Путь к счастью

Казалось, еще мгновение, и мы перейдем черту дозволенного. Растворяясь только в глазах, мы потеряли счет со вселенной. Словно одни во всем мире, одни во всей галактике. Я прекратила зрительный контакт. - Думаю, нам пора ехать, - только я произнесла эти слова, руки Гэвина медленно отпустили меня. - Выходи на берег, я не смотрю. Я не спеша двигалась в сторону машины. Что-то внутри очень больно сжималось, больно резало острым лезвием. Я жалела о своей резкости. Мне хотелось вернуться, но я уже стояла около машины и натягивала штаны. Дура. Выжав остатки воды из одежды и волос, я уселась на сидение. Гэвин тоже сел в машину. Мы снова оказались на дороге. Я чувствовала напряжение. Стоящая здесь тишина разбивалась только горячим ветром. - Сколько нам еще ехать? – я попыталась унять неловкость. - Недолго. Минут двадцать. - Здорово, - Гэвин угукнул. – Волнуешься? - Нет. - Серьезно? Я бы уже извелась. - Ну, я ведь знаю его всю свою жизнь. Хоть для меня он сейчас и чужой, он все равно остается моим отцом. - Что ж, ты прав. Пейзаж сменился участками жилых домов. Время близилось к полудню. Волосы, обдуваемые ветром, почти высохли. После воды, кожа казалось особенно сухой и стянутой. Разбитая губа неприятно болела. Остаток пути прошел в тишине. Машина совершила последний поворот, и вот мы приблизились к нужному нам тридцать четвертому дому. Мы вышли из машины. - Как его зовут? - Джефф. Джефф Рид. - Красивое имя. Гэвин хмыкнул. Мы стояли около двери. Дом был окружен красивой зеленью: ветки винограда громоздко раскидывались по навесу, создавая тень; много разных кустов и цветов; плодоносящие ветки деревьев смотрелись аппетитно. Зеленый газон гармонично вписывался под общую картину. Что-то шумело. Системы полива? - У вас всегда было так красиво? - Нет, - Гэвин находился в неком смятении: подобная картина его пугала, а может и радовала. - Постучишь? - Да, - парень подошел к двери. Возведя кулак в воздух, он остановился. Гэвин прикусил губу и задумался. Кажется, это было сложным шагом. Взгляд в мою сторону. Я одобрительно закивала и улыбнулась. Робкий стук. Тишина. Никто не отвечал. Мы смирно стояли и ожидали какой-либо реакции. Стук, только чуть более уверенный. Ожидание в течении минуты. Дверь отворилась. Мужчина лет сорока стоял в дверном проеме. В его лице я узнавала черты Гэвина. Такой же стальной взгляд, хмурые брови. Та же суровость. Он был по-своему красив и ничуть не походил на человека, пьющего долгое время. Они встретились взглядом. Практически одинаковая реакция: непонимание, удивление и искренняя радость. Джефф прижал Гэвина к себе, так по-отечески прошептал «сынок». Слезы наворачивались сами собой. Слишком трогательным мне казался этот момент. Такие родные, но такие чужие. - Гэвин, я так скучал, - все еще прижимая к себе проговорил Джефф. - Пап, - Гэвин кажется тоже искренно обнимал отца. - Гэвин, я… мне так стыдно перед тобой… за все, - отец еле сдерживался; дрожащим голосом шепча эти слова, он сжимал руками футболку брюнета. - Все хорошо, пап. - Я люблю тебя, сынок, прости, пожалуйста, - Джефф держался. Он так рад был видеть своего родного сына, свою родную кровь, своего единственного близкого человека. И ему действительно было жаль. Я чувствовала это всем телом. - Я не сержусь, правда, - голос Гэвина звучал очень мягко. Кажется, он и правда больше не злился. - А что это за милая леди с тобой? - поднимая глаза Джефф обратил свое внимание на меня. - Это Кристен, Кристен – это мой папа – Джефф, - разъяснительным жестом, Гэвин познакомил нас между собой. - Приятно познакомиться, - я осторожно протянула руку и улыбнулась. - Ох, какая Вы милая, - папа Гэвина пожал мою руку, - Гэвин, у тебя прекрасный вкус. - Э-эм, нет, мы друзья, - неловкость красным шрифтом горела на лице Гэвина. - Почему это? - Па-ап. - Нет, ну а что? - Пойдемте внутрь, - Гэвин буквально силой запихал смеющуюся меня и отца в дом. Мы прошли в гостиную. Неловко осматриваясь по сторонам, я отметила, как уютно обставлена комната: много фотографий, милых статуэток, маленьких светильников. Все было таким прелестным и атмосферным. Дом, как мне показалось, был не таким большим, но достаточным для небольшой семьи. Мой взгляд