться. Нет. Точно нет. Я просто хочу уберечь его от этого Каспбрака! — Ричи взрослый парень и разберется сам, — я еще раз погладил его руку, — не бери на себя слишком многое. Ричи тебе не младший брат, у него есть своя голова — какая-никакая, но своя, — Билл толкнул меня локтем в бок, — ну, правда. — Спасибо. Честно, мне надо было это услышать. Просто когда он начал говорить про тебя, я просто… Я не выдержал. Готов был ему голову разбить. — Ты тоже был хорош. Не стоило такое говорить про Эдди, — я попытался, чтобы мой голос звучал довольно серьезно, но не мог, потому что казалось странным отчитывать Билла. — Я извинюсь перед Ричи. Позже. Он тоже должен успокоиться… Наверное, эта встряска пойдет нам на пользу. Мы снова помолчали. На удивление, с Биллом было хорошо молчать, потому что я не чувствовал от него никакого давления. Я просто чувствовал тепло, исходящее от него на каком-то физическом уровне, и мне было так хорошо, потому что с ним было просто. — Стэн? — М? — Что теперь будет? — Билл повернулся, устраиваясь с ногами на кровати, — я имею в виду, со всей этой ситуацией со Сплетником и прочее. Что будет? — Не знаю. — Раньше я думал, что ему со временем надоест, и он просто прекратит эти выходки. Но ощущение, что чем дальше, тем… Более сильным он становится. Может быть, их уже несколько? Целая банда? — Билл невесело усмехнулся, — я уже ничему не удивлюсь. — Я просто хочу, чтобы это все прекратилось, — я снова посмотрел на руку Билла, на то, как мои пальцы гладят его кожу уже автоматически, — если бы все это ограничивалось только этими слухами, это была бы ерунда. — Я боюсь, что он не ограничится. — Но нам ведь больше нечего скрывать? — я посмотрел Биллу в глаза, — ведь так? Друг от друга, я имею в виду. — Больше нечего, — Билл выдохнул и потянулся ко мне. Как только мы соприкоснулись губами, он тут же зашипел от резкой боли, — щиплет!***
И я был уверен, что нам действительно было больше нечего скрывать друг от друга. Мы провели еще какое-то время с Биллом вместе, лежа на кровати и просто смотря в потолок, пока Билл набирался смелости, чтобы написать Ричи и извиниться перед ним. В итоге он и правда сделал это, и я был рад — нет, правда, рад, потому что я не хотел, чтобы они ссорились из-за меня. Потом Билл ушел к себе, к Джастину и Джорджи, а я лег спать, стараясь отключить голову и не думать обо всех мыслях разом. Но уснуть я так и не мог. Я ворочался с бока на бок, даже надел маску для сна, но все равно тело не чувствовало усталости. В итоге я бросил все эти попытки, и кое-как поднялся с постели, накидывая пиджак на ходу, и вышел из своей комнаты. Беверли уже спала у себя. Она получила сильный удар по организму, и теперь часто бывала в своей комнате в одиночестве. — Хочу побыть одна, милый, не обижайся, — Беверли грустно улыбнулась, бледное лицо было усеяно тенями под глазами, — все хорошо. — А Бен?.. — начал я, но Бев тут же покачала головой и закрыла дверь. Я хоть и чувствовал себя одиноким, но все же решил не будить сестру и отправился дальше. Прошелся по коридорам, спустился вниз. Я уже подумал о том, чтобы перебраться на сторону «Венеры», попробовать снова поговорить с Биллом, как увидел странную фигуру в конце коридора. Сначала я подумал, что мне показалось, но тень на стене зашевелилась, и какая-то большая фигура стала двигаться по направлению ко мне. Я тут же спрятался за поворотом, чувствуя, как сердце начинает слипаться с грудной клеткой. Вдруг это Сплетник?! Конечно, я не понимал, что я тогда сделаю, если действительно столкнусь с ним и пойму, что это он. Вступлю в драку? Буду звать на помощь? Я не знал. Шаги по коридору убыстрились, тень на стене дрожала. И как только я выглянул из-за своего укрытия, я увидел… — Твою мать! — Майк?! Мы столкнулись почти лицом к лицу, и я даже опешил. Майк?! Какого хрена он делает на половине моего дома? — Я чуть не обосрался! Какого хрена так пугаешь?! Ты тут прячешься, что ли?! — я так удивился, что даже не сразу понял, что Майк говорит со мной далеко не как с начальником. Он даже руку прижал к сердцу — и я разделил этот его жест. Я был готов увидеть здесь кого угодно, но только не Майка. На нем был его лучший наряд для выступлений — блестящий черный костюм, развязанная бабочка на шее, короткие черные волосы уложены гелем. — Что ты тут делаешь? Уже ночь, — я сложил руки на груди, вспоминая, что я все-таки его начальник. — Заходил к миссис Урис, — Майк чуть улыбнулся концом губ, но тут же посерьезнел, когда встретился со мной взглядом, — что ты на меня так смотришь? — С моей матерью? Ночью? — Ну, да, а что? — Майк заложил руки в карманы, — подожди, ты не в курсе? — Не в курсе чего? Какая-то тупая догадка просочилась ко мне на язык, сковав его