Лоуренс - моя дама сердца

Помочь лучшему другу в сидении с его детьми — разве это сложно? По-моему, совершенно нескромному мнению, нет. Эти же мысли разделял Джон Лоуренс, «устраиваясь няней» в приятельский дом. Сказать честно, в этом доме он почти даже жил. Даже свою комнату имел. И щетку в ванной комнате. И тапочки. Элайза Скайлер, прекрасная жена его лучшего друга, не имела ничего против тоже. Ей было приятно, что та могла оставить сильно разбушевавшихся дитяток в верных руках, и уехать на север штата к сестре. Но после первого же «свидания» на целый день, Джон взял свои слова обратно. Взял, положил их в медную шкатулочку, закрыл ключиком и выкинул его в близнаходящийся к дому пруд. Потому что катать маленького упитанного Уильяма на спине с каждым месяцем становилось все тяжелее и тяжелее. Но был день, когда терпение Лоуренса вышло из берегов. И доверие Элайзы — самая добрая и бескорыстная душа — пошатнулось для доброго друга.

Так вот, как это началось…

Ранее утро. Свистят соловьи, легкий дождик стучит по земле, даря долгожданную свежесть слишком жаркому лету. Дом медленно просыпался от долгого сна и предвкушения нового прекрасного дня с любимым дядей-другом-Лоуренсом. Джон вжался в подушку, хватаясь с силой в одеяло, которое агрессивно пытался стянуть с него Александр-младший. Тот особо сильно любил своего любимого друга, порой даже настолько, что не разрешал ни Гамильтону, ни Элайзе забрать его с рук Лоуренса. Но руки рыжего мужчины быстро разжались, когда маленькая ладошка залезла под одеяло и коснулась ледяными пальчиками горячего живота. Джон взвизгнул и засмеялся. Одеяло упало на пол. Александр забрался на его ноги, и продолжил заставлять смеяться рыженького мужчину. — Я есть хочу, дядя Джон. Покорми нас! — из-за угла выглянули Джон и Уильям — полная копия отца, мило-мило хлопая глазами. — Да, да, конечно! Только прекрати щекотать, рыжее ты создание! — Джон смеялся, дергая руками и ногами. Он встал, потягиваясь, и смачно зевая. Помахал рукой, дабы те вышли и дали мужчине переодеться. Кюлоты, рубашка, жилет и шейный платок — все легло на его тело, и теперь наконец-то готов к очередному дню «алкашной няни». К скорому времени все оказались на кухне. На столе стоит большая кастрюля каши — после рассказов отца и дяди Лоуренса об «настоящей военной еде», мальчики просили только такую еду на завтрак. Филипп, как самый старший из этой оравы, сидел по правую руку от старшего мужчины. Уильям и Джон Черч сидели напротив мужчины, так как за теми всегда требовался особый присмотр. Последний, к примеру, позаимствовал от отца не только похожую внешность, но и такой же неугомонный характер. Александр-младший занял свое почетное место по левую руку, ярко улыбаясь всему миру. И откуда у этого юноши всегда было столько энергии и позитива? Порой, тот напоминал свою матушку. Такой же дарящий одну лишь улыбку и выкладывающийся ради своих друзей и семьи на все сто процентов. Джон залюбовался им. Почему-то ему казалось, что это самый близкий человек к нему из семьи Гамильтонов. Все же, пройдя через жестокую, ни в коем случае не прекрасную, войну, всегда хочется чего-то светлого. Анджелика всегда отсутствовала на посиделках с «алкашным нянем». Возможно, той не нравились разговоры о войне, от которых любая приличная девушка того времени быстро ловила скуку. Или же Элайза не совсем доверяла мужчине, и не позволяла портить психику единственной дочери такими посиделками, поэтому забирала девочку в гости к тетушке-тезке. Завтрак проходил в жарких обсуждениях сегодняшнего дня. Джон Лоуренс предлагал не выходить никуда из дома, или же, как максимум, из двора. Не хотелось бы ему по окончанию этого дня сидеть около постели и кормить лекарствами, слушая поучительные всплески гнева Александра-старшего. И особенно не доводить того до той стадии, когда: «Может просто спирта дадим? Он же лечит от всего». Не хватает еще одного выпившего мальчика в этой семье. Филипп, как старший и рассудительный, был руками и ногами за. На днях ему приплыли книги, и тот никак не мог успокоится, пока не прочел бы их все. Александр-младший поддержал Лоуренса потому что бест френд и все дела. Тем более и в доме можно найти чем заняться, в конце то концов. А вот младшие… Их сердца требовали вершения истории, а зад приключений. — Ну что же? Трое против двух? Значит сидим дома. — Подытожил мужчина, подзывая служанку, чтобы та убрала уже пустые тарелки и снял салфетку с шеи, показывая то, что прием пищи окончен. Филипп последовал его примеру и спешно ретировался. — Брат покинул поле боя. Значит уже два против двух — Джон подал голос, улыбаясь во все тридцать два. Разумеется, еще одной чертой, подхваченной у отца был нелюбовь к проигрышу. — Значит мы берем реванш! Нужно повторное сражение! — Уильям вторил брату, чуть ли не подпрыгивая на своем стуле. Джон тихо вздохнул. Боже, дай ему сил управиться с ними. Про болезнь даже и заикаться не стоит. Те уже давно хотели устроить «военный госпиталь» в комнате сестры, да только никак не было причины. А тут она вот и появится. Впрочем, отвечать на его довольно-таки громкое высказывание не пришлось, так как Черч сразу же выдвинул ультиматум. — Дядя