устремился в коридор. Пара дверей, выглядывающие из-за угла, почему-то были засчитаны мной как бывшие комнаты Гэвина и Макса. Я робко присела на мягкое кресло. Комната была светлой и очень яркой: вся мебель и предметы интерьера были солнечных и непривычных глазу цветов. Гэвин разглядывал интерьер. На минуту мне показалось, что вся эта обстановка немного незнакома ему. Хотя может так и было. Папа Гэвина ушел на кухню. Барахля посудой, он кажется хотел принести нам чего-то вкусненького. Что ж, после такой изнурительной поездки, я была бы не против. - Гэвин? - М? - Все нормально? - Да. - Выглядишь немного растерянным, - томительный взгляд в мою сторону. Конечно он был растерян. Конечно он немного волновался. Спрашивать было даже глупо. Но мне хотелось хоть немного ободрить и поддержать Гэвина, но думаю вышло плохо. - Ребятки, я принес вам кофе, - осторожно протягивая нам горячие кружки, папа Гэвина уселся на диван. – У меня к вам вопрос. - Да? – Гэвин, отхлебнув несколько глотков, приподнял брови и глянул на отца. - Что с машиной? - Ох, это долгая история, - я едва хихикнула, Гэвин продолжил, - я тебе позже все объясню. Ты лучше расскажи, как твою здоровье? Папа слегка ободрился, словно собираясь похвастаться новой вещью. - Я бросил пить, - его слова прозвучали торжественно. Гэвин кажется не поверил. - Серьезно? - Как видишь. С того, - Джефф слегка запнулся, - инцидента, я больше ни капли. - Это здорово, - я заметила, как полегчало Гэву. Его глаза заискрились, на лице засияла победная улыбка. - Сейчас вот занимаюсь садом, - Джефф развел руками и посмотрел в сторону окна. – Дом в порядок привожу. - Стало очень уютно, пап, - боже, их разговор, такой до боли простой, казался мне очень хрупким. Я боялась лишний раз неправильно дыхнуть, потому что чувствовала, как тяжело им сейчас быть очень мягкими друг к другу. Они улыбались и радовались, но все еще не могли быть полностью открытыми. Выстраивая словно паутинкой этот мост доверия, каждый старался вложиться по-максимуму. - Почему ты не звонил раньше? – вопрос со стороны Гэвина. Пусть это прозвучало немного резко, слова были пропитаны обидой. Гэвину правда была нужна поддержка все это время, и я его понимала. - Я, кхм, - кажется ему было неловко говорить это при мне. - Вы не против, если я осмотрю сад? – Гэвин посмотрел на меня с непониманием. Но в глазах папы читалась большая благодарность. - Конечно, милая. Конечно. Я вышла во двор и заняла скамью. Все еще неимоверно душно. Осушив горячий напиток до конца, я покрылась испариной. Здесь, под ветками винограда, было не так жарко. Влага, исходящая из листьев, щадила меня и давала хоть немного прохлады. Сад был действительно красив. Все вокруг было таким зеленым и ухоженным. Его отец действительно старался. Честно, я была искренне рада за них двоих. Они все еще не чувствовали полного доверия, не знали друг друга до конца, но они уже были друг у друга. Им было на кого опереться и было у кого просить помощь. Мысли крутились в голове. А ведь мои родители даже не пытались меня искать. Ни одного сообщения, ни одного звонка. Я им не нужна. Я не понимала, что сейчас испытываю: то ли опустошение, то ли разочарование, то ли злобу. Они не были мне так близки, но они ведь мои родители. Пусть они не любили меня, я любила их. Маленькой мне казалось, что наша семья самая обычная. Но, когда я пошла в школу, когда я начала взрослеть, я осознала, что так не должно быть. Я злилась на них. Я плакала, потому что не получала любви. Я ненавидела себя, потому что они ненавидели меня. Хотя причин для ненависти не было. Я тысячу раз повторяла внутри, что когда-нибудь все будет хорошо. Я освобожусь от них, стану лучшей. Стану самой-самой лучшей. Найду вторую половинку, свою любовь. У меня будут дети. Дети, жизнь которых будет слаще сахарной ваты. Я горько вздохнула. Я мечтала обо всем этом, но… Что происходило в жизни? Абсолютное дерьмо. Абсолютная неизвестность и страх за каждую минуту. Хотела стать лучше. Помогла человеку. И попала в неприятности. Как иронично. Спустившись на траву, я легла и посмотрела в небо. Облачно. Вырисовывая разные красивые формы, облака были невероятно пушистыми и прекрасными. Свет слепил. Я пыталась