Дорожная пыль

Автомобиль с телом на водительском сидении проехал ещё ярдов тридцать, потом сошёл с ровной ленты асфальта и с треском врезался в молодую ель. Дерево переломилось, словно тростинка, и верхняя его часть вместе с узкой тёмно-зелёной кроной рухнула на крышу сектантской машины. Помощник специально остановился посреди шоссе, прямо на разметочной полосе, чтобы посмотреть в зеркало заднего вида. Он убил столько людей, что, казалось, уже перестал чувствовать чужую боль и бояться смерти. Как солдат в каске цвета хаки. Как надрессированный Судья. Как один из членов секты, с которой он ожесточённо воюет. Как один из семейки Сидов. Разве что не настолько уверенный. Но картина, которая предстала перед Помощником после короткой перестрелки на ходу, всколыхнула в нём то, что заставили забыть месяцы, проведённые в сопротивлении, накапливающем силы. Вчера погиб Джейкоб Сид, и святоши в горах Уайттейл окончательно обезумели — бросались на выживальщиков, даже не пытаясь рассчитать силы. Хотя, должно быть, они ясно осознавали свою беспомощность перед мощью сопротивления, возглавляемого безымянным вестником смерти. Они уходили в отчаянии, мечтая отомстить за павшего предводителя и вознестись к Вратам Эдема. Чёрт бы их всех побрал. Помощник пристально вглядывался в то место, где сломался ствол, обнажив острые щепки и явив миру внутренности и соки, скрывающиеся под корой. Он провёл ладонью по лицу. На пальцах осталась кровь. Наверное, брызнула, когда он выстрелил через проём, на месте которого не так давно красовалось лобовое стекло. Возможно, кровь принадлежала тому сектанту, тело которого осталось в машине. Возможно, кому-то другому. Вполне возможно, что и самому Помощнику. Скольких он отправил на тот свет сегодня? Десять? Двадцать? Или больше полусотни? Он давно перестал считать. Он в крови уже не по локоть — с ног до головы. Его мысли вновь обратились к сломанной молодой ели, принявшей на себя сокрушительный удар неуправляемого автомобиля. Вскоре святоши найдут это место, отгонят машину, вытащат труп с размозжённой головой и соскоблят мозги своего товарища с приборной панели. После они оставят его разлагаться в лесу. Или заберут с собой. Похоронят? Сожгут? Помощник мало знал о погребальных ритуалах этих странных, страшных, безумных людей. Как-то не задумывался — всё не было времени. Сейчас вот появилось. Быть может, у них есть одна огромная братская могила. Логично в условиях вооружённого конфликта — пусть даже локального. И весьма в духе Джейкоба Сида. Одно Помощник знал наверняка: его фанатики предали земле со всеми почестями. Они соорудили возле креста импровизированный алтарь с подношениями: военная рубашка, высушенная волчья шкура и, разумеется, плетёная корзинка с белыми наркотическими цветами. Когда Помощник в одиночестве возлагал на могилу Джейкоба его же отделанную красным металлом снайперскую винтовку, запах блажи невыносимо бил в нос. Помощник не задавался вопросом, почему пришёл навестить человека, который надругался над его сознанием и ушёл от его пуль. Помощник просто глядел на зелёную рваную рубашку, которую трепал холодный горный ветер, ни о чём не думал и ощущал то, что нельзя объяснить словами. А на следующий день он стоял посреди шоссе и задумчиво смотрел назад, не оглядываясь. Он только что убил человека и заметил это. В каждой мелкой детали, словно в раскадровке. Заступая сначала на службу в полицию, а затем на место помощника шерифа, он знал, что в будущем ему придётся рисковать собственной жизнью и, возможно, убивать непокорных преступников, если они угрожают безопасности мирного населения. Помощник был готов не только служить и защищать, но и распоряжаться