***
Пока Пэйлунь вспоминает, в каких обычно носках он выходит из дома в пятницу, Фэйюй подавляет желание выкинуть сначала его ящик с богатой коллекцией, а потом и самого Пэйлуня из окна, как минимум, шесть раз. Спасает только то, что кресло в чужой комнате удобное, а ещё Фэйюю грустно из-за того, что его вчерашний собеседник мало того что удалил все фотографии, так ещё и перестал быть Сиси, обожающей пельмени. «Юньси, 32» без какой-либо информации вгоняет то в тоску, то в любопытство. С одной стороны, жутко обидно, что, выходит, Юньси не настолько уж и не стремится к отношениям, как говорил, раз анкета всё ещё существует. С другой – теперь любопытно, что этот человек собой представляет в действительности, и неужели он, Чэнь Фэйюй, смог заинтересовать взрослого мужчину настолько, чтобы тот хотел продолжить общение. Соврал он про друга или надеется на что-то – вот в чём вопрос. Хотя... Столбик чувства внутреннего величия Фэйюя стремительно ползёт вверх, и обрывает миг эйфории от мысли «Господь, каким же классным ты меня слепил» тихий голос Пэйлуня: – Как думаешь, лучше с кактусами или с инопланетянами? – Вторые будут лучше смотреться, когда я натяну их тебе на жопу. Собирайся быстрее! – ноет Фэйюй, расползаясь в кресле, как уставшая каракатица. Они ещё даже не позавтракали, как договаривались с вечера, а сил уже ни на что нет. С Пэйлунем они познакомились два года назад, во время вступительных экзаменов в академию сценических искусств. Только если Фэйюю на тот момент было восемнадцать, и он пошёл учиться актёрскому мастерству по стопам родителей, то Пэйлунь, будучи на шесть лет старше, решил стать художником-технологом осознанно. Держался он с достоинством, осанка ровная, манеры идеальные, и рядом с ним хотелось выпрямить спину и резко стать умнее. Фэйюя привлекали такие люди. Не то чтобы он считал себя глупым, просто всегда было интересно, что происходит в голове у тех, кто не может позволить себе ни с того заорать или хотя бы просто подпрыгнуть. Фэйюй довольно долго испытывал реакции Пэйлуня подобным образом, пока тот не сдался, и они не подружились. Чуть позже к их скромной компании присоединился Гун Цзюнь с последнего курса режиссуры – тот самый Саймон, и, наверное, поэтому у Фэйюя в голове окончательно пошатнулись строгие рамки в общении со старшими. Как в случае с Сиси, например, разница в двенадцать лет с которой (которым) осознаётся только сегодня. Юньси, в свою очередь, тоже не создаёт впечатление чопорного или даже закостенелого в плане возрастных каких-то установок. Он легко пошёл на контакт, но в то же время – сдержал дистанцию, и такой порядок вещей Фэйюя не совсем устраивает. Поведение старшего воспринимается как вызов, хотя умом Артур понимает: иногда случайная переписка – это просто случайная переписка. – А почему мы идём именно сюда? – Пэйлунь закрывает глаза от слепящего солнца рукой и кивает на огромное застеклённое здание торгового центра, куда они добрались буквально за двадцать минут. «В облаках» находится на крыше и выглядит довольно солидно, как для двух студентов в кедах. И пусть обувь Фэйюя стоит как оклад за полгода местного охранника, неловкость в его походке чувствуется. – Знакомый посоветовал, здесь, вроде, вкусно готовят. О чём они с Пэйлунем не подумали, так это: – На чьё имя забронирован столик? Ответа на такой вопрос ни у кого из двух неудачников, конечно же, нет. Вот только если слушатели художественного курса готовы смириться с поражением, отмахнувшись неловкой улыбкой, третий курс пробуждает в себе внутреннего актёра и с самым серьёзным видом ляпает: – Юньси. – Фэйюй честно готовится услышать вежливый ответ девушки-администратора, что у неё нет записи с таким именем на данное время, расстроиться из-за безответственности только что выдуманного персонажа и попросить сделать бронь на завтра, как замечает странное выражение на чужом лице. У него осторожно уточняют: – Ло Юньси? – Да. – Что ж, иногда язык работает быстрее головы, ничего не поделаешь. Импровизация неожиданно имеет