Улицы помнят.

Ди возвращается под самое утро: замёрзший, бледный и вымотанный. Парень тихой стягивает кеды и осторожно оставляет их в темном углу. В доме темно, сумерки. Блондин, по-привычке, заходит в кухню и ставит даллу на огонь , кидает две ложки кофе в маленькую чашку и направляется в комнату для того, что бы снять верхнюю одежду. Возвращается, варит кофе. Запах крепкого горького кофе разносится по дому, но сейчас это никого не волнует. Ди открывает окно: холодный осенний ветер дует в лицо. Парень расслабляется и ставит локти на подоконник, пока кофе немного остывает. Ди любит осень, есть в ней что-то прекрасное и особенное, навивающее болезненную хандру. Кофе отдаёт горечью во рту, но в этом нет ничего плохого — Ди нравится. В кухню заходит еще один человек. Ди оборачивается и видит: отец, в тёплом белом халате и тапках, не выспавшийся, но спокойный. -Закрой окно, холодно, — говорит взрослый, а парень послушно делает то, о чем его попросили. Мужчина садится за стол. — Ты как? Ди отводит глаза, облокачивается обратно на подоконник. Блондин еле держится на своих тонких ногах, которые в последнее время стали еще худее. -Ди, ты не хочешь мне ничего рассказать? — спросил светловолосый мужчина, заваривая чай. -Ты о чем? -Давай без глупостей. Мы же оба знаем, что ты понимаешь о чем я, Ди. Думал, я не замечу твоего болезненного состояния или того, что ты дома перестал ночевать? — флегматично проговаривал Себастьян, добавляя в чай сахар. Ди оставил это без ответа, потому что он тут не нужен. Парень не сомневается в отце и прекрасно знал, что разговора не избежать. Себастьян поставил чашку перед сыном. -Выпей. Всегда, когда я болел — твоя мама готовила мне сладкий чай, — сказал мужчина, улыбнувшись. Себастьян оперся о подоконник рядом с Ди, смотря в потолок. - Знаешь, Ди, а ведь улицы помнят. Помнят то, как ты уходил из дому, как я это делал. Улицы знают все наши секреты. Наши воспоминания навсегда отпечатались на стенах старых домов, понимаешь? Никому не нужные, среди остальных миллиардов воспоминаний. Эх, — мужчина опустил задумчивый взгляд. — я просто хотел сказать, что я не стану тебя осуждать, просто пожалуйста, не порти своё здоровье, прошу тебя. Ди опять молчит. А ведь Себастьян абсолютно прав, но ведь это ‘болезненное состояние’ не взялось из неоткуда. Такая уж правда — высокоинтеллектуальные люди склонны к грусти, меланхолии, или, в конечном счете, к депрессии. И кому это знать не лучше, чем Глэму? -Ты прав, как всегда. И больше не откроется окно с утра, не сварится кофе и никто не прийдет с утра, тихо ероша обувь на входе. Осень быстро сменилась зимой, но зима будет долгой.