Я всегда возвращаюсь

      Облачные Глубины душили, связывали запястья невидимыми нитями и не позволяли сделать лишнее телодвижение.       Вэй Ин усмехнулся. За прошедшие тринадцать лет здесь ничего не изменилось. Да, на стене послушания высекли новые правила, на смену старшему поколению пришло прогрессивное молодое, но на привычный уклад жизни это никаким образом не отразилось. Всё та же невкусная еда на завтрак, всё тот же строгий голос учителя Лань Цижэня и всё тот же нерушимый режим — ложиться спать в девять часов, чтобы в пять часов утра быть вовсю бодреньким на ногах.       А ещё был Лань Чжань, который привёл его в родной клан и позволил остаться. Вэй Усянь был безмерно благодарен ему. И, возможно, так бы всё и продолжалось. Определённо, жизнь в именитом клане нельзя назвать худшей участью, но кое-что не давало ему покоя — Цзян Чэн. Он ведь так и нормально не попрощался с ним. Сбежал как последний трус, хотя слышал, как Цзинь Лин спрашивал у дяди, ищет ли Цзян Чэн его. Шиди хотел поговорить с ним, а он не дал и шанса. А ещё Лань Чжань со своим странным поведением в последнее время. Невозможно было не заметить взгляды, которые младший нефрит бросал украдкой, прикосновения пальцев, которые старался оставить на рукавах его одежды.       В такие моменты Вэй Ин каждый раз тяжело вздыхал, скользя медленным взглядом по фигуре Лань Чжаня, скрытой под белоснежными слоями ханьфу. Он хоть и был прекрасен лицом и телом, но, в то же время, отталкивал своей убивающей холодностью.       — Лань Чжань, ты ставишь меня в неловкое положение, — признался он однажды.       Но Лань Чжань будто пропустил слова мимо ушей и продолжал повторять те же действия снова и снова.       Эти попытки сблизиться напоминали Вэй Иру о далёком прошлом. В предыдущей жизни их с Цзян Чэном отношения были пропитаны всевозможными прикосновениями, местами робкими и неуверенными, а временами пылкими, способными ни на шутку обжечь.       И так хотелось снова потянуться всем телом к Цзян Чэну, положить руку рядом с его рукой, ненавязчиво переплетая пальцы.       Со временем и вино перестало доставлять удовольствие, оставляя после себя лишь горькое послевкусие. Смешно. Он и кувшин вина были чем-то неотделимым. А теперь он без особой радости брал в руки «Улыбку императора», предложенную Лань Чжанем. И вымученно улыбался.       Будучи юным адептом, Вэй Ин частенько норовил пронести алкоголь в Пристань Лотоса, а Цзян Чэн хоть и постоянно возмущался, но тем не менее безоговорочно прикрывал, и его комната всегда служила местом ночной мальчишеской попойки. Цзян Чэн вместе с ним заодно пил вино, но никогда не напивался.       Сейчас Вэй Ин готов был навсегда отказаться от «Улыбки императора», лишь бы снова иметь возможность отведать лотосового вина в компании Цзян Чэна.       Он тосковал.       — Ты не один. У тебя есть я, — поведал Лань Чжань, когда однажды застал его скучающим посреди Облачных Глубин.       — У меня всё ещё есть и Цзян Чэн, — не понятно зачем сказал он.       — Глава Цзян? Он же просто твой брат. И то, не родной.       «Самый, что ни на есть родной», — мысленно добавил он.       Беседа с Лань Чжанем с каждым днём становилась всё более тусклой и безжизненной. Настолько сухая, что способна была воспламениться от неосторожного луча солнца. Ему больше не хотелось приставать и всевозможными способами выводить Лань Чжаня из себя. Пропал былой юношеский задор. Они повзрослели, и это надо было принять.       — Ты счастлив? — поинтересовался он у Лань Чжаня одним будничным вечером.       — А ты? — вместо ответа последовал вопрос.       «Я мог бы», — не дал наружу слететь своим потаённым мыслям.       Пауза затянулась, и Вэй Ин неловко развернулся, уставившись в окно. Облачные Глубины — самая настоящая темница. А он здесь пленник, лишённый прав и возможностей, вынужденный влачить существование, которое с натяжкой можно назвать словом «жизнь». Свобода в действиях для Вэй Усяня — это его сущность. Ему нужен простор, раздолье, независимость. Ему нужен Юньмэн Цзян.       Он скучал.       — Я направляюсь окунуться в холодный источник. Ты можешь присоединиться.       — Нет, спасибо, — мягко отказался от предложения Вэй Ин.       На лице Вэй Ина промелькнула тень улыбки. Это новое тело было напрочь не приспособлено к погодным условиям в Гусу. Вот уже которую неделю ничто не было способно согреть его. Иронично. Но даже в новом теле Вэй Ин ощущал себя так, словно всегда являлся воспитанником Пристани Лотоса, взращенным под жарким солнцем Юньмэна, не привыкшим к иной погодной обстановке. Хотя, определённо, нога Мо Сюаньюя ни разу в жизни не переступала порог Пристани Лотоса. Это юношеское тело не знало все прелести земель Юньмэна, но зато его душа помнила.       Когда-то давно в прошлой жизни Цзян Чэн вернулся домой после годового обучения в Гусу, и они вдвоём, будучи юношами, которые только преодолели порог в шестнадцать лет, первым же делом принялись плавать наперегонки в тёплых водах Юньмэна. Вода с ног до головы окутала их, просачиваясь в сложно заплетённые причёски, медленно стекая по позвоночнику. Их тела переплетались друг с другом, словно это было ожесточённое соревнование. Вот только проигравшего не было. И исход был ясен заранее. Наплескавшись вдоволь, они медленно дотрагивались до тел друг друга и много-много целовались, погружаясь в пучину блаженства. Под водой можно было всё. Времена прошли, но Вэй Ин по-прежнему бережно хранил это воспоминание.       Вэй Ин ненавидел своё новое тело. Оно было до ужаса слабым и ничего не умело. Каждое утро он начинал с глубокой медитации. В голове не оставалось ни единой мысли, разум полностью очищался. После приступал к основным тренировкам. И каждый раз горько усмехался: прошли те времена, когда он был первым учеником во всех дисциплинах.       Раньше госпожа Юй без передышки гоняла их по тренировочному полю. Он всегда удивлялся, как она одинаково ко всем относилась. Например, госпожа Юй никогда не выделяла Цзян Чэна только потому, что он её сын и наследник Юньмэна. А ещё она славилась вспыльчивым нравом и безжалостностью. Это пугало, но в то же время и являлось поводом для юношеского восхищения. Если Вэй Ину не изменяла память, то госпожа Юй была ли чуть ли не единственной сильной заклинательницей, которую он знал за недолгую предыдущую жизнь.       Сейчас меч держался неуверенно, словно не до конца доверял хозяину. Это злило. Но и это же было стимулом не останавливаться. Шаг за шагом, день за днём — и он окрепнет.       Он верил.       — Лань Чжань, я хочу отправиться в путешествие, — заявил он однажды. Ему надоело ходить вокруг да около. Ему надоело давать лишнюю надежду своему другу.       — Это то, чего ты действительно хочешь?       Вэй Ин лишь кивнул.       — Хорошо, тогда я отправлюсь с тобой и…       — Нет, — спокойно перебил его Вэй Ин. — На тебе всё ещё лежит забота о клане. Пока твой старший брат находится в уединении, ты не можешь позволить себе оставить клан так надолго.       — Значит, это будет долгое путешествие? — уточнил Лань Чжань.       — Да, — подтвердил он. — Я хочу повидать мир.       Он покинул.