щуриться, но все тщетно – пару слез скатились по щеке. Неприятно щекоча кожу, капли пробрались в волосы. Не люблю это ощущение. Поэтому плакать я предпочитала сидя. Смех. Приятный звонкий смех. Два мужских голоса, смешиваясь между собой, проносились через стекла. Я закрыла глаза. Улыбка коснулась моих губ. Они были счастливы. Они были вместе. Я наслаждалась воздухом. Вдыхая влажный земляной запах, я жила. Здесь и сейчас. Что будет завтра, что будет через неделю, месяца, года? Что будет сейчас? Я не знала. Поэтому я наслаждалась этим моментом. Моментом мимолетной радости и поистине детского восхищения природой. Я валялась уже более двадцати минут. Лениво перебирая мысли в голове, я зевала. Неприятное послевкусие кофе вызывало желание пить. Хлопок двери. Неторопливые шаги в мою сторону. - Ты как тут? - Веселюсь, как видишь, - лениво глянув в сторону Гэвина, я приподняла голову, а затем снова опустила. - Круто веселишься, я тоже так хочу. - Ну так ложись. Я слышала, как рядом со мной мнется трава, как вздыхая после резких движений, Гэвин шуршит одеждой. - Весело? - Очень. С минуту мы пролежали в тишине. Мне было интересно, как они поговорили, но требовать рассказа я не собиралась. Слишком личное. - Папа сказал, что мы можем остаться здесь до тех пор, пока не станет безопасно. - Что? – я приподнялась на локте. - Я рассказал ему о всей ситуации. - И как он отреагировал? - Рад новостям он конечно не был, но принял все с пониманием. Сказал, что готов помочь чем угодно. - Что ж, здорово. - Ага. - И… как он? – любопытство победило. Черт. - Он молодец. Держится бодрячком. Пытается отвлечься, вон красоту какую устроил. - Я рада за вас, - мягко улыбнувшись, я посмотрела на Гэвина. - Я-то как рад, - мы рассмеялись. Таким счастливым его я еще не видела. Он прямо-таки светился своим счастьем. Он обрел семью. Снова. Он снова не был одинок. Пусть раньше между ними и не было хороших отношений, сейчас был шанс сделать все лучше. Понять друг друга. Узнать друг друга. - Как ты себя чувствуешь? - То есть? – я снова приподнялась, чтобы понять вопрос. - Ну, состояние, плечо, не тошнит? - А, нет, все в порядке. Спасибо, - я снова плюхнулась. – Кстати, что он сказал насчет машины? Гэвин рассмеялся. - Ну, он вообще офигел слегка с этой ситуации. - Ох, ну знаешь, я тоже не в восторге была от перестрелки. Мать моя женщина, я сегодня с пистолета стреляла… Снова смех. - Вот тебе смешно, а я чуть не умерла вообще-то. - Ути бедняжка какая, - изменив голос, он обратился ко мне как к маленькой. Я стукнула его в плечо. – Ай, опять дерешься. - А ты издеваешься. - Ой, да ладно тебе, - он по-приятельски взъерошил мои волосы. - Ну вот что ты сделал? - Что? - Я теперь лохматая. - А, по-моему, прекрасно выглядишь. Я посмотрела на него. Мой укоризненный взгляд быстро сменился, когда я поняла, что сказано это было вовсе не с сарказмом. Его невинные глаза твердили о том, что я действительно сейчас красива, но мне не особо верилось. - Плохо смотришь, я вообще похожа на чучело. - Зачем ты так говоришь? - Что правда, то правда. - Нет. - Да. - Нет говорю. - А я говорю да. Взгляд на меня. Что-то внутри сжалось, я неловко отвернулась. - Гэвин, я правда считаю себя не очень-то красивой, а после всего, - я обвела руками круг, - этого, я чувствую себя еще более стремной. - Знаешь, вот здесь я готов спорить до бесконечности, - прихватив пальцами меня за подбородок, он повернул мое лицо. Заглянув в самые глаза, он продолжил, - ты невероятно красивая. Сказать честно, я не перестаю удивляться, как попадая в самые разные ситуации, ты продолжаешь оставаться такой же невесомой и милой. Все твои движения и жесты наполнены изящностью и грацией. У тебя просто офигенные изумрудные глаза и охренительная улыбка. Я никогда не встречал таких прекрасных девушек, как ты. Мои глаза наполнились слезами. Я не знала, что и ответить. Никогда не слышала подобного в свою сторону, никогда не чувствовала столько нежности по отношению ко мне. Сердце бешено колотилось, пальцы дрожали. Я тонула в его глазах и его душе все больше и больше. Я робко, почти незаметно поддалась вперед. Продолжая смотреть в его глаза, я прошептала: - А я не встречала парней прекраснее тебя. Еще