***
— Опять дождь. — Бонарт раздраженно прикусил ус. Лило как из ведра, дождевые капли размывали улицу в пятна серых, мельтешащих теней. Было холодно. Это злило Лео. Напрягало. Он запахнул плащ поплотнее и поднял ворот, чтобы не капало за шиворот. Обычно Бонарт подходил к заданиям с радостью, даже со своеобразным злым куражом. Но сегодня он пока что только злился. И считал себя вполне в своем праве. «Это я должен был пойти в Белый Дом убивать президента. — подумал Бонарт, затягиваясь сигаретой, — Но это задание по итогу выдали этому сучьему альбиносу, Марку Как-Его-Там-Третьему. А меня сбагрили всего лишь завалить кандидата. Дерьмо!» Марк Парчецци III был клоном, считавшемся превосходящим обычных людей во всем. Именно поэтому клону доставались самые важные задания. С момента выведения Марка в инкубаторах секретных лабораторий Лео Бонарта навечно отодвинули на задний план. И то, только потому, что он был лучшим. Прочих оперативников отодвинули еще дальше. На мороз. Лео это злило. Как и то, что в новом времени работу бесшумных убийц и снайперов ценили выше, чем работу профессионалов, которые не подделывали убийства под несчастные случаи, а сходились с врагом лицом к лицу и проливали реки крови. Это слишком грязно, слишком заметно, говорили ему. Бонарту было насрать. Только в настоящем бою можно одержать победу. А работал Бонарт именно ради нее. Не ради убийств с расстояния, которые не могли заставить сердце биться быстрее. Он понимал, что его убеждения — пережиток прошлого. Но ведь он все еще был мастером своего дела. А иногда миру все-таки требовалась бойня. В этом с Лео некому было сравниться. Особенно, какой-то там клон-альбинос. Наручные часы показали, что скоро начнется запланированная встреча с прессой, где О’Нил будет отвечать на вопросы крупных СМИ. Его штаб располагался в частном музее, принадлежавшем по документам жене политика, а на деле ему самому. Бонарт был приглашен под поддельной личиной журналиста с сорок четвертого канала. В соответствии с данными шпионов к трем часам у здания собралась толпа. Лео стоял около кафе на противоположной стороне улицы и курил, ожидая, когда поток людей замрет, выстроившись в подобие очереди. А очередь будет, Бонарт не сомневался. Запускать в здание будут только с досмотром. Идти вперед — значило привлечь к себе внимание. Так поступать нельзя. Лео умел ждать, а в нужный момент он резво пересек улицу, лавируя между стоящими в пробке автомобилями. Бонарт поднялся по ступенькам, на ходу доставая пропуск, и смешался с толпой, найдя себе место отнюдь не в хвосте очереди. Заходить надо где-то посередке. Чтобы людей было не слишком много, но и не мало, иначе не получиться смешаться с толпой. — Габриэль Харрис. — прочитал охранник имя на Бонартовом удостоверении. Лео молча кивнул. Он не беспокоился, что его раскроют. Прикрытие было сделано качественно. Франчайз действительно ввел в базы данных такого журналиста, создав вымышленную личность. У него была работа по бумагам, семья, даже образование. Деньги позволяли. — Проходите, сэр. — Благодарю. Бонарт спокойно прошел через рамку металлоискателя, и та не издала ни звука. Лео пришел абсолютно безоружным. — Можно ваше пальто, мистер? — спросил услужливый гардеробщик. Киллер молча снял пальто, стряхнул с него воду и протянул его работнику. — Для меня что-то есть? — пробормотал Лео, протягивая руку за номерком. Вся эта игра с кодовыми словами выводила из себя. Он нахмурился, нервно поджал губы. — Да, это пожелание удачного интервью, — ответил парень, положив номерок в руку старика. Из-под черной, лакированной бирки торчал краешек белого листочка. Бонарт сжал кулак, и бумага хрустнула как новенькая банкнота. — Спасибо, — ответил киллер. — Хорошего дня. Первым делом Лео отошел в уборную, пряча номерок в карман и украдкой читая записку.Кабинка 3 Подсобка 211
Все было на месте. Несколько сотен долларов не зря осели в карманах местных работников. Бонарт толкнул дверь в туалет, глянул в длинное, во всю стену зеркало, но отнюдь не спешил заходить внутрь. Вместо этого он следил за щелями под рядом белых дверей. Никого. Отлично. Третья кабинка. Лео скользнул внутрь, заперся на щеколду. Если он правильно понял, то для него здесь кое-что найдется. Бонарт надел перчатки, разгладил их, натянул, и ощупал пространство за сливным бачком, после чего догадался заглянуть внутрь. Там в водонепроницаемом зиплоке был спрятан черный кольт, глушитель к этой же модели, а также маленький, угловатый ключ. То, что нужно профессионалу. Ничего лишнего. Кроме, может быть, пушки. Если все пройдет так, как надо, то Лео она не понадобится. Наконец-то жизнь вошла в привычный ему ритм, и когда Лео вышел в зал его лицо расчертила хищная улыбка. А в глазах блестела сталь.***
