Верное применение меча в развитии отношений

Для заклинателей духовное оружие было чем-то особенным. Меч был практически частью их самих, даже титул подчёркивал это. Каждый заклинатель относился к своему оружию с уважением, а если же нет — то не таким уж хорошим был этот заклинатель. Для Лю Цингэ, всем миром названным Богом войны, меч же и вовсе был почти что собственной душой, принявшей физическую форму. Верный Чэнлуань зачастую был единственным свидетелем его побед и уж точно — единственным помощником в битвах. И за попытку дотронуться до него можно было очень споро лишиться руки им же самим. Ян Исюань каким-то образом выбрал самое верное место для удара. Он и сам не совсем понимал, как они начали всё это. Почему его вообще потянуло на такое, и как он позволил этому произойти. Но в какой-то момент Ян Исюань оказался в его комнате с вполне определёнными намерениями, которые Лю Цингэ поддерживал. И он не смущался, конечно же. Он был решительным и уверенным. — Раздевайся и на кровать, — велел он Исюаню, сам методично разоблачаясь. Предательскую дрожь в пальцах приходилось подавлять силой воли. Оставшись в одном только нижнем одеянии, Цингэ всё же замер, не решаясь коснуться пояса. Позади что-то звякнуло, прерывая его внутренние метания. Исюань, споро скинувший одежды и даже сложивший их, совершенно не стесняясь своей наготы, повесил собственный меч прямо поверх Чэнлуаня. — Что ты!.. — тут же возмутился Лю Цингэ, смотря на то, как их мечи соприкасаются ножнами. — В вашей комнате совсем некуда больше повесить или положить меч, Шицзунь, — обезоруживающе улыбнулся Исюань. И правда, вещей в комнате было минимум, так как в основном Лю Цингэ здесь только спал. — Не могу же я отнестись к нему столь непочтительно, чтобы положить на пол. Цингэ нехотя признал, что если бы Исюань просто скинул меч на пол, как ненужную железку — он бы вылетел из комнаты в тот же миг. Пришлось закрыть глаза на смущающий вид на стене. — Но сейчас я хочу выразить иное почтение, — неожиданно оказался вплотную Исюань, шепча прямо на ухо и прихватывая мочку зубами. Цингэ перетряхнуло. Наглый мальчишка взял инициативу в свои руки, так что, под спускающимися по шее поцелуями и мягкими поглаживаниями по спине, Лю Цингэ и сам не заметил, как расслабился. И как его избавили от нижнего одеяния не заметил тоже. Всюду были только горячие руки, жадные губы и бесстыдный шёпот Ян Исюаня. На кровати Исюань в ту ночь всё же оказался, но только после того, как уложил в неё Лю Цингэ. И это продолжалось, ну, уже некоторое время. Исюань в постели оказался таким же, каким и в бою — страстным, импульсивным, но внимательным и вдумчивым. Лю Цингэ совершенно отказывался признавать, что таял в его руках, как зажжённая свеча, как бы ни пытался сохранить ледяное самообладание. Исюань про секс явно знал больше, чем сам Цингэ, чем бесстыдно пользовался. Это оказалось приятно. Даже слишком, пожалуй, как выиграть очень долгую и тяжёлую битву. Ян Исюань же был очень рассудителен — мастерски скрывал горячие взгляды от других адептов, а распускать руки позволял себе только в уединении дома Лю Цингэ. И не напирал, когда он игнорировал неделями, пытаясь распутать всё увеличивающийся клубок непонятных чувств и понять, что же он всё-таки чувствует к ученику. Было ли это просто влечение? Исюань вырос в действительно красивого юношу. Но разве могло лишь это зацепить Цингэ? Он и сам уже запутался. — Передавай привет своему парню, — хитро прищурилась Минъянь, проводив его до ворот с пика Сяньшу. Душевное равновесие, которого удалось достичь долгими медитациями и мирным чаепитием с сестрой, испарилось, словно его и не было. — Мы не встречаемся! — воскликнул он и тут же оглянулся по сторонам. К счастью, рядом никого не было. Минъянь кивнула: — Безусловно. И ты конечно же в него не влюблён. Лю Цингэ уставился на неё с какой-то непередаваемой эмоцией. Минъянь нахмурилась. — Гэгэ? Ты действительно не понимаешь? — проникновенно заглянула она ему в глаза. И вздохнула, не получив никакого ответа. — Подумай об этом, я не стала бы говорить тебе такое, если бы не была уверена. Ласково погладив его по голове, Минъянь ушла обратно на пик, оставив Лю Цингэ в совершенной растерянности. Да, подумать. Ему определённо нужно подумать. Ему нужно убить какого-нибудь монстра. Они не встречались! И он не был влюблён! Под Чэнлуанем то и дело прорывалась прочная шкура какого-то огромного и живучего монстра. Лю Цингэ не знал его названия — да ему оно и не нужно было, чтобы убить эту тварь. Так вот, он и Ян Исюань точно не были похожи на Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ. Вот они — встречались и были влюблены, как бы от этой мысли ни воротило, но это действительно была единственная пара мужчин, которую он знал. Сам же Цингэ и Исюань не гуляли под ручку, да и увидеть их порознь можно было намного