ближе. Мы были еще ближе. Чувствуя его дыхание на своих губах, я прикрыла глаза. Грохот. Из дома донесся громкий и резкий грохот. Мы оба дернулись и посмотрели в сторону двери. Гэвин соскочил и почти бегом побежал внутрь. - Пап, все в порядке? – его голос, только что наполненный спокойствием, обрел тревожные нотки. Я поднялась и пошла следом. Было тихо. Гэвин тоже молчал. Дрожь пробежала по телу. Медленно, на цыпочках, я поднялась по крыльцу и зашла в дом. Снова грохот. - Г-Гэвин? Слабым эхом прошелся мой голос по комнате. Шаг, еще один. Я выстраивала тонкую дорожку в сторону гостиной. Оказавшись в проеме, я медленно заглянула туда, откуда исходил звук. Мужчины лежали на полу обездвиженные. Пытаясь переварить что же все-так произошло, я обернулась. Крепкие руки схватили меня, я не успела и пискнуть, как к моему носу поднесли тряпку, и я отключилась. Пощечина. Отвратительное жжение прошлось по лицу. Я сощурилась и начала быстро прогонять в голове воспоминания. Свет в комнате был тусклым, за окном похоже стояла ночь. Я пыталась рассмотреть людей, находящих в комнате, но в глазах плыло. Я почувствовала, как затекли мои руки. Сжатые грубыми веревками, они были привязаны ко стулу. Кисти, перевязанные между собой, находились за моей спиной. Я уже не ощущала пальцев рук и не могла ими шевелить: настолько тугими были узлы. Заныло и плечо. Еще незажившая рана, очень болела. Через бинт проступила кровь. Спутанные волосы лезли в глаза. Я стряхивала голову, чтобы освободить обзор. Звон в ушах. Громкие и грубые голоса кричали что-то в мою сторону. Я не слышала. Не прекращающийся ни на минуту звон, больно отдавал в виски. Голова кружилась, меня тошнило. - Я еще раз повторяю, подними свои сраные глаза! Снова пощечина. Снова по той же щеке. - Не трогай ее, ублюдок! – ох, этот голос был родным. Этот голос я знала. Собрав все силы, что были, я попыталась сосредоточиться на том, кто произнес эти слова. Все еще мутно. То щурясь, то снова открывая, я пыталась собрать в кучу глаза. Сложно. - Слышь, овца, - грубые пальцы подняли мою голову. – Я с тобой говорю, а не он! – шлепок по лицу. - Да оставь ты ее, мразь! – пальцы отпустили меня. Глухой звук удара. Плевок. Я не видела происходящего, но зато прекрасно отдавала отчет в звуках. - Будешь еще огрызаться, ляжешь как твой папаша. - Все, Рэй. Хватит, - я уже слышала этот голос ранее. Пафосный и мерзкий. Тело не слушалось. Пытаясь совладать с собой, я снова подняла голову. Так. Так. Да, почти. Картинка медленно, но верно приходила в себя. Высокий и крупный человек стоял у окна и вглядывался куда-то вдаль. Кажется, этот голос принадлежал ему. Человек, одетый в черный костюм. Человек, звонивший в пятничный вечер. Человек-мафия. Энтони. Я осмотрелась. Недалеко от меня, так же привязанный, сидел Гэвин. Ему сильно досталось. Разбитый нос, губы. Бордовый капли стекали по подбородку. Его усталый взгляд резью отзывался в груди. Тяжелое дыхание, вздымающиеся плечи, боже, что они с тобой сделали?.. Взгляд упал ниже. Чуть поодаль от нас лежал отец Гэвина. Такой же избитый он лежал уже просто на полу. Внутри кольнуло. Я отбрасывала все самые ужасные и тяжелые мысли. Встряхиваясь, я пыталась собраться. Оценив насколько сильно мы погрязли в дерьмо, я задумалась. В моем поле зрения был всего один человек, представляющий опасность – Энтони. Больше я не видела никого. Но, судя по всему, где-то недалеко находился здоровяк Рэй. Я не могла знать наверняка: этого человека может сопровождать хоть весь город. Черт. Мы явно в дерьме. Я снова посмотрела на Гэвина. Казалось, еще чуть-чуть и он упадет. - Гэвин?.. – я позвала его максимально тихо и осторожно. Он не реагировал. – Гэвин? – чуть более громко и встревожено, я снова позвала его. Он поднял голову. Слегка шатаясь и качаясь, Гэвин все-таки посмотрел на меня. «Боже» шепот пронесся в комнате. Я смотрела и не знала, что сказать. Его глаза. Сколько в них таилось всего, что нельзя было описать словами. Пусть усталые, пусть избитые жизнью, пусть опустошенные, они все равно выглядели прекрасно. В этом тусклом желтом свете, они отливали самым глубинным цветом океана. Глубокие и бесконечные. Мне стало слишком обидно за этого человека. Только что