Детройт, штат Мичиган 7 октября 2039 года, 15:26:22
Тяжелее всего оказалось разорвать объятие. Тяжело и почти невозможно — отойти, вдохнуть пыльный воздух архива и почувствовать своё тело без тепла чужих рук. Объятие же это было очаровательным. Эдит чувствовала, что увязала в нём с каждой секундой всё больше, против своей воли, но её тело доверительно тянулось навстречу. Этому простому, искреннему объятию, существующему будто отдельно от её прошлого опыта. В нём не было подтекста. Эдит ощущала, что как только они разойдутся, то мир ничуть не поменяется. Она ничего не будет должна Коннору: ни секса, ни нелепых комментариев о том, что это вообще случилось. И он не посмотрит на неё странно или насмешливо, мол, вот ты и попалась, дорогая, и как мало нам потребовалось времени, чтобы ты наконец потеряла бдительность. Удивительное в своей автономности чудо. Так обнимают в детстве, когда от тебя ещё ничего не требуют, и у мира есть только одна обязанность: дать ребёнку защиту и любовь. Именно эти объятия забирают боль от разбитой коленки, от грубости соседского мальчишки, от разбитого мультиком сердца. И Эдит их не хватало во взрослой жизни. Ей не хватало тепла от щеки на макушке и ощущения, будто мир сузился до двоих людей. Чувства высыхающих на лице слёз, отступивших, как зло при виде добра в фильмах. Первым шаг назад сделал Коннор. Мягко, будто сам не желая видеть Эдит в слабости, но тем самым напоминая о ней. И тут девушке пришлось вернуться в явь — там, где такое поведение было под запретом. — Полагаю, ты бы хотела, чтобы мы это не обсуждали, — голос Коннора оставался строгим и прямым, будто они говорили про один из пылящихся архивов. Эдит оставалось лишь кивнуть. Да. Он уже знал её слишком хорошо — она бы предпочла удавиться, убежать прямо сейчас или вновь вернуться к своей знакомой агрессии. Всё, что угодно, лишь бы Коннор не анализировал произошедшее и сам к нему не возвращался. И если бы это было возможно, она бы даже попросила его стереть память. Вряд ли андроид, конечно, считал бы её сильнее или выносливее, но по крайней мере, она бы больше не надеялась, что это объятие может повториться. А Эдит точно знала, что будет надеяться. Что выйдя из Департамента, она будет вспоминать его в автобусе. Она разделит его на атомы, проанализирует каждую секунду и жест, когда будет стоять в душе, а потом выйдет и пообещает себе, что эта тема закрыта. Пообещает себе и перед сном, а потом и в самые унизительные часы, когда ей нужна будет помощь, мозг услужливо воспроизведёт эту сцену. Каждый раз обещая, что всё, ну хватит, а потом, непроизвольно — снова. Когда уже от времени и отчаяния воспоминание не оставит от себя ничего первоначального. Но он поступил правильно. Хотя Эдит и хотелось растянуть этот момент, как хочется утром продлить бессмысленные пять минут сна. Да, они не дали бы ничего, но Эдит всё равно казалось, что всё оборвалось как-то слишком резко. Можно было по-другому. — А ты, как всегда, прав, — она грустно усмехнулась и всхлипнула. Чтобы вернуться к привычному, Эдит прикрыла и вытерла глаза, забыв, что они накрашены. Да и разве это имело значения? Вся тушь стекла к подбородку, оставляя за собой серые полосы. — Позволишь? — Коннор наклонился и прикоснулся к щеке. Рука — всё ещё чуть холоднее человеческой, но Эдит показалось, что её обожгло. Она отдёрнулась и тут же накрыла левую щеку своей рукой, будто после пощёчины. — Это лишнее, Коннор. Я сама. Если честно, Эдит хотела зажмуриться от жалости к себе. Чувство неожиданной, искренней нежности слишком быстро обнажило истинное лицо — уродливую слабость, которая не должна существовать в стенах Департамента. Это дома она могла лежать на полу в ванной, плакать, обнимая плечи. Там, где всё знакомо и где она одна. Но впасть в это состояние при ком-то другом, и тем более при андроиде, было недопустимо. «Этого не должно было происходить». По миллионам причин не должно было. На месте Коннора должен был быть человек. На месте архива — знакомая квартира, или же другое помещение, где естественно бы ужились романтика и спокойствие. Эдит вновь стало не по себе, от мысли, что она проживала не свою жизнь. Это чувство подкрадывалось, когда она видела обычных людей. Счастливых девушек с подружками, влюблённые парочки или же просто беззаботных людей. Тех, которые за всю жизнь могли не столкнуться с криминальной изнанкой Детройта и уж тем более могли пройти мимо, не разбираясь, кто виновен в преступлениях. И каждый раз, думая о том, что же с ней не так, Эдит возвращалась к работе. К этому проклятому месту, дорога в которое залита кровью, которую протоптал для неё