Ена

Я был зол. Очень зол. «Как можно доверять тому, кто в прямом смысле упал с неба?» «Да, она может быть той, кого мы так долго ждали. Но есть вероятность, что это самозванка, а вся моя семья охотно ей поверила!» Когда мы шли на террасу, эта девчонка мило хихикала с мамой. Они даже за ручки держались. - Ревнуешь, Рюшечка? – Прошептал Маркус. - Не ревную, а не доверяю. Она подозрительная. – Сощурился я. - И на каких же основаниях? - Не знаю, просто подозрительная и все. Пока мама была занята этой крестьянкой, я схватил Маркуса за локоть и оттащил в сторону: - За ней нужно следить! - Рэн, - устало начал друг, - научись уже видеть в людях хорошее. Эта девчонка и мухи не обидит, по ней же видно. Она маленькая и хрупкая. - Внешность обманчива… - Буркнул я. - Знаешь, если ты не изменишь свои взгляды и не перестанешь всех подозревать, то рано или поздно останешься один. – Со всей серьезностью сказал Маркус. – А теперь извини, я тоже хочу поприветствовать гостью, которую ты чуть не прогнал. - Маркус! Маркус, подожди… - сказал я и пошел вслед за другом. *** Даже смотреть на нее не хочу. Почему у меня к ней такая неприязнь? Я украдкой посмотрел на нее, пока она рассказывала небылицы о якобы другом мире: глаза большие, но еще больше были синяки под ними; кожа бледная, почти прозрачная, даже вены просвечиваются; губы потрескались; взгляд затуманен… Она как ходячий труп. Кожа, натянутая на кости. Я отвернулся. Казалось, меня вот-вот вырвет от одного ее вида. Она все говорила и говорила. Хотелось встать и уйти, но тут эта крестьянка закончила свой притянутый за уши рассказ. Как и ожидалось от моей семьи, все взорвались. Полетели вопросы, началось бурное обсуждение и перемалывание этого бреда. Я закрыл лицо руками и просто отсчитывал минуты. - Ой, - пискнула Тара. Я убрал руки и посмотрел на сестру. Все стихли и уставились на девчонку, которая уснула прямо на своей руке. Ее рот был слегка приоткрыт, а волосы упали на глаза. Павана ошеломленно поднесла ладонь ко рту: - Она, наверное, так устала, но ничего не говорила… А мы ее вопросами мучили. - Видишь, не один я плохой. – Сквозь зубы сказал я. - Прекрати. – Возмутилась мама. – Нужно перенести ее в спальню для гостей. – Она посмотрела на меня. - Что? Я ее нести не собираюсь… - Уперев руки в бока, ответил я женщине. – Может, это сделает Тара? - Эй, мальчишка! Ты хоть знаешь, сколько я уже сегодня сил потратила? – Возмутилась сестра. - Тогда пусть спит здесь. Вообще, она странная: засыпает где попало, одета странно, глаза туповатые, прямо как у лесного барана… - Знаешь, что, - гневным шепотом прошипела Тара, - во-первых, эта «странная одежда» принадлежит маме; во-вторых, глаза у нее такие из-за моего колдунства. Если бы ты видел ее страх и отчаяние, то не был бы таким бестактным… Мне пришлось применить силу безмятежности, чтобы она не падала в обмороки каждые пару минут! - А еще, - резко добавил Маркус, - ты сегодня тоже чуть не уснул в неподходящем месте, сам же говорил. - Это другое! - Все, хватит! – Перебил всех отец. – Я ее отнесу. Маркус, тебе пора домой, уже поздно. Тара, помоги маме убрать со стола. Как только я отнесу гостью в комнату, приду и помогу вам. - А мне что делать? – Спросил я у отца. - Иди спать, Рэн. Ты сегодня перешел все границы. Отдохни и подумай над своими словами. Я промолчал. Меня словно веслом по голове ударили. Отец мной недоволен. Впервые за долгое время. *** Я открыла глаза. Пахло деревом и свежестью с улицы. Плотные ночные шторы колыхал теплый ветерок. Солнце играло бликами на стеклянных фигурках и вазах, пуская по комнате солнечных зайчиков. Я лежала на чересчур мягком матрасе, укрытая белым вязанным пледом. На мне была вчерашняя одежда, а из косы, которую