обретший счастье, он снова его терял. Терял тот покой, то мимолетное счастье. Терял себя. Каким уставшим ты выглядишь, Гэвин… Мне так жаль, ох, малыш Гэви… Я молча плакала. Смотрела в его глаза и плакала. Слов всего мира не хватит, чтобы выразить мое сожаление к нему. Я испытывала самое отвратительно чувство вины. Ведь, если бы не я, всего этого не произошло. Прости меня, прошу, пожалуйста прости. Я глухо всхлипывала, ожидая смерти. Все скоро закончится. Жаль, что не хэппи эндом. Сейчас меня не волновало ничего. Я лишь хотела, чтобы Гэвин жил и был счастлив. Я готова была отдать все. Абсолютно все, ради счастья этого человека. Я проваливалась вниз, словно под землю, от своей беспомощности. Что же я натворила… Человек у окна медленно развернулся. Оглядев нас, он томно начал разговор. - Вот мы и встретились. Он сделал пару шагов в сторону Гэвина. - Друг мой, скажи, зачем ты все это устроил? Скажи, будь добр, - приторно звучащие слова безумно раздражали. Внутри разгоралось бешеное пламя, хотелось кричать. Гэвин приподнял голову. Впиваясь своими глазами в глаза Энтони, он сквозь зубы процедил: «пошел ты нахер». Мужчина этого не ожидал. Сморщившись, он медленно закатал рукава. - Какой же ты все-таки, Гэвин, дурак, - замах, тяжелый удар. Снова боль в груди. Кажется, мне было даже больнее смотреть на то, как избивают Гэвина. Как избивают самого близкого мне человека. Как избивают того, кого я так быстро, но сильно полюбила. - Хватит! – я крикнула в их сторону. – Прошу, не надо, - дрожащим голосом я пыталась отстоять защиту. - Ох, милочка. Это ты та самая дрянь? – Энтони прошагал в мою сторону. Возвысившись надо мной, он пугал еще больше. Меня трясло, но я смело смотрела ему в глаза. - Да. Это я. Можете забирать меня. Грубый низкий смех. Как же все-таки отвратителен этот человек. - То есть ты думаешь, что ты мне еще нужна? Не смеши, - снова смех. – Ты была нужна вчера вечером. Сейчас я плевать на тебя хотел. Мужчина развернулся в сторону Гэвина. Хватая того за подбородок, он посмотрел на меня. - Сейчас мне нужен он. - Не трогайте его, - я пыталась казаться более грозной. Хотя кого я обманывала? - А что ты мне сделаешь? М? Нарычишь? Укусишь? Ух, боюсь-боюсь, - Энтони рассмеялся, затем сменил свой вид на более грозный. - Раньше думать надо было, идиотка. - Зачем он Вам? – я сохраняла суровость. - Поговорить. Не бойся, убивать в мои планы не входит, - я выдохнула. Мне не особо верилось в эти слова, но надежда жила. Ободрившись возможному шансу на жизнь, я все еще пыталась сохранить серьезность. - Итак. Я задал тебе вопрос, - он снова обратился к Гэвину. – Какого черта ты не привез ее? Гэвин уже отвечал на этот вопрос. Только задавала его я. Я знала ответ, но, боже, как мне было страшно сейчас. Я не знала, чего конкретно хочет этот ненормальный и какой ответ его устроит. - Потому что она, - ему было тяжело говорить, переводя тяжелое дыхание, он все-таки продолжил, - она не заслужила. - О, о. Да ты у нас отважный герой. Спасаешь девчонку, устраиваешь целую перестрелку, погоню, меня вот даже вызволил. Красавец. А раньше ты не был таким смельчаком. Он издевался над ним. Противно ржал над своими же шутками. Отвратительно. Мне было ужасно мерзко смотреть на это со стороны. - Та-ак. Ну то, что ты защитник, мы конечно поняли. А отчего это вдруг вот эта прошмандовка, - его толстый палец указывал на меня, - стала такой святой и неприкосновенной? - Не называй ее так, - грубо и очень невнятно произнес Гэвин. Речь давалась ему тяжело. - Что-что? Что ты там бормочешь? - Я сказал, - парень характерно вскинул свой подбородок, - не называй ее так, мразь, - каждое слово цедилось отвращением и злобой. Только зря были сказаны эти слова. Очень, очень зря. Снова удар по лицу. Боже, это было невыносимо. Издеваться над уже ничего не понимающим человеком – просто верх культуры. Ты еще ужаснее, чем я себе представляла, Энтони. Опять глухие всхлипывания. Всхлипывания, болью отдающие в легкие. Я боялась шуметь. Не потому, что могла получить, а потому, что не хотела, чтобы получил Гэвин. С него хватало. Голова брюнета свободна свисала. Он кажется потерял сознание. Нет, нет, нет. Пожалуйста, милый, живи. Ты мне еще нужен… Энтони