Она

Я шла по ночному лесу — вдохновение ищется разными способами. Где-то в далекой глуши, стираясь с лица Земли, не попадаясь на глаза никому. Идиллия. Слабый холодный ветерок трепал короткие волосы, из-за чего они мягко обласкивали мое лицо, которое так соскучилось по свободе, свежести и дикости. Дикости и живости этой природы. Тихие стрекотания сверчков разносятся эхом меж толстыми стволами старинных деревьев, пропитанных мистикой и магией. Трава пошуршивает под моими ногами, осторожно колыхаясь, словно стараясь не разбудить своих детишек-росинок. Кисточки и карандаши в чехле на моей спине глухо постукивают, когда я перепрыгиваю очередную кочку, а листки бумаги трепещут, точно живые. Где-то позади послышалось щебетание птички, вероятно, у нее бессонная ночь. Невдалеке журчала вода, напевая умиротворенную ручейную колыбельную для всех лесных жителей. Одинокая блеклая бабочка слабо крутилась вокруг моего фонарика, который неярко освещал бугорки на земле. Все такое неидеальное и бесподобное. Обычно я не так часто выхожу ночью, тем более в темную пугающую чащу, потому эта прогулка кажется настолько захватывающей, что сердце колотится в груди, пытаясь выскочить. Я не могу не улыбнуться. Наконец, я нашла свою извечно любимую полянку. Вокруг нее ровный круг елей, будто образовавших тайную секту. Я осторожно, чтобы никого не потревожить, села под самой большой и раскидистой, облокотившись на сухую, грубую кору, так напоминающую старческие заботливые руки. Фонарик пристроился и дремал около меня, а его колеблющийся огонек любезно светил на мой рисуночек. Приходилось щуриться, чтобы разглядеть, что же хрустнуло там, в темноте. Но мне не страшно. Рука легко скользит по холодной и твердой земле, поглаживая прикорнувшую травку. Бабушка Ель обнимает меня, уговаривая тоже поспать. Из-за облаков выплывает луна. Величественная Королева бала, хозяйка всего этого леса, белая и яркая, круглая Луна. Все замолкает, кланяется повелительнице. Момент столь волшебный, что мне начали казаться звуки тихой, но настойчивой музыки. А они продолжались. Ручеек где-то в дали будто усилил течение. Ветер затаил дыхание, прячась в сердцах деревьев. Звезды даже не смеют светить, боясь не угодить Королеве парада. И выходит она. Она светящимся силуэтом семенила около елочек по другую сторону поляны. Лица мне ее пока не видно, но я уверена, что оно прекраснее всех существующих. Она подкрадывается к другой ели, робко оборачиваясь на меня, изучая и приглядываясь. Потом неслышно ступает босыми ногами, травинка за травинкой, к центру опушки. Ее шаги невесомые, практически воздушные. Она подбирается ближе, неотрывно смотря на меня. Наконец я могу рассмотреть ее. У нее бледная, снежно-белая кожа без единого изъяна, от которой исходит приглушенное свечение, как от призрака. Большие карие глаза и ярко-каштановые волосы, точно льющиеся, до поясницы сильно выделяются на белом полотне тела. Ручки и ножки тонкие, пальчики на ногах поджимаются, сминая голубую от лунного свечения траву. Она действительно великолепна. Потому что не идеальна. Из ее уст полились слова прекрасной песни. Пение, чувственное, разносилось по округе. Она пела странные красивые слова… Но я понимала. Она пела про любовь. Такую сильную, печальную, трагичную. В глазах ее будто стояли слезы. Тонкие ножки начали быстро кружить ее по полянке в изящном танце. Она чарует. Голос креп и звучал увереннее с каждой строкой, она приближалась ко мне с каждым словом. Теперь я могла детально рассмотреть ее. Каждый позвонок на шее, каждый палец и ноготок, каждую складку на белоснежной ночнушке, каждую крапинку в темных глазах — всю ее превосходность. Безумно хотелось рисовать. Но руки не слушались, я могла лишь наблюдать за влекущими плавными движениями. Луна уже вновь зашла за облака, окончив осмотр своего королевства. Она подошла вплотную. Она остановилась в маленьком шаге от меня. Протянула свои маленькие ручки к моему лицу, коснувшись самыми кончиками пальцев к щеке, обжигая холодом. Прозрачно чистая слеза скатилась по белой щеке. Все затихло, лишь она единственная продолжала шептать свою песню. Она наклонилась совсем близко, прижалась своими, на удивление живыми и теплыми, губами к моим и… Исчезла. Испарилась. Растаяла. Ее нигде не было. Тишина опустилась на магический лес. Только тихий любовный шепот доносился с листка бумаги, на котором замерла в танце она.