довольно странный эффект: администратор подзывает к себе одного из официантов и шепчет ему что-то на ухо. Парень в форме приосанивается, хмурится, оценивающе смотрит на посетителей и только потом уходит по поручению старшей коллеги. – Дайте нам одну минуту, пожалуйста. – Девушка сдержанно улыбается. Пэйлунь смотрит на Фэйюя, как на умалишённого, – Фэйюй, гордо расправив плечи, смотрит вдаль. Он сам не понимает, что происходит, но марку держит, его так на лекциях учили. Он даже дружеские тычки в спину не чувствует, хотя они мягко намекают, что сейчас наилучшее время, чтобы свалить и более не позориться. Просто Фэйюй привык не сдаваться и позориться до конца: – А что происходит, можно спросить? – небрежно интересуется у администратора. – Хотелось бы уточнить у вас тот же вопрос, – доносится со спины незнакомый голос, и дальше всё происходит, словно в сюр-постановке современного театра. – Добрый день, я один из владельцев «В облаках». Фэйюй оборачивается и с первого взгляда понимает, кто перед ним. Вероятность того, что он и Юньси встретились бы в подобной обстановке, была ничтожно мала, но это всё равно происходит. Для завтрака можно было бы выбрать любое кафе или ресторан из огромного списка, предложенного минувшей ночью Юньси, но надо было именно этот! Потрясающе. Пэйлунь поглядывает на красивого мужчину в чёрном костюме с опаской и уважением, в то время как Фэйюй пожирает его стройную фигуру глазами. Учитывая их разницу в росте – сверху вниз, с лукавой широченной улыбкой и безо всякого стеснения. И пусть он держится как победитель в данной ситуации, внутренности все превращаются в желе по одной только единственной причине: Ло Юньси непозволительно красив, а у Чэнь Фэйюя впечатлительное мальчишеское сердечко. Юньси, безусловно, делает вид, что они незнакомы, хотя – Фэйюй готов поклясться – наверняка удивлён и, возможно, переживает. Или действительно не узнал? Так сразу и не определишь. Его уверенность в себе восхищает и раздражает одновременно, особенно, когда хозяин заведения небрежно спрашивает: – На имя Ло Юньси, говорите? Фэйюй, в какой-то мере обиженный его равнодушным тоном, внезапно шлёпает себя по лбу и сокрушается: – Я сказал «Юньси»? Прошу прощения, оговорился. Нашу тётушку зовут Ло Сиси. Она недавно выиграла конкурс красоты среди женщин в возрасте и хотела нас с братом угостить в честь этого. Глаза Пэйлуня стремительно увеличиваются в размерах, грозясь вывалиться из орбит, и он замечательно сливается с принтом своих пятничных НЛО-носков. В каждом его зрачке читается по слову жирным шрифтом: «какого» и «хрена». Под острым подбородком Юньси начинают ходить желваки, но этого недостаточно, чтобы пробить панцирь самообладания, поэтому Фэйюй тут же восторженно ахает: – Может, госпожа Ло назвалась другим именем, чтобы избежать атак репортёров... У неё, кстати, недавно фотосессия была! Хотите, покажу фотографии? Вдруг она уже в зале, а мы тут топчемся? – Нет нужды. Я вас проведу. – И ледяной указ персоналу: – Два английских завтрака на моё имя. Последнее, что успевает вякнуть Фэйюй, прежде чем Юньси утаскивает его, как маленький буксир огромную баржу: – А тётушку Ло не угостите? Только рухнув на удобный диван у панорамного окна, он чувствует, как дрожат и подкашиваются непослушным желе ноги. Волнение догоняет запоздало, в ушах пищит, и чудесно пахнущая еда на тарелке не вызывает никаких эмоций, даже самого жалкого бурчания в животе. Не до того. Напротив Фэйюя сидит Пэйлунь. Он отошёл от шока довольно быстро и без особых последствий, так что теперь аппетитно уминает за обе щеки хрустящий поджаренный бекон и авторитетно заявляет: – У этого Юньси клёвые носки, ты обратил внимание? – Если бы я не чувствовал каждой клеточкой тела его желание меня разделать, то, может, и обратил бы, – недовольно ворчат в ответ. – Где моя благодарность за халявную еду? Она мне стоила седых волос. – Спасибо тебе большое! – Пэйлунь активно трясёт протянутую для холуйского поцелуя руку. – Ты же не любишь фасоль, да? Можно я