В школьном туалете.

—Да заткнись! — рявкнул Лёша с силой впечатывая Диму в дверь. —Бесишь меня. — тише прошептал парень, притягивая Дмитриева за шиворот. Раздражало. Бесило то, что голубоглазый позволяет себе слишком многое. Они встречались уже грёбанный год, но парень всё ещё не пытался остановить попытки Кирилла флиртовать с ним. А раз это не мог сделать Дима, что ж, тогда Лёша сделает это за него. Резким движением руки Горелов схватил парня за волосы, дёргая на себя. Дмитриев усмехнулся. Лёша раздражённо нахмурился и врезался в чужие губы, почти болезненно сминая их в сухом и грубом поцелуе. —Может хотя бы в кабинку зайдём, м? — вцепившись руками в сильные юношеские плечи, Дима приложил немало усилий, чтобы оторвать от себя Лёшу, который уже был готов взорваться от скопившегося напряжения. — А тебе не похуй? — парировал Горелов, сминая школьную рубашку на талии Дмитриева. Дима неровно выдохнул, чувствуя на поясе крепкую хватку. Прикусив изнутри щеку, темноволосый ловко скользнул руками, которые все это время сжимали плечи, на затылок Лёши, цепляя того за мягкие тёмно-русые волосы и утягивая на себя. Затянув парня в очередной поцелуй, Дмитриев прижался к нему, жалея, что одежда мешает ему почувствовать Горелова, лишая терпкого и колючего натяжения. Кожа к коже. Целовался Дима вовсе не так, как Лёша, аккуратно играя с чужими губами, оставляя мокрые следы. Мягко проталкивая свой язык в рот, легко касаясь кромки зубов, чтобы наконец встретиться с сопротивлением, которое оказывал Горелов, пытаясь вернуть инициативу на себя. Даже, когда дело доходило до секса, Лёша не переставал выёбываться. Наверное, поэтому Дима и балдел от него: такого напористого, целеустремлённого и нетерпеливого. — Сосёшься как баба, — сгорая от нетерпения, Горелов всё равно не желал признавать, что Дмитриев целуется просто, как Бог, и от одних его губ уже можно было бы обкончать трусы. Если бы, конечно, Лёша имел меньше опыта. Он силком довел Диму до кабинки, и отцепив от себя, толкнул внутрь. —И когда ты уже научишься терпению? Трахаться здесь пиздецки неудобно. — выразил недовольство Дмитриев. Прижавшись к поганой стенке вслед за Димой, Лёша вцепился мертвой хваткой в осточертевшую школьную рубашку, и, слава богам, наконец-таки стянул ее к чертям, не без помощи парня. —Мне похуй, — откидывая собственную форму куда подальше, коротко ответил Горелов, принимаясь расстегивать пряжку ремня. — Не жалуйся, пидорас. — Кого ты тут пидорасом назвал, гнида? — начищенным до блеска ботинком Дима собирался стукнуть Лёшу, но Горелов ухватившись за щиколотку, резко потянул парня на себя, отчего тот завалился на стенку, а его нога успешно обхватила торс Лёши. — Сам не хотел чтобы нас застукали, а теперь столько шума создаёшь? — Горелов язвительно усмехнулся, упираясь обеими руками около головы Димы, и глядя на голубоглазого исподлобья. Дмитриев глубоко вдохнул, прикусывая чувствительные губы, наблюдая, как грудь Лёши расходится с каждым вдохом, а крылья носа нетерпеливо подрагивают. — О, поверь, сейчас мне гораздо интереснее тебя выбешивать, — хмыкнул Дмитриев. Горелов вцепился пальцами в сильные бедра Димы и грубо дернул на себя, упираясь возбужденным членом прямо промеж ягодиц. Дмитриев непроизвольно сжался и задержал дыхание, чувствуя разгоряченную плоть так близко к сфинктеру. И он уверен на тысячу процентов, что Лёша и в этот раз не выкроит и минутки на растяжку, а поэтому его решение подготовить себя заранее, было абсолютно верным. — Тогда чего же ты сейчас молчишь? — огрызнулся Лёша. —Да я вот просто думаю, не прихуел ли ты? - наклонившись вперед, Дима оказывается в сантиметре от чужого лица, и почти утыкается носом в нос. Лёша ухмыляется, сжимая собственные пальцы на щеках Дмитриева до такой силы, что тому приходится открыть рот. Горелов нависает сверху, полностью захватив контроль над чужим телом, и Диме остается только благодарить свою природную гибкость, потому что его ноги, рывком подкидывают блять на руки, тогда как Лёша вот-вот и вцепится требовательным поцелуем, снова почти что до крови прокусывая его губы с каждым разом. Дмитриеву ничего не остается кроме как принять правила игры и, обхватив запястье партнера, силой отцепить