***

      Природа дальних земель полярно отличалась от той, к которой привык Вэй Ин. И люди тоже. В некоторых местах диалект разговаривающих настолько сильно разнился от его родного, что он попросту ничего не понимал. В такие моменты он чувствовал себя неуютно от того, что выбивался из всего потока жителей. Он вроде был со всеми, но в то же время — чужой.       Следующие месяцы его крышей был небесный свод, окружающие просторы — надёжными стенами, а единственным спутником — породистая лошадь, любезно предложенная Лань Чжанем. Он изо всех сил пытался отказаться, убедить друга, что ему и Яблочка хватит, но Лань Чжань упорно его не слышал. И напоследок добавил, что лошадь куда надёжнее спутник для дальних поездок.       Кристально чистые ручьи на время заменили ему купальни. После жаркого дня вода приятно холодила, бережно омывая тело и расслабляя напряжённые мышцы. А по завершении вечерних омовений он разжигал костёр, ночи были ужасно холодными. Всматриваясь в яркие пламенные языки, на ум каждый раз приходил один и тот же человек.       Цзян Чэн как пламя — ярое и беспощадное, но также способное согревать. И в постели он был именно таким. Согревающим…       Вэй Ин готов был продать душу злым богам, лишь бы снова ощутить Цзян Чэна кожа к коже. Обнажённо и интимно.       — Около пятнадцати лет… — Вэй Ин шептал тихо и медленно, ощущая каждое слово на языке. Около пятнадцати лет он не чувствовал напористости Цзян Чэна в постели. Он боялся, что однажды проснётся и навсегда забудет, что когда-то имел счастье разделять с Цзян Чэном удовольствие на двоих.       За всё время странствия небо сменило бессчетное количество оттенков: от пастельно-розового до глубокого синего. А четыре сезона плавно чередовались друг с другом, радуя своими дарами.       И всё же спустя продолжительное время Вэй Ин был рад снова ступить ногой на знакомые земли. До территории клана Юньмэн Цзян оставалось около пяти дней верхом на лошади, и он решил сделать передышку в одном из ближайших заведений. Интерьер оказался довольно скуп, слава небесам хоть всё обставлено согласно фэншую.       Подле него нарисовался юноша на вид шестнадцати-семнадцати лет, который тотчас поинтересовался, чего желает молодой господин. Вэй Ин уточнил, есть ли у них мясное рагу — нет, куриные крылышки — тоже нет, свинина в кисло-сладком соусе — опять же нет. Парнишка неловко пролепетал, что сегодня в меню только гэцзы. Пришлось согласиться, и он попросил добавить к заказу вино. Тот послушно кивнул и удалился.       Когда подали еду, Вэй Ин медленно притронулся к горячему супу. Он не очень любил мясо голубя, но, похоже, это заведение было не в состоянии предложить чего-нибудь получше. Ладно, ему не привыкать. Да и он за время своего путешествия стал довольно-таки непривередлив к еде.       — Знаешь ли ты свежие новости? О чём в народе поговаривают?       Он знал, что ему не откажут в маленькой просьбе. Гость — это святое, даже в подобном захолустье его желание закон. Да и вряд ли местному парнишке каждый день попадался посетитель, который не пинал за обслуживание, а всего лишь просил рассказать последние новости.       — Конечно же, господин! — радостно воскликнул парень и приглушённым тоном продолжил: — Говорят, возрождённый из пепла Старейшина Илина теперь странствует по миру, чтобы практиковать новые тёмные заклинания, не иначе.       Вэй Ин горько усмехнулся. Как же он ненавидел своё прошлое прозвище Старейшина Илина, напоминавшее о самом тёмном периоде в его жизни. Разрушение никогда не было его путём, но тёмная сила, глубоко впитавшаяся под кожу, растекалась по венам и, в конце концов, дала о себе знать. Если бы ему дали возможность вновь прожить предыдущую жизнь, он бы не допустил подобного исхода. Ни за что.       Глотнув поданный алкоголь, Вэй Усянь поморщился — вкус был, мягко говоря, странным. Что за разбавленное вино подают в этом заведении? Он недовольно вздохнул. Спустя долгое время вновь решился испить любимый напиток, а его ждало разочарование.       — Ладно-ладно, а есть ли новости о главе какого-нибудь именитого клана?       — Поговаривают Саньду Шэншоу начал вести разгульный образ жизни, что может плохо сказаться на репутации всего клана.       Вэй Ин чуть не подавился. И откуда берутся эти сочинители? Они ничего не знали. Цзян Чэн не был таким. Он ел на застольях, но ровно настолько, чтобы насытиться. Общался с привлекательными девушками, но ни с одной не позволял проявление малейшего флирта. Смеялся вместе со всеми, но всегда меньше других. Вэй Ин всегда удивлялся, почему. Откуда в его шиди такие ограничения? Сам он, например, охотно флиртовал с обаятельными девицами. Ведь это было интересно.       — И что же глава Цзян бесперебойно ведёт себя подобным образом?       — Да-да! — охотно закивал парнишка. — Ходят слухи, что его воскресший брат повлиял на него таким образом. Такими темпами потеряет окончательно светлый разум.       Вэй Ин покачал головой. Злые языки могут твердить, что угодно о Цзян Чэне. И пусть. Зато он знал правду.       Пожалуй, это заведение ничего дельного собой не представляло. Он слишком засиделся. Пора двигаться дальше.

***

      — Можно аудиенции у главы Цзян? — поинтересовался Вэй Ин у сторожа на входе.       Молодой адепт клана окинул его пристальным взглядом, словно обдумывая, как правильно ответить. И наконец, заметив, приличный меч, закреплённый на одеждах, немного расслабился. Видно, посчитал, что раз перед ним заклинатель, то, наверное, не самый последний в своём умении. И, скорее всего, пришёл по делу к их главе.       — Глава Цзян сейчас на тренировке с юными адептами, вам придётся подождать, — объяснил он и поспешил указать на место, где следует ждать.       Он мог смиренно простоять на одном месте, но слишком соскучился по оживлённой Пристани Лотоса, чтобы не пройтись по внутреннему двору. И как только адепт отвлёкся на разговор со своим другом, поспешил улизнуть. Вэй Ин тщательно осматривал изменения, которые привнёс Цзян Чэн в качестве нового главы. Планировка во многом походила на предыдущую, но всё же ощущалось, как ко многим вещам приложил руку Цзян Чэн.       Сам того не замечая, Вэй Ин приподнял уголки губ. Пристань Лотоса хранила самые драгоценные их воспоминания. Он окинул внимательным взглядом любимый пруд; под вон тем деревом, возраст которого исчислялся столетиями, случился их первый поцелуй. Тогда робкое, чувственное касание губ выбило из колеи, заставив растеряться их обоих.       Сзади послышалось тактичное знакомое покашливание и Вэй Ин мигом развернулся. На Цзян Чэне было повседневное, непарадное ханьфу, хотя и отделка по краям выглядела шикарно. Он уже был готов к тому, что Цзян Чэн всколыхнётся, словно наспех зажжённая свеча, но к удивлению Вэй Ина тот просто глубоко вздохнул и сжал переносицу, словно пытаясь избавиться от усталости.       — Вэй Усянь, почему ты пришёл? — тихо спросил Цзян Чэн.       Он мог поклясться своей второй жизнью, что это был самый настоящий проблеск надежды в глазах Цзян Чэна. Пусть еле уловимый, но был. И это дорогого стоило. Вэй Ин в открытую признался:       — Я всегда возвращаюсь к тебе.