чаще, чем “почти никогда”, никто из них не лез к другому с поцелуями на людях и не сверлил злобным взглядом любого, кто войдёт в зону видимости. И они не выпадали из реальности, уставившись друг на друга влюблёнными глазами, упаси боги Лю Цингэ когда-нибудь вновь это увидеть! Но, с другой стороны, по отдельности никто из них тоже не напоминал Шэнь Цинцю или Ло Бинхэ… Лю Цингэ раздражённо зарычал, одним махом срезая монстру массивный хвост с булавой на конце. Лю Минъянь не стала бы говорить ему, что он влюблён, просто так, значит она что-то понимала. Но сам Лю Цингэ совершенно ничего не мог понять. Лю Цингэ вернулся на Байчжань весь испачканный в липкой крови и останках монстра. Приземлившись у дома, он подумал было засунуть Чэнлуань в ножны, но клинок тоже не отличался чистотой. Цингэ неприязненно поморщился, сверля его взглядом, словно надеясь, что вся грязь сама в ужасе сбежит. На самом же деле он пытался решить — сначала почистить меч, или же поддаться отвращению и сначала смыть всё с себя. — Шицзунь, — прервал размышления голос Исюаня. — Я взял на себя смелость приготовить вам одежды, чтобы вы могли ополоснуться в источнике. Затем этот наглый мальчишка, даже не дожидаясь разрешения, впихнул ему в руки мешок, вынимая при этом Чэнлуань из пальцев. — Я почищу ваш меч, — почтительно кивнул он и тут же унёсся прочь, справедливо опасаясь праведного гнева. Фыркнув, Цингэ направился к горячим источникам. Ян Исюань не первый раз вызывался чистить Чэнлуань, на самом деле это уже почти стало традицией. Первый раз, когда он предложил это, аргументом послужило, что кто, как не оружейник может действительно знать, что нужно оружию. И то, что до этого он умудрился поцелуем довести мозг Цингэ практически до кипения. Меч он действительно почистил и подточил просто прекрасно, поэтому следующие такие предложения Цингэ принимал без колебаний. Или, может быть, потому, что у Исюаня вошло в привычку сначала целовать его, слишком пылко и страстно, чтобы думать. Цингэ с головой нырнул в горячий источник, чтобы хотя бы перед самим собой у него было оправдание, почему внезапно стало так жарко. Очистив с себя всё лишнее, Лю Цингэ высушился порывом духовной силы и направился на поиски Исюаня. Тот, как и всегда в такие моменты, устроился под раскидистым деревом на заднем дворе дома. Цингэ замер, пока ещё не замеченный, наблюдая за тем, как Исюань бережно полирует тряпицей уже чистый меч. Его Чэнлуань всегда был тихим и послушным, строго подчиняющимся воле Лю Цингэ, но стоило признать — в руках Исюаня меч сходил с ума. Он тянулся короткими вспышками силы, пытаясь сплестись ей с духовной силой мальчишки, и излучал такое ощущение радости, что это было невозможно не заметить. Чэнлуань пел в руках Ян Исюаня. — Тише-тише, — ласково пожурил его Исюань на особенно сильной вспышке и отложил тряпицу. Кончики пальцев — сухие и мозолистые от тренировок, Цингэ лучше всех было это известно — бережно огладили всю поверхность клинка, обвели узоры на гарде, а затем Исюань плотно обхватил рукоять. Лю Цингэ бы никогда не признал этого вслух, но от происходящего сейчас его мелко потряхивало — настолько сильной была мешанина чувств внутри. Он никому не позволял прикасаться к Чэнлуаню, слишком уж ценным был для него меч. Но Ян Исюань каким-то образом ураганом снёс все его принципы, не оставив на них и камня на камне. И то, как жаждал его Чэнлуань — его прикосновений, его духовной сути, смеха и голоса. Лю Цингэ привык доверять своему мечу, тот порой понимал больше, чем он сам. И Чэнлуань, похоже, был согласен с Минъянь. Накатило спокойствие и уверенность, каких он давно уже не чувствовал. Цингэ решительно направился к Исюаню, заметившему наконец его присутствие и расплывшемуся в радостной улыбке. — Шицзунь, этот ученик… Но Лю Цингэ не дал ему договорить, схватив за подбородок и целуя, впервые — сам. Исюань, кажется, перестал дышать. Чэнлуань, так и лежащий на его коленях, ощутимо излучал радость, греясь в их смешавшихся духовных силах. — Цингэ, — тихо выдохнул Ян Исюань, смотря на него невозможными сияющими глазами. Лю Цингэ на мгновение отвёл взгляд, ощущая, как пылают щёки. Да, он влюблён. И… — Мы, чёрт возьми, встречаемся, согласен ты на то или нет, — бескомпромиссно заявил он. Ян Исюань недоумённо моргнул, а потом рассмеялся, поднимаясь с земли. — Цингэ, я был согласен ещё очень, очень давно. Просто ждал, когда и до тебя дойдёт. Задохнувшемуся от возмущения Лю Цингэ не дали ответить, затыкая поцелуем. Ощущая наконец наступившее умиротворение, Цингэ сплёл свои пальцы с пальцами Исюаня, прямо поверх рукояти собственного меча. Чэнлуань отозвался довольной вспышкой, отчего Исюань улыбнулся в поцелуй. Цингэ мстительно прикусил ему нижнюю губу. Он ещё разберётся с ними обоими, но сейчас он слишком занят, целуясь со своим — чёрт — парнем на заднем дворе собственного дома.