Дом для меня

Два летних месяца пролетели, оставив за собой очевидное понимание, что Лер на самом деле тот еще лодырь по части готовки самому себе. Даже имея благодаря Валентине Петровне неплохие навыки, Лер ленился готовить, предпочитая покупать готовые пельмени, чебупели с разными начинками и прочие полуфабрикаты, от которых вчера у Лера снова разболелся живот, поэтому сегодня он съездил за продуктами и купил все необходимое для супа, жаркое и даже муку для пирога. Вчера вместе с соседкой они сварили яблочную пятиминутку из того озера яблок, что валялись на заднем дворе Лера. Марья Николаевна показала Леру, как варить варенье, и даже одолжила свой большой металлический таз. И вот теперь Лер планировал испечь яблочный пирог, как делала бабуля. Ее рецепт Лер не знал, но нашел похожий на ютуб и решил попробовать. К тому же Лер в первый месяц свободы настолько обожрался сладостей, скупив весь ассортимент нутеллы, киндеров и шоколадок милки в ближайших магазинах, что прыщи не только на лице, но и на заднице сошли только сейчас. Теперь Лер сам старался если и есть сладости, то либо самостоятельно приготовленные, либо с хорошим составом. Замесив опару, Лер вышел во двор, чтобы вернуться к выкорчевыванию проклятого пня, с которым бился все утро. За два месяца ему удалось привести заросший участок в относительный порядок. Вырубить кусты и деревья, выгрести щебенку и кое-как со своей больной спиной перекопать участок. Вообще Лер планировал закупить зеленый газон, оставив место под несколько клумб для цветов, но деловитая соседка устроила ему настоящую взбучку, поэтому вместо газона у Лера прорастала пожираемая жуками картошка, морковка и еще куча культур, половина из которых не взошла. Отчасти еще и поэтому Лер невольно переходил на здоровое питание, потому как что делать с таким количеством огурцов, кабачков и картошки, если не есть? Выкорчевать пень за десять минут не удалось, но соседка принесла еще один лом, и Лер решил закончить с тестом, а потом подпихнуть под корни еще и его. Пересмотрев видео еще раз и с благоговением заглянув под полотенчико, довольный пышной шапочкой Лер добавил оставшиеся ингредиенты и, поставив тесто подходить, занялся духовкой, а потом наведением порядка на кухне. Наверное уборка была для Лера каким-то особым медитативным процессом, помогавшим навести порядок не только дома, но и в голове, правда Лер в очередной раз настолько увлекся процессом, что чуть не упустил тесто, которое начало потихоньку опадать. Вымыв руки и завязав отросшие волосы в маленький хвост на затылке, Лер принялся за раскатку теста. Выложив первый корявенький лист раскатанного теста на подготовленный противень, Лер выскреб остатки яблочного варенья из тазика и, равномерно распределив его по тесту, взялся за оставшийся кусочек теста. Когда, наконец, куцый, но такой милый пирог был слеплен, Лер вырезал из остатков обрезанного с корявых краев теста нелепые веточки и, прилепив их на пирог, убрал тот в духовку. В распахнутые окна и двери задувал летний ветерок, покачивая занавески, которые Лер повесил даже на дверной проем для того, чтобы надоедливые мухи не залетали в дом. Устав протирать пол около духовки, Лер вспомнил про пень и, натянув любимые семейники, больше напоминавшие шорты, чем трусы, с огромными желтыми подсолнухами, купленные у бабули на базаре, вернулся во двор. Довольно осмотрев свой красивый забор с коваными вензелями и со стороны дороги закрытый деревянными рейками, взялся за пень. Лер кряхтел, пень трещал, и казалось, что с таким же титаническим усилием, которое не дает абсолютно никакого результата, Лер выкорчевывает уже второй месяц Самсона из своего сердца и своей головы. Лер подпихнул лом немного в другую сторону и, навалившись всем телом, решил, что если он справится и вытащит этот проклятый корень из земли, то так же сможет выкорчевать и Самсона. Поставив самому себе такую задачу, Лер бесился, что время шло, а вытащить пень не выходило, тот лишь чуть-чуть вылез из-под земли. Лер сбегал в дом, выключил свой ароматнейший пирог с золотистой корочкой, но приступить к еде не смог, потому что дурацкая цель с идиотской слепой надеждой не давала покоя. Лер так устал сопротивляться самому себе, греть в руках отключенный телефон, постоянно вспоминать те короткие мгновения, которые они провели вместе, тот жуткий