отец. Но разве это была не детская позиция — винить во всех своих бедах родителей и их амбиции?.. Ведь, как оказалось, на самом деле они видели в Эдит что-то другое — не просто средство для реализации комплексов, но нечто более извращённое и жестокое. Девочку для битья. Эксперимент, как сильно можно сломать человека. Выросшего ребёнка, любовь к которому пропала с возрастом. Как только той удалось вырваться — они отстали. И не просто отстали, а отмахнулись, пнули, как привязавшееся животное, чтобы она выглядела жалко, а не они. Глубоко внутри и отцу, и матери было плевать на её работу и все достижения. А значит, дело было в ней самой. Она сама себя привела в эту ситуацию — ту, где её успокаивал андроид, заботливо обнимал в захламлённом архиве. От этой мысли Эдит почувствовала, как кислый ком рвоты подступил к горлу. Взрослая жизнь продолжала бить наотмашь. Что же, лучше принять ответственность за себя в двадцать пять, чем никогда. Потом она обязательно похвалит себя за этот шаг. А пока она не чувствовала гордости или ощущения начала новой жизни, такой долгожданной. Вместо этого — тревожная тошнота, непросохшие от слёз глаза и усталость. — Ладно, — Эдит вытерла глаза и отряхнула руки, — надо продолжать работать. Спасибо, что поддержал меня. Этого больше не повторится. Коннор понимающе кивнул, будто услышал что-то жизненное. Эдит уже хотела разочарованно хмыкнуть, но осеклась. Печаль, которая мелькнула в голосе при упоминании самоубийства Хэнка, наверняка была там не просто так. Коннор знал, как глубоко могут страдать люди и как далеко те могут зайти, пытаясь избавиться от мучений. Не ради эмпатии к Коннору, а из уважения к погибшему из-за депрессии человеку Эдит заставила себя замолчать. Никаких усмешек, замечаний и недоверчивых взглядов. Хоть она и не знала Хэнка, но истории самоубийц всегда заставляли её умерить свой пыл. — Так что ты думаешь насчёт моего предположения? Насчёт закономерности, словно у всех рассматриваемых нами дел есть предыстория, триггер, если можно так сказать. Эдит задумчиво посмотрела сквозь Коннора. Хоть она и сказала, что готова к работе, её мысли витали вместе со сквозняком среди стеллажей. — Знаешь, скажу честно, но меня больше сейчас волнуют отчёты Гэвина. В них явно есть что-то, что нам нужно, иначе он бы не трясся над ними так сильно. В прошлый раз, когда я пыталась их взять, он меня чуть ли не убил на месте. Думаешь, он бы стал так реагировать, если бы это были простые документы? Эдит не заметила, как понизила голос, перейдя на шёпот. — Зная характер Гэвина, да. «Ну вообще-то, он прав…» — Ладно, ты прав. Но у меня есть ещё один туз в рукаве — он их никуда не перепечатал. Я проверяла. Они хранятся только у него в одном экземпляре — ну, максимум двух, но суть в том, что их нет в базе. Взгляд Коннора, обрабатывающий услышанное, застыл в немой точке на долю секунды, а потом вновь обратился к Эдит. — Такое маловероятно. У меня есть подозрения, что ты хочешь найти в этих отчётах нечто секретное и из-за своих личных целей. — Что ты имеешь в виду? Эдит поджала губы. Неужели он догадывался про Фаулера и их «сделку»? Чувствовал ли, что ему может грозить опасность даже от напарницы? Но если так, то почему продолжал с ней сотрудничать? Может, у него тоже есть какой-то план, чтобы вывести Эдит на чистую воду?.. Или наоборот — подставить, выставив не только своей предательницей, но и всей полиции?.. «И давно ты такой параноик, а, Эдит? Этот андроид тебе утром подарил кроссовки и оберегал на чёртовом полигоне, обнимал и даже приютил в своём доме, несмотря на все твои выпады, а ты ещё думаешь, что это часть какого-то страшного плана. Нет, в вашей парочке только ты на такое способна». — Я заметил, что у вас есть что-то типа… Конкуренции. Подозреваю, что односторонней. Будто ты что-то пытаешься доказать ему. И даже готова украсть его отчёты, чтобы продвинуться в расследовании быстрее. Хотя это его работа, и если он её не занёс в базу — значит, на то были причины. Хоть детектив Рид и эксцентричен, но он всё же профессионал своего дела. Девушка не знала, что ответить. Вся фраза звучала неожиданно унизительно, хотя в ней не было ничего, что противоречило бы правде. Да, она хотела его обогнать. И да, она знала, что, скорее всего, Гэвин воспринимает её как муху, вспоминая лишь когда видит её где-то рядом. Он выше её по опыту и статусу, и, что было особенно горько признавать, наверняка был умнее. Но она хотела найти лазейку и ударить его исподтишка, показать, что тоже чего-то стоит. Был ли способ сделать это, не воруя чужие отчёты? Несомненно. Но она знала, что в них было что-то, чего