грубо схватил того за волосы и приподнял. Гэвин действительно находился вне сознания. Черт. - Ну что, куколка, твой принц отключился. Теперь за него отвечаешь ты, - дрожь окатила мое тело. Но я стойко сверлила своими разъяренными глазами этого ублюдка. - И за какие такие заслуги он тебя так яро защищал? Вселенская загадка. Ну симпатичная, ну фигурка вроде ничего, но, чтобы сам, мать его, Гэвин стал кого-то защищать? Смешно. - Почему Вы так думаете? - Потому что он самый трусливый трус, которого я знаю. - Это не так. - Да ладно? Он ни разу никого не убил. Он боялся сам мне сознаться в том, что хочет уйти из мафии. За него пришел брат, та еще гнида. Столько всего похерил, - мужчина зачесал подбородок, вспоминая что-то свое. Я молчала. Стойко ожидая вердикт, я тяжело дышала. Жуткая тошнота и страх сковывали меня, но я боролась. Пыталась быть сильной. - Ну так и что? Мне до боли интересно, почему ты такая особенная. - Я не знаю. - Почему ты это не знаешь? - Потому что. Гэвин просто помог мне, - голос дрожал, скакал и дергался от резких вздохов. Но взгляд продолжал быть злым. – Он сказал, что я могу ему доверять. Мне некуда было идти. Я пошла за ним от безвыходности. - То есть хочешь сказать, что ты использовала его? - Нет. - Но прозвучало это именно так. Ты использовала его. Разрушила его спокойную жизнь. Приволокла за собой проблемы, а сейчас, кажется, - Энтони глянул на Джеффа, - и лишила отца. Я зарыдала в голос. Он описал все произошедшее такими грубыми словами. Так ужасно и отвратно высказал правду. Пояснил, что произошло. Я действительно разрушила жизнь человеку. Я действительно была виновата. - Зачем… зачем вы это делаете? Почему вы прицепились к нему? – я перешла на крик. – Почему вы не оставите его, заберите, мать твою, меня, оставьте его… Он не заслужил… - сорванное горло болело. Я кричала и вместе с этим кажется оставила здесь душу. Мне хотелось умереть. Здесь и сейчас. Слишком много зла. Зла и боли я причинила. - Хах, как же мне смешно. Такие отверженные, вы – два идиота, два глупца, полюбившие друг друга. Это даже мило, - Энтони усмехнулся. – С чего вы вообще решили, что не заслуживаете этого? Его вопрос остался без ответа. Я просто продолжала смотреть в глаза. Смотреть и убивать. Смотреть и умирать. - Не заслужил, не заслужила. Два святых ангелочка, - мерзкий смех. Да. Гэвин не заслужил. Он пережил достаточно дерьма, хватит. Ему было, что терять. У него была какая-никакая, но жизнь. А я?.. Заслуживала ли я этого? Может быть. - Что ж, я устал. С тебя все равно смысла выбивать что-либо нет. Рэй? – Энтони обратился в пустоту других комнат. - Да? - Неси канистру. - Да, Энтони. - Какую канистру? - Я не стану убивать вас сам. Я даже оставлю шанс на выживание. Да, маленький шанс. Но скажи спасибо и на этом. - Нет… Нет! Прошу, не надо! Сердце бешено колотилось. Я вырывалась; кожа больно стиралась в кровь под давлением грубой веревки. Я кричала. Кричала что-то о помощи. Звуки уже не были похожи на голос: так сильно я рвала глотку. Вокруг ходил здоровяк. Обливая все вонючим бензином, он призывал меня к тишине. Но я не умолкала. Как же мне сейчас было страшно. Я звала Гэвина. Я кричала его. Я окрикивала Джеффа. Никто из них меня не слышал. Зато прекрасно слышал Энтони. Злобно смеясь, он смотрел на меня словно на животное из цирка. - Что ж, Кристен. Прощай. Мы больше никогда не увидимся. Удачи. Мужчина покинул дом. Я слышала, как на улице завелась машина. Здоровяк тоже покинул комнату. Счет пошел на секунды. Я слышала каждый звук. Звук ветра, пронизывающий деревья. Свист веток. Мотор двигателя. Я слышала, как эти мужчины переговаривались между собой. Я чувствовала пропитавший меня насквозь запах горючего. Разъедая легкие изнутри, бензин сильно кружил голову. Отчаяние и беспомощность. Вот, что я сейчас испытывала. Все мои попытки выбраться заканчивались ничем. Еще мгновение и я сгорю. А вместе со мной и Гэвин. Я услышала щелчок. Тот, который происходит, когда открываешь зажигалку. Секунда, и коридор покрылся острыми как лезвия языками пламени. Огонь неторопливо охватывал и эту, и другие комнаты. Я все еще пыталась высвободиться. Я все еще кричала. Самым страшным для меня всегда было сгореть