Солнце моё

Уж что-что, а сейчас он никак не должен ехать в такси на мало известный адрес такого же мало известного бара. Не смотря на то что Антон исходил почти весь Питер вдоль и поперёк были и такие места о которых он знал лишь примерно и никогда в них не был. Может быть потому что не заслуживают внимания почётного гражданина гордого города Санкт-Петербург, отсутствием чего-то красивого или интересного, а может и просто потому что у фронтмена двух очень известных групп не было на это времени. Однако звонок раздавшийся в его квартире около тридцати минут назад решил, что он обязательно должен посетить это место. Причем в два часа ночи и ни минутой позже и ни минутой раньше. Лиссов был готов ко всему чему угодно в жизни, но точно не к просьбе Таюрской забрать её пьяную из бара, в котором она провела вечер по неизвестным причинам. Стоит ли говорить о том, что всю дорогу до этого места Антон только и делал, что думал и представлял причины, которые могли бы заставить вечно улыбающуюся и сияющую подругу, окруженную тысячами друзей и поклонников одиноко пить в баре. Парень смотрел на приближающиеся здание с долей недоверия. Относительно новый дом с кучей в нем магазинчиков и кафешек никак не хотел казаться чем-то приятным и интересным, скорее унылым и жалким. Нетипичные серые стены для города поэтов и музыкантов отражали свет таких же тусклых и унылых фонарей, как будто бы добивая проходящих своей атмосферой. Идеальное место, чтобы надраться без свидетелей. Мысленно Лиссов пообещал себе больше никогда тут не появляться, ему по душе были более благородные и радушные по своей атмосфере заведения. Такси остановилось у входа в бар. Точнее у вывески которая означала, что это вход. Антон расплатился с таксистом и отправился в так непонравившееся ему здание. Как на зло подул сильный ветер и пробил его до костей. Парень яростно начал кутаться в куртку, которую застегивать он не собирался, а видимо зря. Место автоматически стало ещё более неприятным и ненавистным. Внутри бар выглядит так же уныло как и снаружи. Один из тысячи, таких Лиссов за свою жизнь повидал уже миллионы, они все на один лад, во всех городах и странах. Это то самое заведение, которое открывается на пару лет, тихо спокойно существует и так же незаметно исчезает. И даже те кто считали его вполне приличным местом и ходили каждую пятницу совершенно не расстроятся из-за его исчезновения. В заведении все было таким же угнетающим и до безумия приземленным. Совершенно не под стать городу поэтов, музыкантов и художников. Лиссов огляделся и не смог заметить Таюрскую. Хотя не заметить Соню где-либо достаточно сложно, ведь она всегда выделялась из серой массы. Антон внимательнее пригляделся к барной стойке. За ней сидели две полноватые женщины, очевидно сильно потрепанные вечером и жизнью, а так же одинокий мужчина, который топил что-то в своем бокале с виски. Может быть даже и сам бы там утопился, если бы мог. Так он прячется от своей жены, которая сверлит ему мозг каждый день и от двух детей, которые видят в нем исключительно машину приносящую в семью деньги, а еще в этом водовороте страстей обязательно должна быть любовница, которая так же пилит бедолагу. Две полноватые женщины очевидно пытались тут попасть в «свой последний» вагон. Но ожидаемо у них ничего не получалось и они просто напивались. Сони среди всех этих несчастных не наблюдалось… В какой то момент парень даже подумал, что это все дурацкая шутка или что-то вроде того и уже собирался выходить из этого помещения, как краем глаза он уцепился за знакомое худи и с символикой группы. Девушка и вправду сидела одна, практически в самом тёмном углу и смотрела в свой телефон не замечая ничего вокруг. Одна из самых ярких звёзд всеми известный группы вдруг перестала сиять. Тут происходит точно что-то странное! Лиссов в несколько шагов сокращает расстояние между собой и столом за которым сидела его подруга. Бар и вправду был практически крошечным. Буквально пять или шесть столиков вдоль барной стойки и малюсенький танцпол. Парень присел напротив девушки, но та почему-то этого совершенно не заметила, видимо была слишком поглощена прочтением своего директа или личкой в другой социальной сети. Для обращения на себя внимания Антон деликатно кашлянул и таки добился того что Таюрская посмотрела на него. В карих глазах на секунду появился какой-то огонёк радости и надежды, но тут же исчез.  — Привет, — первым поздоровался парень. — Я все ещё надеюсь, что это сон. — решил пошутить он, не набрасываясь с расспросами сразу.  — Оу, ты спал, прости, — проговорила девушка и облокотив голову на свою руку, нервно потерла лоб. В её словах было мало сожаления, скорее какая-то отрешенность и безразличие ко всему происходящему. Будто бы перед Лиссовым сейчас сидела не Соня, а совершенной другой, незнакомый ему человек. Внимательный голубой взгляд тонко изучал расстроенную и растоптанную жизнью фигурку перед ним, на его боевую подругу Сошу она никак не была похожа. И на сильно пьяную тоже. Хотя взгляд у неё был достаточно стеклянный, чтобы понять, что кто-то напился до синих соплей. А замедленные движения и реакция поддержали выдвинутую теорию — его подруга не просто пьяна, а как говорят в народе «в дрова», даже наверно в щепки.  — Ты даже не представляешь сколько вопросов крутится у меня в голове, — сказал Антон, смотря на девушку, которая продолжая потирать виски. Казалось что ей настолько тяжело держать голову прямо, что она не в силах больше бороться, поэтому опустила её на упор в виде руки не собираясь поднимать её на место, чтобы не нарушать зрительного контакта.  — Представляю, — отрешенно ответила она. Её голос и мимика лица не отображали никаких эмоций. Было ощущение, что её сознание находится так далеко насколько это возможно и ему еле-еле хватает сигнала управлять телом. Антон продолжал внимательно смотреть на Таюрскую не совсем понимая, что с ней делать. Хотя в глубине души он был даже очень рад, что она решила напиться именно в этом баре, а не где куча народа и парней, ищущих легкую наживу вроде Сони сейчас. Только от одной такой картинки в сознании Антона он загорался, как спичка. Ему до зубного скрежета было противно представлять, что кто-то мог или может так поступить с его подругой. А то что это все чем-то смахивает на ревность, парень не замечал, объясняя себе, что Соня дорога ему как хороший друг. Правда эти объяснения работали ровно до первого бокала вискаря, но это уже история другая. Обычно после выпитого все на что забивал здравый смысл вылезало на поверхность.  — Ну что домой поедем? — спросил Антон, смотря на девушку, которой явно было не очень хорошо. На его вопрос она ответила что-то не членораздельное и даже не предприняла попыток встать или хоть как-то поменять свое положение на более удобное. — Понятно, — протянул Лиссов. Про себя он уже несколько раз покрыл Таюрскую матом, в таком состоянии он видел её впервые, хотя достаточно пьяной ему доводилось видеть чуть ли не каждый тур. Решив не терять времени Антон заказл такси и увидев, что оно будет тут через семь минут начал собираться, пока что хотя бы с силами, чтобы дотащить до машины девушку. Он был более, чем уверен, что передвигаться ей будет очень тяжело. Лиссов окинул взглядом стол и стулья рядом, кинул ключи и телефон Сони себе в карман, чтобы не забыть их. Судя по отрешенному состоянию подруги ей было вообще не до этого. Желания возвращайся в этот бар не было никакого. Для тонкой душевной организации парня это место было сравнимо с тюрьмой или ещё чем нибудь похуже. Парень любил большие бары с интересной историей создания и существования.  — Мы уже уходим? — тихо спросила девушка, очнувшись. Соня повертела головой и начала вставать из-за стола. Антон, знавший, что сейчас что-то будет уже был готов её ловить. Частые попойки в молодости ему пригодились, теперь он без труда угадывал состояние любого пьяного человека. Девушка выпрямилась, одернула худи и потянулась за курткой, чуть пошатнувшись. Лиссов с интересом наблюдал за её действиями, не разговаривай он с ней пару секунд назад точно решил бы, что она вполне трезвая. После пары шагов Таюрской, как ей казалось в сторону выхода, Антон крепко взял её за локоть и повел к двери. Смотреть на тыкающуюся в стены и столы девушку, конечно забавно, но никак не поздней ночью перед досточно ранним подъемом с утра. Вся абсурдность ситуации в принципе его раздражала. Скорее всего в большей части его бесило собственное бессилие, ведь помочь другу сейчас он уже никак не мог. А мог бы помочь пару часов раньше? На улице поднялся сильный ветер, с ног конечно не сшибал, но приятного было крайне мало. Такси безбожно опаздывало уже минут на пять. Мысленно Лиссов обматерил уже всех и вся на этом свете. Таюрская же все так же безучастно смотрела на происходящее не пытаясь куда-либо вырваться или проявить хоть какую-то инициативу. Парень все так же крепко держал её за локоть, будто бы она хотела сбежать от него. Правда в отличие от Антона ей совсем не было холодно. Ну хоть какой-то существенный плюс её состояния. Потому что основной цели, для которой и затевался этот вечер ей достигнуть не удалось. Она так и не смогла заглушить что-то мечущаяся внутри нее, усмирить круговерть мыслей в голове. Девушка без интереса смотрела на здание напротив, возможно даже что-то рассматривая на нем, что было маловероятно. Сонин взгляд был направлен в одну точку и её немного пошатывало, скорее всего даже не от ощутимого ветра, которого Таюрская не замечала от слова совсем. Антон смотревший в сторону откуда должно было приехать его такси ещё не видел эту картину маслом. Поэтому когда парень развернулся его просто с ног до головы огрел огонь раздражения и страх за подругу. Поскольку истинную причину её неудавшегося запоя он так и не понял, а на фантазию он не жаловался никогда. Лиссов дёрнул девушку на себя и принялся застегивать её куртку. Чтобы она заболела не хотелось бы никому, ведь скоро концерт и если мужские партии ещё хоть как-то можно заменить или вовсе обойтись без них, то вот без Сони будет весьма и весьма проблематично. Пока парень застегивал тёмную куртку подруги она совершенно отрешенно стояла все ещё немного покачиваясь не обращая ни на что внимание. Молния на куртке предательски отказывалась подчиняться Антону застегиваясь только до половины. Соня вновь вернулась на Землю только спустя какое то время, поняв что её дёргают за края куртки пытаясь её застегнуть дрожащими руками аккуратно перехватывает металлическую пластинку и тянет её вверх до горла.  — Пиздец, Соня, — посмотрев на подругу ещё раз как-то грустно изрёк парень.  — Полный, — ответила Соня, отвернув голову с сторону дороги тоже ожидая такси. Девушке с трудом удавалось держать себя в сознании, которое то и дело пыталась от неё куда-то уплыть, оставляя пялится на какое-нибудь здание или точку. Машина такси подъехала с приличным опозданием, что тоже не особо расслабляло и так не неспокойного парня. Он довольно грубо затолкал девушку в машину сильно сжимая запястье. Присаживаясь в машину Таюрская потерла руку и обиженно посмотрела на друга. Она не совсем понимала, чем заслужила к себе столь грубое отношение. Ну напилась, ну подумаешь. Можно подумать сам Антон Лиссов никогда не напивался в хлам, пытаясь уйти в забытье. Девушка ещё раз внимательно посмотрела на уже отдающуюся вывеску бара пытаясь запомнить все-таки его название, поняв, что это совершенно бесполезно она поудобнее устроилась на сиденье и посмотрела Лиссова, который коротко перебрасывался с водителем фразами. От быстрой, но размеренной езды по полупустым улицам, приветливо мигающих фонарями Таюрскую клонило в сон. Глаза то и дело сами собой закрывалось, хотелось забраться под тёплое одеяло и уснуть наконец, но в такси почему-то было дико холодно. Не