Свет от газового фонаря

      Широгане точно не мог вспомнить, когда он появился здесь.       Его друг и доктор мистер Юкисада говорит, что нашёл его 17 ноября 1893 года. Он предпочитал ему верить — он единственный, кто хоть как-то относился к нему с добротой и какой-то заботой. Хотя это по сути было его обязанностью, как врача. Он в любом случае был благодарен.       Широгане лишь помнил то, что тогда бежал так быстро, как только мог. Тогда он даже смутно помнил откуда и почему. Он лишь понимал, что если не будет бежать, то ему крышка. Если он сейчас же не сядет в лодку и не станет грести как можно сильнее, то его скорее всего убьют или превратят в куклу, не способную на собственную волю и жизнь. Если он не спрячется, то его найдут и высосут всю его кровь. Он не хотел. Не хотел.       Его путь освещал лишь фонарь на носу лодки. Но даже он не позволял ничего рассмотреть на поверхности северного моря. Ему казалось что он останется в этой лодке на всю оставшуюся жизнь. Что он умрет от голода или окончательно тронется умом и утопится. И как же безумно он радовался, когда впервые увидел землю. Как же быстро он начал грести, хотя даже не видел там никаких фонарей или сверкающих окон — просто он был счастлив, что ему больше не придётся находиться посреди моря наедине с собой, а для него такая изоляция иногда казалась самим адом.       Только вот тогда он оказался не на той его стороне.       Там не было никого. Были лишь ледяные горы и снег, горы и снег. Он надеялся найти хоть кого-то, но в итоге лишь ходил кругами. Или так ему казалось. Тогда было темно. Очень темно. А темнота сводила его с ума. Света не было нигде. Даже звёзды и луна — их не было видно за метелью. Были лишь снег и его полное отчаяние, которое рано или поздно свело бы его в могилу.       О, как тяжело ему было переносить полную мглу! И о, как ему хотелось вернуться обратно к лодке, там где осталось хоть немного света, хоть и топлива осталось совсем мало. Вот только сколько Широгане не шёл он никак не мог прийти к бухте. Он шёл в какую-то одну сторону, но ничего. Тогда он решил поменять путь — пойти в другую сторону, но там он наткнулся на тупик. Он пошёл обратно. А потом в другую сторону. А потом в другую. И в другую, и в другую, и в другую, и в другую. Он ходил в тысячи сторон, но все что он видел — однотипные холмы и возвышенности. И когда уже в неизвестный ему раз он не нашёл ничего, его терпение начало растворяться, а надежда утихать.       Он взобрался на вершину какого-то холма и упал на колени. Было холодно, адски холодно. Он не знал что лучше — остаться там, откуда сбежал или погибнуть здесь, от холода и голода. У него даже не было с собой ничего, что могло бы облегчить его страдания — ни ножа, ни яда. Даже тот осколок — тот дурацкий окровавленный осколок остался лежать там, где и упал.       Он ничего не изменил. Он просто погибнет в другом месте в другое время.       Широгане приучили к тому, чтобы не иметь собственного достоинства, чтобы мораль, жесткая и безжалостная была прежде всего. Но сейчас он чувствовал себя особенно жалким.       В какой-то момент он почувствовал ненормальное помешательство, становящееся сильнее по мере приближения его смерти. Ему захотелось встать и идти дальше, хоть и казалось ему что смысла уже нет. Он встал и пошёл в неизвестную ему сторону, в которую он уже не помнил — ходил, не ходил. И в какой-то момент его помешательство стало настолько сильным, что ему показался свет. Такой желтый и тусклый свет, который бывает от газового фонаря. Сил бежать к нему не было, поэтому Широгане просто плёлся на ватных ногах по снегу, лишь бы дойти, умереть, но хотя бы дойти.       В это свете, тусклом и желтом, казалось спасение. Темнота была невыносима, она давила на душу и сжирала её живьём. Свет душу излечивал и будто давал надежду, когда казалось, что осталось только отчаяние. И если Широгане не суждено прожить долгую жизнь, то он не хочет умирать там, где его окружают лишь снег с мглой. Даже если фонаря нет и он просто сумасшедший, как говорил ему каждый второй.       