заживо. Как смешно бы это не звучало – я сейчас кажется сгорю. Жар сковывал. Мебель, политая бензином, ярко пылала. Стены, шторы, шкафы – горело все. Языки огня больно кусали мое тело. Горячо. Мне было слишком горячо. Прошло меньше минуты, но дом уже полностью горел. Невероятная температура наполнила воздух. Стало очень тяжело дышать. Я оказалась в самом настоящем аду. Не чувствуя своих рук, обжигаемых пламенем, не чувствуя боли, мои мысли были заняты одним – Гэвин и его отец сейчас сгорят. Они даже ничего не поймут. Никогда не узнают, что были в самом пекле, не узнают, что произошло. Они просто исчезнут. Жуткие мысли о том, что когда-нибудь наши обгорелые тела вытащат отсюда, что никто даже не узнает кто я такая, изъедали. Я так отчаянно пыталась выбраться, что, раскачиваясь на стуле, больно грохнулась лицом в низ. В висках стучало. Воздуха становилось еще меньше. Зато дыма, так жадно сжиравшего все пространство – все больше и больше. Надежды с каждой секундой рассеивались в прах. Силы покидали мое крохотное тело. Влага испарялась так же быстро. Лопнуло стекло окна. Температура набирала обороты. Жар был настолько сильным, что дом уже не выдерживал. Мебель, испытываемая огнем, рассыпалась на глазах. Много грохота. В других комнатах так же звенело стекло, рушилась сама конструкция дома. Еще одно стекло. Осколки взрывом рассыпались по комнате. Пара из них исцарапала руку. Выстрелом в голове пронеслась мысль. Надо достать осколок. В глазах сильно плыло. Глотая оставшийся кислород, словно рыба, выброшенная на берег, я высматривала хоть маленький кусок стекла. Когда один попал в поле моего зрения, я резкими движениями начала двигаться к нему. Нельзя было терять ни секунды. Я доползла, но все еще была связана. Узлы были слишком тугими, пальцы не пролазили. Конвульсивно дергая руками, я пыталась высвободиться. Больно. Мне было очень больно. Но я понимала одно: если сейчас я не выверну себе пальцы, то они мне больше никогда и не пригодятся. Рывок. Еще один. Было тяжело морально. Отчаяние сжирало. Прошло несколько попыток, длившихся для меня бесконечно. Прошло всего несколько секунд, но для меня время замерло. Палец все-таки поддался. Я была настолько обессилена, что даже на крик меня не хватало. Впиваясь пальцами в стекло, я пыталась как можно быстрее разрезать веревки. Стекло прорезало и руки. Но я не чувствовала боли, мне было важно спасти Гэвина и его отца. Да! Веревка поддалась. Дрожащими руками я начала резать остальные узлы. Все вокруг пылало ярким огнем. Но в глазах темнело. Еще чуть-чуть и я упаду. Мне нельзя было останавливаться, и я действовала. Ноги стали будто ватными. Я встала и снова упала. Кожу больно обжигал жар. Я кинулась в сторону Гэвина. Разрезая веревки одну за другой, я высвобождала его тело от этого злосчастного плена. Тяжелым грузом он грохнулся на пол. Я хватала его за руки и пыталась перекинуть на себя. Боже, какой же ты тяжелый. Я шла к выходу. Мы падали и снова вставали. Твою мать. Входная дверь, обвешанная шторами, горела. Злой огонь пожирал почти все пространство вокруг. Быстро крутя головой, я пыталась сообразить, что же делать. Кислорода почти не было. Я заваливалась и заставляла себя встать. Соберись, мать твою! Я кинулась к кухне. Окно там еще не было заложником огня. Все еще неся Гэвина на себе, я пыталась обойти горячие языки пламени, так больно кусавшие мои руки и ноги. Я пыталась открыть оконную раму. Сил не хватало. Тогда, я пыталась продавить стекло. Не выходило. Черт-черт-черт, давай же! В какой-то момент меня осенило: его нужно разбить. Удар локтем. Боль отдала в плечо. Еще и еще. Моя рука оставляла на окне кровавые пятна. Крича от безвыходности, я отчаянно билась к выходу. Стекло треснуло. Еще немного. Давай! Есть! С гулким звоном осколки разлетелись по сторонам. Сбивая оставшиеся торчащие куски, я очищала нам путь. Снова закинув тяжелого парня на себя, я пыталась перевалить его через окно. Боже, какой же ты неподъемный! Одним резким рывком я перебросила сначала ноги, затем и верхнюю часть его тела. Он с грохотом упал на землю. Так. Теперь я. Мои пальцы сватались за раму, стекло больно впивалось в руки, но мне было плевать. Напрягшись еще немного я перелезла через