придумав ничего лучше Соня легла на парня, прижавшись щекой к его хиди и уткнувшись носом куда-то в район ключиц. Пытаясь бороться со сном Таюрская что-то говорила, но очень неразборчиво и касаясь губами шеи, будто бы специально. Сказать, что Лиссов был в шоке ничего не сказать. Да у них достаточно близкие дружеские отношения, они обнимаются при встрече, целуют друг друга в щеку после долгой разлуки, да чего уж там когда-то давно, в самом начале пути Литл Бига, спали на одном матрасе, но это переходил всякие границы. Антон попытался немного отстраниться и установить зрительный контакт с жертвой того угрюмого и богом забытого места. Зрительный контакт установился сразу же. Он внимательным голубым взглядом смотрел Соне в глазах, будто бы пытаясь там что-то найти. Девушке же его ядовито-голубые глаза казались невероятно манящими, он будто бы её гипнотизировал, не давая отвести взгляд хотя бы на миллиметр в сторону.  — У тебя такие красивые глаза, — тихо, но уже более разборчиво сказала Таюрская, с некой долей удивления, будто бы видела их впервые.  — У тебя тоже ничего, — ответил парень. — Только пьянущие, — с ухмылкой дополнил он, на что девушка недовольно фыркнула.  — Можно подумать сам никогда не напивался так, — возмутила девушка и обиженно отвернулась от него к окну.  — Признайся что с чем мешала, — Антон решил начать допрос аккуратно, начав хотя бы с алкоголя, который судя по всему подруга вливала в себя литрами. И в том что сделать она это могла он вообще не сомневался.  — Нуу… — протянула Таюрская, вспоминая вечер. Для этого и вправду пришлось напрячь мозги, которые уже уехали в отпуск отдыхать и возвращаться, что бы вспомнить такую мелочь были очень не рады. — Сначала был, кажется виски, — начала девушка, загибая пальцы, которых в темноте все равно не было видно. — Потом было вино, потом шампанское, а потом… — Соня сновала замялась, напрягая свою память, чтобы восстановить последовательность. Неосознанно при этом она закусывала губу не особо рассчитывая силы, так что буквально через пару секунд её немного отрезвил металлический привкус. — Потом были какие то очень алкогольные коктейли, — закончила свой рассказ Соня.  — Знаешь, шикарный набор. — заметил Антон, рассматривая как в холодном свете ночного Петербурга отливает выступившая кровь на пухлой губе девушки. Интересный факт, от алкоголя увеличивались губы и Лиссов заметил это только сейчас. — Особенно если бы это все было в обратном порядке, — чуть помедлив закончил он. Однако, последнюю фразу его подруга уже не слышала, потому что она совершенно бесцеремонно устроилась на его груди, уткнувшись носом куда то в шею и прикрыв глаза с пушистым ресницами рвано дышала, прижимаясь ближе. Лиссов не был готов к таким нежностям, скорее всего его подруга допилась до таких чертей, что теперь и вовсе не различает людей. Может быть ей даже кажется, что сейчас её домой везёт не любимый коллега, лучший друг да и просто хороший, а главное скромный мальчик, а бывший парень Вова, с которым они недавно расстались. Ответа на этот вопрос Антон не знал. Но и так нагло пользоваться девушкой в таком состоянии ему тоже не нравилось, а ещё ему не нравилось, что от неё до жути пахло сигаретами, алкоголем и кажется затянувшейся депрессией.  — Ты ж вроде бросила курить сигареты? — попытался тонко намекнуть парень. Сам Антон Лиссов не курил, его попросту тошнило даже от одного запаха сигарет, особенно от тех, где был ужасный дешовый табак.  — А моя штука ещё днём разрядилась. — ответила Соня не отстраняясь от тёплого собеседника в чьих объятьях было просто приятно находится. Пару раз её губы даже коснулись его ключиц, пока она подбирала нужные слова, чтобы ответить на вопрос. — Зашла в первую попавшуюся табачку и купила какой то страх, моих прежних не оказалось, — с какой то долей сожаления оправдывалась девушка. В на какое-то время в машине воцарилась тишина и покой. Дома сменяли друг друга, а фонари красивым жёлтым светом указывали путь. Это длилось совсем недолго, буквально пару мгновений, по крайней мере так показалось Антону, который был ещё не особо готов морально к тому, что укладывать пьяную Таюрскую спать, а перед этим добираться с ней до квартиры. Но правда оказалась намного проще и спокойнее, чем думал солист группы Jane Air. Таюрская покорно, совсем чуть-чуть не крепкой походкой шла к своему подъезду, открыла дверь ключами с первого раза. Все было гладко и спокойно и Антон уже выдохнул, но не тут то и было. Пока серый большой и светлый лифт вёз двоих людей на нужный этаж, парень решил проверить телефон, что не укрылось от Сони, которая до этого что то придирчиво разглядывала в зеркале.  — Что кому пишешь? Или кто-то тебе пишет? — с явным недобрым подтекстом спросила девушка. — Как там её Катя, Маша, Эльвина? — намекая на последнюю подружку о которой было ей известно спросила Соня. Услышав подобные слова от подруги Антон просто впал в ступор. Так Таюрская с ним ещё никогда не разговаривала. Он просто не мог поверить, что это говорит именно она.  — А хотя знаешь, мне наплевать на твою новую подружку, — отвернувшись к зеркалу сказала Соня, поправляя волосы и усмехаясь своему отражению, решая дополнить фразу пропев коротенькую песенку. — А мне все равно на твою новую подружку, разве это девочка, да это просто шлю… — чтобы сгладить последние слово Соня звонко цокнула и повернулась к парню, прикрыв рот рукой. — Отведи её в новую пивнушку, отсыпь ей семечек, порадуется девчушка, — смерив парня каким-то странным взглядом допела незамысловатую песенку и вышла из только что открывшегося лифта. Лиссов чуть не остался за закрыми дверями железного ящика, стоя в шоке от того, что Таюрская его ревнует? Парень поспешил за девушкой. На удивление Соне удалось достаточно быстро справится с замком, видимо она приложила к этом все свои оставшиеся силы. За дверью гавкала и скреблась надолго забытая Туся, которая ужасно соскучилась по хозяйке и как только дверь была открыта кинулась на неё. Таюрская осторожно опустилась на колени, а потом и вовсе села на пол и принялась сюсюкаться с собакой. Антон ещё не отошедший от ситуации в лифте стоял просто в шоке, он никак не успевал за так быстро меняющимся настроением Сонечки. То она открыто его ревнует, хотя вообще не должна, то обнимается с собакой, как будто ничего и не было. Лиссов устало потел лоб и решил разобраться со всем потом. Опустился к Соне, которая обнимала питомца.  — Раздеваться будем, — ласково спросил он.  — Да, — расслабленно и даже наверно счастливо ответила девушка, отпуская питомца и дрожащими пальцами пыталась сама расстегнуть куртку. Глядя на безуспешные попытки это сделать, Антон уверенно повел металлический язычок вниз и расстегнул молнию, после помог снять и саму куртку, пока Соня возилась со шнурками на своих мартинсах. Тут тоже без помощи Антона тоже не обошлось. — Спать пойдем, — добро спросил он, усмехаясь над немного неуклюжими попытками подняться. — Сначала надо макияж смыть, — ответила Таюрская и чуть пошатнувшись отправилась в ванную. В этот момент Антон отметил про себя невероятно особенность всех жещнин, в какой бы стадии алкогольного опьянения они не были, все равно помнят, что макияж надо смыть. И пока хозяйка квартиры приводила себя в порядок, он накормил Тусю, которая голодными глазами так его и сверлила. Он мягко потрепал терьера по головке и отправился в ванну, встречать свою не совсем трезвую подругу. Соня к этому времени как раз закончила со всеми манипуляциями и собиралась отправиться спать, как вдруг все закружилось и сало кружиться так быстро, что сделать и шаг было очень сложно. Таюрская уже боялась представить, что будет когда она ляжет. Так называемые «вертолетики» скорее всего проедутся по ней и разрежут своими лопастями. Антон появился в дверях ванной комнаты как нельзя кстати. Он взглянул на девушку, и мягко взяв под локоть повел в спальню. Как только голова Сони коснулось подушки она почувствовала просто весь спектр эмоций. Комната тут же закружилась с невероятной скоростью и было полное ощущение, что она куда-то падает. На ощупь она нашла руку Лиссова и вцепилась в нее, как в спасательный круг.  — Может тебе какой нибудь тазик принести? — спросил Антон, замечающий, что состояние подруги явно не улучатся, скорее совершенно наоборот.  — У меня нет рвотного рефлекса, — еле промычала девушка, все еще находясь под властью алкоголя и хватаясь за спасительную соломинку в лице Лиссова, который не убирал руку и держал её.  — Ох, как бы мне понравилась эта новость будь я твоим парнем, — усмехнулся парень, поудобнее присаживаясь на кровати и не отпуская руки несчастной девушки. На эту реплику Соня ничего не ответила, лишь сильнее сжала крохотные пальчики вокруг длинных и красивых музыкальных пальцев Антона. Ей определенно было страшно проваливаться куда-то во тьму. Стены давили и не давали расслабится, буквально съезжались, как в каком-нибудь фильме ужасов по типу «Пункт назначения». Таюрская боялась почувствовать сейчас, что останется совершенно одна. На какое-то время в комнате воцарилась тишина, Антон прислушивался к каждому вздоху девушки. Он прекрасно понимал, что она все еще спит. И мысли о том, почему же она могла так сильно напиться все ещё роем крутились у него в голоев не давая покоя. Антон передумал уже все от самого худшего до самого безобидного. В своем подсознании метался от одного варианта к другому так и не зная, какой их них больше похож на реальность. Ему было до безумия жалко подругу, хотелось обнять и согреть, как ребенка и в ту же секунду выпороть за то что заставляет так сильно волноваться. Про себя Лиссов отметил этот день красным в календарне, это первый за столько лет день, когда он теряется в чувствах и эмоциях и ничего не понимает.  — Обними меня, — просит Соня, поворачиваясь на бок и еще крепче переплетная их пальцы. На несколько секунды Лиссов выпадает в осадок. Казалось бы такое простое действие. Они ведь обнимаются при встречи и при прощании и ещё куча раз за день в различных ситуациях, но почему-то конкретно эта фраза прозвучала слишком интимно, будто бы предназначалась совсем не ему. Но переплетены пальцы уверяли в обратном. Парень колеблется, с одной стороны здравый смысл, который вторит ему, что она пьяна, с другой его подсознание, которое уверенно в их счастливом совсем сном бущем. Про себя Антон подумал, что вероятно девушка не совсем понимает кто рядом с ней находится. У него самого было так пару или больше раз.  — Так, кому-то пора спать, — чуть усмехнувшись говорит Антон. Он аккуратно наклоняется и целует Соню в щеку, чуть помедлив раздумывая насколько это вообще этично. Щеки Таюрской горели огнем, впрочем, как и она сама. Но после его невинного, но досточно долго поцелуя она спокойно закрыла глаза и тихонько засопела, мило приоткрыв губки. Лиссов ещё раз умилился картине и отправился спать на кухню, тихонько закрывая дверь в комнату. Утро у Таюрской началось сложно. Сначала она как будто сквозь вату слышала звон собственного будильника, а потом ещё трех, с интервалом по три минуты, но каждый из противных звонков становился все отчетливее. Утреннее Питерское солнце сейчас раздражало как никогда, потому что вчера плотные серые шторы не были задернуты. И яркие солнечные лучи светил девушке прямо в лицо. Соня поморщилась и чуть потерев лицо рискнула встать. Отмечая про себя, что худшее пробуждение было только после Трансельвании. По крайнее мере сейчас так точно казалось. Таюрская ещё раз потеряла лицо руками, морщась от головной боли и отправила в ванну. Именно тут она должна была стать похожей на человека, хотя бы немного. Ведь сейчас её лицо мало напоминало ей себя. Круги под глазами, опухшее лицо, красные глаза и безумно помятый вид. Где-то в середине умывания до девушки дошло, что нигде нет её любимой собаки. Пока