— Как думаешь, скоро эта шишка спустится? — спросила молодая девушка в стильном пиджачном костюме у высокого и тощего оператора, согнувшегося под тяжестью камеры. — Не знаю. Но лучше бы ему шевелить поршнями. Держать эту бандуру все труднее и труднее. — Положи на пол, — предложила красавица, но тут же дала заднюю, — Впрочем, нет. Пошли, попробуем пройти наверх и взять эксклюзивный материал. Девушка кивнула в сторону одного из проходов, куда только что зашел старик во всем черном. Он остановился на пороге, будто затылком почуял ее взгляд, и предостерегающе посмотрел через плечо. Она видела только один глаз, но ей и этого хватило, чтобы ком подступил к горлу. Круглый, навыкате, он смотрел прямо на нее. Смотрел и не двигался, только влажно поблескивал в свете энергосберегающих ламп. — А хотя знаешь, — тонким голосом сказала девушка, — скоро он спустится, мы можем вообще все пропустить если пойдем его искать. Остаемся. — Вот радость-то! — раздраженно пробурчал оператор, который только что закинул камеру обратно. — Ты определись, чего вообще хочешь-то. Тоже мне, высокая журналистика!***
— Как меня все заебало… — откровенно поделился уборщик с темной и пустой подсобкой. Если другие хранили здесь бытовую химию, то он по-большей части выливал всю накопившуюся в жизни несправедливость. Немолодой мужчина с внушительным пузом еле-еле вкатил внутрь тележку с ведром и батареей чистящих средств. — Я чокнусь убирать все эти залы в одиночку. — простонал он, присев на одно колено и запустив руку вглубь нижней полки. Он проработал здесь около десяти лет и мог ориентироваться даже в темноте. Обычно это придавало ему определенной ловкости, но только не сегодня. Его рука уткнулась в серебристый кейс, впервые появившийся в подсобке. Стоящая на краю полки банка накренилась. По темному полу рассыпался стиральный порошок. Толстяк закашлялся и чихнул в рукав. — Будь здоров, — сказал неприятный голос сзади. — Спасибо. — на автомате поблагодарил уборщик за секунду до того как осознал, что здесь не должно быть никого, кто мог бы ему это сказать.***
Жирный охранник в музейной форме откровенно клевал носом вместо того, чтоб смотреть на монитор с кучей маленьких квадратиков. Сюда выводились данные с камер, но никто, даже какой-нибудь сверхчеловек, не уследил бы за ними всеми. Особенно, когда изображения такие мелкие, зернистые и черно-белые. К тому же людской гомон, приправленный треском старенькой аппаратуры, действовал как мощное снотворное. Но охранник держался, закидываясь шестой кружкой быстрорастворимого кофе. А когда захотел встать с кресла и принести себе еще чашку, то почувствовал холодную удавку на своей шее. Брызг крови от тонкой струны, алый росчерк на стене. Красная полоса разделила экран монитора еще раз напополам.***
— Извините, — пиар-менеджер О’Нила приложила телефон к лацкану твидового пиджака, — извините, мужчина, вы же уборщик? Кого-то стошнило в зале Древнего Египта. Что это за хуйня, простите мою грубость? Уборщик так низко надвинул фирменную кепку, что пиар-менеджер совсем не видела его лица. Только длинные, грязные усы. Она ожидала от него подобострастности, так присущей работникам обслуживания, но тот остался предельно серьезным. — Уберу. — Уберите немедленно, это просто… — Вы еще на линии. Раздраженно дернув головой, пиарщица пошла дальше, возобновив ругань по телефону. А когда она дошла до конца коридора и обернулась посмотреть на странного уборщика, его уже и след простыл.***
