круговорот

      никаких внезапных приступов ностальгии не было: скучные, сделанные один в один домики, наоборот, вводили в тоску. усянь совершенно не понимал своих родителей, а если точнее — не хотел понимать. он считал себя самостоятельным: ему уже шестнадцать и он умело наломал дров в другом городе.       может быть, родители считали, что новая обстановка хоть как-то изменит его.       усянь считал, что они ошибались.       — и чего ты такое недовольное лицо скорчил? — мама смотрит в зеркало заднего вида, качает головой. — как пятилетка. ты сам понимаешь, что всё к лучшему.       она хмыкает, хочет что-то ещё добавить, но смотрит на мужа. он человек рассудительный и не любит скандалов; усянь часто спорил с мамой обо всём. они и слишком одинаковые, и слишком разные. с годами между ними всё равно образовалась пропасть; усянь слишком большого о себе мнения. он мальчик взрослый. матери это не нравится: чует, что не в ту сторону идёт его взрослость.       порой она слишком мягкая. а усянь совсем не такой.       — я помню, как ты не хотел отсюда уезжать, — отец поворачивает направо, вздыхает. — держался за штанину и плакал: не хочу, не буду, оставьте. куда исчез этот мальчишка?       усянь хмурится, фыркает, но уголки губ приподнимаются. ему становится смешно: он представляет себя мелкого — такой тупой.       — как видите: жизнь наша — круговорот, — он совсем распластался на заднем сидении. — и всё равно я отсюда смоюсь. рано или поздно.       — поздно!       мать щурится, а усянь показывает язык; он не остаётся без ответа, когда та повторяет точь-в-точь.       — а ещё говоришь, что я маленький. *       на месте они обживаются быстро: оказывается, мало кто переезжал. все с радостью вспоминают семейную пару с сыном, который уже знатно вырос, а про причину переезда тактично не спрашивают.       конечно же, мало кто из большого города едет в глушь.       но усянь уверен, что в университет он точно поступит подальше отсюда.       дворики кажутся и знакомыми, и чужими: погода здесь отвратная. вечно хмурое небо, ветер прохладный и много пыли; усянь часто чихает. в его голове одно — найти точку. даже в таком захолустье она будет, а его родители всё-таки дураки.       он слышит скулёж и замирает — любопытно и страшно. в детстве его укусила собака, с тех пор усянь относится к ним с подозрением: и пугается, и нет. потом решает, что уколов он совсем не боится и, если его снова покусают, то, возможно, родители передумают.       — трус.       на него смотрит пара серых глаз: мальчишка напротив совсем-совсем щуплый. усянь вспоминает, что несколько месяцев назад тоже был ужасно тощим.       — почему?       у мальчишки какое-то хмурое, но знакомое лицо: они примерно одного возраста, другой, может быть, на год-два младше.       — ты стоял там минуты две. ласточке всё равно ничем нельзя помочь, — мальчишка смотрит на собаку так тоскливо, что усяню почти жаль её. — проваливай.       последнее звучит грубо, и усянь, конечно же, возмущается.       — чего это я должен проваливать? — он упирает руки в бока. — это не частная собственность.       — отлично.       мальчишка сам встаёт и идёт куда-то в сторону, но усянь почему-то решает его поймать — хватает за рукав ветровки, тянет на себя. он видит худые запястья и царапины: вспоминает девочек из прошлой школы.       — руки убрал! — он хмурится, но дальше никуда не идёт.       так они и стоят, смотрят друг на друга; ветер уныло шумит вокруг.       — собираешься оставить собственную собаку умирать?       — во-первых, она не моя. во-вторых, это не твоё дело: я сказал, ей никак нельзя помочь.       усянь хочет ещё что-то бросить, но что — не знает: мальчишка выглядит как-то уставше и, кажется, старается не расплакаться. пятилетка. он ощущает себя черствым человеком, потому что ему совершенно всё равно.       кидает, безусловно, обидное:       — ты даже не пытался. *       мама что-то говорит про его друзей из детства, даже пытается найти альбом с фотографиями, но усянь умело отмахивается от неё. она кричит что-то вслед что-то вроде: «вечером пойдем в гости к друзьям семьи», но усянь лишь качает головой.       он не хочет.       усянь прокручивает недавнюю встречу в голове, придумывает тысячи новых фраз, которые бы сделали разговор лучше, а потом пинает камень носком кроссовка — всё в прошлом. машины времени пока что не существует: он бы с радостью испытал её на себе. столько можно было бы изменить и никакого эффекта бабочки.       