не смогла бы дать ни одна другая её идея. — Ты прав, — тяжело произнесла она; каждый раз, признавая правоту андроида, Эдит чувствовала себя униженной, — что-то в этом есть от конкуренции. Но тут дело не в его профессионализме. Я не воровка и не собираюсь присвоить себе его отчёты, я лишь хочу воспользоваться его наработками — разве это неправильно? Разве в полиции все должны работать сами по себе? Тогда мы каждое дело будем раскрывать по десять лет. — Ты тоже права, Эдит. Но если он не дал тебе согласие на использование своих отчётов, то ты не имеешь на это права. — Знаешь, он может быть охуенным детективом и лучшим специалистом, но при этом — законченным мудаком, который тебе даже свой чек из «Волмарта» не покажет просто из вредности. И тут нет никакой подоплёки в виде интеллектуальной собственности, долгой работы и прочего. Я уверена, что он что-то скрывает. Да, возможно, я так думаю, потому что я терпеть его не могу и хочу с ним конкурировать, иначе не вижу смысла здесь работать. Но давай поспорим, что я обязательно найду что-то, чего там быть не должно, и в итоге мы оба увидим, что этот говнюк от нас что-то скрывал. Она протянула руку и хитро улыбнулась. Эдит обожала споры. Наверняка андроидов невозможно было взять на слабо, но с другой стороны — если они были напарниками, а Коннор читал её как открытую книгу, то почему бы ему не поддаться на эту почти безобидную шалость? Если учитывать, что в их истории уже были куда более двусмысленные ситуации… — И на что ты собираешься спорить? — Коннор недоумённо посмотрел на протянутую ладонь. — Пока не придумала, но ставка высока. Есть идеи? — Я никогда не спорил, возможно, ты догадываешься, что андроидам чужд азарт. Странно, что про всех своих напарников я могу сказать абсолютно противоположное… — Ну так что? Можем поспорить на желание или действие в будущем, чтобы сейчас не стоять тут до вечера. — Ты же понимаешь, Эдит, что я не воспользуюсь им? Если я и соглашусь на спор, то только ради того, чтобы мы, как ты выразилась, не «стояли тут до вечера». — Какой скучный! — фыркнула девушка, уже собираясь убрать ладонь, но Коннор прервал этот жест и всё-таки пожал руку. — Я соглашаюсь. Но учти, что мои условия не изменятся — желанием или действием можешь воспользоваться только ты. — Коннор, а ты вообще понимаешь суть споров?.. — Не сомневайтесь, Эдит Уайтхэд, — Коннор пошёл в сторону двери, — и я даже предполагаю, что могу выиграть с большей вероятностью, чем Вы. И если так, то моим желанием будет право вето на любой будущий спор. Эдит, идущая следом, опять фыркнула, но сразу после — усмехнулась.Детройт, штат Мичиган 7 октября 2039 года, 15:58:03
Когда Эдит пришла на своё рабочее место, то уже знала, что никто бы не догадался по её внешнему виду, как ещё полчаса назад она плакала навзрыд. На самом деле Эдит всегда в тайне была готова к своим слезам. Они относились к разряду тех неожиданностей, которые иногда невозможно предсказать, но при этом всегда можно что-то сделать заранее, чтобы потом быстрее разобраться с последствиями. Точно так же, как любая девушка неизменно закидывала в сумочку перед выходом прокладку и зеркальце, Эдит ко всему прочему клала капли для глаз, тушь и чайную ложечку из металла. Она знала, что холодная вода может снять отёк, но эффективнее — холодная ложка, приложенная к векам. Она знала, что покрасневшие глаза бессильны перед голубыми японскими каплями, а остатки туши легко смывались тёплой водой. Эдит осознанно покупала только такую, не требующую никаких специальных средств для снятия. Ей казалось, что стоило Эдит один раз явить свою слабую, человеческую сторону в Департаменте — и всё. Конец. Конечно, глупо было бы считать, что в эту секунду бы вся работа встала или её бы уволили (иногда мысли о самых абсурдных исходах убивали тревогу), но что-то внутри бы точно сломалось. Наверное, то, что другие называли самоуважением, и что Эдит к себе уже давно не испытывала. Она могла представить, как Кэйтлин плакала бы в одной из кабинок туалета. Как Мелисса бы сорвалась в порыве гнева на мужа, или как Джеффри Фаулер, их местный небожитель, кричал, прыская слюной во все стороны. И, конечно же, короля драмы Гэвина, который не то что имел право на эмоциональность — скорее, это уже стало его обязанностью. Она могла представить любого, но только не себя. Хотя бы потому, что её эмоции тут же впечатывались в неё стереотипами, через которые другие люди уже не видели в ней специалиста. Скорее, маленькую истеричную девочку. Эдит едва заметно мотнула головой, чтобы отогнать грустные мысли. Она знала, как быстро одно переживание могло притянуть