она была занята попытками прийти в относительную норму совсем не заметила куда же делась её любимца. Выйдя из ванной с зубной щёткой она отправилась на кухню, где должна была быть Туся, но вместо этого наткнулась на толстовку лучшего друга, аккуратно сложенный плед и подушку на диване. До Сони флешбеками начал возвращаться вчерашний вечер. Вот она в полубреду звонит ему и бросит забрать, выпивая виски из стакана трубочкой, так по совету бармена было быстрее, а вот выпить или накидаться, он почему то не уточнил. Следом момент, где девушка пошатываясь идёт с ним в такси, потом он помогает ей раздеться. Лицо Сони тут же приобретает бардовый оттенок. Ей давно не было так стыдно. И вовсе не зато что она так напилась, а за собственную слабость. Девушка не привыкла терпеть это от других людей, и в себе старалась присечь на корню, она старалась никогда не заниматься саможалением. И сейчас… Вчера она выдернула Лиссова из кровати, буквально из-за того, что просто не смогла справится с собственными эмоциями и напилась, как сопливая девчонка. Но поток этих мыслей прервал Антон, вернувшийся с Тусней после прогулки. Он отстегнул поводок и придерживая собаку, для пущей уверенности рукой разувался сам, ведь лапы мыть никто не отменял, причём не только терьеру. Возившаяся в это время с щёткой во рту Соня побыстрее закончила свои дела, быстро прилепив пару милых патчей отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак. Девушка достала сковородку и пару яиц, чтобы приготовить самый банальный завтрак, на все остальные изыски желудок отзывался крайне отрицательно. Все ещё морщась от головной боли, Таюрская нарезала помидоры в омлет, была она сейчас мрачнее самой серой тучи, хотя это было оправдано похмельем, или как сказал бы Нагиев похмелишем! Но стоило ей услышать негромко полуцоканье полускрежет ноготков по полу на её лице тут же появилась улыбка. Она нагнулась к животному и потрепала его по голове в знак приветствия, пёс уткнулся ей мокрым носиком в ладонь и состроив жалобные глазки принялся просить законный завтрак. Улыбнувшись чему-то своему Соня потянулась куда-то за шкафы доставая баночку с кормом. Антон тихо наблюдавший за этим действием предпочитал молчать. Особенно когда Соня потянулась куда-то вверх в своём не особо длинном халатике. Зная характер Таюрской вообще остаются вопросы как подобная вещь вообще затесалась к ней в гардероб, видимо после клипа скипиди, где ей так приглянулась портупея и подвязки она пошла экспериментировать дальше. Антон так задумался над этим, что не заметил как внаглую пялится на девушку, которая к слову уже повернулась и сверлила его взглядом, явно ожидая хоть какой то реакции.  — Эээ, доброе утро, — сомневаюсь сказала девушка помахивая полотенцем в руке. — Хотя от меня это звучит очень кощунственно.  — Если только самую малость, — ответил Антон, наконец, обращая внимание на девушку. Когда завтрак был готов двое сидели за небольшим кухонным столиком. И если Лиссов уплетал омлет за обе щеки, а скорее даже и за все четыре, потому что скорость была просто невероятной, Соня вяло копалась в тарелке. Аппетит пропал за секунду, как только в желудок упал первый кусочек. Хотелось кофе и курить. Хотя кого Таюрская пыталась обмануть? Хотелось простого человеческого пива. Но этому не бывать, поэтому пришлось довольствоваться чёрным кофе. А ещё как на зло дома не было ни одной значки, а электронка валялась разряженной в неизвестном направлении.  — Ты вообще как? — спросил Антон, оставляя пустую тарелку в сторону и принимаясь пить любимый кофе. — Просто помято выглядишь.  — Хочу пива и сдохнуть, не знаю, что первое, — отпивая кофе из кружки поговорила девушка. Как назло руки начались трястись именно сейчас да и вообще лучше становится не собиралась. — Ну не первого ни второго тебе нельзя, у нас фотоссесия, на которую мы не должны опоздать. А вообще, дорогая моя, может прояснишь ситуацию, а то я уже столько всего себе напридумывал. Соня опустила голову, будто в её кружке было что-то сверхъестественное. Ответа давать на этот вопрос Таюрской не хотелось, просто потому что она и сама не знала, что с ней происходит. В ней что то металось, не давая успокоится. И стоит отдать Лиссову должное он не торопил девушку с ответом. Терпеливо ждал пока та все обдумает и посвятит его в детали прошлой ночи, но ещё немного и его ангельские терпение бы лопнуло.  — У меня в голове сейчас так много вопросов на которые я не знаю ответов и меня это дико пожирает. Я не понимаю чего хочу от этой жизни и даже самые банальные и очевидные вещи перестала понимать. В общем какая-то такая хрень… — криво усмехнувшись ответила Таюрская. — Кажется это называется кризис среднего возраста, а я думала это какие то глупости. -Ну глупости это что ты творила вчера. Очень много глупостей — с ухмылкой сказал Антон, он не мог упустить возможности немного поиздеваться над подругой. — А вообще, пережить это можно и для этого необязательно набухиваться до синих чертей, — уже более серьёзно и даже как-то по родительский наставляя и одновременно отчитывая произнёс Антон. Таюрской которой было и так плохо от адского похмелья, сжимающегося желудка, в котором за вчерашний вечер побывал только алкоголь, что выслушивать нравоучения, даже в шутливой форме было выше её сил. Соня сделала ещё глоток крепкого кофе, и облизнув губы подумала о том, что бросить курить сигареты было одним из худших решений в её жизни. Антон внимательным голубым взглядом изучал девушку напротив. Он ровным счётом не понимал, что конкретно сейчас чувствует к этой ситуации и к девушке.  — Скорей бы тур, — сорвалось с губ Сони, прерывая молчание. Работа должна была перекрывать кислород всем отвратительным мыслям в её голове и оставить только эмоции во время и после концертов.  — Да, — коротко ответил Антон, начиная осознавать, что не такие уж и дружеские чувства его вчера привели к ней в бар посреди ночи, а ещё он кажется оказался в полной жопе.