преграду. Есть! Я кашляла. В легких страшно жгло. Я жадно глотала воздух, так необходимый мне сейчас. Резкий приток кислорода ударил в голову. Я посмотрела на Гэвина. Прижавшись к его груди, я пыталась понять дышит ли он. Покорное спокойствие, в объятия которого был погружен парень, коварного забрало его дыхание. Навалившись на его грудную клетку, я отсчитывала и делала резкие нажатия. Все еще нет. Я зажала ему нос и сделала искусственное дыхание. Еще раз массаж. Еще раз искусственное. Его тело дернулось, и сам парень резко закашлял. Словно целая гора рухнула с моих плеч. Я оттащила его немного дальше. Посмотрела на свои руки: покрытые кровью и ожогами, с неестественно сидящими большими пальцами – они выглядели просто отвратительно. Два резких движения. Вскрик. Я вправила их на место. Все еще тяжелое дыхание. От боли потемнело в глазах. Я ничего не видела. Словно просто провалилась сквозь землю. Звенящий гудок сирен. Я слышала, как гулким звуком сопровождалось быстрое движение машины. Слышала много чужих голосов. Слышала, как в доме лопались стекла. Слышала, как что-то с грохотом рушилось. Я проваливалась. Кто-то схватил меня за плечи. Неразборчивая речь. - Там… в доме… еще, - силы окончательно покинули меня. Я погружалась в туман. Я все еще находилась в сознании, но плохо понимала этот мир. Я слышала, как люди вокруг носились и бегали. Слышала крики. Брызги воды. Прохлада неслась со стороны дома. Несколько людей подошло ко мне. Переговаривая между собой, они решили на счет три положить меня на носилку. Осознание резко пробило меня. Где-то внутри был и отец Гэвина – Джефф. Я одним движением приподнялась. Два человека в белых халатах засуетились. Окружая меня просьбами не вставать и не шевелиться, их пальцы хватали меня за руки. - Нет! Вы не понимаете! Там еще человек! – я обессилено отбивалась от них. - Мисс, все в порядке. Человек жив, его эвакуировали. Не сопротивляйтесь пожалуйста, Вам может стать хуже. Я пропустила последние слова и осмотрелась. Гэвин, подключенный к капельнице, все еще лежал без сознания. Попытка подняться провалилась: сил было слишком мало. Потеря сознания. Мы ехали в карете скорой помощи. То открывая, то снова закрывая глаза, я все еще пыталась прийти в себя. Легкая эйфория, ощущение пустоты. Мы ехали, машину сотрясало и подбрасывало. Но кажется и это было неважно. Я застряла где-то в невесомости. Не осознавая абсолютно ничего, я просто смотрела в потолок. Плывшие перед глазами картины, люди и дом. Все сливалось в единое бесконечное месиво. Сейчас все стало таким малозначимым. Я растворялась в пространстве, как лекарство в моих венах. Руки, ноги, тело – я не ощущала ничего, лишь спокойную ватную пустоту. Кто-то обращался ко мне. Я слышала голоса, но игнорировала их. Сейчас, здесь в кабине машины, я ощущала бесценность самой себя. Никакие богатства мира не могли заменить способность живо думать и чувствовать. Мне виделся какой-то бред. Тело покрылось потом, сердце громко стучало. Оглушительная тишина звоном била в ушах. Я была горячей. Пропуская одну, затем другую, мое тело трясло от судорог. Кажется, организм решил резко осознать, что же с ним все-таки произошло. Тело поражало словно током. Агония, происходящая со мной, длилась около минуты. Удивительно, как иногда сильно может растягиваться время. Ощущая каждый миг, каждое мгновение, я не могла ничего сделать. Меня отпустило. Все еще покрытое от боли тряской тело жутко болело. Каждая мышца была напряжена. Острая игла пронзила кожу запястья. Мне что-то вкололи. Резко захотелось свободы. Захотелось снова ощутить холод реки, в которой я утром плескалась. Хотелось ощутить мягкость постели, в которой я сегодня спала. Захотелось ощутить горький вкус табака на губах. Я не курила почти целый день. Чувства обострялись и затихали. Однако бездвижное тело не подчинялось моей воле: все еще слабый организм просто лежал мертвецом. Проходили минуты. Машина все еще в дороге. Я проваливалась в сон. Противный белый свет ударил в лицо. Лязг колес, грохот дверей. Все это жутко отражалось в моем сознании. Не способная открыть глаза я все еще летала в тумане. Писк аппаратуры. Ровные ритмичные звуки, под которые я отключилась окончательно.