другое, и как потом тяжело было бы вернуться к работе. А сейчас силы и внимательность нужны были ей особенно ощутимо: ей вновь надо было войти в амплуа шпионки и найти нужные документы на столе Гэвина. Сердце уже испуганно колотилось в груди. Оно яснее мозга помнило, как страшен бывший наставник в гневе. — Он на месте? — Эдит подошла к Коннору и попыталась рассмотреть, что происходило за столом Рида. Его место, как всегда, было в тени, но по едва различимым движениям в том углу можно было понять, что Гэвин там. И не один. — Да. И Мисс Паркинсон тоже. Эдит удивлённо вскинула брови, а потом, приглядевшись, увидела в тени знакомый рыжий блеск волос. Его невозможно было спутать ни с чем другим — волосы Кэйтлин Паркинсон, да и всё её естество, были самым ярким пятном во всём Департаменте. И сейчас, лишь по отголоску силуэта подруги — они ведь теперь, получаются, подруги, или даже самые искренние слова Кэйтлин были лишь оттенком её вежливости?.. — Эдит видела, как она о чём-то говорила с Гэвином. Влюблённость Кэйтлин в Гэвина Рида не была ни для кого секретом. Эдит думала, что даже такие далёкие от сплетен личности, как Коннор, и те были в курсе, что Паркинсон без ума от Гэвина. Эдит же не знала, от чего её тошнит больше — от мысли, что такие красивые и талантливые женщины влюблялись в таких идиотов как Гэвин — и это на её памяти случалось так часто, что уже походило на рок — или от идеи, что они могут сойтись. Но что больше всего удивило девушку, так это то, что за всю её работу в Департаменте это был первый диалог Гэвина и Кэйтлин. Что успело произойти за то время, пока Коннор и Эдит были в архиве? Может, рабочий день незаметно перетёк в корпоратив, и криминалистка успела выпить чего-то крепкого для смелости?.. — Кэйтлин?! С какой это стати? Коннор поднял взгляд, и Эдит заметила, каким недоумённым было сейчас его выражение. — Что в этом такого? Они такие же коллеги, как и мы с Вами. «О, нет, Коннор, это была худшая аналогия, которую только можно было сейчас провести». Эдит отвела взгляд на пальцы и неловко усмехнулась. Ей показалось, что она услышала странное приглашение к игре — эта фраза, несмотря на непонимающий взгляд, не была такой поверхностно-простой, как могло бы показаться со стороны. Хоть Коннор и андроид, но выученного и человеческого в нём было достаточно. Настолько, что акулы типа Джеффри — да и Эдит, что скрывать — мечтали его раскусить. — Нет, Коннор, — она наклонилась, надеясь, что этот жест не выглядит слишком тайным или интимным, — Кэйтлин влюблена в Гэвина, это же всем очевидно. Тебе не очевидно? — Мои когнитивные функции в области сплетен ещё очень слабо развиты, — он словно попытался сдержать смешок. Эдит распрямилась. Хоть последние несколько дней и заставили её расслабиться рядом с Коннором, не контролировать каждый взгляд и слово, она всё ещё боялась переступить черту слишком раскованного поведения. Как можно было понять по ситуации с Кэйтлин, всё тайное в Департаменте сразу же становилось явным. Да, у детективов и криминалистов, как и у психологов, было негласное правило не изучать коллег через профессиональную призму взгляда, но сдержаться порой было невозможно. Она знала, как любопытные коллеги могли трактовать любой сокращённый дюйм между напарниками. Она знала, как легко её репутация, и без того зыбкая и для большинства непонятная, могла быть запятнана. Хватит на сегодня поводов. Первой из тени вышла Кэйтлин. Даже издалека было видно, как и без того розоватая кожа на щеках стала ярко-алой, как ссутулились её плечи. Эдит сделала вид, будто изучает что-то на столе у Коннора, боясь, что внимательный взгляд долетит до Паркинсон и смутит её ещё больше. Следом — Гэвин. На него можно было смотреть без боязни смутить. Во-первых, Гэвин вряд ли знал, что значит «смущение». Во-вторых, даже если знал, то испытывать физически не мог — Эдит не могла представить хотя бы намёк на румянец, да и вряд ли кто-то смог бы разглядеть его сквозь неопрятные заросли щетины. И эта пара шла в кафетерий. Она — не замечала весь мир вокруг; Эдит даже казалось, что она со своего места могла слышать бешеное сердцебиение Паркинсон. Гэвин же всегда смотрел прямо перед собой, не выныривая из задумчивости. — Подай мне знак, если они пойдут ко мне, — шепнула Эдит перед тем, как уйти. Со стола она взяла первую попавшуюся папку и прижала к груди. Девушка не до конца понимала, как должен был выглядеть этот знак, но верила, что Коннор обязательно что-то придумает. Она быстро зашагала в сторону стола Гэвина. На секунду она мысленно поблагодарила Кэйтлин — сама того не зная, та помогла Эдит. Но не стоило рассчитывать, что