съем? – Фэйюй ему, честное слово, поражается. Как человек, по вине которого в его личной жизни произошёл апокалипсис, может так спокойно себя вести? Ведь именно Цюань, все восемнадцать его поколений, Пэйлунь возился от нечего делать в чужом телефоне и решил зайти в давно забытый «Тиндер». Ему показалась весёлой идея лайкнуть анкету женщины немного за тридцать со страницы друга, интересующегося исключительно своим полом. Чувство юмора уровня «бог носков», достижение открыто, давайте следующее. Хотя, если уж быть честным, Фэйюй другу благодарен. Потому что сидит он в эту минуту в одном из крутейших ресторанов города и украдкой наблюдает не за одним из – а определённо за самым привлекательным мужчиной из всех, с которыми когда-либо был знаком. Ло Юньси ненадолго задерживается возле бара, делая пометки в своём планшете. Он перекидывается несколькими фразами с ребятами за стойкой, добродушно посмеивается, и в этом его смехе чувствуется как лояльное отношение к сотрудникам, так и усталость человека, который давно не знает, что такое выходные. Заметно, что Юньси живёт своим детищем. Он явно в идеале знаком с меню, лично улаживает все конфликтные ситуации в зале. Фэйюй отчего-то думает, что первое время владелец вполне мог ещё и на кухне работать. Вероятно, тогда любимое дело приносило ему больше удовольствия, чем сейчас, но это только глупые фантазии. Всё же, Фэйюй без пяти минут актёр, а не психолог. – Что ты здесь до сих пор делаешь? – Три часа спустя спрашивает Юньси, подходя к столику. Фэйюй к этому времени съедает два десерта, выпивает чашку кофе и даже просит лапшу с собой, однако внимания к своей скромной персоне добивается только сейчас. Брошенный Пэйлунем, умчавшимся по учебным делам, он клипает честными-пречестными глазами и почти что скулит: – Я не хотел, чтобы всё так получилось. Прости, если тебе было неловко. – Ты приходишь сюда меня шантажировать, а теперь хочешь заставить поверить в то, что ты внезапно раскаиваешься? – скептично гнёт бровь и вздыхает. – Я оказался здесь совершенно случайно. Не выслеживал тебя, ни у кого ничего не спрашивал. Всё получилось по наитию. – Уже во второй раз. – Что? – Опять это твоё «случайно». – Юньси отодвигает стул и садится рядом. Это странно. Фэйюй неосознанно отшатывается к окну, чувствуя необъяснимую опасность. – Ты знаешь, кто я и чем занимаюсь, у тебя есть на меня своеобразный компромат, что дальше? – И смотрит пристально, как будто в самую душу заглядывает. Воздуха резко не хватает. Фэйюй из хозяина положения легко и просто превращается в мышку, заигравшуюся, а оттого и попавшуюся в лапы огромного мурлыкающего хищника, безобидного на вид. Так и тянет попробовать почесать его за ушком, а там только два варианта – смерть или смерть быстрая. От руки Юньси умереть не жалко, поэтому: – Поехали со мной к бабуле? – Что?.. – Ну, у неё юбилей в следующую субботу, ничего не планируй. Сначала ничего не происходит, потом Юньси запрокидывает голову и беззаботно хохочет. – Иначе что? – Неужели он принимает правила игры? – У меня сохранены фотографии Сиси. – И что? Фэйюй теряется и обиженно фыркает: – Да не знаю я, чего зачтокал! Юньси снова смеётся, и сердце замирает на долю секунды от того, как он заразительно это делает. – Я подумаю.***
– Знаешь, я позвонил не для того, чтобы ты плакал от смеха в трубку все те пять минут, что я тебе жалуюсь. Цзяньцы, находясь на другом конце города, от души выдувает нос в платок, а потом сквозь короткие смешки гундосит: – Тебя просто давно никто не клеил, вот ты и бесишься. Не вижу абсолютно ничего страшного в том, что произошло. Подумаешь, парнишка решил обратить на себя внимание самым интересным способом, до которого мог додуматься. Это же забавно! – Я думал, что сгорю со стыда на месте. Причём, ты в этом тоже виноват! – Юньси меряет нервными шагами гостиную и едва сдерживается от желания вырвать себе приличный клок волос, чтобы привести эмоции в порядок. – Не виноват, а способствую, не путай понятия. Двадцать – это уже шесть лет как возраст