день на парковке и разговор с Васильцевым в больнице после сердечного приступа, что уже не знал, что придумать и какой обряд провести, чтобы его отпустило. — Я отпущу тебя, — голос Васильцева из памяти был немного искажен. — Но отпущу тебя одного. Боровшийся с сонливостью из-за таблеток Лер нахмурился, не совсем понимая, о чем Дима говорит. — Вчера мы доставили тебя в подходящую больницу, и когда ты пройдешь полный курс лечения, который я уже обговорил с твоим лечащим врачом, я тебя отпущу. Контракт с Дитрихом будет приостановлен. Сейчас мы договариваемся о размерах неустойки, которую я сам ему выплачу. Лер открыл рот, собираясь возразить, но Дима, покачав головой, склонился к нему и осторожно поцеловал в сухие губы. Поцелуй был коротким и осторожным, а в глазах Димы за привычной ширмой безразличия проступила боль, ответственность за которую навалилась на Лера позже, когда лекарственная анестезия закончилась и беззащитное перед виной и любовью сердце закровоточило снова. — Я отпускаю тебя с условием: ты проходишь полное лечение, о процессе и результатах которого меня будет оповещать твой доктор. Если ты нарушишь это условие, то я интерпретирую это как твою неспособность позаботиться о себе и заберу тебя обратно. — Васильцев на мгновение прикрыл глаза, подавляя желание вернуть Лера обратно уже сейчас. — И вторым условием будет полное отсутствие в твоей жизни Самсона. Лер дернулся, вздрогнув, но промолчал. В глазах у Димы не было той жестокой пелены, которую Лер увидел тогда на парковке, лишь горечь и сожаление. — Это условие я выставляю не потому, что не смогу перенести «проигрыша» и уступить тебя ему, хотя доля правды тут тоже есть, но главное, я просто уверен, что он тебя добьет. Вы абсолютно не подходите друг другу… Этому ублюдку только дрессировщик из цирка в партнеры подойдет, — впервые не скрывая эмоций, раздраженно прошипел Васильцев. Лер, улыбнувшись, нашел руку Димы и, несильно сжав ее, одними губами сказал: «Спасибо». Лер не ожидал, что будет скучать по Диме, по их тихим вечерам, по тактичной заботе, по роялю, за которым Лер иногда играл для него. Васильцев любил классическую музыку и они несколько раз ходили на концерты инструментальной музыки вместе и даже в оперу, и всегда это была Димина инициатива. Несмотря на холодность, своеобразную замороженность, Дима был живым, наверное гораздо более живым и близким, чем кто-либо, и Лер думал над тем, что тянется к нему больше, чем к этому демону Самсону, пробившему его сердце насквозь. Если бы все было иначе, если бы Лер никогда не встретил Самсона, если бы не это наваждение чувств, то сейчас он был бы с Димой и вполне возможно жил бы в этом доме, приезжал сюда вместе с ним. Они даже обсуждали такие варианты, когда Дима расспрашивал Лера про ремонт, о котором тот мог часами говорить. Васильцев знал про дом все, он даже помог Леру найти дизайнера, который сделал небольшой макет с планировкой и мебелью. Возможно, если бы не эта ситуация, Лер закончил бы работу с Пашей (дизайнером) по-другому, и тот, завершив начатое дело до конца, превратил бы дом в игрушку, но Лер, расплатившись с ним, отключил телефон. Если бы все было иначе, возможно эти сожаления не отравляли бы Леру лето, но все было именно так, как было. Дима разрешил увидеться с Самсоном под присмотром врачей один раз, но Лер отказался. Он не был уверен, что справится с прощанием. Так будет лучше для них обоих. Пройдет время, и они все переживут, рубцы на сердце зарастут, страничка перевернется и старому тексту будет не место на новой странице, а пока Лер делал, как прописал врач, и ждал, когда наступит долгожданная ремиссия. Сильнее навалившись на лом, Лер почувствовал, как, затрещав, пень подался вверх. Сердце подозрительно потянуло, Лер замер, но кажется, пронесло. Ему теперь нельзя было рисковать. Еще три нажатия, Лер облился потом, но пень наконец вылез из земли. Лер плюхнулся на землю рядом с ним, пытаясь отдышаться. — Вот это я понимаю, модный лук, — раздался до мурашек по коже знакомый голос за спиной, Лер вскочил на ноги, обернувшись. — Я прошел курсы оказания первой помощи при сердечном приступе и хожу на сеансы контроля гнева… у меня даже есть успехи. У дома с аптечкой в руках и Патрицием в наморднике стоял Самсон. Лер закрыл глаза, решив, что ему примерещилось, но, даже встряхнув головой, Лер не