***

Очередной маленький город, название которого никто даже и не пытался запомнить. Он был так похож на все предыдущие. Был почти такой же клуб, почти такие же организаторы и кажется даже сами участники группы перебрасывались теми же фразами. Все превратилось в рутину, составлял одно маленькое пятнышко на большой карте воспоминаний. Близилась середина тура и нервы были уже на пределе у всех от привычных действий и чтобы хоть как то разнообразить время перед и после концертом все участники дружного коллектива начали употреблять горячительные напитки не особо опасаясь повторения злосчастной Трансильвании. Многие из группы вообще помнили из той поездки только название области и то что происходило что-то жутко неприличное. Будучи уже совсем готовым к выступлению Антон наблюдал за остальными в частности за Соней. Ему почему-то очень нравилось пить вискарь и любоваться тем как подруга крутится перед зеркалом, что-то весело щебеча Ильичу и попивая вино. Такой Таюрскую было видеть намного спокойнее, чем разбитую и выпотрошенную в одиноком и Богом забытом баре. Алкоголь делал свое дело и в мыслях Антона стали проскакивать не совсем адекватные, как он считал, а порой и совсем неприличные, особенно когда юбка Сони задиралась слишком высоко. В какой то момент Лиссов поймал себя на мыслях о том что будет если сейчас крепко прижать Соню где-нибудь в коридоре и поцеловать. Или может быть что бы было если бы они остались одни и он оставил пару отменен на её шее и груди? Как бы громко она восхищалась его ни разу не музыкальными талантами? И пока парень об этом думал он совсем не заметил как закусил губу и отдалился от реальности в которой его уже несколько раз звали. Ответив что-то невпопад он наткнулся взглядом на заигрывающий взгляд Таюрской, которая подмигнул ему, осторожно облизала пересохшие от матовой помады губы и усмехнулась уголками губ. Лиссов не поверил своим глазам, подруга сделала это для него он был уверен в этом точно. Она явно на что-то ему намекала и кажется явно перебрала с вином, что до сих пор числилось в её райдере. Но развить эту мысль они не смогли дальше. Организаторы велели команде готовится к выходу. В эти несколько секунд перед выходом на сцену было что-то завораживающее. Не смотря на тысячи, а то миллионы концертов за спинами каждый волновался. Антон нервно теребил воротник своего красного пиджака то и дело поправляя его. Таюрская пыталась умостить наушник поудобнее, потом дергала и без того идеально лежащие волосы. Конкретно этих двоих колбасило так перед каждым выступлением. Волна эмоций буквально сшибала с ног, даже за сценой. Даже время становился будто бы какой то другой матерей, оно то летело со скоростью света, а то и вовсе останавливалась, играя с артистами как ему было угодно. В эти минуты или секунды или какая то другая единица исчисления для времени, было все по-настоящему. Всё эмоции, мысли и желания, все было по-настоящему и всерьез, может быть поэтому Антон и Соня так плохо помнили те объятья и поцелуи в которых любви было больше, чем в любой смятой постели с очередным «увлечением». Выступление как обычно проходит жарко, весело. Антон стаскивает с себя рубашку и кидает куда-то на пол за ненадобностью. Перед глазами мигает свет и ослепляет не хуже каких нибудь светошумовых гранат. Голубые лисьи глаза видят перед собой только длинные волосы подруги, которые так изящно спадают по спине, когда та выгибается во время очередного танцевального движения. Жаль Лиссов не видел безумием горящие глаза подруги. Кажется они сияли ярче чем вся вместе взятая аппаратура и одних только её глаз было бы вполне достаточно, чтобы осветить все вокруг. Соня выкладывалась по полной. В её голове не было ни единой мысли она жила чувствами, такое бывало с ней редко. Только на сцене и какие-то мгновения вне. Красное полусладкое помогало ещё больше забыть обо всем на свете и радоваться мгновению. Таюрская с восхищением смотрела на лица зрителей, которые пребывали в эйфории, прыгали и пели вести с ними. И язык в данном случае был совершенно не важен, все было понятно на уровне чувств. А ещё Таюрская с восхищением смотрела на своих коллег, которые так же наслаждались моментом. Но на их фоне сильно виделся Антон исполняющий с ней дуэтом старую песню про Рогатую Мёртвую Лошадь. В его голубых лисьих глаза она видела тоже самое что и в своих. Там взрывались вулканы и сыпались искры, Антон сейчас так был похож на безумца. Особенно со своими взлохмаченными волосами. Он пару раз подходил к краю сцены и смотрел зрителям в глаза, гипнотизируя. Он чуть раскачивал головой в такт битам, продолжая сверлить взглядом, кажется именно таким способом он воровал огромную кучу девичьих сердце, которые потом обязательно коллекционировал в смятых белых простынях. Кажется примерно так он и украл ещё одно. Последние аккорды прощальный песни. Всё встают на поклон. Сердце ходит ходуном, зрачки пляшут от быстро мигающего света, со всех льётся пот и их лихорадит от переизбытка эмоций. Они в последний раз улыбаются, отмечая про себя, что этот концерт точно был самым лучшим и уходят за сцену. У Таюрской колотилось сердце и тряслись руки, она сделала пару глотков вина прямо из бутылки. Она уже точно могла сказать что эта эйфория после концерта так похожа на оргазм. Но сегодня к этой яркой разрядке прицепился ещё и образ Антона, того самого друга, который отплясывал сейчас на сцене как в последний раз и срывал голос до хрипоты. Таюрская не раздумывая дальше резко схватила его за ремень брюк, заставляя остановиться. Она прижала парня к стене, ожидая несколько секунд, чтобы ушли ребята и без каких либо раздумий впилась в его губы поцелуем. Офигевший Антон даже не сразу успел осознать всю ситуацию, скорее себя он нашёл уже далеко далеко после. Он вообще не успевал думать и поспевать за так быстро двигающейся