чужими жизнями, которые находятся в его юрисдикции. Но он не ожидал, что сопротивление нежелательной религиозной секте в округе Хоуп перерастёт в настоящую ожесточённую бойню с пушками, взрывами и военными самолётами. Никто не ожидал. Из привычных кругов, в которых Помощник вращался среди патрулирования, дел в окружной тюрьме, сотрудничества с местной полицией и бесконечной бумажной отчётности, он вдруг попал в абсолютный хаос, похожий на ночной кошмар. На поле битвы, которая будет продолжаться до последней капли крови. Взгляд Помощника раз за разом возвращался к зеркалу заднего вида. Переломанное дерево причиняло ему почти физическую боль, однако он не мог оторвать от него глаз. Из-под капота сектантской машины сначала слабо заструился, а потом повалил серый дым, не предвещающий ничего хорошего. «Вряд ли эту штуку можно спасти», — подумал Помощник. Он не проговорил мысли вслух. Не имел такой привычки. Некоторые разговаривают сами с собой, таким образом цепляясь за живое и реальное. Он же предпочитал цепляться за нечто более материальное, чем слова. Помощник уже задумался о том, чтобы снять свой пикап с тормоза, как затрещала рация. — Знаю, ты на распутье, — сказала она спокойным голосом Отца. — Я тебя не виню. Все мы приходим к пониманию через сомнения. Помощник ничего не ответил. Его испачканная в крови рука застыла над рычагом между передними сидениями. «Этот тип знает, когда надо появиться». — Сомнения мучительны, не так ли? Позволь мне облегчить твой путь. Позволь спасти тебя. Нужно лишь покаяться. Признай свои грехи, и бог простит их. Джозеф Сид говорил мягко и приглушённо, как профессиональный гипнотизёр, усыпляющий внимание своей жертвы. Так ступает кошка, которая напала на след. Помощник продолжал упорно молчать. Он больше не смотрел туда, где потихоньку занимался огонь, вспыхнувший под капотом сектантского автомобиля. Очень скоро пламя перекинется на сухую траву и деревья, быстро сожжёт их дотла. — Каждый отец скорбит, теряя своих детей, — сказал Джозеф и на мгновенье прервался. — Я молюсь за них. И за тебя тоже. Все заслуживают прощение. Помощник впервые за долгое время ощутил волну ненависти, поднимающуюся внутри. Он не любил, когда лезли в душу — а Джозеф Сид уже заглянул в неё слишком глубоко. Может быть, он прав насчёт иррациональных угрызений совести, которые поднимают Помощника по ночам и гонят на неистовую зачистку границ. Может быть, он прав и насчёт неуверенности, которая мешает ровно держать палец на спусковом крючке. Но Джозеф, тонкий манипулятор и главный идол культа, никогда не поймёт, что такое настоящая вера в человечество, которая ещё живёт в Помощнике. Даже если она едва теплится. Он наклонился вбок, открыл бардачок и нашарил гранату среди вороха потёртых карт. Несмотря на старания Джозефа, он прекрасно слышал шорох колёс, катящихся вверх по склону, прямо к нему. Одна машина. Скорее всего легковушка. — Рано или поздно ты поймёшь, что ошибался. Я тоже прошёл через это. Помощник хотел выключить чёртову рацию, вырвать её с проводами и отшвырнуть, но не мог позволить себе подобной роскоши. Он должен сделать вид, будто слушает во все уши и просто кипятком писает от того, как лихо Джозеф Сид вешает праведную лапшу ему на уши. Помощника нельзя было назвать эмоциональным парнем, и всё же он разозлился. Он взвесил гранату на ладони и обхватил её рукой, его губы вытянулись в тонкую полоску. Он ждал. — Я понимаю, что терзало тебя. Жажда мести и справедливости, — почти ласково сказал Джозеф. — Джейкоб забрал у тебя Илая, и ты забрал у меня Джейкоба. Помощник стиснул зубы. Упоминание Илая острой бритвой резануло его по животу. Громкий звук выстрела до сих