посреди рабочего дня Кэйтлин и Гэвин могли бы стоять и попивать кофе, забыв обо всём, тем более, совсем недавно был обед. Она обвела взглядом ближайшие столы, не поворачивая головы. На первый взгляд, все коллеги заняты своими делами, но это ощущение могло быть обманчивым. Стоило сделать вид, что за каждым жестом есть какой-то приемлемый, рабочий смысл. Положив папку на стол, Эдит открыла мессенджер на телефоне и с заинтересованным видом осмотрела стол. Всё тот же бардак. Горы бумаг, где-то среди них — нужное ей золото. Ноги налились свинцом и пригвоздили её к земле, руки охватила мелкая дрожь. Эдит то и дело поднимала взгляд, хотя и старалась сохранять в нём безразличие, но память так и норовила вернуть её в стажёрские будни. Напоминала, как на самом деле её тело боялось Гэвина. Как помнило каждое его слово и презрительные взгляды. Вспышкой пронеслось воспоминание о том, как больно он схватил Эдит за запястье той самой руки, что вновь сейчас искала нужные отчёты на столе. И его угрозы, выплюнутые ядом прямо в лицо — искренние, ни грамма притворства и ложных запугиваний. «…я узнаю, где ты живёшь, по одному щелчку пальцев, и изобью прямо на пороге твоей ебаной квартиры, и никакие напарники-андроиды тебя не спасут». В горле пересохло. Телефон чуть не выпал на стол, и Эдит тут же убрала его в карман. К чёрту конспирацию — она не настолько важная персона в офисе, чтобы за ней следили. Она кончиками пальцев перебирала бумаги, стараясь дышать ровно. В кафетерии силуэты Гэвина и Кэйтлин стояли практически статично, но в руках уже держали стаканчики — плохой знак. Значит, скоро разойдутся. Хоть Эдит и знала, с каким отчаянием влюблённая девушка может поддерживать любые темы, лишь бы не расходиться с любимым, на рабочем месте это вряд ли работало. Ни одна бумага не была похожа на те отчёты, которые Эдит видела в начале сентября. Те были скреплены и аккуратно лежали в файле, сейчас же, среди кипы макулатуры, она не могла увидеть ничего подобного. В чём дело? Он уже отнёс их Фаулеру? Или предугадал, что Эдит вернётся, и спрятал куда подальше?.. Она опустила взгляд. Рюкзак Гэвина стоял прямо перед её ногами. Быстро наклонившись, девушка опустила руку прямиком в большой карман и в тот же миг почувствовала, что внутри практически не было места. Рука прикоснулась к чему-то тканевому, дальше — шуршащие фантики и что-то мягкое, будто гнилая банановая кожура. Тут же захотелось отдёрнуть руку. Второй она открыла ящики стола — везде пусто. Если эти отчёты и были у Гэвина, то он точно держал их при себе. Среди личных вещей. Подняв взгляд, Эдит заметила, что на прежнем месте не было ни Кэйтлин, ни Гэвина. Она резко выдернула руку из рюкзака, чуть не ударившись головой о стол, и в этот момент заметила краешек файла под клавиатурой. На компьютер пришло сообщение. Оно было от Коннора, и Эдит поняла, что это тот самый знак. Она резко вытащила скрученный в трубочку файл с документами и засунула в папку, с которой пришла. Кончики пальцев нащупали знакомую скрепку — это они. Отчёты, которых не было в базе. То, что Гэвин прятал и ради чего готов был убить Эдит, если те всё-таки попадут в её руки. Сердце уже горело в груди, воздуха не хватало. Девушка огляделась — Гэвин, листая что-то в телефоне, брёл в её сторону. У неё было лишь несколько секунд на то, чтобы уйти незамеченной. Девушка сделала шаг в сторону — там, где тень превращалась в слепую зону, а потом выходила в освещённый коридор, где и погибала. Пройдя через него, можно было сделать круг и вернуться к входу в офис мимо камер предварительного задержания. Эдит сжала крепче бумаги и на негнущихся ногах устремилась в спасительную темноту. Когда Гэвин сел за рабочее место, он ничего не заметил. И сообщение от Коннора — в том числе.Детройт, штат Мичиган 7 октября 2039 года, 16:14:09
— Я не верю, что у меня получилось, — Эдит упала на стул, прошептав эту фразу скорее себе, чем Коннору. На его лице не отображалось ни одной эмоции, и, когда Эдит заметила, с каким беспристрастным видом андроид смотрел на неё — очевидно, ожидая, чего такого могла обнаружить Эдит с таким видом, будто выжила в схватке с медведем — то подумала, что за этими отчётами должен был пойти Коннор. Сначала она даже решила, что с ним что-то не так, настолько отстранённым он выглядел, но когда Коннор в привычном жесте наклонился к её столу, то от сердца будто что-то отлегло. — Ваши догадки оказались верны? Там есть что-то, что может нам помочь? — Ещё не знаю, — Эдит неопределённо пожала плечами. Это не было ложью. Но и с правдой эта фраза имела мало общего. Пока Эдит шла по коридору, что вёл её