Он все же смог дойти.       Там были и другие фонари. И дома там были. Нет, не в двух шагах, а там, дальше. Внизу была будто маленькая деревенька. Небольшая, из домов десяти. А он просто на высоком холме, где свет нужен только если на всякий случай. Не чувствуя, что реальность, а что придумал он сам в бреду он скатился вниз.       Широгане просто сидел на месте, не зная что с ним и не зная, стоит ли ему идти. Он лишь увидел как в каком-то доме, небольшом, двухэтажном включился свет. Буря стихла, оставив лишь ровный снег сметаемый лишь иногда тихим ветром. Из дома кто-то вышел и по какой-то неизвестной причине это возбудило в нем чувства и Широгане резко встал с земли.       Большими безумными глазами, с фиолетовыми мешками под ними он смотрел в сторону быстро движущейся фигуры. Удивительно — минуту назад он был бы очень рад встретить хоть кого-то живого, а теперь, смотря на того человека, ему казалось, что его ждёт опасность. Он начал идти назад, готовясь бежать если что-то произойдёт, а фигура лишь приближалась и приближалась.        — …ите, сэр…       Расстояние между ними было меньше девяти футов (Или пяти. Восприятие Широгане будто исказилось, он не мог сказать точно.). Не слушая того человека он лишь быстро повернулся и хотел бежать, но в очень неудобный момент он увяз в снегу.        — … сэр. Сто…       Если бы Широгане видел мир более чистым взглядом, не замутнённым бредом, он бы вряд ли пытался уйти. Но о, господи, что ему нужно? Он точно его настигнет его слишком быстро!       Когда он подумал об этом, его резко развернули к себе, держа за плечи. Широгане, напуганный и полубезумный не понял что произошло, он понял лишь то, что он не уйдёт. Он не мог сконцентрироваться ни на чём, кроме рук, держащих его и странных бегающих мыслей в его голове, которые в какой-то момент перестали относится к происходящему снаружи.       Держащий его джентельмен выглядел явно напуганным.        — Сэр, прошу вас, не бойтесь. Я не причиню вам вреда.       Широгане наконец полностью вышел из своего мира и посмотрел на человека перед ним. Он выглядел довольно молодым (внешне где-то на двадцать шесть), красивым и будто немного женственным. Глаза его большие, круглые и темные, смотрели с видимым беспокойством.        — Вы заблудились? Прошу, успокойтесь. Вы определенно замерзли, могу ли я узнать как давно вы здесь?       Он очень странно смотрел на говорящего, будто не мог поверить, что с ним это происходит на самом деле. Если бы Широгане спросили, что он чувствовал, он бы ничего не ответил. В какой-то момент он почувствовал знакомое напряжение во всем теле.        — Я не помню… — Он ответил после долгой тишины между ними. Лицо стоящего напротив джентельмена изменилось, он непонимающе смотрел в ответ.  — Я… я не помню…       Абсолютно внезапно все тело Широгане вытянулось, а руки согнулись. Его тело стало будто каменным, он не мог пошевелиться. Он заметил лишь то, как в глазах человека отразился страх, он быстро схватил его за спину и что-то говорил, будто пытаясь тащить. В какой-то момент Широгане перестал воспринимать реальность. Он помнил лишь то, как тот человек, похоже, занёс его в дом. Он уже никак не отреагировал на это.       Широгане потерял сознание.       Очнулся он уже у камина, под толстым покровом одеял. Было непривычно тепло, его самого клонило в сон (что довольно забавно, учитывая то, что он страдал невыносимой бессонницей). Почему то он даже не заинтересовался где он — вместо этого он просто смотрел на огонь и думал, что вполне возможно сейчас видит бредовый сон. Или ничего никогда не было и он сейчас дома. Вот только место на дом не похоже.       После этой мысли он заметил кресло, на котором он сидел. Его похоже специально подвинули сюда. Он попытался оглянутся. Комната, в которой он находился была похожа на гостиную. Вокруг было огромное количество книжных полок, а посередине стояло несколько простых кресел вокруг чайного стола. Вся комната имела приятный бежевый оттенок — цвет, который Широгане на самом деле любил, хоть и не знал почему.       