смог отогнать видение, напряженно в него всматривающееся, готовое вот-вот броситься со своей нелепой аптечкой на помощь. Лер был так изумлен и растерян, что не заметил, как ослабли руки и из них выпал лом, приземлившийся Леру на палец. — А-А-А! — О Господи!!! — Самсон, выронив аптечку, бросился к упавшему в ямку из-под пня Леру. — Да что с тобой не так, черт возьми?! — Ты со мной не так!!! — рявкнул Лер, держась за ногу. — Как только ты появляешься в моей жизни, у меня начинаются проблемы!!! — Да я не сделал ничего еще! — Тебе и делать ничего не надо, чтобы что-нибудь случилось! Достаточно твоего присутствия! Перебранка из-за ноги перетекла в выяснение отношений со всеми накопившимися претензиями. Лера буквально прорвало. Пока он орал на Самсона, тот, не прекращая огрызаться, отконвоировал Лера в машину и отвез в больницу, где диагностировали сильный ушиб, без трещин и переломов, но полноценно ходить Лер пока не мог, потому что даже при раздирающих противоречивых желаниях избавиться от Самсона и обнять его Лер смог доковылять только до калитки больницы с облупившейся краской. — Проваливай! — Кто же довезет тебя домой? Тем более, как я могу оставить тебя без присмотра в таком модном наряде? — Самсон красноречиво посмотрел на семейники с подсолнухами Лера, едва сдерживая дрожащую на губах улыбку. Лер, не найдя, что ответить, доковылял до палатки со всяким барахлом, начиная от журналов и заканчивая вкусняшками, но у окошка ларька вспомнил, что дома его ждет пирог, и решил, что утешит себя им. — Пачку презервативов, пожалуйста, — зато Самсон нашел, что там купить. — Ты охуел? — вытаращился Лер на этого наглеца. — Я вас попрошу так не выражаться в моем присутствии! — рассердилась продавщица. — Действительно, — поддержал Самсон, — хам какой. Растерянный Лер с открытым ртом наблюдал, как Самсон купил три пачки презервативов, а еще минералку и жвачку. — Ну что, пойдем? — скалящийся довольной улыбкой Самсон махнул в сторону машины. — Да пошел ты в жопу! — прошипел Лер. — Я как раз именно туда и планировал, — похабно улыбаясь, протянул Самсон, предпринимая провальную попытку придержать Лера под локоток, но, чуть не отхватив этим локотком в челюсть, понял, что Лер справится сам. Лер уселся на переднее сиденье, стряхнув под ноги скрученный в несколько раз поводок и бросив злобный взгляд на повизгивающего в багажнике Патриция. — Как только привезешь меня, проваливай вместе со своей псиной туда, откуда вернулся! — окрысился Лер по новой, как только Самсон сел в машину. — Но я только приехал! — делано возмутился Самсон. — Еле нашел тебя! — Да мне плевать! — Но ты же в таком состоянии! — Самсон кивнул на распухающую ногу Лера. — Если брошу тебя, беспомощного, в таком положении, то я буду подлецом! Самсон явно кривлялся, поэтому Лер не мог найти подходящих слов, чтобы выгнать засранца, потому что тот очевидно планировал все превратить в клоунаду, а Лера бросало с одного берега на другой. С одной стороны, он был зол, что Самсон заявился, нарушив договоренность Димы и Лера, а главное, нарушив хрупкое равновесие внутри Лера, а с другой стороны, Лер чувствовал себя как наркоман в завязке, которому наконец привезли дозу и ему уже плевать, что будет дальше. Лер злился на свою жалкую беспомощность, неспособность сказать "нет", потому что в животе все скручивалось в предчувствии и желании. Разум бился в агонии, а сердце ликовало. Самсон вел машину, объезжая ухабы, а Лер безбожно палился, потому что не мог оторвать взгляд от него даже ради приличий, ради крох догорающей гордости. Да и наличие собаки пока не очень напрягало. — Почему у тебя нет ворот для машины? — Самсон припарковал своего огромного монстра возле калитки Лера. — Потому что у меня нет машины и не будет, — отрезал Лер, выползая из машины. — Почему? — не отставал Самсон. — Не люблю машины. — А где же мне тогда свою ставить? — В этом вопросе было столько несвойственной Самсону наивности, что Лер сначала отреагировал и только потом понял, что это провокация. — А твоей тут вообще быть не должно! — взвился Лер. — Как и тебя! Проваливай! По лицу Самсона растеклась довольная улыбка, и не успел Лер занервничать, как тот наклонился и, подхватив его на руки, понес в дом. — Но как же я тут брошу тебя, такого сладкого и беспомощного?! Благодаря тому, что Патриция забыли в машине, преданный