заплела Тара, выбилось несколько прядей. Я опустила ноги на каменный пол и широко зевнула. Холодок пробежал по всему телу от пяток до затылка. Приятно чувствовать то, что раньше было недоступно. Я посмотрела на свои ступни, пошевелила пальцами, улыбнулась и только потом слегка осмотрелась: в моей комнате была еще одна дверь. За ней я обнаружила небольшую ванную комнату, где смогла умыться и расплести волосы. Проводя пальцами по спутанным комкам, я более или менее их расчесала (но все равно пальцы - не расческа). Волосы угольно-черными волнами легли на плечи и спину. «Не идеально, но уже хоть что-то!» Позже, глазами, полными удивления, я уставилась на свое отражение: синяки пропали, кожа порозовела и стала очень гладкой, а губы вернули свою прежнюю привлекательность. Я выглядела так, словно побывала в дорогущем косметологическом салоне. Улыбка растянулась от уха до уха. Девчонка во мне ликовала. Странно, за ночь исчезли все несовершенства. Однако, через несколько секунд взгляд упал на солнечное сплетение, и улыбка сникла. Под рубахой грудь освещалась красным светом. Сначала меня объял страх, а потом я запустила руку под ткань и вытащила кулон. Еще вчера он был прозрачным, а теперь переливался красным, словно кровь. Но, слава богу, светилась все-таки не я. Я провела пальцем по гладкой поверхности кристалла, и краснота начала блекнуть. Через несколько мгновений он снова приобрел свой прозрачный вид. Когда я поняла, что странностей с ним больше не произойдет, я закинула кулон обратно и вышла из комнаты. *** Как только я переступила порог, пришлось замереть. Я не знала, куда мне идти. Это совершенно другое крыло, возможно, даже другой этаж, не тот, по которому проводила меня Тара, когда мы шли в ванную комнату. В конечном итоге я решила действовать наобум и пойти по первому попавшемуся коридору в надежде встретить кого-нибудь из хозяев. Когда я впервые увидела этот дом, он не казался мне таким уж большим. А сейчас я в прямом смысле заблудилась в лабиринте из комнат. Опять проделки Тары? Может я вовсе не у нее дома? Или это сон? На моем пути так и не встретились нужные люди, но спустя минут десять, я сама нашла лестницу, радостно хлопнула в ладоши, станцевала победный танец и спустилась на первый этаж. От сердца немного отлегло после того, как я услышала голос Тары. Я быстро (насколько позволяли ноги) пошла на звук голосов. *** - Здравствуйте, - немного смущаясь, сказала я. - Ой, доброе утро, Ена, - поприветствовала Павана, тепло улыбнувшись. Тара, сидящая за столом, тоже улыбнулась с полным ртом блинов, а потом помахала блестящими от масла пальчиками. - А где остальные: ваш муж, Маркус и этот, ну-у, подозревающий меня во всем мальчик? Честное слово, я старалась смягчить. Не говорить же перед Паваной, что ее сын - тот еще козел, идиот, сумасброд и кретин. - Ох, они все сейчас работают. Корн и Рэн на втором этаже, а Маркус где-то в саду. О, так мы могли столкнуться… Славно, что этого не произошло. - Ага, понятно. – Ответила я. – Извините, а можно еще вопрос? – Добавила я, заламывая себе пальцы. - Да, конечно, - заулыбалась женщина, уже зная, что я у нее спрошу. - Как я… Как я оказалась в той спальне? Я вроде уснула на террасе, а потом проснулась в кровати. - Тебя отнешли. – Ответила на мой вопрос Тара, с набитым до отказа ртом. Удивительно, еще вчера она пила чай, оттопырив мизинчик, а теперь ест руками блины и разговаривает с полным ртом… Стоп! - А кто меня отнес? Случайно не…, случайно не ваш сын? - Нет, не я это сделал. – Послышалось у меня за спиной. Я резко обернулась и уперлась в столешницу от неожиданности. Щеки предательски вспыхнули. Стало жутко стыдно. Опять позор. - Я к тебе даже притрагиваться не собирался. – Ответил