руку от своего лица. Щеки болезненно пульсируют, а сам он, кажется скоро задохнется от того, с каким напором Лёша терзает его рот, не давая и секунды отдыха. Дима цыкает прямо в поцелуй и принимает решение укусить Горелова за губу. —Сука, — не ожидав подобной выходки, Лёша отстранился, а в следующую секунду в отместку цокнул зубами прямо по икре Дмитриева, отчего тот недовольно зашипел и дернулся, и если бы Лёша не держал того так крепко и сильно, то скорее всего Дима заехал бы пяткой прямо по лицу парня. — Ты меня тоже бесишь своим поведением, — Лёша вместо ответа выпрямился, снова возвышаясь над Димой, собрал побольше слюны и плюнул себе на ладонь. Его глаза сверкали и искрились, а из ушей, кажется, еще чуть-чуть и дым повалит от осознания того, что он будет трахать парня. Отстранившись чуть назад, он размазал слюну вперемешку с собственной смазкой по члену и, обхватив ствол, приставил головку к плотной дырочке. — Ох, ты, блять, - от ощущения того, как головка проникает внутрь, постепенно раздвигая нежные стенки, Лёша откинулся назад, выгибая спину, и закинул голову, надрывно выталкивая из легких весь воздух. Горячо и узко, мать его. Дима точно так же забыл как дышать, и все, на что его сейчас хватило, это крепче сжать руки на чужих плечах. Он пытался расслабиться, но даже несмотря на подготовку к их встречи, пропускать в себя член Лёши было довольно тяжело. И оставалось только поблагодарить парня, что он не сорвался в первую же минуту и не натянул Дмитриев одним резким движением по самые яйца, что тот мог сделать учитывая его «выходки». —Пиздец, - войдя наконец полностью, Горелов выругался, давая себе отдых и время прийти в себя. Парень несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь утихомирить бушующий внутри пожар. И вид Дмитриева, который вцепился в него, весь такой раскрытый, трепещущий и полностью в его власти, совершенно не помогал успокоиться. — Ты прямо как шлюха, — немного успокоившись, Лёша вновь навис сверху, удобнее перехватывая Дмитриева. — Ох, как низко для вас так сильно стремится доказать кому принадлежит эта шлюха, - Дима не знал откуда, но все же нашел в себе силы ответить. И даже почти не задыхаясь от всепоглощающего чувства наполненности. Дмитриев хмыкнул и небрежным движением руки откинул чужую чёлку, поднимая голову к грязному школьному потолку. Ему слишком нравилось, когда Горелов видел его таким открытым. И ощущения от этого были просто умопомрачительные. — Да, как раз на уровне моего члена, — Лёша наклонился еще ниже только для того, что бы томно выдохнуть слова прямо в губы Димы. Чуть опустив веки, он вдохнул, наполняя лёгкие лёгким запахом тела Дмитриева. Проведя носом от виска до нижней челюсти, Горелов опустился на шею парня, оставляя на ней мокрые следы поцелуев. Лёша захватывал губами тонкую кожу, чуть посасывая и прикусывая ее. И он чувствовал себя ебучим животным, но это было до одури охеренно - вот так вот вылизывать шею Димы, специально оставляя на ней яркие засосы, спускаясь все ниже и ниже к ключице и плавно переходя на рельефную грудь. Дима с трепетом выносил каждое новое касание к своему телу, вздрагивая с каждым разом и молясь, чтобы Лёша наконец-то уделил такое же внимание его члену, или с таким же остервенением, с которым выкручивает и посасывает набухшие соски, начал вдалбливаться внутрь, лаская чувствительные стенки. Обхватив чужие руки, Дмитриева провел по ним вверх, разминая напряженные мышцы, чтобы сомкнуть ладони на широкой спине, впиваясь пальцами в грубую кожу. Удовлетворенно прохрипев, Лёша оторвался от порозовевшего соска, чтобы последний раз прикусить аккуратную бусинку и, приподняв взгляд, увидеть, как Дима распахивает рот и застывает в безмолвной просьбе, стоило парню размашисто качнуть бедрами. — Какой ты...