согласия, а если сильно переживаешь, то год можно просто за руки держаться. Он тебе симпатичен, так с чего паникуешь? – Того и паникую, – ворчит. – Послушай, я тебя не узнаю. Тебя никто не казнит, если ты раз сходишь кофе попить с парнем, с которым познакомился в «Тиндере», это нормальная практика. Так что или пригласи его куда-то, или удали приложение и прекрати меня во всём обвинять. Чао, крошка, у меня дела. – Надеюсь, ты не собираешься испортить ещё одну жизнь. – Связь какая-то паршивая, что ты сказал? Откидывая голову на спинку дивана, Юньси вздыхает и закрывает ладонями лицо. Ему сложно. Он чувствует себя корабликом, которые последние четыре года только и делал, что выполнял свою работу: ходил по волнам, выдерживал мелкие грозы и страшные бури, то расправлял паруса, то в тихую погоду стоял на якоре посреди чистого бирюзового моря и наслаждался тишиной. Кому-то такой вариант может показаться скучным, а Юньси нравилось ощущение стабильности. Не сказать, что у него уж совсем не было времени за кем-то ухаживать, пока он занимался бизнесом, было бы желание. А его, на фоне забот, связанных с рестораном, особо не было. Лишних переживаний и нервотрёпки не хотелось. Фэйюй же врывается в его, как казалось всегда Юньси, полноценную и размеренную жизнь смерчем, о котором не предупреждала ни одна метеостанция. Приносит кучу эмоций, заставляет сомневаться в выбранном курсе и стиле жизни. Яркий, бесшабашный, дающий свободу каждой своей прихоти, каждой мысли. Юньси вспоминает себя десять лет назад и понимает: дело не в возрасте. Он и тогда не был настолько раскованным, привыкшим находиться в вихре каких-то сумасшедших событий и легко читаемым. А Фэйюй такой. Ещё и смотрел с неприкрытой симпатией и даже обожанием, и Юньси до сих пор чувствует на себе вчерашние взгляды. У него никогда не было комплексов, он уверен в себе, так что чужое внимание должно только льстить и не более, но... Но всё идёт не так. Например, обкусанные подушечки больших пальцев, забытый стакан воды с лимоном на столе, неспособность найти себе место в своей же квартире. И причина всех страданий – прочитанное с десяток раз «Так что насчёт субботы?» и оставленное пока без ответа. А что может сказать Юньси? «Прокати меня с ветерком?» Он смеётся себе под нос, отчего-то набирает в грудь побольше воздуха, неприлично сильно волнуясь, и наконец-то решается написать Фэйюю в ответ: «Ты серьёзно готов привезти на семейный праздник человека, которого видел только раз в жизни, и то, случайно?». «В случае с тобой - да». Немного погодя приходит довольно наглое уточнение: «Владелец ресторана – отличный вариант для зятя, думаю». «А если бы я был нищим?». «Но ты не нищий». «Но если?». «Это не было бы проблемой». «У тебя что, святые родители?». «Практически. Как и я. И бабушка классная, ты бы ей тоже понравился». «Ой, точно*». Юньси очень хочется ударить себя по лбу за то, что делает и что ощущает. Он вдруг думает о том, как было бы здорово снова сделать что-то эдакое, что сбило бы с Фэйюя спесь. Заставило бы выглядеть как в ресторане, когда он готов был прилипнуть к окну, лишь бы не сидеть так близко с Юньси и не казаться неопытным мальчиком. Кажется, они оба, подсознательно или нет, хотят поиграть в одну и ту же игру – добраться до мягкого брюшка, обычно защищённого иголками. И в подобном обычно тот, кто раскрывается первый, не проигрывает, а наоборот, однако: «Где ты живёшь?» – Юньси не намерен быть легко ведомым. Фэйюй долго не отвечает, и как хотелось бы в этот момент видеть его лицо. «А ты хочешь приехать?». «Могу завтра. Сходим куда-нибудь, расскажешь про бабушку». «Жаль, что не сейчас, конечно, но твой вариант тоже неплох. Тогда я выбираю место. Давай где-то к двум?». «Договорились». Фэйюй присылает геометку, а Юньси ещё очень долго не может уснуть. Снится ему Цзяньцы в балетной пачке, так что пробуждение на следующий день случается воистину приятным. Насмотрелись, хватит, поскорее бы теперь умыть глаза. Начало воскресенья смело можно назвать хорошим. От