на окраине он закуривает косяк и смотрит на небо: такое тёмное и унылое. хочется спать. скучно.       — зачем ты это делаешь?       почему-то усянь не удивлён. они снова встретились.       — что делаю?       смешок вылетает сам по себе, и он представляет, как его собеседник привычно хмурится.       — куришь, — морщится, сто процентов. — травку. где ты вообще её нашёл?       усянь поворачивается на живот и смотрит прямо в серые глаза, а потом его губы сами по себе растягиваются в улыбку:       — домашним мальчикам интересно?       мальчишка немного краснеет — от гнева, наверное.       — сам ты домашний мальчик! ничего я-       он вдыхает и выдыхает, вдыхает и выдыхает.       — придурок!       усянь смеётся и протягивает руку с косяком: заманивает, тянется к чужим пальцам.       — попробуй, может быть, расслабишься.       собеседник смотрит с волнением: усянь видит, как у того дрожат руки, а потом, после секундной заминки — что творилось в голове? интересно — хватают.       — и попробую.       он делает затяжки три, конечно же, кашляет, а потом отдаёт; возможно, ему уже неплохо дало в голову.       усянь вспоминает, как в прошлом — другом городе — лежал на крышах и пробовал что-то намного серьёзнее. потом они все, как единый организм, тянулись друг к другу: главное, чтобы не было плохо, а только хорошо.       все хотят испытывать только хорошее.       усянь помнит тяжесть чужих рук и тел. помнит девчонок и мальчишек из прошлой школы. теперь это — прошлое. какая жалость.       — всё никогда не пойдёт к лучшему. чепуха.       — неужели у тебя всё так плохо?       мальчишка перестал строить из себя дерьмо, и даже полез с вопросами: лицо разгладилось и стало очень знакомым. усянь всегда знал, что у него херовая память.       — я хочу обратно. у вас здесь слишком скучно.       — наверное.       шелест травы и чужие шаги. теперь усянь лежит один. *       она его пугает: взгляд слишком резкий. слова гладкие, фразы умные и поучительные: дочка в престижном университете, а сын хороший ученик — мать года. есть ли такое звание в городишке? усяню кажется, что женщина какая-то пустышка. может быть, он ошибается.       а ещё у усяня нет совести:       — так это ты был моим лучшим другом из детства? я тебя совсем за-       — я тебя тоже не помню!       потом мальчишка — чэн — смотрит в сторону другой комнаты: там сидели родители. опасливо так, будто может получить. усянь ничего не понимает.       — не страшно. мы были маленькие, а ты ещё мельче. сколько тебе тогда было, лет пять? крошка чэн.       — не называй меня так, — он снова морщится. — ты странный.       — хотел сказать «свободный»?       они снова молчат и это неуютная тишина. приглушённые голоса и усянь совсем бесстыжий:       — твоя мать такая страшная. в смысле, нет, вы, конечно, похожи, я имею в-       чэн просто смотрит в пол и молчит. усянь выдыхает.       — забудь. она всегда такая строгая, да?       чэн снова смотрит в в сторону, потом на белые носки и окно.       — всё нормально.       почему-то усяню так не кажется, но он ничего не говорит: пусть они и дружили в детстве, их отношения сейчас под большим вопросом.       — хорошо-хорошо. хочешь тра-       чэн тянется к его лицу руками: ладонями закрывает рот и выглядит изумительно гневно.       — не говори так! — громкий возмущенный шёпот, и усянь слегка кусает и облизывает его ладонь.       а потом смеётся.       чэн морщится ещё сильнее и агрессивно трёт руку о шорты. смотрит в другую комнату, встаёт и качает головой:       — придурок.       в конце встречи женщина с резкими глазами смотрит на усяня сверху вниз, а чэн следует за ней, как утёнок за мамой-уткой.       — и что вы делали? миссис юй такая серьёзная: её сын такой же?       усянь фыркает: его мама слишком любопытная. в этом они точно похожи. *       водоём здесь грязноватый, но купаться всё-таки иногда приходят. лето не резиновое, почти кончается — усянь зовёт чэна поплавать.       в последнее время ему снились трогательные-щепетильные сны о плачущих детях и неозвученных желаниях, но сейчас совершенно ничего не трогало. усянь зевает и радуется солнцу — третий раз встречает здесь. пора записывать в календаре, как праздничный день.       — у нас девчонки в школе тоже драли себя. дуры, — усянь смотрит на шрамы на руках: запястья, плечи. — ты-то зачем?       чэн скукоживается: на вопрос отвечать не хочет и юлит.       — это игра такая.       усянь стягивает солнцезащитные очки вниз:       — странная игра. и какие же правила?       — первое правило: ничего не говорить тупым придуркам, — он пожимает плечами. — то есть, тебе. прости, исключений не бывает.       усянь смеётся заливисто, секунд тридцать.       — а почему футболку не снимаешь? и вообще — мы же купаться пришли.       чэн качает головой:       — я здесь просто сижу. не хочу.       — да-да, конечно. мама, наверное, не разрешает, наш домашний мальчик?       и опять тишина.       — я не домашний — сколько раз тебе повторять?! и если нет, то какое тебе дело? боже, что я вообще здесь за-       усянь хватает его за футболку — она довольно большая и широкая — и тянет к водоёму: небольшая горка и можно спрыгнуть, не слишком высоко. вместе они падают вниз, а потом мягкое погружение в воду: она прохладная и, кажется, здесь всё-таки глубоко. усянь чувствует, как что-то трепыхается и больно бьёт его по ноге.       — да что с тобой, что ты, блять, делаешь?!       — какой же ты придурок! зачем я вообще с тобой общаюсь!       чэн что-то среднее между мокрой курицей и котёнком: глаза красные, волосы мокрые и вода течёт вниз. он смотрит совсем-совсем обиженно и злобно. нет, всё-таки курица.       на берегу они снова сидят в тишине. голова чэна утыкается в колени, а усянь видит позвоночник сквозь мокрую футболку. у него внезапная идея посчитать их, потому что это так легко: первый диск, второй, трет-       он дотрагивается до шейного и останавливается.       — если хочешь, чтобы быстрее высушилось, то лучше снять. не благодари.       у чэна до сих пор глаза красные. усянь теперь считает шрамы и ему кажется, что здесь что-то неправильно. *       — о, далёкий странник, ты чего такой грустный?       третья учебная неделя, чэн прибегает к нему после школы: они сидят, играя в приставку, а потом чэн замолкает и погружается в себя. второй раз. первый, когда усянь учил его, как правильно пользоваться игрой: надо же, как чудно.       — я устал.       усянь смотрит растерянно, потом поднимает вверх плечи:       — что случилось?       чэн тупо молчит, прикусывает губу — мнётся. усяню это, конечно же, не нравится.       — принцесса, — он тянется под кровать и достаёт оттуда шкатулку с травкой и бумагой. — расслабься, друг. моих родителей до вечера не будет.       — я, — чэн качает головой. — должен идти, правда? не хочу.       усянь выдыхает дым прямо в лицо.       — мне кажется, все знают, что твоя мамаша та ещё тиранша.       — замолчи. просто замолчи. ты не прав, — он запускает руки в волосы. — я её люблю, но вообще ничего не хочу. просто-       усянь снова делает затяжку.       — кому я говорю? ты совсем ничего не понимаешь.       его друг выглядит совсем расстроенным и усяню честно и сильно хочется его пожалеть.       — знаешь, моя мама говорила, что когда человеку грустно, его надо утешить. совсем просто, и я немного изменил стратегию.       усянь аккуратно держит его лицо; щёки теплые, а собственные руки горячие — он пытается не подпалить волосы. целует сначала в лоб, а потом в губы: вот и главное изменение.       чэн застывает, но потом отмирает; выходит никудышно, а усянь осознаёт, что опыт свой теряет. не клёво.       чэн похож на куклу, у которой сломалось что-то внутри и совсем не может починиться. безвозвратно.       выбегает также быстро, как и заходит; ни слова не говорит. усянь лишь смотрит в окно, а потом падает на пол. в шкатулке есть ещё несколько граммов чего-то другого — руки наконец-то дошли. отличный повод забыться. *       в ноябре шкатулка остаётся одинокой вместе с кривыми детскими рисунками: человечки держатся за руки — мило. переезд, наверное, был плохой затеей. переходный возраст у подростков абсолютное дерьмо.       зато в шкатулке теперь ни грамма и она совершенно чиста, а рисункам больше не надо пылиться в тайной полке дома тридцать девять: чэн боялся, что мама их найдёт и разорвёт.       в школе уныло напевают о помощи психологов. запомните, дети, суицидальные мысли — это очень плохо. помогите себе и другим. равнодушные кивки и скучные записи в тетрадях, донельзя монотонно.       на самом деле, здесь совсем ничего не изменилось.