янтарные звезды

– дрейк? – да, я тут серёжа поворачивается на другой бок, поднося телефон ближе к губам. денис далеко, в санкт-петербурге. далеко. он кликает замерзшими пальцами по экрану телефона. окно нараспашку, ветер колышет прозрачный тюль и пробирается под одежду ледяными мурашками. – думаешь, я действительно тот, кем должен быть? утыкается лбом в ребро телефона. денис зевает. снова его глупые шутки. – ты стримишь что ли? – нет – тогда с чего такие странные вопросы? откидывается на спинку стула, вытягивая ноги, и улыбается в пустоту. пешков закусывает губу. – забей. сам не понял че спизданул. расстегивает чокер на шее. тихий щелчок, выдох. пальцами водит по ключицам, на пару секунд застывая на одном месте. не моргая гипнотизирует потолок чернеющим взглядом. денис крутит в руках изрядно потертый кубик. он сонным взглядом осматривает тёмную комнату. – может, хочешь о чем-то поговорить? пешков вздрагивает, и телефон из рук углом летит на лицо. – блять, – потирает переносицу пальцами, – не думаю, что мои личные проблемы должны вообще ебать кого-то кроме меня. дрейк думает пару минут, и тишина на другом конце тяжёлым гулом в ушах и голове через край льётся. дрейк думает, и сегодняшним вечером все его естество предпочитает молчать. сереже упрёков и словестных ударов под дых хватает от матери, слушать кого-то в этом июне совсем не хочется, глаза режет от подступающих слез, но пешков упорно считает, что яркость на телефоне слишком большая. в этом молчании тянется семнадцатый июль короткой сереженой жизни. морали вокруг хватает, но только не то. молчание из сереющего питера давит на плечи широкими лапами и стягивает на шее глупую побрякушку. несуществующие синяки не заживают и ноют по ночам, не давая спать. под глазами мешки – вполне реальные. но сереже и думать не хочется о чем-то подобном, ему хватает. хватает глупостей на потоке и бесконечных моральных уроков от родственников. хватает. денис просыпается с рассветом или с закатом, он не уверен. он ненужным считает знать какое сегодня число и какой день недели. помнит только, что июль за окном медленно стекает в водосток вместе с тёплой дождевой водой, и в августе серёжа тоже приедет на его день рождения. горячий и душный второй летний месяц в его голове навсегда отложится вместе с тяжёлым серёжиным взглядом сквозь монитор. первые объятия бьют в грудную клетку сильнее, чем все последующие. серёжа цепляется пальцами за чужое слегка помятое худи. тишина по швам разъезжается в стороны, и солнце бледным лучами сквозь пену питерских облаков светит прямо в глаза. пешков лбом утыкается куда-то в район груди, слышит бешеный стук чужого сердца и шепчет тихо так, чтобы не слышал никто, кроме дениса: – с днем рождения. обиды проходят, потому что слишком долго молчали. дрейк разливает дешевый алкоголь из шкафа по стеклянным бокалам, ветер легко поднимает светлые пряди волос в воздух, а в очках отражается чужой сонный взгляд. бокал в итоге остается только один, потому что второй из собственных трясущихся рук летит на асфальт прямо с крыши. серёжа перекидывает ноги через борт и пьяно смеется. денис сверху молча рассматривает чужую макушку. солнце встаёт над крышами, сережа жмурится, глядя на него сквозь коричневатую жидкость в бокале. тишина заполняется умиротворенностью питерского рассвета и стуком тяжёлых ботинок о бетонную стену. бокал заполняется дешёвым виски из дикси, и денис несмело сжимает чужую ладонь. ветер сдувает темные пряди волос с сережиного лица, и в глазах янтарными отблесками взрываются тысячи звезд. дрейк улыбается, опуская веки и проводя большим пальцем по тёплой коже, покрытой мурашками. пешков рассматривает узкие улочки под подошвами массивных ботинок и волосами прикрывает рдеющие щеки.