пор стоит у Помощника в ушах. Он всё ещё видит безжизненное тело Илая на полу в Волчьем логове и склонившихся над ним людей — шокированных, зовущих, плачущих. Он по сей день с удушающим сожалением вспоминает выражение, написанное на лице Илая, когда он умер. По-детски искреннее удивление ножу, торчащему из спины. Этого было достаточно, чтобы Помощник устыдился своего тайного паломничество на место погребения Джейкоба Сида. — Месть не приносит облегчения. Ни одна мышца не дрогнула на лице Помощника, хотя внутри него разразилась страшная буря. Он и забыл, каково это — ненавидеть так жгуче, так отчаянно. Тем не менее рука, держащая гранату, не дрожала. Из-за поворота показалась сектантская машина. — Гнев — это разрушительное чувство. Тебе ведь знаком гнев, да? — судя по тону, Джозеф улыбался, словно сама беспечность. — Он разъедает изнутри, как кислота. Граната постепенно нагревалась в руке, ожидая своего часа. Помощник застыл на месте, не моргая. К нему приближался патруль: машина остановилась, выпустив наружу трёх фанатиков. — Джейкоб ушёл достойно, хотя и слишком рано. Мне остаётся лишь надеяться, что сейчас он там, где всегда хотел быть. «А я надеюсь, что он горит в аду под какую-нибудь тупую песню из шестидесятых», — озлобленно подумал Помощник. Он по привычке оценил отряд сектантов, которые пока что его не замечали. Двое с автоматами — оружие убрано за спины. Одна с луком, взятым наизготовку, — длинноволосая женщина в просторной рубахе. Сектанты с интересом рассматривали горящую машину. Грёбаные мешки с дерьмом вместо мозгов. Чересчур лёгкая добыча. Это как убивать детей, которые умеют стрелять. Помощник поймал себя на мысли, что ничуть не рад такому раскладу. Ещё он заметил, что второй рукой дотронулся до чеки. По его лбу медленно скатилась капля пота, заскользила вниз и повисла на кончике носа. — Гибнут люди, братья и сёстры, мои дети, но они сражаются за правое дело. А что насчёт тебя? Помощник распахнул дверь пикапа и, выдернув чеку, с размаху бросил гранату по широкой дуге вниз, метясь в накачанных наркотиками сектантов. Кто-то из них повернул голову, когда она упала на землю, покатившись в их сторону, и вскрикнул, потянувшись за автоматом. Ответом ему послужили лишь два оглушительных взрыва, следующих друг за другом с паузой в долю секунды. Три искалеченных мёртвых тела отбросило в кювет ударной волной. Одно — то, что уже не дышало, когда Помощник кинул гранату, — вывалилось из машины через боковое окно и окровавленным ошмётком плоти распласталось на дороге. К тому времени Помощник уже выруливал на извилистую просёлочную дорогу, вздрагивая на каждой кочке, попадающейся на пути. Он направлялся в бункер, где Джейкоб держал пленных. Среди них Помощник надеялся найти Стэйси Пратта. — Сегодня я воздам молитву о том, чтобы жертвы, которые ты приносишь, не пропали даром. Помощник рванул рацию с такой силой, что извитой толстый шнур чуть не лопнул. По левую сторону — там, где на обочине лежала груда почерневшего металла, — уже полыхал лес. Помощник держал одну руку на руле, управляясь с неровной дорогой, и смотрел вперёд, сдвинув брови к переносице. Пот тонкими струйками стекал по его шее. — Прибереги молитвы для себя, Отец, — услышал он свой сиплый голос, прижав рацию к губам. — Они тебе ещё пригодятся. — Воистину, — ответил Иосиф Сид, и связь тут же прервалась. Помощник отбросил рацию и вдавил педаль газа в пол. Мотор взревел, камни посыпались из-под колёс, клубы дорожной пыли попали в машину через лобовой проём. Пыль. Она была на вкус как комок свалявшейся шерсти. И именно её Помощник, крепче вцепившись в руль, обвинил в том, что его глаза невольно наполнились слезами.