К нему начали возвращаться моменты его появления здесь, если верить происходящему. Он начал понимать, что скорее всего уже в безопастности, хотя и не мог в это поверить. В какой-то момент Широгане стало интересно: зачем? Зачем было бежать к нему посреди ночи и пытаться ему помочь? Может быть это бы сделал каждый нормальный человек хоть с каким-то чувством морали, все же ему, тому кто всю жизнь сталкивался с несправедливостью и жестокостью это было не понятно. От всех этих мыслей его отвлёк скрип двери.        — Вы уже проснулись? — тот человек, в котором Широгане узнал своего спасателя подошёл и сел напротив него. Он мягко улыбался, как обычно улыбаются те, кто нередко работает с людьми. — Простите, вы должно быть напуганы. Прошу, не беспокойтесь.       Широгане подумал, что джентельмен перед ним скорее всего полярная сова или что-то типа того. Его белые волосы завивались и будто имели вид перьев. На самом джентельмене был клетчатый бежевый жилет, вокруг шеи был обернут коричневый шейный платок. Выглядел он довольно расслабленно, эта его расслабленность и спокойствие странно на Широгане действовали. И хотя он чувствовал себя гораздо лучше, это было слишком непривычно.        — У вас был припадок, кроме того, вы сильно замёрзли. Вам стоит ещё немного отдохнуть. Может вы хотите чаю? — его голос был мягок и ровен. Эта его мягкость как бы говорила — ему можно немного довериться, хоть Широгане не хотелось. Ему не хотелось расслабляться, когда в любой момент его могли просто выкинуть — так с ним случалось до этого. Всё же, было бы странно промолчать, поэтому он сухо ответил:  — Да. Я не против.       Это был день, когда он встретил Юкисаду.       Это был первый человек, который за долгое время относился лучше, чем к бесправной амёбе. Он называл себя доктором, говорил, что обязательно поможет ему и примет его. Что все признаки указывают на падучую болезнь и что он поможет с ней справиться. Юкисада всегда делал что-то даже слишком благородное, будь то лечение и содержание его на собственные средства или вопросы насчёт его самочувствия.       Широгане казалось, что Юкисада был через чур идеален и чист — он вёл себя настолько добродушно, настолько высокоморально, что он не выглядел реальным. Ему казалось даже, что Юкисада либо никогда не показывал, либо вообще не испытывал никаких негативных чувств, будь то ненависть или простая кратковременная злость. Он сам всегда заботился о Широгане, подстраивался под него, уверял, какой он на самом деле хороший человек и что заслуживает лучшего, что никогда ни в чем не был виноват, постоянно спрашивал, нужно ли ему что-нибудь, хочет ли он поговорить или есть ли у него проблемы. Что Широгане незачем молчать.       Вот только Юкисада многого не знает. Всё что ему известно — он слегка отрешённый от реальности и пугливый, а также то, что он явно болен. Он не знает, что практически каждую минуту Широгане чувствует страх, что его однажды найдут и что обязательно посадят туда, где он провёл огромное количество времени до этого. Что на самом деле ему очень тяжело заснуть и когда наступает ночь, он просто сидит в углу, пока ему в голову приходят поистине пугающие вещи.       Что это он украл скальпель из операционной и держит его с собой на всякий случай, мало ли что может произойти. Что он ещё прихватил и бинты для тех моментов, когда он использует скальпель на себе. Что он тайно от него забирает из кабинета больше опиума, чем нужно и что оттуда же он взял маленькую бутылочку цианида и теперь она ждёт своего часа.       Что причина, по которой он днями не выходит из комнаты в том, что там он чувствует себя безопаснее. Что на самом деле его руки запачканы в крови.       Что темнота сводит его с ума и поэтому в его комнате так много свечей.       Юкисада много чего не знает.