мучительных метаний не остаётся ни следа, Юньси довольно быстро расправляется с запланированными делами, возвращается домой, чтобы принять душ и переодеться в неформальную одежду, и только потом выезжает по сохранённому заранее адресу. Дождливый март наконец-то сжалился и расщедрился на солнечную погоду, дует приятный тёплый ветер из приоткрытого окна, и пробки не кажутся чем-то страшным, как обычно. До нужного места Юньси добирается примерно за два часа и в приподнятом настроении. Как там говорил лучший друг? Нормальная практика? Поводов накручивать себя и переживать нет. Живёт Фэйюй в какой-то из квартир невысокого одноэтажного дома с мансардой. В этом районе все постройки такие, как будто с кадров американского кино, с белыми заборчиками и аккуратными газонами. Вдоль улицы прохаживается парень в чёрной бейсболке с двумя пушистыми белыми котами на поводках, и больше в это время на улице никого нет. Юньси выходит из машины – он приехал на двадцать минут раньше, но торопить Фэйюя не хочет – и невольно засматривается на животных. Их хозяин, заметив это, улыбается и приветливо кивает головой, здороваясь издалека. Он ненадолго исчезает из виду, а когда появляется снова, решается подойти и спросить: – Вы кого-то ищете? Вам нужна помощь? – Нет, благодарю. Я жду друга. Он живёт в этом доме. Незнакомец слегка округляет глаза: – Вы друг Артура? Вау. Надеюсь, он ничего не рассказывал про своего соседа-трансвестита? Юньси хмурится, припоминая что-то подобное, и его секундная заминка воспринимается радикально. Молодой человек подхватывает своих котов под мышки и решительным шагом уходит, причитая: – Сколько раз я просил, сколько раз! – После того, как он хлопает входной дверью того самого дома, напротив которого остаётся недоуменный Юньси, звон в ушах не рассеивается ещё долго. Первое, что говорит Фэйюй, вылетая за порог несколько минут спустя, это: – Вижу, ты познакомился с Симоной. – Я вообще не понял, что произ... – Потом расскажу! Пойдём. – Фэйюй хватает Юньси за рукав лёгкой куртки и тянет в противоположную от автомобиля сторону. – Сегодня гуляем пешком. Тебе идёт белый, кстати. – И широко, тепло улыбается. Первое время Юньси чувствует себя неловко. Ему кажется, что на них с Фэйюем все смотрят, и выглядит их дуэт комично, но по факту прохожим наплевать. Окружающие их люди слишком заняты своими заботами, проблемами и телефонными звонками, чтобы смотреть на кого-то дольше доли секунды, пока проскальзывают мимо. В конце концов, Юньси и Фэйюй могут быть парой коллег, родственников, кем угодно, кому какое дело. Фэйюй рассказывает, что третий год учится в Пекинской киноакадемии, но выступление, которое пришлось дать «В облаках» на днях было самым сложным за все его отчётные постановки, рекламные контракты и мелкие роли в мыльных операх; смеётся. Говорит, что его друг питает нездоровую страсть к одежде, и носки Юньси – единственное, что восхитило его по-настоящему во время похода в ресторан. Спрашивает, где купил, потому что его попросили узнать. Он не позволяет разговору неловко обрываться ни на секунду, и это удивительным образом не напрягает. Новые темы обнаруживаются с лёгкостью: то Юньси рассказывает забавные истории о самых требовательных клиентах, то смеётся с очередной нелепой шутки Фэйюя. Им вместе легко, хотя, казалось бы, из точек соприкосновения у них разве что одно несчастное приложение, которым оба даже не планировали пользоваться. С лёгким сердцем и по-прежнему беззаботной улыбкой Фэйюй признаётся, что полгода назад расстался со своим партнёром, но отошёл достаточно легко, и обидно было только от этого факта. – Страшно разочаровываться не в ком-то, а в себе. Знаешь, когда понимаешь, что не прикладывал должных усилий, чтобы жить, а просто существовал какое-то время... Так, для галочки. После неспешной прогулки они оказываются на небольшом рынке, где Фэйюй чувствует себя, словно рыба в воде. Он уверенно шагает чуть впереди, пока не приводит Юньси под крошечный навес, где делают пельмени на пару. Видимо, своего