- рвано и тихо выдохнул Дмитриев, непроизвольно сжимаясь вокруг горячего члена, который пульсировал от возбуждения с такой силой, что Дима всем нутром чувствовал этот дикий ритм, сливаясь с ним в одно целое. Услышав это, Горелов хищно оскалился, проводя руками по влажному торсу парня, сводя ладони прямо к возбужденному донельзя члену. Обхватив одной рукой налитую кровью плоть, Лёша сжал пальцы, размеренно проведя по всей длине, едва заметно мазнув большим пальцем по головке, чтобы собрать проступившую смазку. Дмитриев протяжно застонал, закидывая голову назад, натягиваясь, как струна и Лёшу абсолютно точно блять вело от такого поведения Димы. То, насколько доступным тот был сейчас, то, насколько громко в своем безмолвие он просил этого всего. Это создавало дикий контраст с тем, каким Дима был в жизни: спокойный, всегда продумывающий всё наперёд и готовый. — Интересно, а если я не буду тебе дрочить, сможешь кончить? – Лёша перехватил рукой пульсирующий член, размеренно толкаясь бедрами в горячее нутро. — Если ты блять... – Дима смолк, срываясь на глухие стоны, реагируя на то, как Лёша с каждым движением проезжается ровно по простате. Единственное, на что его хватило, - обхватить чужую руку, чтобы отвести ее в сторону и снова рвано выдохнуть. Горелов с победной ухмылкой вывернул запястье из цепкого хвата, чтобы переплести их пальцы. Снова нависнув сверху, Лёша припечатал руку Дмитриева к стенке и в поисках опоры ухватился свободной рукой за бачок ебаного туалета. Ему надоела прелюдия. Он здесь для того, чтобы голубоглазая гнида ослепла от удовольствия, а он сам почувствовал себя полноценно после. Ему надо было знать что Дима – его. Глядя на заалевшие щеки и стекающие по лбу капли пота, Горелов довольно рыкнул, начиная со всей силы вдалбливаться в податливое тело. Дима чувствовал себя до исступления хорошо. Каждое грубое и сильное движение тела над ним находило свой отклик и Дмитриеву не оставалось ничего, кроме как дать себе полную свободу и срываться на крик каждый раз, когда Лёша с силой дергал на себя и до посинения сдавливал его ладонь. Дима обхватил ногами талию партнера, притягивая к себе. Еще ближе. Еще и еще. Ему мало. Он хочет, чтобы между ними не было и миллиметра расстояния. Настолько близко, что можно задохнуться от сладковатого запаха тела Горелова. Собственный член уже болезненно ноет, но Диме совершенно не хочется уделять себе внимание. Все его ощущения сконцентрированы не в этой точке. Все, что он хочет ощущать - страсть и желание Лёши, с которым тот каждый раз погружается внутрь. Дима хрипит что-то невнятное, но даже слушать себя не хочет. Так упоительно чувствовать чужую силу, что хочется утонуть в этом с головой. Лёша, распаляемый каждым стоном и словом, что срывается с высохших от рваного дыхания губ, двигается все хаотичнее, наклоняется все ниже и ниже, прижимаясь собственным животом к чужому члену, которому уже совершенно не нужно какое-либо внимание, прилипая к чужой мокрой груди, чтобы уткнуться лбом в истерзанную шею и коротко прорычать, чувствуя, как Дима короткими ногтями впивается в спину, напрягается, сжимается плотным кольцом, вокруг его члена, и, блять, Лёша кажется, что сейчас от удовольствия ослепнет он. Когда Дима кончает, заливая спермой живот, Лёша точно так же чувствует растекающуюся, вязкую жидкость, и его почти бесит это. Если бы у него еще оставались какие-то эмоции, кроме бездумного наслаждения, он бы может даже выругался на Диму за то, что тот посмел его запачкать. Придя в себя, Лёша обнаруживает, что все еще придавливает своим телом Диму, сердце безумно стучит даже не догадываясь о том, что такое ритм, а его рука все так же сильно сжимает руку Дмитриева. Ему бы восстановить дыхание, сесть на ебаный толчок и отдохнуть, но вместо этого Горелов отпускает Диму дрожащими руками и в глазах почти темнеет, когда он резко встает на ноги. Но бывало и намного хуже, поэтому он даже не беспокоится. Нащупав в полумраке штаны, он достаёт салфетки и вытирает свой живот и, скомкав бумажку, кидает прямо на пол. — Может свалим? — Дима устало поднимает голову и надевает собственные брюки, глядя на то, как Лёша натягивает на себя одежду. —Всего два урока осталось... — Завали ебало, — Горелов нагло фыркает, глядя на обездвиженного Диму, который вяло застёгивает пуговицы на рубашке. — Потом у входа встретимся. — махнув на прощание, Лёша закрывает за собой дверь кабинки. Чтобы он, и свалил с уроков только ради Дмитриева? Ха, да никогда. Дима откидывает голову к прохладной стенке, прикрывает глаза и встряхивает затёкшие руки. И вовсе не собирался он идти за Лёшей. Разве что только увести его за собой.