Джон, вы же выпивали недавно с папой? — Лоуренс кивнул, пока еще не понимая, к чему ведет это рыжее исчадие ада — А потом вернулись домой с окровавленной щекой и больной головой, верно? — еще один кивок. Более напряженный. — Боюсь, мамочке не понравится знать, что вы ластились со здешними дамами. — как видится, от отца перенялась и хитрожопость. — Ха! Ты никак не докажешь это мисс Скайлер. Тем более, ничего более поцелуев в щеку вашему отцу не перепало. — Джон и не понимал, что так может урыть своего кореша, выдав всю информацию. — А что насчет мисс Марты? — вечная повторюшка брата, Уильям, подключилась к активному обсуждению пьянок двух мужчин — Весь город уже знает, как вам бутылкой влетело за неудачный подкат. Предлагаю сделку: Вы отпускаете нас на целый день, а мы не расскажем матушке и вашей жене о походе в бар. Не успел мальчик и руку протянуть, а Джон и рта открыть, в свое оправдание, как Александр встал из-за стола и кинул салфеткой младшему брату в лицо. Неосторожность, предупреждение или намек на что-то большее? — Черч, Уильям, встаньте. — Те повиновались к неожиданно серьезному тону старшего брата — Вы нанесли оскорбление моему другу. За это я вынужден вызвать вас на дуэль. — Но ведь разве не Джон должен стреляться на смерть? Или же- — Представим, что мистер Лоуренс моя дама сердца. По закону, я, как ухажер, обязан ответить на это. В стороне послышалось восхищенное и даже удивленное присвистывание Лоуренса. — Тогда выбирайте оружие. А мы уже решим, кто будет стрелять, а кто окажется секундантом. В итоге сошлись на рогатках. Потому что злой дядя Джон запретил трогать пистолеты отца — на дуэль посерьезнее — а ничего другого, что могло бы стрелять юноши не нашли в доме. Секунданты обсудили время и место. Секундантом Александра выступил Филипп, не сильно довольный этой затеей, но его просто вытащили. Уильям выступил секундантом Черча, отдавая почтение возрасту. Время — четыре часа. Ровно на гладкой площадке, которую очень хорошо было видно из большого окна гостиной. На этом настоял Лоуренс, пользуясь положением «дамы сердца». К этому времени обязался приехать и отец этих сорванцов. Не мог же он пропустить первую дуэль их детей? Стрелки подходили к назначенному времени. Правда, оставалось целых полчаса, но какое нужно время, для терпения? Послышался конский топот. Потом негромкий «шмяк» — Александр-старший спустился с коня. Шаги по вязкой грязи. Стук в дверь. Раньше служанки, спешащей к двери, дабы открыть ее хозяину, помочь снять одежду и так далее, примчались дети. Все на взводе, все с огоньком в глазах. Гамильтон пожал руку Александру, расцеловал в щеки Джона и Уильяма. После этого уже снял грязную и мокрую одежду, передавая ее слуге. Только после этого обратил внимание на взбудораженные моськи парней. Понимая, на личном опыте, что ему эти рыжики не смогут рассказать всей истории, он поднял вопросительный взгляд на Лоуренса, хитро улыбающегося и упирающегося о косяк двери. Тот поманил его пальцем в гостиную, и мужчина, еле отлипнув от любимых детей прошел к нему. И только сейчас, под тяжелым и внимательным взглядом друга, Джон понял, насколько хуевой была эта идея с дуэлью. А если в глаз попадут? А если покалечат? — Ну? — Александра разрывал интерес, и тот покачивался с носок на пятки. — Александр, ты только не злись… — Интерес в глазах Гамильтона смешался с желанием вьебать, если придется — …но это… — Тяжелый вздох Джона. — …твои дети… — Глаза так и горели вопросом «НУ?» — В общем, они играют в дуэль. — ЧТО?! — Слава Богу, дети не слышали этого визжащего вопля, издавшегося из глотки Гамильтона. Они уже вышли на улицу, и посматривали в окно, ожидая, когда мужчины присоединятся к наблюдению сего жестокого деяния. — С КЕМ? — Друг с другом. — Джон сделал шаг назад, к стене, ища чем защитится, в случае чего. — А на чем стреляются? — дыхание Александра восстанавливалось, но голос все еще хрипел после «партии оперной певицы» ранее. — Рогатки — Говорим меньше, улыбаемся больше, как говорил один мудрый человек. Именно этому совету сейчас решил себя отдать Лоуренс. — А ну тогда я спокоен. — На удивление довольно спокойно ответил Гамильтон, подходя неторопливо к окну и маша ладонью уже заскучавшим парням. — Убить друг друга не могут. — Могут в глаз попасть. — в такие моменты Джон превращался в мать для этих детей, постоянно следя за тем, как они покушали, поспали и не покалечили друг друга. Страсть накалялась. Первым по жребию — так поняли мужчины, не слыша за закрытым окном разговор подростков — стрелял Джон Черч. Тот прицелился, но не попал в любимого братца. — Может поймут наконец, что не во все игры стоит играть. — по глазам было видно, что Александр нервничал не меньше мальчиков на поле. Перед выстрелом Александр-младший слегка остановился в прицеливании, так как Филипп подошел к нему и что-то прошептал на ухо. Тот быстро взглянул в окно, где на него смотрел отец и ласково улыбался друг, перевел взгляд на Черча, и… Направил рогатку вверх, стреляя в воздух. Поразив этим всех. — Мой ребенок… — Гамильтон с гордой улыбкой взглянул на своего сына, прежде чем выйти на улицу и отобрать рогатки, чтобы те друг друга все-таки не покалечили.