Сонечкой, которая к слову совершенно бесцеремонно засосала его в коридорчике не особо заботясь о чем-нибудь. Антон сразу ответил на поцелуй крепче прижимая девушку к себе, сжимая в руках тоненькое тело, было так жарко. Правда эти двое не совсем понимали от чего, то ли от того что только что вышли со сцены, то-ли потому что были рядом. Соня крепко и охотно прижималась к Антону, позволяя ему творить с собой все что угодно, отдавая ту сумасшедшую часть эмоций, что ураганом крутились в ней. Поцелуй кончился так же быстро и неожиданно как и начался. Девушка отстранилась, усмехнулась чему-то своему, весело подмигнула и пошла в гримерку как ни в чем не бывало. Опешивший Антон тоже передернул плечами, неосознанно коснулся губ и отправился следом за девушкой. В гримерке группа артистов мирно полулежала на диване и креслах приходя в себя. Мышцы каждого приятно болели, а прохладный воздух в помещении отрезвлял и заставлял прийти в себя. Участники группы лениво перебрасывались фразами о концерте стараясь прийти в относительное состояние нормы.  — Антон, а чего это у нас у Соши все губы чёрные? — усмехнувшись заметил Ильич. Нежившийся до этого на диване Лиссов резко проснулся и огляделся глазами, его подруга уже оттирала последствия в отражении телефона.  — Отличный же концерт был, — усмехнувшись ответил Антон и снова лёг в прежнее положение. — Осторожнее с такими концертами, а то Соня у нас одна. Нечего её по углам таскать, — намекнул Ильич в шутливой форме. Лиссов сразу понял намёк в словах лидера группы и улыбнувшись будто бы ничего не заметил продолжил пребывать в Нирване. Он прикрыл глаза и только и видел то как Соня прижимает его в коридоре и её глаза горящие диким пламенем. Парню казалось, что его до сих пор электричеством хреначит от этих воспоминаний. Но по мере погружения в свое сознание парень понимал, что вспоминая тускнеют, а ощущения теряются. Лиссов открывает глаза и видит, что в гримерке остались тонко он и Соня. Осмотрев все ещё раз более трезвым взглядом, тот поцелуй кажется иллюзий, которой не было, просто разбушевавшаяся фантазия, так иногда бывает. Эх, а как бы хотелось чтобы это было правдой… Или все-таки это и было правдой?  — Антон, помоги расстегнуть юбку, тут кажется замок заело. Лиссов облизнул пересохшие губы, остатки чёрной матовой помады давали о себе знать, тихо подошёл к подруге и принялся рассматривать что же там с замком на этой чёртовой юбке. Или чертовски красивой короткой юбке? Узкая и тонкая застежка, держащая кусок черной кожаной ткани на талии девушки, и вправду отказывалась расстегиваются, Антон аккуратно держал полурасстегнутую молнию, пытался натянуть её сильнее, что бы тоненький замочек наконец скользнул вниз. Парень так увлёкся, что совсем не заметил насколько близко находится к подруге, не заметил и её дыхание на своей щеке. Не замечал, до этого момента. Девушка разглядывала Лиссов с неподдельным интересом, будто бы видела его впервые. Старалась стоять смирно в его полуобъятьях, получалось бездарно, то ли из-за количества випитого, то ли были ещё какие то причины о которых Соня не имела понятия и иметь, чесного говоря, не хотела. Яркие эмоции после концерта прошли, осталось сладкое послевкусие, все смешалось в один ком и вспомнить что-либо конкретное было уже сложно. Таюрская даже не могла определить точно целовались они с Антоном или это был кто-то другой, а может этого и не было вовсе. Во всяком случае будь это правдой она была вряд-ли расстроилась. Но из раздумий её вывел хрипловатый, сорваны на сцене голос прямо возле её уха. Антон шепнул что-то понятное только ему и резко впился в неё поцелуем. В этот раз их так же будто облили ведром огня. Все вокруг воспылало и накалилось до температуры кипения воды. Таюрская явно не ожившая ничего подобного сначала было хотела возмутиться, но эта мысль был тут же поглощена ее собственным мозгом. Её тело доверчиво обмякло в её объятьях и она ответила взаимностью. Кажется Лиссов воровал сердца не только взглядом… Антон крепко сжимал в руках талию Сони, прижимая себе. Где-то в глубине души ему все ещё не верилось в то что он делает это на яву. Но тоненькая сеточка отделяющая его руки, с красивыми, длинными, музыкальными пальцы, от её мягкой кожи давали осознать, что это не очередной эротический сон.  — Уж не знаю, был тот поцелуй за сценой реальностью или моей фантазией, но возвращаю долг, — усмехнувшись прошептал он ей касаясь губ. В ответ Таюрская усмехнулась и снова увязла в сладком поцелуе. Почему-то именно в этой ситуации ей вспомнились строчки из всем известной песни. Я стану водопадом. Соня слишком буквально ощутила эти слова старой песни. Что ж алкоголь делал свое дело. И пока Таюрская была занята изучением своих ощущений Антон начал расстегивать тот самый сетчатый костюм который сейчас казался прочнее и толще стены бетонного дома. Соня усмехнувшись быстро поддела длинным темным ноготком эту злосчастную пуговку и помогла избавиться от этого гардероба одежды. Следом с Антона слетела футболка накинутая во избежании болезней от сквозняков. Длинным острым ноготком девушка очертила контур каждого ворона, рассматривая этих пернатых нарисованных птиц, будто бы видела впервые. Так близко, возможно. Закончив своеобразный ритуал Соня поднимается на носочки и целует рычащего волка на шее. Так по-детски прижавшись к нему губами, будто бы целуя на прощанье. Лиссов посмотрел на девушку, ещё никто не уделял так много времени его рисункам на теле это почему-то так тронуло и рассмешило одновременно. Соня посмотрела на него голубыми глазами, усмехнулась и потянулась к нему требуя поцелуя. С этой секунды со всеми нежностями было покончено. Из захлестнула страсть. Если до этого они с осторожностью изучали друг друга, то теперь по маленькому помещению для костюмов разлеталась одежда. Освобождая подругу от темного лифа, который явно был не сильно удобен в носке, о чем свидетельствовали