покупателя и его привычки владелец знает давно, поэтому сразу достаёт две порции и шлёпает на прилавок, со смехом принимая из рук Фэйюя оплату. Старик ещё что-то рассказывает и возвращается к работе. – Ты серьёзно решил угостить меня уличной едой, прекрасно зная, кем и где я работаю? – Вот поэтому и решил. – Фэйюй выхватывает палочками для еды первую пельмешку, дует на неё, а потом без предупреждения подносит к открытому рту Юньси, который как раз собирается что-то сказать. – Поверь, ничего вкуснее ты не ел. Тесто раскатано тонко, наваристый бульон слегка жжёт язык, и Юньси закрывает глаза, скорее, не из-за вкуса, а потому что расслабляется каждой клеточкой тела, душой. Ему легко так, как не было давно. Словно тот самый кораблик теперь волен выбирать и прокладывать маршрут себе сам. Хочешь – плыви к далёким островам в поисках диковинных птиц, хочешь – на край мира набирать в кувшин воду, текущую снизу вверх, под силу абсолютно всё. Когда подозрительно притихший Фэйюй с очаровательно розовеющими скулами протягивает палочки снова и снова, Юньси подаётся вперёд сам и с удовольствием жуёт пельмени. В конце концов, они обмениваются номерами телефонов и нехотя – оба прощаются на закате. Фэйюй бурчит-жалуется, что у него сегодня съёмка в студии, а Юньси обещал отвезти Илуну документы по работе домой. Они неловко перетаптываются на месте, улыбаются друг другу и оттягивают момент, когда нужно будет сказать окончательное «пока». – Я не рассказал ещё... – Я позвоню? Начинают одновременно, сбиваются и смеются. – Буду ждать. – Фэйюй, вроде, собирается чуть податься вперёд и сделать что-то определённо опрометчивое, но в последний момент передумывает и позорно сбегает, бросая на ходу: – До встречи! – До встречи.***
Девятого апреля Фэйюй принимает поздравления от родителей, брата и бабушки, и после всего отключает телефон. Его настроение далеко от состояния человека, который рад, что ему исполнилось двадцать один, и теперь можно спокойно покупать алкоголь в магазине самому, а не просить старших. Он, откровенно говоря, расстроен. Более-менее веселит матерящийся на весь дом Гун Цзюнь, и его гневные вопли, наверное, слышит даже водитель подъехавшего несколько минут назад такси. – Если ты в ноябре не побреешься налысо, то я тебя кастрирую ржавыми ножницами самолично. – Это всё, что он говорит, выходя на улицу, и обиженно молчит следующие несколько часов. Оказавшись «В облаках» спустя неделю, Фэйюй уже не боится вопроса администратора о том, на чьё имя бронировался столик. Смело отвечает, что это Гун Цзюнь, восемь часов вечера, и хотелось бы, чтобы ему и его спутнице, которую Фэйюй аккуратно придерживает под локоть, чтобы не завалилась на своих неустойчивых каблуках, сразу подали вина. Приятной внешности администратор проводит их к месту у окна, сгибается в полупоклоне и обещает, что желание гостей будет сейчас же исполнено. Дурное расположение духа Фэйюй, не привыкший к полумерам, компенсирует сполна. Стоит сказать, что злился он не из-за подарков или что-то вроде того, а потому что ему так и не позвонили. Юньси обещал, но слова не сдержал, и это обидно ударило по гордости. Даже не написал, что спокойно добрался домой, так ещё и пропал со всех горизонтов. Точнее, удалил приложение, и Фэйюй сначала обрадовался, а потом внёс в список причин для злости. Позвонить самому, конечно же, не вариант. В день рождения тоже чуда не случилось, поэтому он забронировал столик в месте, где мог бы ненавязчиво помаячить перед глазами Юньси, а ещё заставил Саймона снова перевоплотиться в страстную Симону. Только если в прошлом году дело ограничилось домашней фотосессией, в этот раз Гун Цзюнь в своей воздушной юбке в пол ловил восхищённые взгляды и хотел сдохнуть: – Предлагаю со следующего года всё же начать дарить подарки, а не загадывать отбитые желания. Фэйюй поднимает бокал за его здоровье и напоминает: – Загадывать отбитые желания тоже ты когда-то предлагал. – Тогда мы только съехали из общежития, и денег ни на что не хватало. Теперь пора