Позади патрулирующего охранника промелькнула черная тень. Тот почуял это, обернулся. Но темнота между двумя колоннами была пуста. И никого поблизости не было. Охранник на мгновение остановился, оглянулся, пожал плечами и вернулся к патрулированию. Но едва он завернул за угол, внутреннее чутье вновь забило тревогу. Что-то тут было не так. Рука сама собой потянулась к поясной кобуре. Холодный металл пистолета придал сил и уверенности. Охранник пошел по ковровой дорожке дальше, озираясь по сторонам. Тут тоже было пусто. Весь второй этаж перекрыли для посещения. Туда-сюда изредка сновали члены команды О’Нила с папками, полными бумаги, но и все. Суета осталась за поворотом, а в этом коридоре было тихо, спокойно и пусто. Охранник поравнялся с дверью, ведущей в комнату наблюдения. Но он не заметил, что та не заперта. Когда убийца вышел, петли не скрипнули. Его жертва не успела издать ни звука, когда ей на шею накинули удавку. Тонкую струну из нержавеющей стали.***
Дверь в кабинет директора музея, где готовился к встрече с публикой кандидат в президенты, открылась без шума. Из темного коридора внутрь шагнул высокий, жуткий старик в мешковатой униформе уборщика. Но вместо швабры и щеток, в одной руке у него был серебристый маленький кейс, а в другой пистолет, направленный дулом О’Нилу в грудь. — Не дай боже, ты сейчас издашь хоть один громкий звук. Политик посмотрел в глаза Бонарту и обмер. Хоть его взгляд от страха застилали слезы, и всю комнату он уже различал нечетко, он больше боялся того, что еще мог различить: размытый силуэт, потрепанный, лохматый, нависший над ним как огромный флаг без цвета и знамени. Единственное, что на нем до сих пор было видно — это две круглые отметины, провалы грязно-голубого колера, в которых исчезала смелость О’Нила и его воля к жизни. Он видел эти водянистые шарики с антрацитовым ядром внутри даже сквозь пелену слез. Казалось, что он тонет в этих омутах с головой. — Вы пришли меня убить? — Да. Я же тычу вам в морду оружием. — Я не хочу… — Эдвард затрясся от беззвучных рыданий. — Я знаю. Бонарт положил кейс на высокий журнальный столик. Кожаная перчатка уже легла на кодовый замок, как вдруг Лео остановил прелестный в своей простоте вопрос. — Кто вы? Это вы легендарный сорок седьмой? И если до этого Лео был рад и доволен, то теперь улыбка медленно сползла с его лица, а морщины, казалось, врезались еще глубже. Одно упоминание этой клички зажигало в нем пламя. — С чего ты взял? — угрожающим тоном прошипел Бонарт. — Он самый лучший в мире… Его отправляют за важными людьми. — А с чего ты решил что ты для этого достаточно для этого важный? — Лео зло сощурился и подкрутил пышные усы. — Я не он. И даже не номер два в том самом списке лучших. Я вообще не из Агентства, я работаю на Франчайз. Но я знаком с сорок седьмым, пусть и очень поверхностно. Могу сказать, что у меня сложные отношения с ним и его работодателями. Бонарт медленно потянул вниз молнию комбинезона, обнажая худую, жилистую шею. Эдвард О’Нил протер опухшие веки, пригляделся, но ничего не понял. Под ключицами Бонарта чернели треугольники. Три штуки — три эмблемы. Внутри каждого был череп в короне, а внутри них надпись «IOI». Международное Контрактное Агентство. — Я пересекался на заданиях с крысами Агенства. Три раза. Всех трех убил. А это… — Лео расстегнул комбинезон побольше, открывая еще одно тату в виде треугольника, но только перевернутого. Он тоже имел буквы, но не имел черепа. И он был не закрашен, —…место для сорок седьмого. Когда я убью его, его номер набьют здесь. Киллер щелкнул кодовым замком кейса, аккуратно его открыл. О’Нил затаил дыхание, вжался в кресло, мечтая раствориться в плотной коже, просочиться сквозь нее как приведение. Бонарт вынул на свет божий новенькую, блестящую ножовку. — Вы спрашивали, кто я. Меня зовут Лео, — убийца закрыл кейс, — а фамилия — Бонарт.***
Вечером того же дня в условленном месте был оставлен мешок с отрубленной головой политика и папкой из его стола, в которой содержалась новая информация об исследованиях Ортмайера. Придя домой, Лео тут же рухнул в постель и проспал весь остаток дня и ночь. Утром его разбудил первый луч света, что бил из-за штор прямо ему в глаза. Бонарт покривился, встал. Умылся, оделся, пошел за газетой. Он ожидал увидеть статью об обезглавленном сенаторе. Но первая полоса пестрела совсем другими новостями.«Убит вице-президент США, Дэниэл Моррис. Полиция подозревает, что в деле замешаны кровавые деньги»
Из статьи было ясно, что заказчик его последней миссии отправился к праотцам, равно как и проклятый альбинос. Бонарт расхохотался и принялся внимательно листать газету. Об Эдварде и его пропавшей голове не было напечатано ни слова.