он, смотря сквозь меня, слегка ухмыляясь. - Фу-у-х, как хорошо. Просто мне бы очень не хотелось заразиться от тебя кретинизмом. Думаю, малейшее прикосновение и бум. – Парировала я, изобразив руками взрыв бомбы. Правда показала я это неловко, да еще и сказала дрожащим голосом. Но парень ничего не ответил. Он лишь пробурчал отрешенное «ага» и продолжил куда-то смотреть. - Эй, вчера тебе ничего не мешало говорить гадости мне. – Сказала я, приподнимая бровь. – Сегодня вот моя очередь, так что слушай внимательно. - Эй, мы вам тут не мешаем? – Спросила Тара, поглядывая вместе с Паваной на нас. И тут я вспыхнула как спичка, облитая керосином. Я забылась и начала наезжать на этого болвана прямо перед его мамой. Я резко развернулась, но поскользнувшись, ударилась лбом о столешницу. - Ау! – Взвыла я. Сзади послышался сдавленный смешок. Идиот. Он просто идиот! *** Павана обрабатывала мне рану, пока я сидела на одном из кресел в гостиной (вроде на этом месте сидел тот осел). Женщина подула на ссадину, как делают все мамы. В сердце у меня что-то кольнуло. Ведь где-то там, - я слегка подняла глаза к потолку, - моя мама и сестра. Они, наверное, места себе не находят, даже не знают, что со мной произошло. Хотя я сама мало, что понимаю. Глаза начало щипать, а в горле появился дурацкий ком. Я пыталась часто моргать, но предательская слеза скатилась по скуле. - Так больно? – Сочувствующе спросила женщина. - Нет, это не из-за ссадины. – Сказала я, смахивая слезу. - Просто вы так добры ко мне, прямо как мама. А я вот свою оставила, хотя не хотела этого. Я даже не знаю, когда отсюда выберусь, и выберусь ли вообще. - О, милая, я же и есть мама… - Павана сжала мою руку. – Поверь мне, где бы ты ни была, она все также любит тебя. Уж доверься моему материнскому сердцу. И, знаешь, из каждой ситуации можно найти выход, даже если он спрятан под семью замками. - Просто в последнее время мы были с ней в ссоре. – Прошептала я, шмыгнув носом. - Думаю, твоя мама тебя простит. Не вини себя. - Да, наверно, вы правы..., но я хочу убедиться в этом лично. А для этого мне нужно попасть домой. - Мы обязательно что-нибудь придумаем. – Она взяла меня за плечи, прямо как Тара тогда на берегу, и посмотрела в глаза. – Мы будем рядом и не дадим тебя в обиду. Даю слово. Не знаю, что на меня нашло, но я тут же уткнулась лицом в плечо женщины. Рыдания заполнили эхом всю кухню. Хорошо, что в этот момент поблизости никого не было. Павана пахла не так как мама, но ее запах тоже был приятным и успокаивающим. Она тихонько гладила меня по спине и что-то напевала. *** Шмыгая носом, я вышла на террасу. Теплый ветерок ласкал влажные ресницы, красные от недавней истерики щеки и нос. Я на секунду закрыла глаза, представив себя дома: я на нашей террасе. Она из мрамора. Не такая уютная, конечно, но очень родная. Ветер колышет волосы, слышен шум вишен в саду, шумят кусты. Разбрызгиватель подает воду, и она искусственным дождем падет на мамины любимые розы, купленные когда-то папой по случайности. Чувствуется свежесть ветра, смешанного с влагой, словно у нас во дворе прошел летний дождь. Мир замер. Я там, где хочу быть - дома. Но потом в мое идеальное представление о родном месте ворвались жестокие реалии: опека, врачи, кресло… Я открыла глаза. Хоть я и стояла на продуваемой террасе, мне катастрофически не хватало воздуха. Из легких словно выкачали кислород. Почему я об этом забыла? Почему не помнила об этом весь вчерашний день? Почему на меня нахлынула эта волна воспоминаний и тоска? Почему все чувства перемешались? Чего же мне хочется больше? Я села на корточки и обхватила руками голову. Обычно так и начинается паническая атака. Как когда-то говорил мне мой врач, я постаралась «дышать квадратом». Я повторила это несколько раз, но этот способ не помогал. Наоборот, все больше хотелось кричать от беспомощности и отчаяния, паника приближалась как сильнейшее цунами. Меня вот-вот накроет волна тревоги, она собьет меня с ног, и я утону в собственных эмоциях. Я в беде или жизнь дала мне шанс сделать все так, как хочу я: с чистого листа, с полноценной жизнью? Правильно ли это? Что мне делать? Как попасть домой? Почему все так произошло? Почему именно я? Вопросы! Вопросы! Вопросы! И ни одного ответа... Я еще сильнее сжала руками голову, цепляясь за волосы. - Эй, что это ты тут делаешь? Я подняла голову и посмотрела на говорящего. Это был тот, кто не поверил мне; тот, кто отнесся ко мне как к скоту; тот, кто смеялся, когда мне было больно; тот, кто с первой минуты заставил меня ненавидеть этот мир; тот, для которого я – мошенница, воровка и мусор. - Чего тебе? – Оскалилась я. – Решил, что нужно еще́ надо мной поиздеваться, посмеяться, поунижать? Если да, то давай, вперед! – Сказала я, раскинув руки. Он промолчал. Я посмотрела на него исподлобья: - Ну что, язык прикусил? Или гадости закончились? Или придумал что похлеще? - Сильно болит? – Сказал он, указывая на лоб. Я немного опешила. - Тебе какая разница? – Огрызнулась я, поднимаясь с пола и отряхивая колени. - Собственно, никакой. – Он пожал плечами. В его голосе не было и тени сарказма. – Просто я чувствую, что перешел черту, и мне…, мне следовало бы извиниться перед тобой. Он внимательно посмотрел на меня, но я отвела взгляд. - Что ж, раз так… - Сказал он, так и не договорив. Парень поднялся по ступенькам и прошел мимо меня. Я проводила его взглядом, полным усталости и непонимания. *** Утром я держал пост на втором этаже. Хотелось самому уличить эту девчонку в краже или вандализме. Я просидел за углом восточного коридора почти час, но она все еще не выходила. Как можно так долго спать?! Нет. Как ей позволяют так долго спать?! Пока я ждал хоть какого-то движения, сам не заметил, как достал из сумки книгу. Прочитав страниц десять, услышал, как дверь одной из спален открылась. Я тихонько захлопнул книгу и выглянул из-за угла. Девчонка, сомневаясь, переступила порог и огляделась. Я еле успел спрятаться, чтобы она меня не заметила. Странная она… Снова выглянул. Она пошла в противоположную сторону, шлепая босыми ногами по полу. Крадучись, я шел за ней. Она очень странно ходит. Как ребенок, который только научился ходить: с пятки на носок и немного прогибаясь вперед. Хотя, она вроде говорила, что до вчерашнего дня не вставала с кресла долгие годы. А волосы то у нее завидные… Постояв на перепутье, она долго думала, куда свернуть. Так мы проходили кругами довольно долго. Я уже хотел подсказать ей путь, но резко себя одернул: я не помогать ей собираюсь. Я собираюсь поймать ее с поличным. Только вот эта странная особа пока не собиралась ничего такого делать. Она меня увидела и теперь водит за нос? Сразу же после этой мысли, я услышал радостный хлопок: она как маленький ребенок радовалась тому, что сумела найти лестницу на первый этаж. Я лишь шумно выдохнул и закрыл лицо рукой: - Она это серьезно?! Мне ничего не оставалось, как пойти следом. По лестнице девчонка спускалась, держась за перила двумя руками. Она переставляла одну ногу вниз, а потом ставила другую. Как…ребенок… - Эй, Рэн! Пойдем, поможешь мне. – Окликнул меня отец в конце коридора. Я аж дернулся от такого контрастного шума. - Да, сейчас подойду. – Прошептал я, кивнув. Отец показал жестом, мол «сейчас же». Пришлось оставить свой пост. Корн считал деньги. Он просчитывал затраты на продукты и мелочи для дома. Он все делал медленно, я же ужасно торопился. Понадобилось больше десяти минут, чтобы быстро