горечью, и заставив меня почувствовать резкую боль в животе. Майк, ночь, встреча с моей матерью, его помятый и довольный вид… Нет. Нет. Нет, блять, нет. — Тогда приношу свои извинения, я думал, ты в курсе, поэтому так меня ненавидишь, — Майк пожал плечами, — Пат говорила, что скажет тебе со временем. — Пат?! Имя моей матери прозвучало как пощечина. Я покачал головой, чуть ли не схватился за голову. — Черт, черт, Стэн, прости, — Майк в две секунды оказался возле меня, кладя свою огромную черную руку мне на плечо. Я привалился спиной к стене, — я правда думал, что ты знаешь, но… — Мистер Урис? Майк? Перед глазами все еще плыло и крутилось, когда я услышал голос Арчи. Он тоже как-то странно возник в коридоре, серьезно сжимая руки в кулаки и двигаясь к нам. Если бы Майк не придерживал меня за плечо, я бы сполз по стене коридора на пол, как во всех сопливых мелодрамах. Моя мать и Майк. Моя мать и МАЙК. МОЯ МАТЬ И МАЙК. Что на это скажет отец?! — Что случилось? — О, Арчи! — Майк громко выдохнул, — иди сюда, друг. Тут Стэну… Стало немного плохо. — Мистер Урис? — Арчи тут же оказался подле меня, заглядывая мне в глаза, но я узнавал и не узнавал его одновременно, — Вы меня слышите? Все хорошо? Что случилось? — Я это… Пойду, пожалуй. У меня дела, и вообще… Стэн, правда, я думал, ты в курсе. Мне жаль, — Майк сделал два шага по коридору, — Арч, я могу оставить его с тобой? Черт, это самая стремная ситуация в моей жизни. — Да, да, Майк, конечно, — Арчи кивнул, кладя обе руки мне на плечи, — все хорошо, я побуду с мистером Урисом. — Спасибо, — и Майк ретировался по коридору. Я видел это все как в тумане, потому что даже просто не мог сложить это в своей голове. Почему Майк?! Как она вообще могла?! — Мистер Урис? Вы меня слышите? — Арчи осторожно прикоснулся к моей щеке, заставляя посмотреть ему в глаза, — может быть, вызвать «Скорую»? — Нет, — кое-как выдавил из себя, пытаясь подняться, и Арчи тут же поддержал меня сильными руками, — все… Нормально. Просто небольшой шок. — Отвести Вас к Вам в номер? — Арчи откинул со лба рыжую челку, напрягая бицепс, не скрытый коротким рукавом футболки. — Да… Пожалуйста. Мне показалось, что Арчи мог бы и на руках донести меня до номера, и даже если бы он сделал это, я бы даже не смог сопротивляться, хотя эта мысль и вызвала у меня стыд. Слава Богу, он просто закинул мою руку себе на шею и медленно помог добраться до номера. Не помню, как мы прошли эти несколько метров. Моя мать следила за моей личной жизнью, говорила что-то против Билла, а сама?! — Мистер Урис, Вам точно ничего не надо? — Арчи осторожно усадил меня на кровать, а я повалился на нее тут же. События этого дня проносились перед глазами так быстро, что я не успевал осмыслить их. Они стали душить меня, я попытался развязать на шее галстук, но его и так не было на мне. Я стал задыхаться, руки намокли, я почувствовал себя скованным в огромной банке без воздуха. Чертова паническая атака. — Все хорошо, я рядом, — Арчи вмиг оказался на постели рядом, перехватывая меня за руку, — сделайте несколько глубоких вдохов, так, чтобы почувствовали свои легкие. Я почти не слышал его, ощущая только острую нехватку дыхания. Я бы хотел, чтобы рядом со мной был кто-то в такой момент, потому что мне было страшно и мерзко от обмана матери. — Мистер Урис, дышите. Пару глубоких вдохов. Вот так. Повторяйте, ну же, — Арчи говорил командным, но тихим голосом, и, положив руку мне на грудную клетку, заставил сделать первый вдох. Легкие натянулись, диафрагма поднялась чуть ли не до глотки. — Еще раз, глубже. Приступ стал миновать. Я чувствовал присутствие Арчи, понимал, что он не даст мне умереть от недостатка воздуха, и стал успокаиваться. — Вот так. Хорошо. Медленно выдыхайте. Считайте до пяти. Я сделал, как он сказал. В голове еще был образ Майка в парадно-выходном костюме. Теперь мне даже казалось, что я чувствую запах духов своей матери. Приступ чуть было снова не начался, но Арчи сжал мне руку, физической несильной болью возвращая меня к реальности. — Стало легче? — спросил он, все еще не убирая левую руку с моей груди. Мое сердце стучало сквозь рубашку прямо ему по пальцам. — Да… Вроде бы. Спасибо. — Лучше прилягте. Станет еще легче. Вы слишком напряжены, — Арчи встал с кровати, помогая мне лечь, касаясь рукой моего бедра, — вот так. Ноги прямо. Лежите. — Спасибо. Я прикрыл глаза, пытаясь полностью успокоиться и поймать то ощущение спокойствия, хотя бы мнимого, хотя бы на пару секунд. Арчи застыл в нерешительности. — Может быть, Вам принести воды?.. Мистер Урис? Не открывая глаза, я пару раз взмахнул рукой, ищу в воздухе ладонь Арчи. Нервное напряжение сделало свое, и я почти провалился в какой-то сон, успев пробормотать только: — Останься.