к рабочему месту, она остановилась у ксерокса и распечатала две копии. Просто так, на всякий случай, хотя внутренний голос подсказывал, что в этих отчётах куда больше новостей, чем она могла вынести. Простые отчёты никто не прятал, и уж тем более — не защищал с агрессией. Оригиналы она вернёт — возможно, даже сегодня, чтобы уж точно себя обезопасить. Но вот копии стоило сделать, желательно и Коннору тоже. Эдит уже смирилась, что его взору всегда было открыто чуть больше. И что они напарники, которые вынуждены делить любую информацию, тоже. Шум от принтера разлился по всему коридору, и Эдит ещё раз огляделась. Ей было тошно от мысли, что её страх в конце концов приобрёл конкретный образ, и это опять был мужчина. Сначала она боялась отца. Всю жизнь, год от года задыхаясь всё глубже, просыпаясь от кошмаров с ним всё чаще. И как только она сделала шаг в сторону, разум нашёл новую причину для паранойи. Теперь у этой причины было лицо Гэвина Рида. Пережив первый месяц в Департаменте, Эдит жила с ощущением, что вышла из всех опасных ситуаций победительницей. Её почти не задевали насмешки Рида, и даже агрессия пролетала мимо. Он всегда был где-то рядом, но Эдит про это легко могла забыть. А теперь она поняла, что бесстрашие было лишь иллюзией. Мозг так защищал себя от осознания, что Гэвина Рида она боялась. До слёз, до тяжести в груди и желания выкрутить себе руки, лишь бы заглушить фантомную боль его прикосновений. Она видела его в каждой тени Департамента, и, как только копии были сделаны, Эдит чуть ли не побежала прочь, прижимая к себе папку с оригиналом отчётов и их копиями. Пока они лежали на лотке принтера, девушка краем глаза заметила знакомые цифры — безумные в своём количестве отчёты о преступлениях андроидов. Сводки, статистика, сухие факты, против которых она со своим маломальским доверием к Коннору становилась беззащитной. За столом она осторожно передала Коннору его копию, а сама опустила взгляд на серые буквы своего экземпляра. Оригинал всё так же лежал в папке, и Эдит казалось, что он вот-вот проломит своим весом стол. Хранить его, пусть и в надёжном месте, было похоже по ощущению на прогулку с большой связкой баксов в кармане: пусть никто и не знал, что она при себе хранила нечто ценное, Эдит казалось, что она под прицелом. — Я вижу, Вы взволнованы, — тихо сказал андроид, не отрывая взгляда от листов, — если хотите, оригинал я верну сам. Эдит поджала губы. Это Коннор уже так хорошо видел все детали её реакций, или и впрямь было заметно, как она нервничала?.. Но в любом случае, отказываться от предложения было глупо. Ей казалось, что второй раз она уже не наскребёт в себе смелости на подобное, поэтому девушка едва заметно кивнула и погрузилась в чтение. Сперва ей казалось, что она уже забыла суть отчётов. Помнила их мутно, как помнят школьные уроки или встречи с едва знакомыми людьми. Но когда Эдит вчиталась в текст — всё то же нагромождение терминов, всё тот же сухой слог, не предназначенный для простых смертных — память сразу воссоздала те ощущения, что настигли её в первый раз. Тело, не отошедшее от страха перед Гэвином, вспомнило его снова. Как девушка увидела эти диаграммы в первый раз, опасаясь, что наставник вот-вот заметит её невыносимое любопытство. Вспомнила, как убегала в ночь перед первым рабочим днём от андроида, а потом сидела на ступеньках подъезда и рыдала, хватая ртом воздух. Эти чувства лежали в неведомой плоскости — кажется, будто это произошло вчера, но они уже не имели ничего общего с её сегодняшней жизнью. И тем не менее, просыпались в ней так быстро, что отмахнуться уже не получалось. Неужели это правда?.. Все эти графики, сведения о грабеже и насилии, скрытый от взора мир, где андроиды ожесточились ещё больше, чем во время восстания? Эдит хотела отмахнуться от этой мысли. Так сильно хотелось найти просчёт в диаграммах и отчётах, какой-нибудь лишний нолик или съехавшую запятую, и с таким упорством девушка всматривалась в каждую строчку, что ей самой стало не по себе. Зачем ей это? Может, чтобы не столкнуться вновь со страхом после попытки изнасилования? Простое человеческое желание спокойствия, чтобы не сойти с ума от паранойи, которая и так уже измотала её душу? Или это было связано с Коннором? Она вновь вспомнила аналогию девиации с вирусом. Если заболело так много андроидов, то Коннор мог стать следующим. И кто знает, может, вирус этот так беспощаден, что даже из примерного полицейского сделал бы животное? В этот момент ей стало неожиданно стыдно. Тот вечер в кафе, дом Коннора, их объятия и её реакция на них будто мешали ясно мыслить. Это одиночество и отчаяние