и вкратце обрисовать план закупок и оплаты разных услуг. Мысленно я поблагодарил себя за усердную учебу… Выбегая и кабинета отца, я за секунды оказался у лестницы и хотел было крикнуть победоносное «ага», как услышал на кухне смех. Восстановив дыхание, будто и не бежал вовсе, зашел на кухню. Зашел я как раз вовремя. Почему она думала, что именно я отнес ее в кроватку и заботливо укрыл «пледиком»? Как только девчонка поняла, что я прямо за ней, обернулась и начала говорить всякие однотипные гадости. С фантазией у нее явно туговато. А прямо за ней и ее скучными речами я наблюдал более веселую картину: Тара, набив рот едой так сильно, что некоторые куски просто вываливались, заинтересованно наблюдала за нашей односторонней «перепалкой». Тем временем в окне появился Маркус. Он легонько стукнул по окну, за которым сидела моя сестра. Та повернулась, и, когда увидела своего любимого Маркуса, улыбнулась так, что вся еда выпала из ее рта. Улыбка друга спала, он испуганно скривился, развернулся и ушел. В этот момент девчонка каким-то образом уже сидела на полу, придерживаясь за лоб. Когда она успела упасть? Ну и неуклюжая, ну прям как... ребенок! *** - Как тебе это зрелище? – Ехидно спросил я у Маркуса. Друг сидел на бревне и смотрел на деревья. Я же стоял прямо перед ним, опираясь на грабли: – Моя сестра показала себя во всей своей истинной красе. Это тебе не чай с оттопыренным мизинцем пить. – Добавил я, усмехнувшись. Друг посмотрел на меня так, словно он увидел нечто такое, после чего ему больше не уснуть. - Я всегда считал твою сестру маленькой изящной волшебницей, а тут… - Да ладно тебе, ты драматизируешь. – Хихикнул я. Маркус удрученно уставился вперед, нахмурился и тут же напрягся: - Эй, смотри! – Сказал Маркус, указывая на террасу. – Это не Ена, случайно? Я повернулся, чтобы посмотреть. - Да, вроде она. - А чего это она себя так странно ведет? - Не знаю. – Я пожал плечами. - Да она вроде всегда странная. - Хм, - почесал бороду Маркус, - мне кажется…, кажется, что ей нехорошо. - Думаешь? – Я выгнул бровь. – Может уловка? - Что я тебе вчера говорил? Научись доверять. Ена понравилась всей твоей семье, ты единственный, кто ведет себя как осел. - Не правда. Я оберегаю вас. - Нет, ты оберегаешь себя. Не подпускаешь к себе незнакомцев, отталкиваешь, показываешь самые худшие стороны. Ты просто не хочешь, чтобы тебе разбили сердце. - Она мне не нравится. – Я фыркнул. - А я не только о любви. А еще ты сейчас стоишь тут и ничего не делаешь, когда ей, возможно, нужна помощь… Иди и проверь. - А ты чего сам не сходишь? – Спросил я, выгнув бровь. - Я могу пойти. Но сдержусь, потому что это твой шанс повести себя с ней как Рэн, которого я знаю, а не как Рэн, который козел. Я скрестил руки и нехотя направился к террасе. *** Я подошел вплотную к девчонке. Она сидела на полу, схватившись за волосы и что-то бормотала. Я почти ничего не разобрал из потока ее слов. Поэтому просто стоял и поджидал удобного момента, чтобы поинтересоваться, не сошла ли она окончательно с ума. Но вместо ответных подколок, она уставилась на меня заплаканными глазами и с большой ссадиной на лбу. Это было странно, но я почувствовал укол вины перед ней. В ее глазах было нечто такое… Даже словами не передать. Словно, вот-вот в ней что-то сломается. Я искренне поинтересовался, как у нее дела, но в ответ она посмотрела на меня словно загнанный мышонок. А потом и вовсе отвела взгляд. Это я ее до такого довел? Что ж, раз так…, раз так, то я больше не стану за ней следить и ждать, когда она раскроет свою настоящую личность. Просто оставлю это на совести семьи. Раз так, мне больше нет смысла с ней возиться. Пускай делает, что хочет. В конце концов это уже будет не моя вина.