завязывать. Но сначала ты побреешься налысо и сделаешь полную эпиляцию тела. От одной только мысли по спине пробегают мурашки, и, чтобы отвлечься, Фэйюй напоминает другу: – Выбирай, что хочешь кушать. Напоминаю, что я угощаю, так что можешь не сдерживаться. Это что-то вроде компенсации за твои мучения. Гун Цзюнь, допивая второй бокал игристого, заметно добреет: – Да насрать, в общем-то. Мне даже интересно, сколько мужчин, считающих себя гетеросексуальными, возжелали выпустить своих птичек на волю, когда меня увидели. О, хочу мясо краба. Где-то под конец второй бутылки голова кружится и у Фэйюя. Он теряет всякую надежду высмотреть в многолюдном зале хозяина заведения и решает, что на сегодня страданий с него хватит. Гун Цзюнь окончательно превращается в Симону, манерно размахивая руками, когда вполголоса рассказывает что-то о своём последнем проекте на телевидении, но хохочет всё равно так громко, что иногда на него в недоумении оглядываются другие посетители. Это выглядит смешно, и Фэйюй смеётся, периодически вытирая проступающие в уголках глаз слёзы. Между прочим, он сегодня тоже неплохо выглядит, в Диор и с уложенными после стрижки волосами, так что наслаждается времяпровождением и заказывает ещё вина. В туалете, пока Фэйюй умывает раскрасневшееся лицо и руки, кто-то кладёт ему руку на плечо. Он встречается с Юньси взглядами и готов осесть от неожиданности на пол. – Ты же мне не мерещишься? – уточняет так, на всякий случай. Юньси в своём чёрном классическом костюме поверх чёрной рубашки выглядит, мягко говоря, пугающе. Его тёмные глаза вот-вот прожгут в Фэйюе две сквозные дырки, а ледяной тон почти физически ощутимо бьёт под дых: – К сожалению или к счастью, нет. – Ну тогда привет. И я пойду. – Далеко? – Я здесь не один. – Я в курсе. – Ты ревнуешь? – Ты пьян. – Ты не ответил на вопрос. Юньси, судя по всему, собирается продолжить игру в словесный пинг-понг, но обернувшийся Фэйюй неожиданно теряет равновесие и заваливается на одну сторону. Он бы и упал, не схвати его вовремя за плечи Юньси и не выпрями, словно баловня-ребёнка. Зелёные черти шепчут: поцелуй его и красиво уйди, напомни о себе, заставь мучиться мыслями, ничего не объяснив. Однако Фэйюй в ответ на собственные мысли весело фыркает и пьяно грозит старшему пальцем у самого носа: – А вот я не буду ничего с тобой делать, как тебе такой поворот? Неожиданно? – Я отвезу тебя домой. – Но... – Не переживай, я оплачу счёт и попрошу администратора позаботиться о твоей девушке и вызвать ей такси. – Но... – Иди молча, – довольно зло обрывает его нетрезвое мяуканье Юньси и, приобняв за пояс, помогает выйти на улицу. В его машине тепло и пахнет почему-то мандаринами. Фэйюй взбирается с ногами на заднее сидение, скинув туфли, как воспитанный мальчик, и собирается проспать всю дорогу. Все его проблемы резко сужаются до страха, что на него упадёт потолок, а дверцы автомобиля, когда перестанут крутиться вокруг своей оси, накроют сверху. За время дороги он успевает немного подремать, немного протрезветь, но голова всё равно кружится, когда Юньси останавливает автомобиль и открывает дверь, чтобы вытащить Фэйюя из салона и поставить на ноги. Попытаться поставить на ноги. В итоге, он доводит его до двери и даже до спальни. Даже помогает раздеться до белья и, продолжая молча кипеть от гнева, приносит стакан воды, который осушается за считанные секунды. Он садится на край кровати, на которой Фэйюй раскинулся звездой, и вздыхает. Красивый, опрятный, с нечитаемым выражением лица. Он явно хочет что-то сказать, но Фэйюй его опережает: – Я тебе нравлюсь? Юньси теряется. С него слетает самоуверенность, растворяется, как волшебная пыльца после полуночи, и он с обидой в голосе отвечает: – Разве это имеет какое-то значение? По-моему, ты хорошо проводил время в прекрасной компании и без моих симпатий. Смех рвётся из Фэйюя малопонятным бульканьем, пока он не прочищает горло и не приподнимается на локтях со словами: – Это то, о чём я тебе не успел тогда рассказать. У нас с Саймоном уговор: мы не дарим друг другу подарки на день рождения, а исполняем желания. Сегодня он для меня Симона. Мы правда друзья. Мне просто было обидно, что ты так и не позвонил, и я... Повёл себя глупо, придя в твой ресторан дурачиться. Прости. Добрую минуту ничего не происходит. Юньси молчит, и Фэйюй замечает, что его взгляд скользит по обнажённому телу, от длинных ног до дёрнувшегося нервно кадыка, и начинает переживать. Что опозорился достаточно, чтобы его больше не хотели видеть. Что похож на человека, не способного ни на умелую ложь, ни на честное признание. Он опускает голову, как провинившийся пёс, и готовится услышать что-то вроде «Мне некогда с тобой возиться», но вместо этого звучит тихое-тихое: – Я был занят. Я хотел позвонить, но уставал так сильно, что, приходя домой, отключался. И... Чёрт, это всё ненужные оправдания. Я даже не знал, что у тебя день рождения, и не подготовил подарок. Прости. – Прощу, но при одном условии. – Каком? – Улыбка с лица Юньси сходит так же быстро, как и появилась, потому что: – Наденешь для меня парик? – Фэйюй! А что Фэйюй? Бессовестно хохочет, пока его резко не хватают за предплечье, заставляя сесть, и не целуют с размаха в губы. Это неожиданно и кажется каким-то счастливым бонусом к двум выпитым бутылкам вина. Несмотря на затуманенное алкоголем сознание, Фэйюю хватает ума и смелости обнять Юньси двумя руками за шею и ответить языком так, чтобы ни капли сомнений в его желаниях и намерениях на будущее не осталось. Ему хорошо, сладко, и хочется большего. Руки сами лезут под рубашку и легко царапают чужую спину. Юньси несильно тычет кулаком ему под рёбра: – Я сказал, что подарок не готовил, угомонись. – Но я же тебе нравлюсь. – Нравишься. – И ты мне. – И я тебе. – Так в чём проблема? – В том, что ты пьян. Фэйюй отстраняется и грустно соглашается: – У меня слабый желудок, лучше лишний раз пока не совершать резких движений. Но завтра я точно смогу. А ты сможешь? – Пожалуйста, просто закрой глаза и спи. – А ты останешься? Юньси колеблется, а Фэйюй знает, на что давить: – Сегодня мой день рождения. Пожалуйста. – Ладно. – Хотя... Я мог бы рискнуть. Жаль, конечно, что ты свой подарок не готовил, без этого никак. Ай! Чего по лицу-то сразу? Фэйюй чувствует себя донельзя счастливым и бессмертным, поэтому беззастенчиво распускает руки. Обнимает, щекочет под одеждой, недовольно хмыкает на слабые удары и лезет целоваться снова и снова. Он сорвал куш, он выиграл, но радость испытывает не от факта, что ему досталось настоящее сокровище, такое утончённое на вид днём и так без предупреждения раздевающееся сейчас ночью, а потому что это только начало. Столько пельменей не съедено, столько шуток не пошучено. Фэйюй целует Юньси в нос и в скулы, заставляя его смущаться от подобной заботы и нежности, и засыпает с широкой улыбкой на распухших губах. – И всё же, я надеюсь однажды увидеть Сиси вживую. Ай! – Спи.***
Доброе утро Юньси встречает в чужой постели и с тяжестью в паху. Стараясь не разбудить Фэйюя, он тянется к телефону, оставленному на полу, и первым делом открывает новые сообщения. В одном из них – фотография девушки, которую Юньси узнаёт, несмотря на плачевную чёткость кадра. Цзяньцы спрашивает, что за богиня снизошла до простых смертных, почему именно «В облаках», и не рассчитывалась ли она, случаем, картой, чтобы можно было узнать имя. Он бросает короткий взгляд на всё ещё сладко посапывающего Фэйюя и отвечает, что это бог, и он является верующим раз в год, так что «тебе ничего не светит, забудь». Цзяньцы, всегда искушающийся женщинами, читает и ничего не отвечает, наверняка пребывая в смятении. Всё-таки, думается Юньси, иметь хороших друзей – большое счастье. Некоторое время он наблюдает за спящим Фэйюем, а затем безжалостно его будит, щипая на щеку: – Или ты встаёшь сейчас же, потому что мне нужно будет скоро уезжать на работу, или в душ я иду один. Фэйюй вскакивает, как заведённый, и придавливает Юньси к кровати всем своим огромным телом. Никто, в конечном счёте, так никуда и не идёт.