друг человека не увидел, как в его любимого хозяина запустили кружкой, потом огрели шваброй и долго громко на него орали. Выдохшийся после несвойственного для себя выброса эмоций Лер сидел в кресле с заботливо подставленным под ногу пуфиком и наблюдал за Самсоном, которому было все как с гуся вода. Проклятые курсы по контролю гнева! Видимо, Леру скоро придется и самому на них походить. — Вау! Да ты никак меня ждал?! — воскликнул Самсон, обнаружив в духовке пирог. Лер хотел огрызнуться, но лишь вяло покачал головой. Хотелось спать, слишком много эмоций сразу. Самсон словно супергигант все магнитные поля ему перетряс, и пока тот заваривал чай, бегая на улицу, нарезал пирог, Лер задремал в кресле, проснувшись через час. На часах было начало шестого, вечернее солнышко сквозь занавеску рисовало цветочный узор на полу. В доме никого не было, и у Лерки екнуло сердце в испуге. Неужели он уехал? От этого предположения стало страшно и обидно, но все страхи быстро развеялись, когда Лер доковылял до кухни и сначала увидел, что нет больше половины пирога, а за окном Самсон в семейниках, которые Лер тоже купил у бабули, но не надевал, потому что они ему были немного великоваты, а на накачанной заднице Самсона сидели прекрасно, выкорчевывал пень у забора. Лер изначально планировал и этим пнем заняться, но когда уморился с первым, решил, что другой ему не сильно-то и мешает. У Самсона же дело шло быстрее, возможно потому, что он был выше и за счет особой любви к тренажерам тяжелее. Лер сглотнул, прилипнув глазами к подтянутой заднице, мощным ногам, рельефной спине, сильным рукам. А еще заметил, что валяющихся яблок стало меньше. Было толком не видно, поэтому Лер доковылял к другому окну, напротив которого была яблоня, и узрел шокирующее зрелище: стаффтерьер Патриций, который в голове у Лера писался через дефис со словом «людоед», счастливо носился по участку и бессовестно хрумкал валяющиеся на земле яблоки, количество которых стремительно уменьшалось. Лер вернулся на кухню, поставил чайник на огонь и снова залип на Самсона. Лер не знал, что с ним теперь делать, а главное, что бы он ни придумал, не мог этому противостоять. Он получил свою дозу и все старания пошли прахом. Все это время Лер намеренно себя баловал, пытаясь компенсировать отсутствие Самсона. Пытаясь забить сильнейшую тоску и боль по нему вкусняшками, простыми удовольствиями, и в какой-то момент Леру показалось, что ему это почти удалось, но стоило приехать Самсону, как Лер понял, насколько тщетны были его попытки. Это выглядело так глупо и наивно. Если бы чайник не закипел, неизвестно сколько бы Лер так простоял. Заварив себе и Самсону чай, Лер вышел на веранду и, подойдя к ее краю с той стороны, куда выходят кухонные окна, сел, свесив ноги, и предался многовековому удовольствию человечества, на которое можно смотреть вечно. Когда в кружке у снова залипшего на Самсона Лера почти остыл чай, а подбежавший Патриций выклянчил у Лера половину пирога, Самсон выкорчевал пень и наконец заметил Лера. Поиграв бровями, покрасовавшись мышцами и заставив Лера, улыбнувшись, закатить глаза, Самсон подошел к нему. — Доби хороший, хозяин! — положив руки Леру на колени и состроив идиотскую мордашку, протянул Самсон. — Оставь Доби себе. Засмеявшийся Лер подавился чаем, еще и Самсона им облил. Сначала Лер смеялся, потому что это было смешно, а потом просто не мог остановиться. С него просто хватит. Хватит этой боли, этих резиновых дней с бесполезными подсластителями бесконечной горечи разлуки. Самсон обошел террасу, сел смеющемуся Леру за спину и обнял за плечи, позволяя откинуться на себя. Лер еще какое-то время смеялся, а потом замолчал, незаметно переключившись на руки Самсона, которые его аккуратно поглаживали по коже под рукавами растянутой футболки, и алую плазму заката, растекшегося по небосводу и макушкам сосен. Белоснежный диск медленно тонул в алом мареве и скрывался за горизонтом. Патриций принес им обслюнявленное яблоко и, бросив его Леру на колени, жалобно посмотрел сначала на кусок оставшегося пирога, а потом на Самсона с Лером. — Только попробуй ему дать… — Не успел Самсон закончить, как Лер отдал кусок счастливой собаке. — Тебя забыл спросить, — огрызнулся Лер. Самсон рассмеялся и, сжав Лера в объятиях крепче, зарывшись носом в волосы, прошептал: — Как же я тебя люблю!