не позволяли ей работать и воспринимать отчёты правильно. Это они искали ошибки и надеялись на что-то, чему Эдит не могла найти названия. — Странно. Мисс Уайтхэд, а Вам не кажется, что эти отчёты не перенесены в компьютер из-за ошибок? Эдит тут же подняла голову. То есть, она права?! Эти отчёты — результат невнимательности Гэвина, и всё не настолько плохо? — Знаешь, глядя на эти цифры, я бы хотела в это верить. — Эдит тут же пожала плечами. — Просто если так посмотреть, то в Детройте умереть от рук андроида — это прям неизбежность. Она неловко усмехнулась, но Коннор не смягчил взгляда. — А у андроидов что, есть что-то типа ощущения стыда за сородичей? — ещё один смешок слетел с губ, и Эдит, словно наблюдая за собой со стороны, захотела стукнуть себя, чтобы привести в чувства. — Нет. В этом отчёте много неточностей. И я бы даже не сказал, что это опечатки, это просто абсолютно другие данные. — Почему тогда он не уничтожил это? Знаешь, обычно люди не хранят свои работы с ошибками под семью замками. — А где Вы это нашли? — Под клавиатурой. И она была там не просто так — он её спрятал. Я серьёзно говорю, это прям было видно! Они на мгновение замолчали. Коннор посмотрел на второй лист отчёта, и взгляд его стал тяжелее. — А ещё это был единственный документ, который Гэвин хранил в файле со скрепкой. Ты представляешь себе, чтобы Гэвин Рид хранил что-то в файле со скрепкой?! Я уверена, это пик его аккуратности. И вот это очень подозрительно. Её взгляд опустился на строчку с перечислением преступлений и нашёл то, что её в прошлый раз испугало больше всего остального. «Попытка изнасилования...» Эта фраза будто притягивала несчастья. И когда Эдит вновь встретилась с ней, она услышала, как быстрый и тяжёлый шаг приближается к ней. А следующее ощущение перекрыло собой панику. Как и любая физическая боль сразу перекрывала душевную. Гэвин толкнул её так сильно, что она почувствовала, как край стола впился в рёбра, и сдавленно кашлянула. Он с силой попытался вырвать бумаги из её рук, но она инстинктивно сжала их лишь сильнее. — Сука тупая, как же ты меня заебала, — прошипел он ей чуть ли не в ухо, и, схватив за плечо, развернул к себе, — ты совсем уже охренела?! Она чувствовала, как все взгляды Департамента обратились к её столу. Даже андроиды, безжизненно стоявшие вдоль дальней стены, казалось, наблюдали за каждым движением детектива и реакцией Эдит. А она лишь парализовано сидела в кресле, чувствуя своё тело закостеневшей статуей, и ничего не могла сделать. Даже дышать из-за боли в груди не могла — ей хотелось сбежать. Ей хотелось отмотать время. Ей хотелось умереть от сердечного приступа, прямо сейчас, лишь бы не переживать этот кошмар наяву. — Что же ты молчишь, идиотка? Думала, я не замечу ничего, да? — он тряхнул её за плечо сильнее, из-за чего Эдит почувствовала обжигающую боль в горле и глазах. Это было унизительно. Настолько унизительно и публично, что она не могла ничего сделать. Унижение убивало волю и силы. Оно ставило в позицию вещи, которую можно было трясти, толкать, обзывать и оставаться при этом безнаказанным. И Эдит уже не чувствовала себя сильной полицейской, что могла постоять за себя. Она была ученицей, а Гэвин — её наставником. Так было один раз, и, видимо, в её сознании закрепилось навечно. Она хотела что-то сказать, но язык окаменел. И она, будто ребёнок, зажмурилась. Ненависть разлилась по телу кипятком. Мысли потеряли слова и образы, в глазах потемнело. «Мне нет оправдания. Это конец». Как обычно в преданиях появлялась Смерть с косой, так же из внезапно образовавшейся толпы коллег выплыл Джеффри Фаулер. В его взгляде сверкали молнии, в каждом шагу — тяжёлый гнев. — Детектив Рид, отойдите от неё, — это был голос Коннора. Эдит приоткрыла глаза и увидела его рядом. Он стоял здесь, не притрагиваясь ни к ней, ни к Гэвину. Эдит попыталась вздохнуть, но почувствовала, как цепко схватил Гэвин её плечо. Боль была настолько сильная, что она почти не чувствовала её, лишь захотелось зажмуриться вновь. — Что здесь происходит?! — Джеффри приблизился к столу Эдит. Под его взором коллеги, будто потревоженные муравьи, разбежались по своим местам. Эдит почувствовала, как в лёгких вновь появился воздух — немного, но уже достаточно, чтобы что-то сказать. Она знала, что все всё ещё смотрят на них, но далёкие взгляды ужасали не так сильно, как нависающие со всех сторон силуэты. — Эта сука малолетняя украла мои отчёты! Голос Гэвина рыком разнёсся по всему офису, и Эдит почувствовала, как всё её тело покрылось красными горящими пятнами. «Это конец. Это точно конец, он прав, ты просто дура!» Гэвин вырвал