красные следы на тонкой девичьей коже, Антон как бы невзначай оставил пару отметин на её ключицах. Кажется две или три свои личные подписи с присущем ему сложностью узоров и яркостью цветов. Таюрская же с удовольствием пару раз прошлась темными ноготками по его спине, оставляя не сильные, но царапины. Парень прижал девушку к стене, кажется Соня даже не заметила, что бетонная крашенная стена намного холоднее неё самой, Таюрская кажется уже вообще ничего не замечала, краснея и прикрывала глаза, когда Антон касался её в самом горячем месте, пару раз ему даже удалось выбить из неё хрипловатые стоны, чему он был безумно рад. Но быстро очухавшаяся девушка решила воспользоваться ситуаций, пока её друг беспардонно рассматривая её и очерчивает изгибы тела подушечками пальцем, вырисовывая очередной узор своей подписи на шее. Чуть подрагивающими пальцами Соня быстро справляется с пряжкой замысловатого ремня и с уверенностью тянет плотную ткань вниз. Прохладными пальцами она находит его плоть и теперь уже была её очередь любоваться картиной покрасневшего Антона, закусывающего губы. Кажется этому голубоглазому и вечно спокойному блондину очень идет румянец на щеках. Таюрская отметила, что раньше никогда не видела его с такой очаровательной мордашкой. Парень хватает ноги девушки и чуть подсаживается на себя, Соня же быстро скрещивает их за его спиной. Будучи крепко прижатой к его телу она теперь в полной мере могла вновь любоваться черными птицами, что так заворожили её сегодня. Она снова ткнулась в контур одному из воронов и обвела его клюв внимательно рассматривая каждый изгиб линии.  — Сонь, — тихо позвал её Антон. Девушка подняла глаза на друга и тот сразу же расплылся в улыбке. Его голубые глаза снова сияли, как голубое чистое небо в Питере и снова завораживали, как самое голубое и глубокое озеро в мире. Таюрская как могла пыталась запечатлеть этот момент в памяти. Комнату наполнили ритмичные шлепки и тихие хрипловатые стоны двух сорванных на сцене голосов. Кажется ещё в полубреду они шептали имена друг друга куда-то в губы прежде, чем снова сольются в очередном поцелуе за этот вечер. Время, что было сейчас стало вновь какой-то странной текучей материй, которую невозможно было отследить, то он летело, то вновь стояло на месте, все было ровно так же как и перед концертом. В эти несколько минут за сценой, где они готовятся разорвать зал. Отделяло от этого ощущения только горящее огнем тело и связывающиеся в узлы органы внутри. В секунды особой близости с парнем Таюрская крепче прижималась к другу, вновь и вновь оставляя следы на его спине. Антону казалось, что еще немного и он раздавит эту девчонку ну или точно сломает ей пару ребер, от того как крепко прижимает её тело к себе. Ещё немного эти двое находятся в состоянии сильно натянутых канатов и в итоге взрываются, как вулканы. Так же ярко и так же не красиво, не оставляя ничего на своем пути. Таюрская ещё несколько минут пытается вспомнить кто она и что только что произошло, почему так трясутся ноги и лицо горит огнем. Антон мягко придерживает подругу, пытаясь самому осознать, происходящее. Вероятно, что они ещё безумно сильно пьяны. Да и этой истории в принципе не должно было бы произойти, ведь на трезвую голову никому бы и в голову ничего подобного не пришло. А может быть зря? Впервые за долгое время Антон чувствовал себя спокойно, ведь то одиночество которое пожирало его куда-то испарилось, будто бы пришел какой-то рыцарь на белом коне и убил чудовище или в данном случае это была смелая принцесса? Хотя принцессы такими смелыми не бывают. Это была прекрасная бандитка, естественно на черном коне, ведь белый не подстать очаровательной ведьмочке. Соня, что в последнее время так часто металась из угла в угол тоже обратила внимание на внезапно успокоившуюся бурю внутри неё. Где-то внутри вдруг выглянуло солнце и мрачные тяжелую тучи разошлись по сторонам не надоедая своим присутствием хозяйке этого мира. Улыбнувшись друг другу парень с девушкой принялись одеваться, ведь двое коллег, что оказывается очень удачно вышли должны были в конце концов когда-нибудь вернутся. И пока Соня заканчивала с расчесыванием спутавшихся волос, Лиссов внимательно наблюдал за ней. Когда девушка поднимала руки вверх, чтобы собрать волосы в хвост из-за вырезала на её толстовке виднелись его засосы, смотрелось более, чем органично. Антон улыбнулся и подошел к подруге, что так придирчиво рассматривала себя в зеркале. Он обнял её со спины, крепко прижимая к себе за талию, в этот момент обоим показалось, что они вместе уже много-много лет и это совершенно простое действие было обычным проявлением нежности друг к другу. Соня улыбнулась отражению и вновь одарила волка на шее легким поцелуем.  — Знаешь, я бы с тобой на самом деле пил бы только сок Добрый, — начал Антон, Соня удивленно посмотрела на друга. — Я не знал, что ты так пьешь, солнце моё, — чуть сморщившись ответил парень, указывая на то, что сегодня они точно напились до той самой грани откуда уже не вернутся. Таюрская закатила глаза и усмехнулась, обмякая в его объятьях.  — А знаешь, ты ведь мне сразу понравилась, — расплываясь в улыбке сказал Антон.  — Помнишь ночью я сказала «обними меня», — чуть подумав сказала девушка, всматриваясь в голубые глаза. Лиссов нахмурился, пытаясь понять к чему подруга говорит это. — Так вот, я не спала в тот момент и прекрасна знала, что это ты со мной, а не кто-нибудь другой, — игриво улыбнувшись и сверкнув глазами изрекла девушка, наблюдая за реакцией Антона, который в последнее время успевал только охуевать.— Помнишь ты обещал показать мне Питер? — резко вспомнила девушка и развернулась к нему лицом. — Поехали? — с озорством предложила ему Соня.  — Только если ты всю ночь будешь рассказывать мне про Байкал, — улыбнувшись ставит условия Антон, вновь целуя мягкие розовые губы, приглаживая ладонями мешающиеся мягкие волосы.