из рук листы и усмехнулся, смерив её испепеляющим взглядом: — А ты ещё и копию сделала. Умница, блять, как же хорошо у тебя работают мозги, когда дело касается идиотских поступков. — Гэвин, подбирайте выражения, — произнёс Фаулер. Его суровый взгляд и Гэвина, и Эдит сводил до уровня детей. Она помнила этот взгляд, уже практически привыкла к нему. Хоть Джеффри Фаулер смотрел так на всех, Эдит ощущала его как личное оскорбление. Особенно в рамках своего персонального задания — она помнила, с каким недоверием он давал ей собственное дело и как разочарованно слушал её доклады по продвижению. Точнее, её жалкие попытки прикрыть пустоту на месте докладов. — Как я могла украсть отчёты, если они все хранятся в общем доступе, мистер Рид? — тихо пробормотала Эдит, понимая, как бессмысленно звучат её слова. Но она не могла не попытаться спасти себя. К тому же, она помнила, что Коннор не был на её стороне. Он, эта отвратительно умная машина, оказался прав с самого начала — она не имела прав на отчёты Гэвина. — …и разве Вы не помните, что я их и заполняла, пока стажировалась? Разве это не распечатка одной из моих работ? Тут написано, что это отчёт за август. Гэвин округлил глаза, и Эдит почувствовала, что воздуха в её лёгких стало ещё больше. — Т-ты… Боже, какая же ты хитрая стерва! — он расхохотался, — Какая же ты хитрая, отвратительная стерва, и как тебе не стыдно топить меня! Меня, блять, человека, который тебе показал, что тут к чему! — Гэвин, уберите руку с плеча Мисс Уайтхэд, — Фаулер остановил взгляд на Риде, и этого хватило, чтобы тот нехотя убрал руку. — Капитан Фаулер, для нашего расследования мне были необходимы отчёты за август по преступлениям андроидов. Я думала, что, как наставник, Гэвин Рид не будет против, если я воспользуюсь его отчётами — тем более их составляла я, когда ещё стажировалась. Однако в этом я нашла несостыковки. Этот отчёт писала не я. И данные здесь не сходятся с теми, что заполняла я. — Я проанализировал данные, приведённые детективом Ридом, капитан, и могу сказать, что вероятность случайных опечаток составляет приблизительно десять процентов. У нас есть основания полагать, что ошибки в них допущены специально. Эдит повернула голову в сторону Коннора. Неужели он всё-таки помог ей? Или это простая констатация фактов? Хотя разве одно может противоречить другому?.. Гэвин сжал зубы, желваки напряжённо перекатились под кожей. Она видела, как устрашающе выглядели его кулаки, готовые к драке. И, возможно, сегодня после работы ей стоит держать электрошокер в ближайшем кармане… — Это правда, Гэвин? Зачем тогда Вы храните этот отчёт у себя? Взгляд Фаулера из сурового превращался в раздражённый, и Эдит чувствовала, что её миновала опасность. Будто Смерть на самом деле прошла мимо — она направлялась к тому, кто попытался её убить. В прямом и переносном смысле. — Это отчёт, сделанный мной лично. Возможно, я был тогда уставшим и не перепроверил факты, признаю. «А он хорошо держится…» — Вы не ответили на вопрос. Зачем Вы храните ложные отчёты за август, если сейчас уже октябрь, и Вы давно должны были избавиться от них? Казалось, что в офисе образовался вакуум — ни одного звука не было слышно. Затихло вечное печатание клавиатур и клацанье мышек, и тишина эта напоминала минуту молчания в честь Гэвина. Он был в ловушке. Эта мысль так поразила Эдит, что она даже позлорадствовать не могла. Происходящее напоминало сон, самую смелую фантазию, о которой даже думать было страшно. — Пройдите за мной, Гэвин, — Фаулер быстрым, тяжёлым шагом направился в свой кабинет, а побледневшее тело Гэвина, призраком, за ним. Когда прозрачная дверь бесшумно закрылась, Эдит медленно опустилась на своё кресло. Где-то вдалеке неуверенно проснулись прежние офисные звуки — шуршание бумаг и мягкий шум клавиш. Но большинство людей сидели, будто оглушённые. Думали ли они, что новенькая — воровка? Или что бывшая ученица подло и бессердечно подставила наставника? Или же они просто хотели вздохнуть от мысли, что Гэвина они больше могут не увидеть, и всё благодаря Эдит? Что они все думали, почему она не могла спросить этого и вынуждена была томиться в собственном ужасе?.. — Что я наделала?.. — шёпотом произнесла Эдит. Ей захотелось обхватить голову. Что будет хуже? Если его сейчас выгонят за подделывание служебных документов или если оставят? Да какая уже разница, если все в этом офисе встанут на его сторону — просто по праву его старшинства. По праву того, что знают его дольше, чем нелюдимую Эдит с напарником андроидом. — Вы выиграли в споре, Эдит, — без тени иронии произнёс Коннор, — думайте об этом с такой точки зрения.